Секретарша (сборник)

Алексей Мефодиев, 2009

Неприятный человек неожиданно достал бейсбольную биту и изо всех своих недюжинных сил стал методично бить по впереди стоящему автомобилю. В разные стороны полетели стекла. Еще мгновение, и машина превратилась в груду мятого металла и стеклянной крошки. Человек с битой так же деловито сел в свой автомобиль. От физической нагрузки лицо его раскраснелось. Ужас от происходящего заполнил юную душу Алены. Там, в ее душе, не было более места ни для чего, кроме страха. Алена забыла кто она, на какой она едет машине и уж тем более, какие сигареты курит…

Безумие Петра Сергеевича

«Главного глазами не увидишь. Зорко одно лишь сердце»

Антуан де Сент-Экзюпери

— Ты просто безумен! Тебе надо срочно к врачу!

— Тебе самой надо к врачу, — спокойно отвечал муж своей молодой жене Анне.

— Почему это мне? Ведь это тебе все мерещится в последнее время.

Действительно последнее время в жизни Петра Сергеевича, так звали человека средних лет, которому, по словам его жены, необходимо было безотлагательно обратиться к врачу, происходили странные вещи. Признаться, Петр и сам ощущал себя не вполне здоровым. Но обращаться к врачу было бы, по его мнению, все же чрезмерностью. А все началось менее года назад.

Тогда Петр Сергеевич ужинал в ресторане с малознакомой ему Анной, которую встретил совсем недавно на вечеринке у приятелей и в которую был влюблен до умопомрачения, столь она была прекрасна. Когда он говорил Анне заветные слова «…Я хотел бы сделать тебе предложение», сердце его билось бешеным ритмом и успокоилось лишь тогда, когда девушка ответила согласием.

«Слава богу», — подумал Петр Сергеевич и вытер испарину тыльной стороной ладони. Анна улыбнулась и, сказав: «Я сейчас, дорогой», — вышла из-за стола.

«Куда это она пошла? Такой важный момент, а она сразу же ушла», — с тоскливой тревогой подумал Петр Сергеевич, который, несмотря на свое страстное чувство, или же, напротив, благодаря ему, уже не доверял Анне. Если она была рядом, он верил ей самозабвенно. Но стоило Анне ненадолго покинуть его, как Петра Сергеевича начинали терзать сомнения. А потому, подождав немного, он, несмотря на свое довольно плотное телосложение, проворно встал и пошел по направлению к выходу, где находились туалетные комнаты.

— Вы уходите? — подскочил к нему с несвоевременным вопросом суетливый официант.

— Нет, нет, я сейчас, руки помыть, — отвечал ему Петр Сергеевич.

Стараясь быть незаметным, он вышел в гардеробную и с удивлением увидел Анну, с кем-то беседующую по телефону.

«Так я и знал! — подумал Петр Сергеевич. — Зорко одно лишь сердце!»

Анна подняла глаза. Петр Сергеевич улыбнулся ей и, сделав вид, что истинным его намерением было посещение туалетной комнаты, туда с поспешностью и проследовал. Когда он вернулся за столик, Анна, ласково глядя на него, сказала:

— Я так ждала этого!

«Чего она ждала, интересно? Того, что только что услышала по телефону? Ладно, не будь ревнивым ослом, она ждала твоего предложения», — думал Петр Сергеевич.

Свадьба состоялась через месяц.

Как-то раз, по прошествии не более чем трех месяцев, на приеме в Английском посольстве, куда Петр Сергеевич был приглашен вместе с женой, он, перемещаясь с бокалом в руке по анфиладе небольших комнат старого особняка с видом на Кремль, вдруг услышал разговор двух мужчин, оказавшихся рядом:

— Ты только посмотри, как она прекрасна! — говорил один из них. — За несколько лет она стала настоящей женщиной! Как если бы еще несформировавшийся, неспелый бутон вдруг распустился в прекрасную розу, лепестки которой во всем своем совершенстве тянутся к ласкающим их лучам солнца.

— Да, верно. Но тут не только в этом дело. Чувствуется, знаешь ли, порода! Посмотри, какие волосы! И что за линия бедра! — вторил ему другой.

Петр Сергеевич с интересом проследил за направлением взглядов двух мужчин, и лоб его вмиг покрылся тяжелой испариной — они смотрели на трех беседующих женщин, одна из которых была Анна, его Анна! Они говорят о ней! И, судя по всему, они с ней знакомы, эти два хлыща, черт подери!

— Господин Иванов, — услышал он свою фамилию. Перед ним стоял мистер Джонсон, с которым, к великому сожалению, надо было поговорить. Сквозь звуки собственной беседы Петр Сергеевич пытался прислушаться к разговору двух мужчин. Ему послышалось, что один из них сказал:

— Как же, я видел ее недавно…

Потом они отдалились от него, и больше Петр Сергеевич их не видел.

Сидя на заднем сиденье в машине, по дороге домой Петр Сергеевич спросил у жены, пытаясь придать вопросу тон непринужденности:

— С кем это ты беседовала?

— Я встретила Ингу, представляешь? Она меня познакомила со своей знакомой миссис Маннинг. Мы прелестно поболтали.

— Я имею в виду мужчину, с которым ты беседовала, — продолжал Петр Сергеевич.

— Какого мужчину? Где беседовала?

— Перед большой лестницей наверх, с высоким блондином, — и Петр Сергеевич описал внешность одного из мужчин, тут же мысленно отругав себя за то, что указал предполагаемое место беседы. Он ведь не видел, как его жена с кем-то беседует, а спрашивал просто так, на удачу. «Да, но зачем она спросила где? — думал Петр Сергеевич. — Видимо, она действительно с кем-то беседовала, но почему-то не хочет, чтобы я знал об этом. Теперь она знает, что я не видел ее, и не скажет правды».

— Не знаю Петя, тебе, видно, померещилось, — спокойно отвечала Анна.

— Наверное, так и есть, — мрачно согласился Петр, но сомнения его не были развеяны.

Дома Петр Сергеевич направился прямиком в спальню и почти сразу же заснул. Ночью его разбудил телефонный звонок.

«Кто это, черт возьми, может быть?» — недовольно думал Петр, идя длинным коридором к телефону. Телефон не унимался. Когда он, наконец, снял трубку, неприятный мужской голос, как ему показалось с удивлением, как если бы услышал голос не того, кого предполагал, спросил Катерину Ивановну.

— Вы ошиблись, — раздраженно сказал Петр и положил трубку.

Весь следующий день он чувствовал себя совершенно разбитым.

На следующую ночь телефон опять разбудил Петра Сергеевича, но в трубке была тишина.

— Надо бы поставить определитель номера, Аня, — предложил Петр Сергеевич за завтраком.

— Зачем? — легкомысленно парировала Анна.

— Звонят ночью и будят.

— Кто звонит?

— Ты что, не слышала звонков?

— Нет.

— Каждую ночь кто-то звонит. То спрашивали какую-то Катерину или как ее там, то просто молчат.

— Тебе это не приснилось, милый, я ведь чутко сплю, — странным образом ответила Анна.

На следующую ночь Петр Сергеевич долго не мог заснуть, и вдруг ему отчетливо послышался телефонный звонок, а потом — как его жена с кем-то разговаривает. Но что было особенно странно, что он слышал так же и звуки мужского голоса. Но как только он открыл дверь спальни, голоса прекратились. Петр, тем не менее, дошел до кухни и увидел там Анну. Кухня была наиболее удаленной комнатой от их спальни. Анна могла с полной уверенностью предполагать, что из спальни ее разговор слышен не будет. Но Петр Сергеевич всегда отличался острым слухом. Рядом с Анной лежала трубка телефона. Сама она ничем не была занята. Ни книги рядом, ничего.

— Что ты делаешь? Кто это звонил? поинтересовался Петр.

— Подруга моя, Настя.

— Почему она звонит в час ночи?

— У нее неприятности, мама заболела.

— Ну и что? А ты что можешь сделать, тем более в час ночи?

— Какой ты толстокожий Петя! У человека мама заболела. Нет, видимо, мужчины просто по-другому устроены!

— Странно только, что когда я подхожу к телефону ночью, то вешают трубку. Купи, пожалуйста, телефон с определителем номера.

— Хорошо, куплю. Только не понимаю, зачем это нужно, ты какой-то стал в последнее время раздражительный! — с упреком сказала Анна.

— Спокойной ночи, — недовольно сказал Петр и отправился спать.

Ночные звонки не прекратились, но стали реже. Когда подходил Петр, в трубке было молчание. Иногда по утрам Петр интересовался, не купила ли Анна телефон с определителем. Оказывалось, что ей все недосуг. А однажды, проснувшись под утро, Петр не обнаружил рядом жены, зато явственно различил отдаленные голоса. Один принадлежал Анне, другой был мужской.

— Не здесь, ты что? — говорил женский голос.

— Брось, ты же тоже хочешь, — бубнил мужской.

Петр вскочил с кровати. Как только он открыл дверь спальни, голоса прекратились, но он все равно побежал по длинному коридору, заглядывая в разные комнаты. Огромная квартира была пуста. Потом он заметил свет в ванной.

— Анна! Что ты там делаешь? — Петр постучал в дверь.

— Мне плохо, — отвечала жена каким-то странным голосом.

— Открой мне!

— Нет.

— Открой немедленно!

Дверь открылась. На него смотрела Анна. Она была бледна. В ванной, кроме нее, никого не было.

— Видишь, мне плохо. Я, видимо, отравилась за ужином, — У Анны действительно был несчастный вид.

— С кем ты тут разговаривала? — все еще строго спросил Петр.

— Петя, что с тобой? Тебе лечиться надо. С кем я могла разговаривать?

«Действительно, — подумал Петр, — даже трубки телефона нигде нет».

— Но я отчетливо слышал голоса, — уже мягче сказал Петр, ему стало жаль измученную тошнотой жену, — вот и пришел.

— Ну что ты, какие голоса? То телефонные звонки, то голоса. Давай сходим к доктору, прошу тебя.

Сознание Петра определенно переживало не самые лучшие свои мгновения. Петр был сконфужен и не знал, что подумать.

«Бред какой-то! — думал Петр. — Допустим, голоса мне послышались, хотя я отчетливо их слышал! Но телефонные звонки! Я же подходил к телефону не во сне. А Анна говорит, что ничего не слышала. А может быть, мне действительно все приснилось? Ведь вот же она, моя Анна. Никого в квартире больше нет, я все обыскал. Входная дверь закрыта изнутри». И он, сконфуженный, отправился спать.

На следующий день неприятные мысли вновь посетили его.

«Не может быть, чтобы мне все приснилось. К тому же Анны действительно не было рядом. Надо все-таки в этом как-то разобраться», — думал Петр.

Как-то раз они пришли в модный ресторан с друзьями — Андреем и его женой.

— У вас заказано? — деловито осведомился официант.

— Нет.

— Тогда мы вам можем предложить только у стойки бара. Свободных мест нет. У нас только по предварительному заказу.

— Черт подери! — проговорил Андрей. Что будем делать?

— Ну, это уж слишком! — сказала жена Андрея, впрочем, не предложив никакого альтернативного решения.

— Если идти куда-нибудь еще, то можно просто потерять время, — сказала рассудительная Анна, — там тоже может оказаться «все занято». И что тогда?

— Сколько нам ждать у стойки бара, пока освободится столик? — осведомился Петр у начинающего терять терпение официанта.

— Не знаю, — ответил официант.

— Ну, это уж слишком, — снова сказала жена Андрея.

— А за стойкой бара мы можем заказать что-нибудь поесть? — спросил Петр.

— Все то же, что и за столиком.

— Я бы предложил остаться, — предложил Петр.

— Ладно, я не против, — согласился Андрей, — а то ходить в субботний вечер туда-сюда… Только время потеряем.

— Мы не возражаем, — согласились жены.

Барная стойка оказалась достаточно широкой, а меню интересным.

— Я закажу молочного поросенка с хреном! — сказала Анна. — Вы рекомендуете? — обратилась она к бармену.

— Да, поросенок великолепный. Очень вам рекомендую.

За разговором ни о чем было выпито изрядное количество спиртного на аперитив. В какой-то момент Анна встала и куда-то отошла.

«Куда это она пошла?» — думал Петр.

Во время ее отсутствия произошла странная вещь. Принесли заказанные блюда и среди них молочного поросенка Анны. Было видно, какой это прекрасный поросенок и как он великолепно приготовлен. Вдруг какой-то человек подошел к стойке бара и посмотрел жадным взглядом на поросенка, а потом, вооружившись приборами, к удивлению Петра, начал его жадно поглощать.

— Послушайте, почему Вы едите чужого поросенка? — спросил Петр.

— В каком смысле чужого? — не поворачивая головы, отвечал вопросом на вопрос наглец, продолжая при этом самым возмутительным образом пожирать чужое блюдо.

— Это же не Ваше!

— Не мое? — с удивлением снова отвечал вопросом на вопрос наглец.

— Не Ваше, — краснея от ярости, проговорил Петр.

— А чье же? — продолжал задавать вопросы наглец.

— Это блюдо моей жены!

— А-а-а! Значит и не Ваше тоже! Так причем тут Вы тогда? Может быть, Вашей жене понравится то, что я делаю. Может быть, это именно то, что она хочет? — продолжал вопрошать наглец, втягивая Петра в какую-то нелепую дискуссию, и при этом продолжая с удивительной скоростью работать челюстями.

«Да что же это такое?» — Петр в растерянности оглянулся на своих приятелей, которые о чем-то разговаривали друг с другом и, сидя в ряд за стойкой бара, не могли видеть происходящего безобразия. «Он сказал, моей жене может понравиться то, что он делает, — думал Петр, — на что он намекает, чёрт его подери?»

Когда Петр повернул голову, чтобы посмотреть на наглеца, того уже и след простыл. Подошла его жена и, как ни в чем не бывало, начала есть.

— Что ты делаешь? — спросил ее Петр. — Как ты можешь есть блюдо, которое уже кто-то ел до тебя?

— О чем ты? Кто ел? Какое блюдо? — спросила Анна, и в ее глазах появился столь ненавистный ему оттенок беспокойства за его рассудок.

— Твое блюдо! Только что какой-то тип его ел!

Анна продолжала есть, и теперь уже невозможно было выяснить, сколько съела она и сколько тот тип. Стало быть, доказать, что кто-то ел поросенка до нее, уже было невозможно. И потому Петр благородно предпочел не развивать далее данную тему.

«Но она не могла не заметить этого! — думал он. — Наверное, этот тип и есть ее любовник! Меня просто провоцируют!»

Петр осмотрелся по сторонам, но типа нигде не было видно.

Вскоре принесли счет, по обыкновению снабженный пластинками жевательной резинки «Спеарминт».

— Не могу жевать жвачку, — сказала жена Андрея, — у меня возникает такое чувство, как будто весь рот чем-то заполнен, и я ничего с этим не могу поделать.

«Странно, у меня тоже такое чувство, как если бы вся моя жизнь была заполнена чем-то липким и что мне очень тесно», — подумал Петр. Ему почему-то пришла на память картина Магритта с изображением яблока, помещенного в комнату, и он сказал:

— Кстати, знаете картину Магритта? Сейчас не припоминаю ее названия, но там изображено яблоко, помещенное в комнату, таким образом, что оно эту комнату полностью заполняет. Края яблока даже соприкасаются со стенами. Яблоко непомерно большое для этой комнаты. Либо, напротив, комната чрезмерно мала для яблока. Яблоку тесно в комнате. Создается ощущение невероятной тесноты.

— Да, да, как же, припоминаю, — сказал Андрей с интересом.

— Ты просто устал, — сказала Анна, с заботой глядя на Петра. — Нам пора.

— Пожалуй, — неожиданно для себя самого согласился Петр, и они откланялись. Но перед пожатием рук Петр отозвал Андрея в сторону и с надеждой в голосе спросил:

— Послушай, а ты заметил того типа, который пожирал молочного поросенка?

— Какого еще типа? — буднично спросил Андрей.

— Ну, тот, что пожирал поросенка Анны.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Андрей.

— Помнишь, сразу после того как принесли блюда, Анна отошла в туалет, и какой-то тип уселся на ее место и начинал пожирать ее поросенка?

— Ты что, бредишь? И что же ты сделал?

— Я ничего не успел сделать. Он нес какой-то бред. Потом я посмотрел в вашу сторону, а когда повернул голову назад, его и след простыл!

— По-моему, у тебя жар, старина. Мы все сегодня изрядно выпили, но ты, похоже, в особенности. Ну давай, не расстраивайся, — и Андрей пожал ему руку, похлопав по плечу.

«Видно, дела мои совсем дрянь», думал Петр по дороге домой. Тогда он решил раз и навсегда закрыть тему ревности к жене. И твердо сказал себе об этом.

Сказать, как известно, проще, чем сделать. Тем не менее с тех пор Петр не реагировал на голоса и вздохи, порой будившие его по ночам.

Но однажды, в очередной раз проснувшись под утро от звуков голосов, он все же решил еще раз проверить, так ли уж он безумен. Жены, как обычно, не было рядом.

Петр Сергеевич помнил, что обычно голоса, вздохи и звуки любовной возни прекращались, стоило ему резко распахнуть дверь спальни. В этот раз он был предусмотрительней. Петр Сергеевич бесшумно встал с кровати и потихоньку открыл дверь спальни. Он шел на звуки по длинному коридору крадучись, как если бы не он, а кто-то другой являлся хозяином квартиры. Наконец, достигнув кухни, Петр Сергеевич потихоньку открыл дверь.

В предутренних сумерках какой-то мужчина, стоя перед полуобнаженной Анной, что-то возбужденно бормотал ей на ухо.

Май 2006