Излом-7

Алексей Кузнецов (2024)

Моя первая работа в данном жанре специально для проекта особого назначения.«Существует две возможности: либо мы одиноки во Вселенной, либо нет. Обе одинаково ужасны.» — Артур Чарльз Кларк.

Журнал 1

С диким шипением, подобно маслу на сковороде, пополам со скрежетом металлических зубов, закрылся шлюз инженерного отсека. Никогда не привыкну к нему! Ох, никогда! Говорят, что человек привыкает ко всему, и да, я, несомненно, привык ко многому: к неприятной, несколько пугающей порой, искусственной гравитации, к пайку, что на вкус одинаков, что не выбери, к очереди в санузел после очередной проверки системы. Но почему-то именно этот звук всегда вызывал мурашки по коже. И, да, такое заявление от меня не казалось бы столь странным, если бы по другую сторону многослойного металла и проводов не лежал Излом-7.

— Давай, как обычно не тормози, ладно? — пробормотал Марат.

— Я уязвлен. Всего раз было! — парировал я, ожидая шутки в ответ.

Но сегодня Марат был уставшим и хмурым.

— Потом отчет будет перед лысым, — сказал он с вызовом.

Этого было достаточно, чтобы привести меня в чувство, по крайней мере, на какое-то время. Задача, в конце концов, не стояла сложная — всего-лишь проверить, все ли работает, списать показания аппаратуры, провести пару тестов и вернуться в ангар. Нас ждут для какого-то объявления. Что, само по себе, не новость, но, в купе с последними событиями — тревожно, мягко говоря.

— Что мы здесь делаем? — спросил я вслух, не выдержав напряженной тишины через буквально несколько минут.

Марат выпучил глаза и хмыкнул.

— Что?

Я его не виню. Вопрос действительно, риторический и применим более ко всей станции"Сварог", нежели к непосредственно нашим задачам."Сварог" — так, согласно архивам, наши предки, очень далекие предки, называли бога-кузнеца, который создал мир, бездумно стуча молотком по непонятному артефакту, оставленному высшим созданием. Похоже, кто-то в управлении счел это очень символичным, ибо, по сути своей, мы занимаемся тем же самым. Излом-7 был тем самым таинственным камнем. Камнем, размером с гигантскую планету. За историю было всего семь аномалий, названных Изломами. В самом первом сгинул первый материнский корабль серии"Ковчег". Человечество не знало трагедии страшней. После этого события все изменилось. Особенно отношения с Конклавом. Теперь это все история.

— Мы делаем нашу работу, Норд, давай не усложняй, а! — проворчал Марат и, не дожидаясь ответа, вернулся к мониторам.

— Да, просто подумал, может, стоило боту сделать это за нас сегодня, — придумал я на ходу отмазку.

Действительно, не лучший день я выбрал заводить провоцирующие беседы со своим напарником.

— Бот, нет бот — отчитываться все равно будем мы, — покачал головой Марат и вздохнул.

К моему молчаливому негодованию, ответить ему было нечем. Я ускорился, насколько мог и насколько позволяли тесные перекрытия отсека. В конце концов, на станции, пусть даже на такой титанической как Сварог, оставалась концепция экономии места.

— Где вы там? Прием! — хлестнул по ушам передатчик на рукаве.

— Все в порядке. Скоро будем! — ответил я под пристальным взглядом Марата.

— Пошевеливайтесь, если не хотите ощутить на себе гнев лысого! — с насмешкой раздалось в ответ из передатчика.

Вот, опять они так. С некоторой обидой я потер свою собственную залысину. Он же не выбирал, останутся у него волосы на голове или нет! Хотя, кто его знает? С такими хаотичными мыслями я и не заметил, когда за моей спиной снова раздался будоражащий кровь звук закрывающегося шлюза.

…

— Стройся! — прозвучал приказ.

Персонал третьего блока выстроился, как на параде, хоть половина и выглядела так, словно только что побывала в шахте. Мы с Маратом успели как раз вовремя, чтобы встать в эти потные и запыхавшиеся ряды. Перед нами незамедлительно, секунда в секунду, по расписанию появился тот, кого большинство мужиков за глаза называли просто"лысый". Мне же всегда казалось, что это прозвище как минимум не отдает должного его метаморфозе. Он, как его братья и сестры создавались путем тонких и сложных хирургических операций, позволяющих совместить как можно больше человека и машины. В мозгу подключалось столько микросхем, что позавидует любой компьютер. А на выбритой и, судя по всему, окончательно лишенной фоликулов голове красовались всевозможные выходы и доступы. Тета — таковым было его имя, доступное нам. На плече скафандра у него красовалась соответствующая имени инсигния — и это все, что нам следует знать о его личности. Остальное же, что непосредственно касалось нас — его функция.

— Бригада, я жду отчета, — потребовал Тета.

Как не сложно догадаться даже за одну встречу — он представлял внутреннюю безопасность. Не мы одни ковыряем поверхность Излома-7. И, с тех пор, как изучение его тайн стало общецивилизационным проектом, как на его поверхности, так и в космосе начались нескончаемые конфликты.

— Наш отсек чист, — спокойно заверил его Марат, когда очередь дошла и до нас.

Тета смерил нас взглядом с ног до головы и протянул руку. Мы по очереди передали ему данные со своих наручей. Он обработал ноли и единицы в своей голове в мгновение ока и нарисовал нам подобие улыбки.

— Так держать. И все же я напомню. Всех касается. На станции случился сбой системы безопасности. Каждый день согласно расписанию я жду от каждого из вас отчет. Все передвижения фиксируются. Все должны находиться в своих каютах после третьего гудка…

Тета говорил, расхаживая перед нами взад-вперед, ни разу не запнувшись и не остановившись. Наверно, у него также был модифицирован и голосовой модуль. В ином случае, я не представляю, каким образом он повторяет нам это каждую смену с одной и той же интонацией. Когда рутинная часть подошла к концу, Тета остановился и произнес в привычном командном тоне.

— А также, всвязи с недавним всплеском энергии Излома-7, всему персоналу необходимо пройти повторное медицинское обследование.

Мужики переглянулись между собой, но при"лысом"ропот не подняли. Очевидно, их больше тревожили не возможные последствия выброса энергии, которые происходят с такой регулярностью, что скоро будет составлено расписание, согласованное с Тетой, а то, что начальство старательно избегает озвучивать — диверсии.

— Всем все понятно?

— Так точно, — прозвучал дружный ответ.

…

— Он опять назвал тебя Нордом, не так ли? — вскинула бровь Екатерина.

Я отмахнулся. Покрутившись вокруг себя на прикрученном к полу круглом стуле, я повернулся лицом к иллюминатору. Неровная, испрещенная рукотворными тоннелями и конструкциями, цехами и ангарами поверхность Излома размеренно сверкала отраженным светом.

— Знаешь, можно было бы построить межпланетарный каток.

— Ты же знаешь, это не лед. Но идея мне нравится, — согласилась Екатерина.

Мы хором расхохотались. Я вытер подступившую слезу.

— Что мы здесь делаем?

Екатерина наклонила голову вбок и перевела несколько раз свой взгляд с поверхности Излома на меня и обратно.

— Почему ты спрашиваешь? Ты знаешь, зачем…

— Считай, что я просто провожу внезапный соцопрос, — предложил я ей подходящую идею.

Она улыбнулась и откинулась обратно в кресло.

— Там, под поверхностью много чего интересного. Минералы и… ну… ты знаешь, что-то металлическое.

— Ага, и издающее сигнал. Мы знаем, что мы это не делали. Даже Конклав со всей своей напыщенностью не стал заявлять, что это их рук дело. Тогда кто?

Екатерина покачала головой.

— Без понятия. Разве это не завораживает?

Я обернулся к ней, чтобы убедиться, что она не шутит, и что она не использует против меня какую-то психологическую тактику. Но нет. Я узнал ее хорошо за эти годы. Она говорила от всего сердца.

— Это пугает. Оттого у меня еще больше вопросов, почему мы бурим эту штуку?

— Как тебе возможность стать первыми? Получить ответы? — сказала Екатерина так, будто размышляла вслух.

Я издал смешок и наконец смог оторвать взгляд от Излома. Люди, что работают на его поверхности, должно быть сходят с ума на регулярной основе.

— Как бы нам всем полученные ответы не вышли боком. Ничего хорошего не было от Изломов, кроме, разве что третьего. А мы тут не одно поколение проведем, занимаясь одними раскопками.

Мой ответ ей не очень понравилась. Либо же Екатерина уже порядком устала за смену. Она указала рукой на беговую дорожку.

— Тебя еще ждет последний тест, — пригласила она.

Я покорно встал на нее, подключил датчики и начал расходку. Постепенно программа начала прибавлять темп.

— Так ты попытался увернуться от моего вопроса? Что у тебя происходит с напарником?

— Ах, ты все еще об этом. Ничего серьезного, правда. Почти вся бригада зовет меня Нордом за голубые глаза. В наши дни это безумная редкость. А может, это они своего рода суеверные.

Тренажер прибавил скорость. Я начал потеть. Екатерина недовольно повела бровью, наблюдая мои показатели на мониторе.

— Ты нисколько не улучшился с прошлого цикла, — не удержалась она от замечания.

Я не расстроился. В конце концов, это ее работа — следить, чтобы человеческие шестеренки на станции работали продуктивнее и дольше. В итоге я ощутил болезненную пульсацию в висках и самостоятельно сошел с дистанции. Екатерина тут же предложила воду. Нехорошо. Мне нужно оставаться в форме, хотя бы ради брата. Он со дня на день должен посетить ангар. Очень не хотелось бы его тревожить своей уставшей физиономией.

И, ко всему прочему, его истории с поверхности наверняка будут куда интереснее, чем мое противостояние с жутким шлюзом.

— Добрых снов, Екатерина! — сказал я напоследок.

— И тебе, Руслан.