Частица бога. Том1

Алексей Егоров (2024)

Черный, Прекрасный и Совершенная — по воле наставника они отправятся на край света в поисках чудесной реликвии. За спиной каждого своя история, а перед ними целый мир: неведомый, яркий, полный опасностей и соблазнов. Расстояние здесь измеряется в испытаниях, милосердие может ранить, а совершенство — подвести. Множество дорог ведет в даль, и все они вымощены осколками чьих-то судеб. Пройти по ним — особое мастерство, ступать по ним — нестерпимая боль. Тот, кто ее осилит, достигнет цели. Но захочет ли он вернуться?

Воля наставника

1

Это утро выдалось особенно дивным. Вид с тенистой террасы завораживал взгляд. До самого горизонта, насколько хватало глаз, простиралась безупречная гладь озера Эшрия, обрамленная зеленью свежих лугов. Ясное небо отражалось в воде благородной лазурью с россыпью золотых бликов. Мир вокруг замер, словно живописное полотно. Его тревожили редкие порывы ветра. Они врывались в замкнутое пространство спальни, наполняли комнату ароматом весны. Прекрасный пейзаж дышал легким цветочным дурманом. Вирана тоже была прекрасна — впрочем, как и всегда. С момента их знакомства Эл так и не привык к безупречной внешности этой девушки. Спящая, она казалась ему особенно хрупкой и уязвимой — будто воздушное изваяние, заключенное в человеческой оболочке. Поэтому сейчас он воспринимал ее как часть окружающего волшебства. В какой-то момент идеальная композиция нарушилась. Вирана глубоко вздохнула, сладко потянулась и приоткрыла глаза. Эл улыбнулся ей, испытывая легкое разочарование: волшебство развеялось, великолепная картина ожила. Вирана хорошо его чувствовала и удивленно вздернула бровь.

— Что-то не так? — спросила она заспанным голосом.

— Все прекрасно, любовь моя.

Вирана улыбнулась, еще раз потянулась и грациозно перевернулась на живот. Воздушная ткань одеяла скользнула на пол, из-под нее проявилась мраморная белизна женского тела. Эл ощутил сильное возбуждение, но попытался сдержаться: у этой игры были свои правила. Проигрывал тот, кто хуже справлялся с инстинктами. Вирана понаблюдала за его тщетными стараниями и звонко рассмеялась.

— Обнаженному мужчине невозможно скрыть чувства, — весело заметила она. — Даже такому мудрому, как ты. У вас все на виду!

Эл не стал возражать, охотно признавая поражение. Он нежно, но настойчиво заявил о намерениях, и весеннее утро заиграло новыми красками. Мгновения сливались в бесконечность, ощущения дразнили, эмоции переполняли. Любовники не сразу опомнились, когда в их идиллию вторглись глухие удары колокола.

— Семь! — выдохнула Вирана. — Твой наставник будет в ярости!

Эл крепко ее обнял — укрыл своим телом, как драгоценный сосуд. Ему не хотелось второй раз за утро лишаться волшебства. Возвращаться в реальный мир к его вызовам, проблемам, нелепостям. И даже к безмерно уважаемому наставнику. Наконец Эл нехотя отпустил Вирану, перевернулся на спину и протянул руку в поисках кувшина с водой.

— Ярость Лангара — одно из проявлений его многогранного характера, — с притворной серьезностью продекламировал Эл, утолив жажду. — Не испытав на себе его ярости, я не сумел бы проникнуться его мудростью.

— Угомонись, ты не в лектории. — Вирана поморщилась и жестом попросила кувшин. — Мы оба знаем, что сдержанность — не самая сильная сторона Лангара. К тому же сегодня у него есть повод тебя ненавидеть.

— После вчерашнего? — Эл откинулся на ложе, давая понять, что не торопится его покидать. — Не думаю. Старик суров, но он умеет признавать заслуги. А вчера я наверняка заслужил одно ленивое утро. «Проницательные» повержены, «крикуны» посрамлены. Даже старина Алтан сидел смирно. Возможно, после той пары шрамов, которыми я его наградил.

— Опасайся Алтана, он тебя ненавидит.

— Это не открытие, моя прелесть. И это прекрасно, потому что Алтан — один из немногих, чья ненависть для меня почетна. Большинство окружающих он презирает.

— И все-таки будь осторожен. Он наверняка попытается восстановить репутацию. Ваш последний поединок унизил его в глазах всего Храма.

— Наш последний поединок состоится, когда я решу его прикончить, — весело поправил Эл. — Думаю, это случится нескоро, ведь Алтан такой забавный! К тому же наставник подобного не одобрит, а его отношение для меня гораздо важнее расправы над каким-то выскочкой.

— Если ты так ценишь отношения с Лангаром, почему мы еще в постели? Время идет, и я не думаю, что с каждой минутой твой наставник добреет.

— Потому что ты нравишься мне больше, чем Лангар, — с шутливой вкрадчивостью пояснил Эл. — Наставник любит напоминать, что время — величайшая ценность, которой мы располагаем. Неразумно тратить его на сухие нравоучения, когда рядом любимая, это солнце и это утро. Поскольку Лангар мудрец, он должен со мной согласиться.

Вирана рассмеялась, она не сводила с него восхищенного взгляда. Подсознательно Эл обожал такие моменты, когда его по достоинству оценивали значимые люди. Подобных людей в жизни жреца было совсем немного: несколько друзей, наставник. А с недавнего времени еще и Вирана. Эл никогда не страдал от недостатка женского внимания, но подобные отношения случились у него впервые. Они были настоящими.

Не отрывая глаз от любимой, Эл насторожился: за дверью спальни послышались шаги. По слабому, ненавязчивому стуку Эл понял, что возмутитель спокойствия и сам не рад выпавшей ему роли.

— Мастер Элсидан! Прошу простить за беспокойство в столь… ранний час. Мастер Лангар приказал, чтобы вы явились к нему незамедлительно.

— Зевил, это ты? — надменно бросил Эл и подмигнул Виране.

— Да, мастер.

— Ты всегда отличался особой проницательностью. Поведай, в каком настроении ты застал мастера Лангара? Что нынче слышалось из-за его двери? Презрение? Язвительность? Гнев?

— Мне показалось, что мастер Лангар был спокоен. Говорил ровно, бесстрастно. Его голос дрогнул лишь на слове «незамедлительно».

— Старик в ярости, — поморщился Эл, быстро поднимаясь с постели. — Что ж, за прелести жизни нужно чем-то расплачиваться. Люблю тебя, моя радость!

2

Главный храмовый комплекс Ардии представлял собой целый город, заключенный в стенах многоярусного сооружения. И все в этом городе подчинялось единому порядку, единому правилу, определяющему жизненный уклад на протяжении веков. Здесь повсюду был камень: от серых, едва обтесанных блоков до изящных полированных плит. Бледные мраморные полотна сочетались с россыпями разноцветной мозаики, строгие формы дополнялись скульптурными вольностями. За прекрасным фасадом воплотилась мечта одного человека. Эшкебетский Храм создавался по проекту гениального Иркана Землевержца, который заложил основу его безупречной планировки. Будущие поколения старательно следовали принципам вдохновителя, развивая и расширяя его детище. Архонты других городов строили Храмы с оглядкой на Эшкебет, но ни один из них не смог его превзойти. Благодаря сложной системе лестниц, мостов, тоннелей, лифтов и переходов, любой жрец мог попасть в другой конец Храма по кратчайшему пути.

Такой же путь проделывал Элсидан Прекрасный Эшкебетский, мастер Третьего Посвящения, воспитанник Лангара Жестокого. Рослый юноша резво шагал по протяженным галереям мимо залов, бассейнов, арен и крытых садов. Он направлялся в Высокую Башню, под величественным сводом которой располагались покои наставника. Правила храмового этикета не допускали небрежный вид, однако Эл понимал, что на этот раз его расторопность будет оценена выше. Кроме нижней рубахи, тело жреца укрывал лишь длинный лиловый плащ, на ногах свободно болтались кожаные ботинки. Любой храмовник оценил бы такой вид неподобающим — Эл уже готовился получить первый за этот день выговор. У дверей в покои Лангара он слегка замешкался, убрал с лица золотистые пряди и ударил в дверной молоток.

— Я прибыл, мастер! — громко, но тактично произнес Элсидан.

— Входи, — небрежно приказал голос из-за двери. Любой незнакомец рассудил бы, что ему здесь совсем не рады, но Эл хорошо знал своего наставника, как и акценты его небрежности. На этот раз небрежность была притворной.

Как и все помещения Храма, приемная Лангара выглядела одновременно скромно и изысканно. Она не поражала ни размерами, ни сложностью планировки, ни богатством обстановки. При этом от каждой вещи здесь веяло благородством и уместностью. В центре комнаты располагался массивный дубовый стол, окруженный резными стульями из того же дерева. Стол был круглым, что по философии ардийцев означало равенство хозяина с гостями и мастера с воспитанниками. В лучшие годы Лангар Жестокий имел несколько воспитанников, но на закате жизни решил вложить все свои знания, надежды и устремления лишь в одного. Во всяком случае, именно это он втолковывал Элсидану с детства. Эл старался не разочаровывать наставника и к двадцати пяти годам сумел пройти три этапа Посвящения — результат, недостижимый для большинства жрецов.

Лангар Жестокий стоял у окна с видом на горы, укутанные снежными шапками. Весна недавно принесла тепло, ледники на вершинах только начали таять. Белое покрывало распускалось блестящей сетью ручьев и речушек — пожилой наставник наслаждался чудесной картиной, которую рисовала сама природа. Однако мастер умело скрывал восхищение, на его лице застыла гримаса брезгливости.

Какое-то время Лангар безмолвно созерцал пейзаж, испытывая терпение гостя. Эл был хорошо подготовлен и смиренно ждал, когда наставник к нему обратится. Наконец мастер обернулся, окинул воспитанника снисходительным взглядом. Слегка поморщился при виде нижней рубахи, предательски выглядывающей из под полы плаща. Заметил свободные ботинки на голых ногах.

— Эта девчонка скверно на тебя влияет, Элсидан. — Как обычно, наставник заговорил неожиданно и по существу. — С момента ее появления в Храме ты стал хуже.

— С момента ее появления я стал человечнее. — Непозволительная дерзость из уст воспитанника! Но Эл хорошо знал мастера, Лангар не терпел притворной покорности. — Не каждое чувство полезно, но любовь наделяет великой силой. Как и отвага. Или смирение…

— Смирение было бы для тебя лучшим выбором, — жестко перебил Лангар. — Любовь действительно может придавать силы, но речь ведь идет о настоящей любви! На настоящую любовь имеют право только землепашцы, и ты об этом прекрасно знаешь.

— Я не землепашец, но моя любовь к Виране настоящая. — Эл чувствовал, что переходит границы дозволенного, однако отступать было поздно. — Я достаточно мудр, чтобы отличить мимолетное увлечение от чего-то серьезного.

— Это говорит лишь о том, что Третье Посвящение было для тебя преждевременным! — раздраженно заметил Лангар. — Возвышения, скорее, заслужила эта девчонка, которая мастерски владеет искусством манипуляции. Она смешала понятия любви и страсти, подчинила тебя, как мальчишку. Одумайся, Элсидан! Любая жрица в Храме будет рада с тобой возлечь. Возможно, от этой связи появится новая жизнь — Ардии нужны здоровые дети! Но вы никогда не создадите семью, не сможете полюбить плоды своих удовольствий. Поэтому наслаждайся процессом.

— Мастер, я все это знаю. И не желаю невозможного. Мы с Вираной наслаждаемся процессом, но принадлежность к касте не лишает чувств…

— Вздор! — бросил Лангар, теряя остатки терпения. — Твоя одержимость девчонкой говорит о незрелости. Что же касается Вираны Совершенной, жрицы Первого Посвящения — едва ли она испытывает к тебе серьезные чувства. Я лично вкусил ее прелести, да и не только я. Для Вираны выбор партнера никогда не был долгим.

— Я знаю о ее прошлом, но теперь все изменилось. — Эл сохранял выдержку, подавляя мастера собственной невозмутимостью. — Мы будем вместе несмотря ни на что. Это никак не помешает моему обучению и самосовершенствованию. Обещаю, что с этого момента мои достижения станут еще выше. Я покажу вам, какой силой способна наделить жреца истинная любовь.

Эл приготовился к тому, что сейчас в приемной наставника произойдет взрыв. Лангар Жестокий редко выходил из себя, но в гневе был ужасен. Однако старый мастер неожиданно успокоился и примирительно поднял руку. Это был первый жест, который он позволил себе с момента их встречи. Широкий замах плавно изменил направление: Лангар указал Элу на стул, приглашая присесть.

— Вот и замечательно, — с прежним бесстрастием произнес мастер. — Твое стремление к обучению и самосовершенствованию похвально. Именно на этих столпах стоит наш Храм, именно это лучшая доля для жреца Абсолютной Мудрости. После Третьего Посвящения мудрец сам выбирает жизненный путь. Но ты все еще мой воспитанник, поэтому я осмелюсь принять это решение за тебя.

Эл собрался было возразить, но Лангар остановил его, давая понять, что не закончил.

— Если у вас с Вираной действительно такая любовь, предлагаю испытать ее расставанием. Для получения права на Четвертое Посвящение жрец должен доказать Храму свою ценность. Я знаю достойную цель, которая поможет тебе возвыситься. Ты принесешь в Эшкебет частицу бога.

Эл покачал головой и улыбнулся.

— Мастер, так все это время вы меня разыгрывали? Да-да, понимаю, я вел себя заносчиво, и вы указали мне на место. Выставили дураком. Урок смирения я признаю и принимаю.

Лангар Жестокий сверлил воспитанника взглядом, и в этом взгляде Эл прочитал нечто тревожное.

— Ты принесешь в Храм частицу бога, — повторил мастер.

— Богов не существует, — уверенно возразил Эл, — это лишь предрассудки примитивных культур. Гинпийский Кор был простым смертным, руны поклоняются особым породам деревьев, нарты верят в легенды о Первокузнеце. На востоке есть еще десятки подобных «божеств». Чью именно частицу вы хотите заполучить?

Лангар Жестокий какое-то время молчал. Потом медленно подошел, присел на стул рядом с воспитанником и уставился в окно, на далекие горные пики.

— Я живу на этом свете достаточно долго, — заметил он, — и сумел пройти пять Посвящений из семи. Полагаю, выше мне уже не взобраться: времени осталось мало, да и тело мое не так здорово, как прежде. Но дело не только в этом. Доступ к Шестой и Седьмой ступени ревностно оберегает узкий круг жрецов. Для того чтобы в него войти, нужно доказать им свою исключительность. Мне этого сделать не удалось, но у тебя такой шанс есть. Невозможно представить, на какой уровень вознесет тебя обретение частицы бога. Такая находка способна полностью изменить взгляд на мир, который мы знаем.

— Богов не существует, — повторил Эл, но уже менее уверенно. — Вы предлагаете искать частицу того, чего нет?

— Ты не можешь этого утверждать. — Лангар неожиданно улыбнулся, кривая гримаса на его лице получилась особенно жуткой. — Потому что для тебя бог — это именно то, чего не существует. Вымысел, легенда, предрассудок. На этом основано все наше учение, я сам вбивал тебе это в голову. Для первых трех Посвящений данного знания достаточно, оно направляет мысли воспитанников в нужное русло. Но если ты желаешь развиваться дальше, необходимо мыслить шире. Предположим, в мире есть явления, которые десять ардийских храмов объяснить не могут. Они существуют вопреки признанным законам мироустройства. Как и удивительные способности, позволяющие обладателям изменять реальность. Это не вымысел! Мы изучали несколько таких особей, некоторых даже изнутри…

Эл терпеливо молчал, понимая, что мастер не закончил. Пауза затягивалась: Лангар Жестокий явно ушел в себя, придаваясь воспоминаниям. В столь отрешенном состоянии воспитанник видел его впервые.

— Может, они и не были богами, — задумчиво продолжил мастер, — называй это необъяснимым явлением, парадоксом, обманом чувств. Но если никакой сверхъестественной природы в подобном нет, неплохо было бы это доказать. Иначе все, чему мы обучаемся в Храме — такая же слепая вера, как и предрассудки примитивных культур. Я хочу, чтобы ты отправился на восток, в Кетмению, к самому краю известного мира. Кетмены не жалуют нашего брата, но именно эта древняя раса уже многие поколения занимается поисками утраченного божества Музерату. До меня доходили слухи, якобы кетмены что-то нашли, и у них есть частица бога. Это тебе и предстоит выяснить. Раздобыть частицу Музерату.

Эл недоверчиво поглядывал на Лангара.

— Я представляю, как это звучит. — Наставник встал из-за стола и вновь надел маску невозмутимости. — Ты можешь подумать, что на старости лет я ослабел умом, предался фантазиям. Но даже если это так, и никакого Музерату не существует, доказательства моих заблуждений смогут подвести тебя к Четвертому Посвящению. Я уже стар, моей репутации подобный провал не навредит. А для тебя это станет шансом, уникальным шансом в познании и саморазвитии. Все, как ты и хотел! Подготовку к путешествию тебе следует начать незамедлительно.

— Мастер, могу ли я отправиться на восток вместе с Вираной? Уверен, она будет достойным спутником в любых испытаниях!

— Это исключено. Вирана слишком молода и неопытна для странствий за пределами Ардии. Она недавно прибыла в наш Храм, ей еще многому предстоит обучиться. Но Вирана наверняка дождется твоего возвращения, сохранив верность, занимаясь познанием и саморазвитием. Истинную любовь не смогут разрушить несколько лет разлуки.

— Мастер…

— Я все сказал. Может, оно и к лучшему! Путь на восток долог, на нем тебе повстречается множество прелестных женщин. Вирана же станет обузой, которая не позволит Элсидану Прекрасному отведать иноземных диковин. Однако правда в том, что надежный спутник тебе необходим. Полагаю, наилучшим выбором будет Алтан Черный.

— Алтан Черный мой враг! — Эл не мог смириться с подобным унижением. — Вы лишаете меня возлюбленной и предлагаете отправиться на край света с врагом? Теперь я понимаю, почему вы получили свое прозвище, мастер. Но такое решение жестоко даже для вас! Как пожелаете, я отправлюсь на восток. В одиночестве! И добуду частицу вашего Музерату, если она вообще существует.

— Ты отправишься на восток с Алтаном Черным. — На этот раз уже Лангар подавлял воспитанника внешним спокойствием. — Такова моя воля. И ты, Элсидан Прекрасный, ей подчинишься. Это в твоих же интересах. Эшкебетский Храм повидал множество бунтарей, но все они закончили плохо.

3

— Он не смел так с тобой поступить! — Вирана дрожала от ярости. Эл уловил себя на мысли, что осуждает воспитанницу за проваленные занятия по самоконтролю. Сам он испытывал те же чувства, но держался невозмутимо.

Солнце стояло в зените. Крытая галерея хорошо защищала от палящих лучей, в ее тени было прохладно и тихо. Но даже влажная зелень, оплетающая мраморные колонны, не могла остудить гнева в сердцах жрецов. Воля наставника была законом. Нарушить ее — значит пойти против Храма. И неважно, что воля эта граничила с откровенным безумием.

— Я поняла. — Вирана все-таки попыталась сдержать гнев. — Старик завидует твоим успехам. Он чувствует, что ты, в свои годы, заслуживаешь уже Четвертого Посвящения, но принять это его сердце отказывается. Лангар не может смириться, что молодой воспитанник лучше во всем, поэтому и задумал эту коварную ловушку. Воспротивишься его воле — пойдешь против Храма. Исполнишь ее — выставишь себя дураком. Потеряешь и положение, и меня.

— Это правда, о тебе и Лангаре? — Эл мысленно поблагодарил судьбу, что Вирана сама подвела разговор к неудобной теме. — Если я тебя потеряю, он обретет?

— Эл, я обещала быть с тобой откровенной. — Ее гнев сменился смущением. — Мы с Лангаром были близки. Когда я приехала в Эшкебетский Храм, у меня не было здесь надежной опоры. Уважаемый покровитель — большая удача для юной воспитанницы. Лангар подарил мне свое влияние, а я ему — свое тело. Нашу сделку можно считать исполненной. Но ты должен знать, что я ни о чем не жалею. Без связи с Лангаром я могла никогда не встретиться с тобой. Не узнать настоящего тебя. И теперь могу лишь надеяться, что мое прошлое не станет преградой для нашего будущего.

— Я уже говорил, что эта тема закрыта. — Эл нежно обнял Вирану, поглаживая ее шею. — Твои прошлые отношения меня не волнуют. Но, может быть, они волнуют Лангара Жестокого, и он решил таким способом избавиться от меня? Тогда все сходится: я отправляюсь на восток, выставляю себя дураком перед всем Храмом, а он скрашивает одиночество прекрасной воспитанницы.

— Лангар вполне на такое способен! — сверкнула глазами Вирана. — Похоже, ты раскрыл его истинный замысел, любимый. Так Жестокий решит сразу две проблемы: унизит тебя и получит меня. Если ты будешь далеко, я не смогу противиться воле могущественного наставника. Я из чужой земли, мне необходим покровитель.

— И все-таки мне сложно в это поверить. — Эл обратил взор на золотую гладь Эшрии, застывшую у подножья скалы. — Мастер Лангар воспитывал меня с детства, других наставников я не знаю. Несмотря на строгость, он вложил в меня все лучшее, чем обладал сам. Неужели мои успехи отравили сердце мастера ядом зависти? Неужели он решился погубить собственное творение?

Вирана молчала, но выразительный взгляд жрицы говорил о многом. «Глупый, глупый, мальчик, — читал Эл по ее глазам. — Тебе уже двадцать пять, ты прошел три Посвящения, мастерски владеешь мечом, но так и не научился разбираться в людях». Снисхождение Вираны его задело, но Эл прекрасно держался и стерпел укол в самолюбие.

— Так или иначе, идти наперекор воле наставника бессмысленно. У меня нет шансов в открытом противостоянии с Лангаром, поэтому придется избрать путь, который он сам предложил. Я отправлюсь на восток и докажу, что частица кетменского бога — лишь больная фантазия Жестокого. Это разоблачение поможет мне завоевать уважение Высокого совета, возвыситься. А после Четвертого Посвящения сам архонт не сможет решать мою судьбу. Нашу судьбу.

— Но как же я? — встрепенулась Вирана. — Ты пожертвуешь мной ради победы над наставником? Уступишь меня ему, пусть и на время?

— Нет, любовь моя. — Эл с нежностью посмотрел ей в глаза, теперь растерянные и тревожные. — Я не доставлю Лангару такого удовольствия. По его воле или без, ты отправишься со мной на восток.

— Но тогда мы нарушим законы Храма! — изумилась Вирана. — Меня могут признать беглянкой, отступницей! Ты знаешь, какая участь ждет отступников!

— В случае успеха никто не посмеет тебя судить. Мы вернемся в Эшкебет героями, и архонт будет вынужден признать наши заслуги. Если же мы не достигнем цели, то и возвращаться бессмысленно. В мире есть множество мест, где можно обрести счастье.

— И ради этого ты готов пожертвовать положением в Храме?

— Да, — развел руками Эл. — Четвертое Посвящение предполагает выход за границы привычного, сам мастер Лангар об этом сказал. Я долго думал над его словами и, кажется, уловил скрытую суть. Невозможно подняться выше, беспрекословно подчиняясь законам Храма. Высокие жрецы никогда не признают равным того, кто не способен решать собственную судьбу. Моя судьба — поиски частицы бога, к чему бы они не привели.

— А моя? — Вирана отстранилась от Эла, сбросила с плеча его руку. — Ты обо мне подумал? Для тебя поиски бога — шанс возвыситься, для меня же это путь в никуда. Ты можешь вернуться в Эшкебет героем, но отступницу Храм не примет. Примет ли меня большой мир? Я преодолела всего одну ступень Посвящения. Полагаю, что я… не готова.

— Решение за тобой, Вирана, — мягко, но серьезно заметил Эл. — Я боюсь тебя потерять, но также не хочу ломать твою жизнь. Понимаю, как это тяжело, однако ты должна сделать выбор: путешествие со мной на восток или жизнь в Храме, покровительство Лангара и Второе Посвящение. Эшкебет подарит тебе благополучие и безопасность, я же могу предложить только свою любовь и мечту.

Вирана не шевелилась, завороженная игрой бликов на озерной глади.

— На восток, — произнесла она с бесстрастием, которому позавидовали бы Высокие жрецы Эшкебета.

Эл вновь обнял ее, и на этот раз Вирана ему поддалась. Они еще долго разглядывали панораму солнечной долины, наслаждались последними мгновениями спокойствия. Звон колоколов Высокой Башни разрезал застывший воздух, возвращая жрецов к реальности.

— Мы не сможем покинуть Храм вместе, — задумчиво сказала Вирана. — Придется продумать мой побег.

— Это я беру на себя! — Эл улыбнулся и крепче сомкнул объятья.

4

По расчетам Элсидана, путешествие на край света должно было занять несколько месяцев. Разумеется, если ему удастся без происшествий добраться до Кетмении, узнать там все о частице Музерату и вернуться обратно, посрамив своего наставника. Задача предельно простая, если не учитывать несколько нюансов. Во-первых, о жизни и нравах кетменов Эл знал только из книг. Все источники сходились в одном: несмотря на внешнее сходство, кетмены — не люди. Они воспринимают людей с презрением, как низшую, несовершенную расу рабов. Едва ли кто-то захочет говорить о боге с рабами! Во-вторых, единственное, на что мог опираться Эл в своих поисках — это слухи из уст Лангара. Ни одного свидетеля загадочной реликвии найти не удалось: их не было вообще, либо они тщательно скрывались. Наконец, торговцы с востока рассказывали о войне, которую Кетмения вела с восставшими южными провинциями. Даже в северных водах далекой страны было неспокойно, кормчие проводили корабли на свой страх и риск. Большинство же соглашалось недополучить прибыль, отгружая товары в порту Музеро — самой западной кетменской гавани.

Впрочем, для посланника жрецов — высшей касты ардийского общества — подобные сложности были скорее вызовом, чем проблемой. Сосредоточенные на умственном и духовном развитии, храмовники не забывали и о физической форме, их совершенные тела вызывали восхищение даже у воинов. В свои двадцать пять лет Элсидан был готов к испытаниям, непреодолимым для обычного землепашца. С самого детства он осваивал искусства фехтования и рукопашного боя. Эл превосходно владел ардийским мечом, считаясь одним из лучших поединщиков Эшкебета. Совсем недавно он это подтвердил, когда вновь одолел на арене Алтана Черного, мастера Второго Посвящения и прославленного рубаку. Несомненно, Эл был уверен в своих силах.

По приказу наставника, Зевил занялся поиском лучшего снаряжения, которое мог предложить Эшкебетский Храм. Элсидан намеренно выбрал легкую, но прочную кольчугу, ее уязвимости компенсировал длинный гамбезон. Доверяя собственным навыкам, жрец вооружился узким ардийским мечом и парой кинжалов под левую руку. Эл намеренно отказался от большего, он не желал раздражать и провоцировать окружающих. Особое внимание жрец уделил подбору средств для выживания. Их набралось на две вместительных сумки, которые обременили бока благородного ардийского скакуна. К седлу был приторочен охотничий лук и несколько бурдюков с водой. Также Элсидан не поскупился на золото: доверху набил монетами поясной кошель. Через пять дней приготовления были полностью завершены.

Изначально Эл думал выдвинуться на восток, по направлению к аллитанийскому городу Герхелиат. Оттуда на север, вдоль русла Корианары, до самой столицы Рун Аера. И дальше, к порту Аст Хелеф, откуда часто ходили суда в Кетмению. Однако Вирана выбрала более безопасный путь. Она предложила направиться в самый западный город Ардии — Танат, чтобы добраться до Аст Хелефа по морю. Ледяные шторма пугали Вирану меньше переменчивой милости степняков-велизаров. При западном ветре морской путь экономил им больше недели, поэтому Элсидан легко согласился на предложение.

Оставалось решить последнюю проблему. Лангар Жестокий потребовал, чтобы в странствии Эла сопровождал ненавистный соперник Алтан Черный. Но если уж воспитанник осмелился забрать с собой любимую, что помешает ему просто забыть нежеланного спутника в Эшкебете? Едва ли сам Алтан из-за этого расстроится! Да и Вирана наверняка порадуется, что рядом не будет лишних глаз.

Вирана… Она должна уйти неожиданно и быстро. Исчезновение видной воспитанницы заметят сразу. Станут ли храмовники их преследовать, или просто признают Вирану отступницей? В любом случае она свой выбор сделала, и теперь ее вызволение для Эла — дело чести. Лучше всего будет покинуть город поочередно, с разницей в несколько дней, заранее уговорившись о месте встречи…

5

— Где ты пропадал? — Вирана сидела на мшистом камне, беспечно покачивая ногой в высоком сапоге. — Я торчу здесь уже несколько часов, хотя именно ты должен был меня встретить!

— Я присматривал место для ночлега. — Эл виновато склонил голову и поцеловал ее в щеку. — Храмовники скоро начнут поиски, поэтому первое время мы должны быть особенно осторожны. Как все прошло?

— На удивление легко. — В голосе Вираны все еще звучали раздраженные нотки. — Будто бы Храм сам меня отпустил. Лангар Жестокий очень хитер. Он мог устроить мой побег, чтобы тебя испытать.

— Ты даже не допускаешь, что это я все отлично продумал? — улыбнулся Эл. — Не будем испытывать судьбу, тебя уже наверняка хватились! Недалеко отсюда есть прелестный озерный грот, там можно укрыться на пару дней. Вода смоет следы, но придется обойтись без огня. Ты же согреешь меня теплом своей любви?

— А лошади? — не разделяя игривого настроения, поинтересовалась Вирана. — Куда ты думаешь спрятать пару скакунов со всей поклажей?

— В том гроте места хватит для всех. Не переживай, я специально выбрал самые спокойные особи. Их ржание нас не выдаст, а остальные звуки скроет шум воды. Доверься мне, любимая, я все продумал. Но нам определенно стоит поторопиться!

Вирана одарила жреца испытывающим взглядом, ловко соскочила с камня и направилась к своей лошади. Эла восхищали совершенство ее фигуры и грациозность движений. Он представил, как выглядят их тела в минуты страсти. Воображение пробудило желание: Эл вдруг почувствовал, насколько соскучился по Виране всего за пару дней вынужденной разлуки. И лишь усмехнулся, вспоминая слова Лангара об испытании расставанием. «Вот вы и испытывайте свои чувства расставанием, мастер! — улыбнулся в душе Эл. — А я найду более приятные способы».

Озерный грот и вправду оказался просторным, пара человек с лошадьми чувствовала себя здесь свободно. Вход в пещеру надежно скрывали прибрежные заросли, да и вода подступала к самой расщелине. Удивительно, но столь удобное убежище не было занято, на песке отсутствовали следы людей или животных. Под каменным сводом царил успокаивающий полумрак, расчерченный сетью водяных бликов.

— Чудесное место! — Вирана сладко растянулась на песке, пока Эл успокаивал лошадей. — Всегда восхищалась красотой нетронутой природы. Как думаешь, могла такая прелесть возникнуть случайно, или это чья-то работа? Был ли у нашей пещеры незримый создатель?

— Мы узнаем это, когда я найду — или не найду — частицу бога! — широко улыбнулся Эл, пристраиваясь рядом. — Впрочем, едва ли это дело его рук. Я читал, что кетмены уродливы, а сама Кетмения мрачна, как и ее Музерату. Не думаю, что творец чудовищ вдруг создал этот прекрасный грот!

— А кто создал меня? — с усмешкой спросила Вирана, стягивая сапоги. — Ты не раз говорил, что я — одно из самых совершенных творений под этим небом. Неужели моя красота получилась просто так? Или тут тоже потрудился невидимый скульптор?

Эл ничего не ответил, привлекая ее к себе. Теплый аромат женских волос усилил желание, и без того овладевшее всем его естеством. На ложе из песка и одежды они стали единым целым, нарушая покой грота волнующим ритмом. Угроза преследования, мысли о преступлении запретной черты распаляли сердца влюбленных особой страстью. Каждый стремился к кульминации и каждый мечтал, чтобы время остановилось. Но время шло своим чередом, и кульминация наступила неожиданно — как для Эла, так и для Вираны.

— Вы еще не закончили? — Насмешливый голос разнесся под сводом грота с гулом колоколов Высокой Башни. — Я — уже!

Любовники встрепенулись, разрывая объятья. Эл удержался от инстинктивного желания прикрыть Вирану, он был достаточно опытен. Первым делом жрец схватился за меч, притороченный к седлу невозмутимого рысака. Мгновением позже он замер в боевой стойке, острие клинка целило в сторону говорящего. Вирана встала рядом с оружием наготове.

Человек, подпирающий плечом арку входа, резких движений не совершал. Он неспешно перевязал штаны, подтянул ремень и вальяжно вступил под свод пещеры, с усмешкой разглядывая обнаженную пару.

— Вы красиво смотритесь вместе, — серьезно подметил возмутитель спокойствия. — Жаль, что не могли полюбоваться случкой со стороны. Мне вот понравилось.

Растерянность на лице Эла сменила гримаса гнева.

— Будь ты проклят! — взревел он, теряя воспитанное самообладание. — Я убью тебя прямо здесь, грязный ублюдок!

Эл рубанул накрест — острие меча зацепило каменный свод, высекая искры. Вирана предусмотрительно отступила в сторону.

— Поранишь меня — приговоришь себя, Элсидан, — невозмутимо отметил прибывший, скрещивая на груди руки. — Я исполняю волю Храма. Следую наказу мастера. Переступаю через гордость, отправляюсь на край света с таким засранцем…

— Замолчи! — Эл шагнул вперед, клинок застыл в трех пальцах от шеи вторженца.

— А что же наделал ты? — На широком приплюснутом лице проступила кривая улыбка. — Пошел против воли наставника, сбежал из Эшкебета, спрятался в какой-то грязной пещере. По поводу девки не осуждаю, девка красивая. Хорошо, что ты ее взял.

— Нет, Элсидан! — Вирана ловко перехватила его запястье. Несмотря на внешнюю хрупкость, хватка ее была сильной и уверенной. Эл потерял равновесие, меч рассек воздух над ухом противника. На этот раз тот все-таки отпрянул, прикрывая лицо ладонью.

— Хорошо что ты взял с собой девку, — повторил он уже серьезно, без издевки. — Каждому дураку полезен человек, который вовремя удержит его руку.

— Жаль, что у тебя нет такого человека, Алтан. — Эл с трудом смерил гнев, а в мыслях поблагодарил Вирану за своевременное вмешательство. — С твоего позволения я оденусь, тогда мы продолжим беседу. Надеюсь, в следующий раз ты успеешь вытащить меч, и мне не придется убивать безоружного.

6

— Каким чудом ты попал в Храм, Черный?

Сомнения в принадлежности к касте — тягчайшее оскорбление для любого ардийца. Кроме Алтана Черного. Нельзя сказать, что насмешки братьев-храмовников оставляли его равнодушным. В юности он жестоко калечил обидчиков, отстаивая доброе имя на поединках. Но с каждым годом сомневающихся становилось все больше — Алтан не сумел бы наказать их всех. Еще хуже оказались трусы, предпочитающие честной схватке красивую ложь. Осознание этого далось жрецу тяжело, принятие неизбежного прошло куда легче. Изгой научился отвечать на оскорбления смирением или ответной насмешкой. Наставник признавался, что гордится его выдержкой, однако внутри себя Черный так и не обрел желанного успокоения. С каждым годом Алтан все больше сомневался: а не совершил ли Призывающий ошибку?

С момента основания ардийское общество было разделено на три касты: жрецов, воинов и землепашцев. Несмотря на признанное равенство, влиятельность каст была неравнозначна. Лишь один из нескольких десятков детей становился воином — профессиональным бойцом, посвящающим жизнь служению Ардии. И лишь один из сотен призывался в Храм. Храмовники управляли всей жизнью ардийцев, устанавливали законы и творили правосудие.

Высокое положение имело свою цену: воины и жрецы не могли создавать семьи и владеть имуществом, их дети отдавались на воспитание землепашцам. Земля же дарила мастерам свежую кровь. Принадлежность к касте определял особый класс жрецов — Призывающие. Под их присмотром каждый пятилетний ребенок проходил череду испытаний. Чаще всего дети оставались в семье и продолжали дело родителей, но те, кто доказывал Призывающим свою исключительность, принимались на службу в Гильдию или Храм.

Алтану Черному повезло: к изумлению родителей, Призывающий определил их ребенка в касту жрецов. В родном поселении пышно отпраздновали это чудесное событие. Мальчик навсегда запомнил крепкие, натруженные руки отца, поднимающего его над ревущей толпой. Простой землепашец испытывал сложные чувства: печаль и гордость смешались в его глазах. А еще в памяти мальчика осталось лицо Призывающего — бледное и совершенно бесстрастное. Алтан провел в Храме тридцать лет, но так и не овладел подобной невозмутимостью.

Впрочем, это была не единственная премудрость, которая ему не давалась. Мальчик стал юношей, юноша — мужчиной, но Алтан по-прежнему не обрел смирения, выдержки, рассудительности и хладнокровия. Удивительно, но его наставник не переживал из-за провалов горе-воспитанника. Лирил Хитрый советовал больше практиковаться, воспринимая неудачи как бесценный опыт.

В чем Алтан несомненно преуспел, так это в фехтовании на ардийской паре и рукопашном бое. Война манила его, как дурман, и однажды заветная мечта осуществилась: на южных землях вспыхнуло Ардихорийское восстание. Черный прошел его от начала до конца, истребляя отступников с особым задором. Он же был среди тех, кто громил последний оплот врага. В честном поединке Алтан сразил одного из лидеров восставших, Макана Гневного. Тогда мастер Лирил впервые склонил перед ним голову. Эта победа прославила жреца на всю Ардию. Храм приветствовал своего героя, и больше никто не смел над ним насмехаться.

Пока однажды на арену не вышел молодой воспитанник Лангара Жестокого — Элсидан Прекрасный. В первом же поединке смазливый юнец обезоружил титулованного соперника! Алтан Черный был в ярости, но воспринял то поражение, как досадную случайность. Однако во втором, третьем и всех последующих поединках талантливый выскочка неизменно одерживал верх. Даже при полном превосходстве Черного Элсидан как-то выкручивался, чудом вырывая победу.

С поражениями уходила уверенность. Алтан так и не нашел признания среди жрецов, но теперь все сомневались и в его воинских качествах. «Алтан-землепашец!» — как-то подхватила толпа, и ему нечего было на это возразить. В попытках доказать превосходство, Черный искал все новые и новые поводы для поединков с Элсиданом, выползая с арены со свежими ранами. Он по-прежнему превосходил в мастерстве большинство фехтовальщиков, но соперничество с Элом превратилось для Алтана в навязчивую манию. Только эта победа могла спасти его репутацию!

Лирил Хитрый бесстрастно наблюдал за страданиями воспитанника, не вмешиваясь в затянувшееся противостояние. Поэтому предложение отправиться на восток Алтан Черный воспринял с недоумением. А когда узнал, кому он будет подчиняться, жрец пришел в ярость.

— Это полное дерьмо, мастер! — ревел он прямо в лицо наставнику Лирилу. — Даже отбросив нашу вражду — у мальчишки нет опыта, чтобы мне приказывать! Я сражался с тобой под Ариятом, резал ардихорийцев, вырывал у повстанцев клочки земли, обливаясь кровью! А теперь надо мной будет стоять какой-то выскочка?!

— Я и мастер Лангар уже все решили. — Лирил Хитрый сохранял демонстративное равнодушие. — Для тебя это станет идеальным выходом из сложившейся ситуации.

— Дерьмовой ситуации!

— Более чем, мальчик мой. Более чем. Мне горестно наблюдать, как Эшкебетский Храм губит твои лучшие качества. Увы, это не твое место. Тебе тесно в стенах его традиций и законов. И выходов из «дерьмовой ситуации» не так уж много. Например, ты можешь погибнуть в очередной схватке с Элсиданом. Однажды он промахнется или умышленно оборвет твою жизнь. Храм простит это талантливому воспитаннику, не сомневайся!

Также ты можешь поглубже засунуть свою гордость и совершенствоваться в смирении, как и большинство братьев, которых ты презираешь. Кстати, очень напрасно: среди них полно людей гораздо достойнее тебя.

А еще ты можешь покинуть Храм и найти себя в огромном мире, что раскинулся за его стенами. Ты понесешь миру наше учение, нашу волю. Отрицание предрассудков, стремление к Абсолютной Мудрости. Далеко не каждый жрец удостаивается такой чести за всю жизнь.

— Это великая честь для меня, мастер, — после тактичной паузы признался Алтан. Он сумел совладать с гневом, но не смирился с несправедливостью. — Я готов отправиться на восток с учением Храма, но в одиночку, как и подобает уважаемому Просветителю! Просветитель не может странствовать со своим врагом! Насколько искренним будет просвещение, когда все мое нутро клокочет при виде этого выскочки?!

— У Просветителя не бывает врагов, — серьезно указал ему Лирил. — Знание непредвзято и флагов не различает. Если не можешь договориться со своим братом-жрецом, как ты собрался нести учение чужеземным народам, другим расам? Если личные обиды для тебя важнее общего дела, о каком наставничестве невежд может идти речь?

— Я понимаю мастер. — Алтан покорно склонил голову. — Твои суждения исполнены мудрости, но моя неприязнь к Элсидану Прекрасному особенно велика. Я слишком слаб и несовершенен. Я не смогу.

— Сможешь, ведь Призывающие не ошибаются, не так ли? — Лирил с вызовом глядел на воспитанника, намеренно задевая старую рану. — Посмотри, во что превратила моего лучшего фехтовальщика ненависть к какому-то мальчишке! Ты жалок и уязвим, Алтан Черный. Презрение, которое ты испытываешь к окружающим — это презрение к самому себе, к собственной несостоятельности и несовершенству. Препятствуя моей воле, ты и дальше будешь себя разрушать. Элсидан Прекрасный отправится на восток, за новыми победами, а ты так и останешься в тени его превосходства.

— Ты не оставляешь мне выбора, мастер Лирил.

— Выбор есть всегда, но я предлагаю тебе лучший выбор. Сдержи свою горделивость, признай лидерство Элсидана Прекрасного и отправляйся с ним на восток. Молодой Эл и сам не обрадуется такой компании. Тем лучше. Его тщеславию и самодурству ты противопоставишь смирение и богатый опыт.

— Он наверняка захочет меня прикончить, — пожал плечами Алтан. — Но это не самое страшное. Я исполню твою волю, наставник, каким бы дерьмом она не была. Первым, кому я понесу наше учение, станет Элсидан.

— Это мудрое решение, мой воспитанник. — Лирил Хитрый одобрительно кивнул, пропуская сарказм мимо ушей. — Убежден, что ты еще не раз поблагодаришь меня за обретенную свободу.

— Я и без того свободен, — усмехнулся Черный. — Мне необходимо признание! Признание того, что я по праву принадлежу к своей касте. Хотя бы для себя самого.

Мастер Лирил молчал, и лицо его было непроницаемо.

7

— Так зачем тебя сделали жрецом, Алтан? — переспросил Эл. — Куда смотрел Призывающий? Ты же истинный воин! Свирепый, бестактный, тупой. И мечом неплохо владеешь. Что тебе делать в Храме с его мрачными залами, скучными форумами, пыльными библиотеками?

— Кто-то же должен присматривать за умниками вроде тебя, — с показным равнодушием предположил Алтан, поудобнее устраиваясь на песке. — За предателями, которые ради смазливой девки готовы пойти против воли наставника. За дураками, которые размахивают мечом, не думая о последствиях.

— Ты действительно отправишься с нами на восток? — вмешалась Вирана. Она только присмирела в объятьях Эла, но теперь вновь встрепенулась.

— Это мой долг, — пожал плечами Алтан. — Если наставник приказал сопровождать засранца, так тому и быть.

— А ты бы мог исполнить свой долг подальше от нас? — предложила Вирана, испытывая его взглядом. — Отправляйся на восток своим путем! Твой наставник никогда не узнает, нашел ты нас, или нет. Приплыл в Кетмению с нами или в одиночку.

— Так значит мы плывем в Кетмению! — оживился Черный. — Хитрый мастер не посвящал меня в подробности. На восток — значит на восток. Но, насколько я помню, Танат находится на западе, а ледяные шторма в это время года особенно опасны. Почему вы не отправились к рунам по суше, через Велизарию? Прибыли бы в Аст Хелеф к началу лета, когда погода на море переменится. А там и до Кетмении рукой подать.

— Потому что у велизаров слишком крутой нрав и нездоровая страсть к чужому золоту, — с расстановкой произнес Эл, опережая Вирану, которая уже готовилась сорваться на грубость. — Потому что мы не желаем прорубать себе путь. Чем тише все пройдет, тем лучше для нашего дела.

— Предположим, мне совершенно наплевать, о каком деле ты говоришь. — Алтан с любопытством уставился под свод пещеры. — Но послушай сюда, мой мудрый лидер. С велизарами можно договориться, с ледяными штормами — нет. Каждый сезон Древнее море собирает жатву из смельчаков, презирающих силу стихии. Я не спешу оказаться в их числе.

Эл молчал.

— Да брось, Элсидан Прекрасный! — пристально посмотрел на него Черный. — Ты же смелый парень! Надменный выскочка, самовлюбленный засранец, но в отваге тебе не откажешь! Уж я-то умею читать по глазам: на арене ты никогда не трусил! И вдруг испугался каких-то степняков? Смуглых уродцев, торгующих конским дерьмом? Боишься встретить среди них достойного фехтовальщика?

— Замолчи, идиот! — На этот раз Вирана не сдержалась, хотя Эл и не пытался ее заткнуть. — Ты представления не имеешь, кто такие велизары, и на что они способны! В Доардии хорошо знают это лживое, коварное, поганое племя! И да — о, да! Они любят золото! А также чужестранцев, которые им богаты. Если мы и сумеем добраться до Рун Аера, то нам придется ночевать на земле, а пропитание искать в лесу. Потому что велизары не оставят тебе и вела на постоялый двор!

— Вот дерьмо, — усмехнулся Алтан, глядя на разгоряченную девушку и ее безучастного спутника. — Так это была ее идея? Отправиться в Аст Хелеф морем? Хорошего советника ты себе выбрал, Элсидан! Похоже, эта девка лучше тебя знает, зачем мы идем в Кетмению!

— Туда идем мы! — бросила Вирана с нажимом на последнее слово. — Ты же можешь ехать на восток через Герхелиат и Велизарию, только спрячь золото понадежнее. С такой фантазией наверняка найдешь самое укромное место.

Алтан уже улыбался во весь рот. Эл нехотя разомкнул объятья и сел на песке, жестом приказывая им прекратить.

— Мы проследуем в Аст Хелеф морем, из Таната, — небрежно приказал он. — Алтан Черный отправится с нами. Ардию нужно покинуть вместе, дальше наши пути расходятся.

— Я не потерплю рядом с собой этого извращенца, тем более на одном корабле! — Вирана в гневе вскочила на ноги, едва не задев головой каменный выступ. — Я не желаю видеть его уже сейчас! Это невыносимо, Эл!

— Брось, сестра, — примирительно поднял руки Алтан. — Где твое самообладание? Чему тебя учили в Штерхтском Храме? Я и сам не в восторге от вас двоих, но воля наставника заставляет меня сдерживать рвотные позывы. До Аст Хелефа — так до Аст Хелефа. Я торжественно клянусь умерить собственную мерзость, скрыть ее от твоих прекрасных глаз. Кстати, как там тебя зовут?

Вирана бросилась на обидчика, однако Элсидан ее удержал; мягко, но крепко прижал к себе.

— Я не прощу тебе этого, Эл! — гневно прошептала Вирана. — Я запомню, как ты со мной поступил! Кого предпочел мне!

— Смеркается, — заметил Черный, выглядывая из пещеры через зеленые заросли. — И холодает. Самое время развести огонь.

— Огонь нас выдаст, — возразил Эл. — Храмовники легко обнаружат убежище.

— Какие храмовники? — удивился Алтан. — Кому мы нужны? Только не говори, что вы скрываетесь здесь от погони!

Эл и Вирана смотрели на него с искренним недоумением.

— Не будет никакого преследования, — ухмыльнулся Черный. — В Храме знают о твоей выходке. Знают об исчезновении девчонки и о том, как ты про меня забыл. В Храме знают все. Высокие жрецы отпускают тебя, Элсидан. И тебя, злая красавица. Я как раз собирался вам это передать. Давайте уже разводить огонь, сейчас околею!

8

Деония встретила их порывами ледяного ветра и хлопьями снега, все вокруг затянула непроглядная белая пелена. По эту сторону Гальдорийского хребта весна еще не пришла, бескрайние леса по-прежнему сковывала зимняя стужа. Трое путников плотнее закутывались в плащи, мысленно проклиная застигшую их непогоду. Мостовую укрыли сугробы, лошади утопали в снегу по грудь. Всадники спешились, чтобы облегчить и без того незавидную участь своих скакунов. В какой-то момент Элсидан испытал незнакомое чувство отчаяния. Однако судьба оказалась к ним благосклонна: невидимая дорога вывела жрецов к небольшому трактиру, затерянному посреди густого леса. Крыши бревенчатых изб едва выглядывали из-под снега, но внутренний двор был расчищен, будто кто-то намеренно и терпеливо его убирал. Ощутив под ногами твердую землю, Эл испытал невероятное облегчение. Он помог спутникам преодолеть снежный завал и торопливо направился к широкому крыльцу. Дверь отворилась еще до того, как Элсидан успел подняться по лестнице.

— Приветствую вас! — проревел хрипловатый бас в тщетной попытке заглушить вой бури. — Сейчас приму лошадей!

Не дожидаясь, когда это произойдет, Эл, Вирана и Алтан оставили скакунов у коновязи, рядом с обледеневшей поилкой. Сами жрецы поспешили подняться в избу. Главный ее зал был хорошо протоплен благодаря широкому очагу. Внутри не было ни души, покой нарушал лишь треск горящих поленьев. Вирана присела за стол и бессильно уронила голову на руки.

— Ардия богата своими красотами. — Алтан занял место напротив, застывшая челюсть подчинялась ему с трудом. — Но Деония, несомненно, самая дерьмовая изо всех десяти земель! Здесь есть только леса, холод и говорящие медведи — типа того, что встретил нас на пороге. Элсидан, ты еще не пожалел о решении отправиться в Танат? По пути в Герхелиат нас встречали бы сочные луга, грудастые девки, изысканные яства и теплые ночи. А здесь мы окоченеем прежде, чем доберемся до побережья. Я уже начал прощаться с жизнью, когда отказали пальцы на руках!

Эл молча устроился рядом с Вираной. Он никогда не бывал на западе дальше Гаспата — города на краю Ирнийского плато. Загадочная Деония манила жреца сплошным зеленым ковром, что застилал низину до самого горизонта. Скрытая кронами и укутанная туманами земля вдохновляла благородной гармонией, представлялась одной неразгаданной тайной. После чудесного спасения из снежной бури Эл наконец-то нашел разгадку: иной красотой лучше любоваться издалека. Проживая на возвышенностях к востоку от Гальдорского хребта, жрец не имел представления о настоящем холоде. О суровой деонийской зиме, которая никогда не уходила с этой земли до конца. Путешествие на корабле уже не казалось ему хорошей затеей: на море негде будет укрыться от ледяных ветров. О чем думала Вирана, когда ему это предлагала? О чем думал он, когда с ней соглашался?

— Склоняюсь пред мудростью мастеров Храма. — Человек-медведь вошел в зал и почтительно поклонился, проговаривая традиционную форму приветствия. — Для меня честь принимать вас в этой обители. Здесь вы найдете теплый кров и чистую постель. Мой стол не богат, но я приглашаю вас разделить скромную трапезу.

Жрецы Храма не имели личного имущества, но ни один воин или землепашец не мог просить с них платы за что бы то ни было. Исполнение воли храмовников считалось почетным долгом каждого ардийца, живущего под их мудрым покровительством. Владелец трактира смиренно замер в ожидании распоряжений. Алтан оказался прав, этот землепашец действительно походил на медведя. Высокий, ростом с Эла, он значительно превосходил жреца в плечах. Заросшее лицо и хрипловатый голос довершали образ лесного зверя, каким-то чудом обретшего дар речи.

— Благодарю тебя, землепашец. — Эл прекратил разглядывать чудаковатого хозяина, вспоминая о нормах приличия. — Еда, теплая постель и уход за лошадьми — все, что нам потребуется. Как только закончится буря, мы покинем твою гостеприимную обитель. Как можно тебя величать?

— Меня зовут Фатар, Фатар Ауб, — вновь поклонился Медведь. — Я хозяин «Серой Шкуры», так называется этот постоялый двор.

— Да не покинет тебя мудрость, Фатар, — бестактно вклинился в разговор Алтан Черный. — Где наши лошади?

— Я отвел их в стойла, мудрейший. На конюшне тепло, есть корм и чистая вода. Даже в непогоду «Серая Шкура» готова принять уважаемых гостей. Я сейчас же распоряжусь, чтобы жена приготовила для вас ужин.

— Ты здесь не один? — с удивлением спросил Алтан, оглядываясь по сторонам. — Такая тишина!

— Со мной проживают жена и трое детей. Жизнь в лесу приучила нас к тишине, мудрейший, — пожал массивными плечами Медведь. — В мой трактир заходят разные люди. Осторожность не повредит.

— Разумно, — согласился Черный.

— Ты давно здесь обосновался? — поинтересовался Эл.

— Трактир принадлежал еще моему деду. Я родился в Деонии и никогда не покидал этих мест. Женщину тоже взял из местных, только из дальнего поселения. Леса здесь глухие, выбирать не пришлось…

— Ты можешь предположить, как скоро закончится буря? — перебил его Эл, не особо увлеченный семейной историей Медведя. — Когда мы сможем выдвинуться на запад?

— Ветер выдыхается. Я думаю, что буря стихнет к утру, — задумчиво произнес хозяин трактира. — Но на запад вы сможете направиться не раньше конца оттепели.

— И когда здесь начинается оттепель?

— Как только распогодится, — серьезно заметил Медведь. — Весной солнце быстро топит снег. Всего пара ясных недель, и дорога будет свободна!

Элсидан многозначительно посмотрел на Вирану, потом на Алтана.

— Мы здесь надолго, — заключил он упавшим голосом. — Призывай свою жену, землепашец. Пока солнце не выполнит свою работу, забот у нее прибавится.

9

— Следи за дистанцией, Вирана! Не забывай о защите! Выпад! Укол! Медленно.

Эл опустил меч, давая понять, что бой прекращен. Разгоряченная Вирана остановилась не сразу, она яростно разрубила воздух у плеча жреца.

— Я сказал «укол», а не «удар». К тому же опустил клинок. Что значит опущенный клинок?

— Что противник не успеет парировать, — шутливо заметил Алтан, который наблюдал за поединком с крыльца. Он жевал кусок хлеба, запивая его вином. — Девчонка все правильно прикинула, иного шанса тебя побить у нее нет.

Вирана злобно на него зыркнула.

— Не терзай меня взглядом, хищница, — засмеялся Черный. — Я ведь на твоей стороне! Элсидан обучает тебя классическому фехтованию, которое он освоил в стенах Храма. Освоил в совершенстве, и шрамы мои тому подтверждение. Но настоящий бой, бой за жизнь, выглядит иначе. Мне приходилось драться насмерть. В этот момент я не думал, из какой позиции враг атакует, куда направлен его взгляд и как часто бьется сердце. Я лишь хотел поскорее убить. Предательский удар — что может быть прекраснее? Засранец и не поймет, что его достали!

Эл проигнорировал слова Алтана и жестом предложил Виране продолжить. Поединщики медленно сблизились, оценивая намерения противника. Ведущая рука каждого была вооружена узким ардийским мечом, вторая сжимала длинный кинжал-дагу для отражения ударов. Эл отдал инициативу ученице, внимательно наблюдая за чистотой ее движений.

— Сейчас!

— Выпад с финтом!

— Сбей меня с толку, запутай!

— Медленно парируешь, не забывай о защите!

— Соберись, Вирана!

— Еще быстрее!

— Работай левой рукой, для чего тебе кинжал?

Голубоглазый мальчишка, сын трактирщика, завороженно наблюдал за смертельной пляской жрецов. Их стройные тела извивались в такт со звоном клинков. Солнечные лучи отражались в ардийской стали, дополняя представление яркими вспышками света. Для ребенка, воспитанного в лесной глуши грузными землепашцами, фехтовальщики казались пришельцами из иного мира. Мальчик переживал за прекрасную девушку: она отчаянно орудовала мечом, пытаясь достать неуловимого противника. В какой-то момент девушка оступилась и упала на одно колено, вражеский клинок плашмя коснулся изящной шеи.

— Уже лучше, — одобрительно кивнул Эл, поглядывая на Вирану, которая бессильно опустилась на холодную землю. — У тебя все получится, любимая.

— Да ничего у нее не получится, — махнул рукой Алтан. — Ты требуешь от девки невозможного, обучаешь бессмысленным выкрутасам. Лучше научи ее убивать! Быстро и наверняка.

Эл опустился на колени рядом с воспитанницей. Жрица старалась сдержать слезы, укрывая лицо от нежеланных глаз.

— Слушай, а тебя самого учили убивать, Элсидан Прекрасный? — озарился неожиданной догадкой Алтан. — Да неужели…

Эл бесстрастно посмотрел на Черного и обнял Вирану. Он что-то тихо шептал, поглаживая ее напряженную ладонь.

— Конечно нет! Ранить и убивать — не одно и то же. Какая ирония! Ты мучаешь эту девочку, хотя урок следовало бы преподать тебе самому.

— Ну так преподай! — рявкнул Эл. Он тут же отпустил Вирану и вскочил на ноги. Воспитанная годами выдержка подвела — хорошо, что мастер Лангар этого не видел. Элсидан ловко подкинул меч, перехватывая рукоять прямо в воздухе. Алтан с ухмылкой наблюдал за плодами удачной провокации.

— Попробуй убить меня! Покажи, как сражаются насмерть! — Эл вышел на центр двора и принял боевую стойку. — На этот раз никаких отговорок! Сейчас я хочу увидеть настоящего тебя, сраный землепашец!

Он больше не пытался контролировать гнев, высвобождая эмоции, накопленные за все время их конфликта. Эл не думал ни об уязвлении гордости спутника, ни о чести касты землепашцев, представители которой наблюдали за происходящим со стороны. Медведь и его полная жена вышли на крыльцо, привлеченные криками со двора. Таких носителей Абсолютной Мудрости они встречали впервые! К сыну трактирщика присоединились его брат и сестра. Вирана уже очнулась и попыталась остановить Эла, но тот резким жестом приказал ей отойти. Алтан медленно спустился по ступеням, вынимая из ножен меч. Свободную руку он положил на навершие кинжала, подвешенного на поясе.

— Что ж, я не смею противиться воли лидера, — с натянутым бесстрастием произнес Черный, вставая напротив Эла. — Если хочешь узнать, что такое настоящий бой, бой насмерть, я преподам тебе урок, мальчик-который-никогда-не-убивал. Возможно, этот поединок станет последним в твоей жизни. Но лучше так, чем и дальше тешиться иллюзиями. Победитель навсегда покинет Ардию, проигравший будет гнить в этой земле.

Элсидан не стал дослушивать речь. Он дождался, когда противник примет боевую стойку и атаковал. Быстро, ложным выпадом. Алтан не дал сбить себя с толку: легко парировал удар и уколол в ответ.

Оба поединщика были без кольчуг, единственной защитой им служила плотная ткань гамбезонов. Вирана оставила попытки вмешаться и отошла в сторону, не успевая следить за бешеным темпом. Она не раз наблюдала схватки между Элом и Алтаном, но эта превосходила все предыдущие и по скорости, и по напряжению.

Черный будто обрел второе дыхание, он атаковал с особым азартом. Смертельный риск пробудил интуицию, обратил навыки в инстинкты. Вокруг мелькали призраки окровавленных тел, пахло гарью, подбадривали крики соратников. А против Алтана стоял сам Макан Гневный — проигравший сражение, но все еще смертельно опасный. Черный знал, что любая ошибка может стать последней, и это его только бодрило. Скользящий удар достиг цели, плечо Элсидана прочертила красная полоса. Алтан этого не заметил, продолжая атаковать. Ответный укол разорвал ему щеку, но даже захлебываясь кровью неистовый жрец шел вперед!

Серия ударов — и Эл, подобно своей ученице, с трудом отразил клинок у самой шеи. Теперь он только уклонялся, сдавая позицию за позицией. Поединок затягивался, и Элсидан понимал, что проигрывает. Но он хотел, он должен был убедиться…

— Как тебе это удалось, мальчик? — Лангар Жестокий недоверчиво коснулся острия, которое указывало в центр его грудины.

— Я был внимателен и быстр, наставник, — ответил четырнадцатилетний Элсидан, опуская клинок. — Именно так, как вы учили.

— На этот раз я не поддавался, — изумился мастер. — Не считаю себя выдающимся фехтовальщиком, но ни один воспитанник не побеждал меня так легко.

— Я старался, наставник. — Эл почтительно склонил голову, смущенный своим успехом. — Простите, если проявил несдержанность и выказал неуважение.

— Нет-нет, — усмехнулся Лангар. — Ну-ка, давай повторим. И не вздумай мне поддаваться! Хочу убедиться, что этот укол не был случайностью.

Следующие поединки Элсидан проиграл — но не потому, что поддавался. Он действительно не смог одолеть опытного фехтовальщика: искра интуиции не занялась огнем осознания. Шли годы, вспышки происходили все чаще и чаще. Постепенно Эл научился их улавливать и понимать. Воспитанник обладал превосходной наблюдательностью, распознавая порядок во всем, что творится вокруг. Когда мастер Лангар гневался, он одинаково изменялся в лице, начинал зацикливаться на фразах, впадал в нравоучительный тон. Первая девушка Эла смешно морщила очаровательный носик — всегда, когда пыталась его обмануть. Поначалу жреца это забавляло, но однажды он осознал, что юная прелестница обманывает слишком часто. Каждая мимолетная возлюбленная была по-своему прекрасна и неизменно читаема. Каждая, кроме Вираны. Элсидан научился читать друзей, врагов, хитрых торговцев на эшкебетском базаре, надменных воинов, увлеченных ремесленников, угрюмых землепашцев. Но наиболее полезным его умение оказалось на храмовой арене. Способность читать фехтовальщиков давала юному жрецу скрытое преимущество. Он не торопился выходить на бой, тщательно изучая особенности соперников. Лучшие из них были непредсказуемы. Такие бойцы не просто фехтовали, они выписывали клинками уникальные истории. В эшкебетском Храме их было меньшинство — Элсидан поименно знал братьев, с которыми связываться не стоит. Большинство же рано или поздно выстраивало собственную систему, основанную на сочетании физической формы, техники, и набора уловок. Если система приносила успех, она становилась привычкой. Каждое движение боец отрабатывал до совершенства и со временем превращался в отличного поединщика. До того момента, когда на арену против него выходил Элсидан. Эл не пытался превзойти отточенную систему противника. Он просто ее ломал.

Алтан сгруппировался и быстро раскрылся, вложив всю силу в единственный довершающий удар. На этот раз риска не было: соперник потерял равновесие и безвольно повалился на спину. Черный уже знал место его падения — он старательно подводил Эла к этой позиции, представляя, как все закончится. От столкновения с землей голова противника откинется, и смертельная комбинация завершится точным уколом в висок. Клинок рванулся к цели, но могучий выпад неожиданно встретил сопротивление. Острие уткнулось в талую грязь. В тот же миг Алтан получил сильный пинок в голень и потерял равновесие.

Перехватив инициативу, Эл действовал молниеносно. Противник еще не успел его накрыть, когда эфес даги врезался в раненую щеку. Одуревший от нестерпимой боли, Алтан упал на четвереньки. Элсидан с легкостью его опрокинул и насел сверху, лезвие кинжала коснулось шеи Черного. Эл понимал, что может получить предательский удар в бок, поэтому сильнее надавил на клинок: даже сраженный он перерезал бы врагу глотку. Но Алтан, казалось, прекратил сопротивление. Он безвольно выронил оружие и закашлялся кровью. Эл отпустил противника, поднялся на ноги и принял боевую стойку.

— Продолжим? — проговорил он осипшим голосом. — Я все еще жив.

Алтан Черный тяжело перевалился на бок, сплюнул в грязь сгустки багровой жижи. Его правый глаз над рассеченной щекой полностью заплыл, левый потерянно вращался, пытаясь сосредоточиться. Наконец он нашел Элсидана и вытаращился, наполненный кровавым безумием.

— Ты… — попытался заговорить Алтан, но разорванный рот комкал слова. — Ты… У-бей ме-ня.

Эл невозмутимо смотрел на окровавленного противника.

— Ты дол-жен у-бить ме-ня. — Черный с трудом шевелил губами, прижимая ладонью остатки щеки, — На-у-чись у-би-вать.

Силы его оставили, и Алтан без чувств опрокинулся на спину. Во дворе трактира царило гробовое молчание. Мертвенно бледные хозяева застыли на крыльце. Их дети раскрыли рты, изумленные кровавой развязкой. На другом конце двора молчала Вирана, чувство облегчения в ее душе сменилось холодком тревоги. Незаконное убийство жреца — тягчайшее преступление против Храма. Теперь им придется покинуть Ардию навсегда. Если, конечно, они успеют ее покинуть.

— Он дышит, — быстро проговорил Эл, склоняясь над Алтаном. — Трактирщик, помоги мне! Вирана, принеси сумку! Попробуем заштопать этого вояку.

Резкие слова пробудили завороженных зрителей. Фатар-Медведь сбежал со ступеней, помогая Элу поднять раненого жреца. Жена трактирщика быстро прогнала детей, а сама направилась на кухню разогревать воду. Вирана ушла в гостевую комнату за зельями и инструментами. Слаженные действия принесли плоды — уже через пару часов Алтан Черный был зашит и напоен целебным отваром, который приготовил Элсидан.

— Все, что здесь произошло, не должно покинуть этих стен! — строго сказала Вирана за ужином. Она угрожающе перевела взгляд с Медведя на его жену и присмиревших на лавке отпрысков. — Это особые дела Храма, вам лучше о них забыть. Вам лучше вообще забыть, что здесь останавливались жрецы. А чтобы память наверняка вас подвела, мы готовы поделиться милостью Храма.

Вирана потянулась к поясу и выложила на стол десять золотых корит. Медведь испуганно на нее посмотрел, понимающе кивнул, бережно сгреб со стола монеты и грозно зыркнул на семейство, подтверждая услышанное собственным авторитетом.

— Как думаешь, когда сойдут снега? — спросил у трактирщика Элсидан, чтобы прервать напряженную семейную сцену.

— С таким солнцем — через неделю, мудрейший, — поспешно ответил Фатар.

— Хорошо. К этому времени нужно поставить нашего спутника на ноги. Или хотя бы посадить в седло. Он должен исполнить волю Храма и своего наставника!

Эл подмигнул Виране, и она улыбнулась. Солнце за окном клонилось к закату, но холод не опускался: с востока дул теплый ветер, предвестник настоящей весны.

10

От «Серой Шкуры» и до самого Таната они добрались без происшествий. Алтан выглядел бледно, но упрямо держался в седле. Он практически не разговаривал, поверженному жрецу нечего было сказать. А возможно, виной тому была раненая щека, которая болела всякий раз, когда Алтан пытался раскрыть рот. Эл и Вирана наслаждались чудесно обретенной тишиной и обществом друг друга.

До самого города дорога вела через густые леса. Сквозь хвойные лапы проглядывал лазурный свод неба, украшенный пятнами облаков. На пути жрецам попадались небольшие селения. Землепашцы радовались гостям с востока — первым после зимы. Теплый прием воодушевил Эла. Он улыбался Виране, полагая, что ее задумка с морским путешествием не так уж и плоха. Однако чем ближе они приближались к Танату, тем хуже становилась погода. В паре дней пути от города спутники вновь ощутили ледяные порывы западного ветра. Небо затянула серая пелена, разродившаяся мелкой снежной крупой. Алтан Черный по прежнему молчал, но глаза его говорили о многом.

Возведенный у Каменной бухты Танат, по меркам Ардии, был небольшим городом. На землях, окутанных суровым дыханием Древнего моря, уживались немногие. Чаще всего это были те, кто любил холод, простор и свободу, а также их потомки, которые не знали другой жизни. Даже время здесь шло медленнее, размереннее, с особым достоинством. Над городскими стенами несокрушимой громадой возвышался Танатский Храм. К нему и направилась тройка спутников, рассчитывая получить кров и помощь у своих братьев. Тем не менее Элсидан был готов ко всему. Десять Храмов Ардии придерживались общего учения, однако духовное родство не делало храмовников единым целым. Преданность собственной земле, наставникам и личным амбициям зачастую выходила на передний план, порождая соперничество и даже вражду между городами. Мудрые архонты старались не обострять противостояние, поэтому излюбленным средством жрецов стали интриги. Опытные интриганы беспокоили Эла гораздо больше противников, вооруженных клинками. Они в совершенстве владели собой, прочитать их намерения было почти невозможно.

Глядя на Онафела Тихого, мастера Третьего Посвящения, Элсидан отчетливо понимал, что перед ним опытный интриган. Который с интересом изучает добычу, попавшую в его сети. Несмотря на подтянутое, жилистое тело, этот жрец выглядел слишком тощим и женоподобным. Утонченной стройностью он скорее походил на Вирану, чем на Эла или Алтана. Однако, по уверенным движениям и крепкой хватке, Элсидан распознал в Онафеле опытного бойца.

— Приветствую вас в Деонийском Храме, братья, сестра! — торжественно, но без лишнего пафоса проговорил мастер, когда воспитанники затворили за ними двери приемных покоев. — Здесь вы сможете получить все необходимое, чтобы продолжить свой путь, куда бы он не пролегал. Могу я узнать, что привело почтенных гостей в Танат?

«Гостей» Онафел произнес с особым нажимом. Эл слегка кивнул, обозначая, что понимает намек из уст «хозяина». Эшкебетского жреца вполне устраивало подобное отношение, оно никак не вредило их делу.

— Нам нужен корабль, чтобы добраться до Аст Хелефа, — сразу перешел к сути Эл. — Также необходимо восполнить некоторые припасы.

Онафел с пониманием кивнул, пристально изучая каждого из прибывшей троицы. Чуть дольше задержался на Виране, оценил ее красоту одобрительной улыбкой. Перевел взгляд на Алтана, бестактно осмотрел его изуродованную щеку. Померился взглядами с Элсиданом.

— Припасами мы вас обеспечим, — наконец заговорил танатец. — Но вот кормчего, который выйдет из бухты в сезон штормов, вы не найдете. Деонийские мореходы дорожат жизнью, а иноземцев в это время года у нас не бывает.

Онафел Тихий вновь замолчал, наблюдая за реакцией собеседника. Эл ответил невозмутимостью, соответствующей высокому положению. Он ждал, когда храмовник предсказуемо продолжит речь.

— Но вам ведь необходимо попасть в Аст Хелеф как можно скорее? — тактично предположил Тихий, не прекращая улыбаться. — И мне, как радушному хозяину, следовало бы помочь почтенным гостям в этом непростом деле.

— Эшкебетский Храм будет признателен за помощь, оказанную его мастерам.

— Ну разумеется! Я думаю, мы сможем помочь друг другу.

Элсидан сообразил, к чему все идет, но не торопился прерывать собеседника.

— Я не знаю, какие дела у вас есть в Аст Хелефе, да мне это и не интересно. — Онафел оставил церемониальный тон и указал на стулья у изразцового камина. — Но наш Храм имеет в этом городе одну неразрешенную проблему. Проблему когда-то звали Алеран Смелый Танатский, мастер Четвертого Посвящения, почтенный Призывающий и советник Высокого жреца. Недурно, да? А сейчас произносить это имя в стенах Храма запрещено. Догадываетесь, почему?

— Отфтупник, — с трудом прошепелявил Алтан. — Я флыфал о нем.

— Неужели наши беды известны на всех землях Ардии? — с притворным сожалением развел руками Онафел. — Действительно, в свое время имя этого отступника звучало громко. Но однажды он решился на предательство и бежал в Рун Аер, где раскрыл дикарям сокровенные тайны Ардии. Кроме того, он попрал путь Абсолютной Мудрости, поставил свои желания выше интересов Храма, презрел смирение, послушание…

— Я понял, что это очень плохой человек, не стоит перечислять все его преступления, — бестактно перебил Эл. — Но чем мы можем помочь? Вам следовало бы спросить с его наставника, который воспитал такого негодяя.

— Следовало бы, да не получится. Отступник убил своего наставника.

— Какая жалость. Так чего ты хочешь от нас? — Эл намеренно позволил себе дерзость, но Тихий пропустил ее мимо ушей. Он держался слишком хорошо, и Элсидана это раздражало.

— Я хочу, чтобы вы убили Алерана Смелого, — четко проговорил Онафел.

Повисла неловкая тишина.

— И больше ничего? — усмехнулся Эл. — Просто так взяли и убили?

— Как и следует поступать с каждым отступником, не правда ли? — на этот раз Тихий говорил без тени усмешки, пристально всматриваясь в собеседника.

— Но почему ваш Храм до сих пор этого не сделал? Полагаю, отступник бежал в Рун Аер не вчера. Один ваш приказ, и Гильдия Воинов с ним расправится, где бы этот Алеран не скрывался. Оборвать жизнь единственного человека — что может быть проще?

— Мои братья тоже так полагали, — согласно кивнул Онафел. — Но мы не можем добраться до этого отступника уже более семи лет. Он не скрывается, нет! Живет в Аст Хелефе, утопая в роскоши, ни в чем себе не отказывая! Однако прикончить его нам до сих пор не удалось.

— Не могу в это поверить, — отмахнулся Эл. — Ты ведешь игру, в которую решил втянуть иноземных храмовников. Чтобы не запятнать репутации Таната. Но эта игра не для нас, Онафел. Не утруждай себя уговорами.

— И не подумаю, — пожал плечами Тихий. — Это ведь вам нужно попасть в Аст Хелеф, не мне. В ближайший месяц туда отправляется только один корабль, который снаряжает Храм и Гильдия Воинов. Ты прозорлив, и наверняка догадаешься, с какой целью он туда отплывает. Но свободных мест на нем нет. Во всяком случае, для простых путешественников.

— Фколько фоинов на его бохту? — неожиданно вмешался Алтан.

— Сотня, все гребцы, — быстро ответил Онафел. — Если передумаете, я постараюсь все устроить. Вашу прелестную спутницу мы избавим от тягот, она займет место рядом с кормчим.

— Мы потумаем. — Черный выразительно посмотрел на Эла. — Ответ путет к фечеху.

11

Танатские храмовники разместили их в просторной гостевой с видом на бушующие воды Каменной бухты. Элсидан с тревогой гадал: если в заливе волны столь свирепы, что ждет их в открытом море? Но сейчас его больше занимало другое. Эл и Вирана с подозрением смотрели на Алтана, который совершенно непредсказуемо проявил инициативу.

— Так о чем мы должны подумать, Алтан? — с легкой издевкой поинтересовался Эл, когда они удобно расположились на широких кроватях. Элсидан сильно устал. Он хотел есть, спать и Вирану, но деонийцы выделили им общую комнату, поэтому о близости с любимой пришлось забыть. К счастью, кровати здесь было две. По взаимному согласию отдельное ложе занял раненый.

— Я флыфал пхо Алефана Фмелого, — медленно начал Черный. — Это не пхостой отфтупник.

— Это невыносимо! — закрыла уши Вирана.

— Нифего не потелаеф, — прошепелявил Алтан, кивая на Элсидана. — У него пыла фофмофнофть меня упить.

— Ближе к делу, — нетерпеливо бросил Эл. — Ты флыфал про Алерана, это мы уже поняли. Кто он такой, и о чем нам нужно думать до вечера?

— Алефан Фмелый — тофтойный фелофек. Я пыл ф ним пот Ахиятом.

— Под Ариятом? Во время Ардихорийского восстания?

— Та.

— Тогда он еще не был отступником?

— Та.

— И что же толкнуло его на предательство?

— Я не фнаю. Я фнаю только, фто это тофтойный фелофек, котохый помофет нам попафть в Кетмению. Алефан Фмелый пыл моим тхугом. Хохофым тхугом.

— Он был твоим другом десять лет назад! — возразил Эл. — Еще до того, как предал Храм. С чего бы ему нам помогать? К тому же не забывай — нас отправляют в Аст Хелеф не вспоминать ваши славные деньки. Обрадуется ли твой друг, если узнает, что ты пришел его убить?

— Мы толфны фоглафитьфя, — с трудом, но настойчиво проговорил Алтан. — Фейфяф глафное попафть ф Афт Хелеф. Там я фмогу ффе хефыть!

Элсидан покачал головой и обратился к замершей в его объятьях Виране.

— Отправиться по морю было твоей идеей, — напомнил он. — Теперь у нас немного вариантов. Подождать пару месяцев, когда шторма прекратятся, а судоходство возобновится. Или согласиться на авантюру деонийцев и довериться нашему спутнику, который «все решит» в Аст Хелефе. Любой из этих вариантов одинаково плох. Что скажешь, любимая?

Вирана странно на него посмотрела, а потом присела на кровати и уставилась в окно, наблюдая за бурунами серых волн.

— Ты веришь в судьбу, Эл? — вдруг спросила она. — Не в предначертание жизненного пути, а скорее череду случайностей-указателей, помогающих нам сделать выбор? Когда-то я была прилежной воспитанницей Штерхтского Храма, гордостью своего наставника, готовилась нести мудрость народам Ардии. Потом убежищем для меня стал Эшкебет, в вашем Храме я нашла новый дом. Там я встретила тебя. Теперь мы вместе держим путь на восток, по следам бредовых фантазий Лангара Жестокого, хотя мастер Первого Посвящения не имеет права покидать стен Храма. Каждый раз судьба оставляла меня на распутье, и каждый раз я делала сомнительный выбор. Но сейчас ты рядом, буря за окном напевает колыбельную, деонийцы готовят ароматный ужин и даже Алтан не утомляет своими остротами. Я счастлива.

Эл слушал внимательно. Даже Алтан смотрел на Вирану с непривычной серьезностью.

— Возможно, предложение деонийцев — чистая авантюра, — продолжала она. — Выходить в штормящее море опасно, еще опаснее доверять словам лживого храмовника. В Аст Хелефе нас ждет неизвестность, и я ни за что не подставлю спину тебе, Черный. Но если бы не снежная буря, которая завалила дорогу, если бы не ваша стычка в «Серой Шкуре» и ранение Алтана, если бы не чудесная оттепель — мы не попали бы сюда аккурат к отправлению корабля.

Вирана замолчала, и теперь тишину нарушал лишь отдаленный шум волн.

12

— Мы обдумали ваше предложение. — В знак благодарности за щедрый стол Эл преломил над тарелкой кусок хлеба. — Возможно, мы ответим согласием.

— Возможно? — хитро улыбнулся Онафел, поднимая кубок с пряным храмовым вином.

— Мне нужны подробности. Убийство отступника — праведный акт возмездия. Но для чего вам жрецы из Эшкебета? С чем именно может не справиться целая сотня гильдийцев?

— Справедливый вопрос, — кивнул Тихий. — Пожалуй, я должен кое-что прояснить. Вся эта история началась лет десять назад. Некогда Алеран был истинной гордостью нашего храма. Многие полагали, что он станет самым молодым жрецом, который удостоится Пятого Посвящения и займет место в Высоком Совете. Самомнение и сгубило нашего героя. Его сердцем овладела гордыня, многовековые законы Храма показались ему вредными пережитками. Алерану стало тесно в наших стенах.

На этих словах Онафел замолчал и внимательно проследил за реакцией собеседников. Все трое были невозмутимы, жрец с изуродованным лицом откровенно скучал.

— Его открытая неприязнь постоянно приводила к конфликтам с другими храмовниками. Однажды пролилась кровь. Спасаясь от праведного возмездия, Алеран бежал на север и затаился в Рун Аере. Найти убийцу для Таната стало делом чести. Одним из первых, кто отправился на поиски Алерана, был его престарелый наставник. За семь лет более трех сотен жрецов и воинов пытались призвать отступника к ответу. Назад не вернулся никто. Впрочем, они не пропали бесследно: изуродованные тела карателей украсили стены города Аст Хелеф. Того самого, куда вы направляетесь. Любого мастера из Таната в тех краях ждала печальная участь. Но однажды с востока к нам прибыли братья-гаспатийцы. Путь этих жрецов пролегал через Аст Хелеф, где они были с почетом приняты наместником и его свитой. По правую руку от наместника стоял человек в богатых одеждах. Первое, на что обратили внимание гаспатийцы — ардийская пара на его поясе. Этот человек свободно говорил на духовном наречии и называл себя на рунийский манер — Алераном, сыном Сарфина.

Алтан полностью утратил интерес к затянувшемуся рассказу. Сытные блюда храмовой кухни занимали его куда больше, но наслаждаться едой мешала травма. От напряжения раненая щека кровоточила, Черный небрежно смахивал капли рукавом. Онафел пытался этого не замечать.

— Мы решили разузнать о рунийском Алеране побольше, — вздохнул танатец. — Как и предполагалось, это был наш отступник, Сарфином Холодным звали его наставника. Мерзавец не сидел сложа руки. За несколько лет, при пособничестве наместника Аст Хелефа, он собрал в этом городе собственное войско. К нему примкнули безземельные руны, наемники-велизары, поморы из северных морей — доносчики видели даже нарта. Алеран организовал эту разномастную толпу, превратил ее в единый, безупречно работающий механизм. С такой силой Аст Хелеф не только обрел желанную безопасность, но и возвысился среди других городов северного побережья. Сейчас на нем замыкаются практически все торговые пути, что ведут с запада на восток. Торговые пути — это золото, которым непрерывно пополняется казна наместника. И сундуки отступника Алерана. В отличие от большинства разбойничьих главарей, Алеран исключительно щедр со своими приспешниками. Щедростью он воспитал в них животную преданность. Мы пытались взять его людей подкупом, угрозами, даже пытками — это не помогло. Они умерли в муках, но не отреклись от благодетеля. Расплата была тяжелой: мы потеряли около сотни одиночек, которые к нему подбирались.

Тихий выдержал задумчивую паузу.

— Я не пытаюсь вас пугать, — улыбнулся Онафел, глядя на помрачневшие лица жрецов. — Напротив! Я хочу донести, почему именно иноземцы могут нам помочь. Еще до вашего прибытия мы собрали корабль из сотни отборных воинов. Они попытаются скрытно пробраться в Аст Хелеф, разыскать и убить Алерана, чего бы им это не стоило. Даже если все воины погибнут, но Алеран умрет — горькая жертва себя оправдает. Однако теперь мы можем избежать бессмысленной бойни. Если вам удастся втереться в доверие к Алерану, его жизнь будет в ваших руках. Убейте его без шума и ступайте своей дорогой. Танатский Храм окажется в долгу перед Эшкебетом, ваша заслуга не будет забыта.

Онафел Тихий замолчал и торжественно вскинул кубок. Эл попытался прочитать его намерения, но из этого ничего не вышло.

— То есть ради трех мест на корабле мы должны выиграть для твоего Храма небольшую войну? — бесцеремонно заговорил Элсидан, начиная торг. — Это и на словах-то нелепо звучит! Даже если мы сумеем прикончить отступника, его преданные приспешники нас разорвут. Даже если нам удастся бежать из города, убийц будут преследовать до тех пор, пока не поквитаются за смерть благодетеля. Путь в Аст Хелеф, да и вообще в Рун Аер, закроется для нас навсегда. И ради чего?

— Если Алеран умрет, — осторожно возразил Онафел, — его пирамида власти, выстроенная на золоте и личном авторитете, развалится за пару месяцев. Наместник Аст Хелефа — надменный глупец, а приближенные к отступнику главари перегрызут друг друга в междоусобице. Город существует, пока Алеран жив. Когда его не станет, никому не будет до вас дела.

— Даже если так, — не сдавался Элсидан, — зачем нам лезть во все это? Ради чего?

— А чего вы хотите? — Тихий понизил голос, хотя в обеденном зале кроме них никого не было.

Эл ждал этого вопроса.

— Пять тысяч корит в казну Эшкебетского Храма и пять сотен для меня лично. Ко всему этому бумагу о намерениях. В первую очередь — бумагу о намерениях. С оттиском печати вашего архонта.

— Это невозможно, — бесстрастно посмотрел на него Онафел. — Если сундук золота Храм еще выставит, ни о какой бумаге с оттиском не может быть речи. Корабль с сотней воинов обошелся нам дешевле!

— Но в их успехе вы не уверены, поэтому обращаетесь к жрецам из Эшкебета, — заметил Эл. — Ты прекрасно знаешь, что мы до него доберемся. Хотя я лучше посижу пару месяцев в вашем гостеприимном Храме, чем пойду на смертельный риск ради иллюзорной благодарности.

— Зачем вам бумага?

— Чтобы отвести подозрения от Эшкебетского Храма. Вы ведь планируете стравить Эшкебет с Аст Хелефом? Если мы прикончим Алерана, весь Рун Аер ополчится на нашу землю. Как же, ведь ее жрецы убивают уважаемых господ где им вздумается! А если Алеран нас раскроет, Эшкебет будет вынужден отомстить за расправу над своими мастерами. Могущественный союзник присоединится к вашей маленькой войне. Не так ли прикинул архонт?

Онафел молчал, задумчиво вращая в руках пустой кубок.

— Значит мы поняли друг друга. — Элсидан встал из-за стола, обозначая, что его ужин на этом окончен. — Не тороплю вас с решением, радушный хозяин. Но с первым же кораблем мы отбудем в Аст Хелеф — так или иначе.

За окном уже стемнело и только гулкие раскаты напоминали о том, что в непроглядной черноте волнуется Каменная бухта. Воспитанники сильно натопили камин — гостевую комнату обволакивал мягкий полог тепла. Сытые и уставшие жрецы бессильно повалились на кровати, скинув с себя лишь обувь.

— Ты пхефхофол фепя, Элфитан, — криво усмехнулся Алтан. — Тепехь мы тофно тут хафтхянем.

Эл не ответил, только плотнее прижал к себе Вирану: сейчас он нуждался в ее внутренней теплоте. Словесный поединок с Онафелом забрал у него все силы. Вирана поддалась, но взаимностью не ответила. Она завороженно смотрела на языки пламени, которые терпеливо поедали угли в жерле камина. Оценила ли Вирана его решение? Или предпочла бы отступить, принять любые условия деонийцев, довериться воле судьбы?

Из раздумий Элсидана вырвал слабый, но настойчивый стук дверного молотка. Жрец не стал окликать нежданного гостя. Он медленно поднялся с постели, плавно подошел к двери и резко ее распахнул. Возмутитель спокойствия был застигнут врасплох, им оказался тощий юноша с резкими чертами лица. Он отпрянул от неожиданного напора, но быстро пришел в себя и почтительно склонил голову.

— Прошу прощения за беспокойство, мастер. Наставник Онафел Тихий приказал передать, что архонт принимает ваши условия в полной мере. Корабль выйдет из гавани завтра вечером. Наставник полагает, что у вас есть достаточно времени на сборы.

Эл коротко кивнул, отмечая, что принял сказанное. А в душе усмехнулся своей победе над Онафелом: форма, в которой ему сообщили о принятии сделки, выглядела крайне оскорбительной.