Песни жаворонка. Утренняя

Алексей Исаев

Эта книга будет интересна тем, кто с малых лет пытается понять самого себя, определить свое место под небом, понять, кто и зачем затеплил огонек разумной жизни на нашей планете? Кто и зачем расцветил Землю такой красотой? Данное издание — логическое продолжение философско-нравственного поиска, предпринятого автором в книге «Последняя песня жаворонка» (Ridero, 2021 г.).

Алексей Исаев

Дизайнер обложки Виктор Карепов

© Алексей Исаев, 2024

© Виктор Карепов, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-6312-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все, что сберечь мне удалось,

Надежды, веры и любви,

В одну молитву все слилось:

Переживи, переживи!

Федор Тютчев

С душой нараспашку

Предисловие

Вчитываюсь и удивляюсь, даже восторгаюсь, с какой простотой и легкой непосредственностью наш автор манипулирует сложными сюжетными построениями и образами, которые то и дело меняются в ходе повествования. Наверняка он задумал сосредоточиться на автобиографических моментах своей долгой жизни, но чуть ли не с первых страниц его начинают преследовать картины космического порядка, подчас он надолго уходит в подробности переосмысления отдельных жизненных ситуаций, пускается в опасные дискуссии. Однако такая авторская манера не раздражает, напротив, вызывает неподдельный интерес. Хочется присоединиться к философствующим мужам, ибо их разговоры глубоко содержательны, тематика их у многих на слуху, поэтому мне доставляет удовольствие услышать неординарные суждения.

Очередная рукопись «начинающего» писателя очаровала названием: «Песни жаворонка» — утренняя и вечерняя; как тут не сострить: душа всегда молода, потому и поет! Полистав, и тут же углубившись в рукопись, я понял, что имею дело не с рядовой, а особой работой. Редкий писатель, философ, журналист, политик не оставил после себя книжку «мудрых мыслей». В. В. Розанов, например, их издавал «коробами». Вчитавшись в новое сочинение А. Исаева, я убедился, что оно из этого ряда. Разрозненные, на первый взгляд, заметки, по сути дела, составили завершенную книгу нравственно-философского характера: искренние, осторожные и в то же время во многом неожиданно смелые мысли. Да, в книге нет даже пунктирно намеченного сюжета, но это и не сборник случайных рассказов. По приему подачи собранного материала — это близко к «потоку сознания». Чувствую, непросто было отсеять жизненно важные факты для сборника. Теперь-то они не дают покоя помудревшей душе. Вот один из тех, который зацепил меня. Однажды подросток Алеша влез по стене почти отвесного яра до самого верха, а слезть оказалось много труднее, причем, весьма опасно. Полюбовавшись речными пейзажами (ради них он и взбирался на кручу), осторожно спустился, избежав падения на камни. И вот теперь, много десятков лет спустя, он так переосмыслил это происшествие: оно «столкнуло два великих подвига — подвиги Прометея и Иисуса Христа. Зная, что за похищение божественного огня не поздоровится, Прометей все же передал огонь людям, в наказание был прикован к скале на поживу хищным птицам. Размышляя над подвигом Иисуса Христа, пытаюсь понять, чей подвиг выше? Пока же с выбором не определился. Возможно, и не стоило ставить их рядом. Огонь и Вера — чему отдать предпочтение? Огонь согревает тело, Вера греет душу. Мы, люди практичные, однако, приняв дар Прометея, напрочь забываем молвить слово благодарности античному герою, даже тогда, когда возжигаем свечу в память о подвиге Христа». Не знаю, размышлял ли кто в такой плоскости?

Во время нечастых встреч Алексей то и дело касался тем, которые теперь я вижу развернутыми и обкатанными, и с шуткой просил не очень придираться к написанному: «Я не писатель, я журналист-борзописец». Журналистом он был и остался бы, если бы вдруг уже в очень серьезном возрасте не стал издавать одну за другой книги с разножанровыми вещами — как документальными, так и литературно-художественными. Сейчас с полным правом могу утверждать: Алексей Исаев сформировался как писатель редкого в наше время тонкого лирико-философского склада; доказательство тому — очередное издание — двухтомник «Песни жаворонка». Полагаю, в ее названии — память о коллеге по журналу «Дружба» поэте-лирике Владимире Фирсове, стихотворение которого «Звездная песня неба» легло в основу многолетнего хита.

Алексей как-то сравнил свое сочинение с любимым фирменным продуктом — кофе с черным перцем. Для него, возможно, это и так, а для читателя гамма ощущений от прочитанного, наверное, окажется и мягче, и парадоксальнее, и в итоге он посмотрит на окружающий мир с добрым ощущением света и справедливости. Исаев подкупает честностью и убедительностью монолога, уважительным подходом к своим персонажам, даже к таким, кого прежде мы без раздумий назвали бы отрицательными.

Только к концу повествования начинаешь понимать, что на сложный и неожиданный финал «Утренней песни» сориентированы все авторские размышления, которые сюжетно сливаются вместе. Но уже по пути нас ожидают оптимистические утверждения автора: конца света не будет, о чем так сожалеют участники всяческих ток-шоу, ибо развитие нашей планеты со всеми ее обитателями запрограммировано на прогресс, достижение всеобщей гармонии, совершенства, идеала. Вселенские «программисты» не позволят силам зла помешать этому движению. Бесспорно, он целиком поддерживает Достоевского: красота спасет мир. Приведу его доводы.

«Стоит только оглянуться, посмотреть ввысь, вширь, на растения, на животных и не можем не видеть их красоты, грациозности движений, а насколько гармонична земная природа! Кто ее создает, на каком компьютере рассчитывает?.. Разве не на этих постулатах создан и образ Иисуса Христа и его учение? Добавим еще понятия того же порядка: свет, любовь, благородство. К этому идеалу движется все человечество, преодолевая дьявольские нагромождения зла, подлости, грубости и религиозного устрашения тотальной греховностью. Значит, идея христианства заложена в человеке самой природой? Неминуемо человек должен был преодолеть нелегкий путь от дикости к разуму, к гуманизму… Это — чудо из чудес, видеть неописуемую красоту мира, чувствовать ласковое дыхание Природы, ощущать реальную строгость и опасность Космоса, пусть и мыслящего. Познавая себя, познаем всё, в том числе то. что названо Богом. Самый большой грех — упустить такую возможность… Жаль, что понимание этого приходит слишком поздно. Счастье в жизни и в дарованной тебе редчайшей возможности дать жизнь детям, а затем передать ее внукам. Правильно сказано: не ищи Бога на небе, он на Земле, в тебе, в окружающем тебя мире. Поэтому он так прекрасен и гармоничен. Не бойтесь Бога, он всемилостив, щедр, только, поняв это, будешь счастлив… Не надо бояться смерти, желание бессмертия — глупость, грех, эгоизм».

Все книги А. Исаева наполнены энергией духовного поиска. Правда, он немного лукавит, говоря, что не хотел касаться религиозной тематики: «О, куда меня занесло!» Или: «Я всеми копытами сопротивлялся, однако…» и т. д. Нет, все это не случайно и, больше того, его религиозные изыскания, по моему глубокому убеждению, завершились не случайным авторским открытием: «сценарий» распятия Иисуса Христа разработан и воплощен властями и религиозными кругами Иудеи с одобрения римского наместника, что превратило традиционную мистерию в кровавую трагедию. Однако режиссеры и постановщики просчитались: христианство стало достоянием всего человечества. Вижу, в новое издание автор внес еще одно принципиально важное утверждение: Иисус Христос после распятия остался жив и продолжил подвижническую деятельность. Но этот период остался «за кадром», ибо за три года своей духовной жизни он сполна отработал предназначенное Судьбой.

Казалось бы, автор на этом трагическом открытии поставит логическую точку. Однако неожиданно он обратился к мессианской деятельности Л. Н. Толстого. Иисус Христос и Лев Толстой свои жизни посвятили одному и тому же: один — созданию нового религиозного учения, другой — его воссозданию в изначальной чистоте. За свои подвиги оба заплатили очень дорого.

Завершающим главам, посвященным геополитике послереволюционной и современной России, писатель предпослал парадоксальный эпиграф — финальные строфы поэмы А. Блока «Двенадцать» с Иисусом Христом во главе революционного отряда. По-своему интересно трактует он назначение поэтом на эту «должность» библейского героя. Исходные данные он по-прежнему видит в тех же разлагающих лучшие намерения ветхозаветных иудейских догмах. В значительной степени они были реализованы в феврале-октябре 20 столетия, но снова, утверждает он, ожидания восставшего народа России не осуществились. Разочарование приводит поэта к смерти. Иисус также глубоко страдал, что его не понимают ни друзья, ни иудейские религиозные власти.

Я мог бы по-дружески наговорить еще много лестных слов в адрес человека, который не только по-своему душевно воспринял смысл «песен жаворонка», но и открыл «Закон жаворонка», по которому силы Неба и силы Земли в равной степени поддерживают человека в вертикальном и во всех других положениях, в том числе и в духовно-нравственном. Теперь он соседствует в книге с Ньютоновым Законом всемирного тяготения. Оставим это сравнение без комментария, но без слов восхищения тем, с какой любовью он пишет о матери, отце, братьях, друзьях, сельских учителях, университетских педагогах, обойтись нельзя. Откуда это у него, выходца из крошечной сибирской деревни? Да потому, что ему не надо было что-то искать, чему-то подражать. Он этим жил тогда. Живет и сейчас, перебравшись из Москвы в заволжские леса. Поэтому без большой натяжки книгу в жанровом плане можно отнести и к поэме в прозе. С первых страниц автор насыщает ее лирическими этюдами и стихами русских поэтов о природе, о несчастной нашей деревне и ее жителях. Взгляд самого писателя на эти трогательные картины полон сострадания и надежд на грядущую эпоху подлинного Возрождения, ибо деревня — была и будет прочной опорой государства. Лирический настрой вообще свойствен А. Исаеву. Читатель найдет немало страниц с отсылкой к поэтам Серебряного века. Вызывает улыбку находка, которую не могу не отметить. Автору надоело чинить крышу дачного домика; чтобы избавиться от протечек, он сменил гвозди на шурупы-саморезы. «Пусть бушуют теперь бури, — радуется он, — содрогаются стены, гибнут страны и континенты — в нашем домике тепло и сухо, на полках моим книгам ничто не угрожает. Ни поэзия, ни проза не должны плесневеть!»

Познакомились мы на первых лекциях на факультете журналистики МГУ. Тесными друзьями не были, друг другу в душу не лезли, учились в разных группах: он осваивал телевизионное искусство, я — газетное. Иногда наш курс называют уникальным, но во время учебы мы не замечали ничего особенного. Единственное, чем мы могли отличаться, — некоторым житейским опытом: вчерашние школьники на факультете не приветствовались. Основной костяк — люди с армейским и трудовым стажем, достаточно отесанные, самостоятельные. Мы были среди таких. После университета наши пути разошлись, пока случайно не встретились на мосту возле Белорусского вокзала. Алексей шел к себе, в «Советскую Россию», я в редакцию «Ленинского знамени», где тогда работал. Поговорили, я обмолвился, что начинаю искать работу: в московской областной газете становилось как-то тесновато. Скоро он позвонил мне и пригласил к руководству издания на «смотрины». С той поры остаемся близкими друзьями, и я, находясь вдали от него, не перестаю радоваться его писательскому таланту.

Валерий Лысенко