Приближаясь к перестройке

Алексей Михайлович Романов

Книга 13. СССР стремительно несётся к Беловежскому предательству. Разрушаются крупные и средние предприятия. Военные производства переводят на выпуск кастрюлек и сковородок. Уникальные предприятия пытаются приспособиться к новым условиям и посылают своих специалистов на переобучение. Я попал на курсы в Ленинград, но быстро понял, что итог будет крайне неутешителен. Занимался честно, но все свободное время пропадал в центре парапсихологии. Ожидал, что в наступающем бардаке это будет полезнее.

Ленинград, ах Ленинград

Не знаю, о чем думало руководство комбината, но несмотря на сложную ситуацию по Союзу двоих поисковиков отправило на курсы рентген-радиометрии в Ленинград. Одним из них был я.

Мне все дружно завидовали. Ленинград, да еще на два месяца… Во халява! Сам себе завидую.

Командировку, предписание и деньги выдали быстро и без вопросов. Средмаш это фирма, не требующая рекламы.

Плохо то, что зима. Шантобе с его буранами может закрыться надолго. Иногда до месяца выбраться невозможно. Не то, что самолет, вездеход не поможет. Не одолеет даже асфальтовую дорогу, закрытую снежными переметами. Как назло, буран начался за три дня до выезда. Нескоро дорога откроется. Но надежда, она дама живучая. Хотя уже сообщили, что трассу пока не чистили.

Ночью приснилась муть — толпа на вокзале. Гороскоп вещает: дальняя поездка, в смысле — командировка. Врет, наверное. Какое путешествие? Вся трасса заметена, или свалишься в кювет или застрянешь без помощи. Найдут, конечно, но потом, слегка заиндевелого.

Ждем-с. Ночь. Жена под бочком посапывает, дети тихо спят. Нудноватые завывания ветра за окном привычно навевают минор. Предчувствие шепчет: все будет хорошо. И сон успокаивает, легкий такой, приятный. Ни о чем.

Утром проснулся и вот оно, маленькое чудо. Погода разъяснилась и метель утихла. Солнышко уже встало. Вышел во двор полюбопытствовать. Морозец чуть пощипывает. Даже поземки нет. Торопиться некуда. Все трассы закрыты. Раньше, чем через неделю не прочистят. А я числюсь в отпуске, пардон — в командировке. Героически, значит, пытаюсь прорваться на курсы. Поваляюсь, почитаю, после обеда прокачусь на лыжах. Вечером — в спортзал. Баскетбольчик постучим, волейбол попрыгаем. Затем ванна, ложка подсоленного рыбьего жира и под теплый бочок к жене. Жизнь удалась.

Раскатал губешки. Ню-ню. Не сбрехнул гороскоп. Нарисовался нежданчик. Перед обедом самолетик из Целинограда сделал круг над Шантобе и пошел на посадку. Блин, рейсовый кукурузник прилетел. Быстренько сбрасываю вещички в сумки и пулей в аэропорт. Успел. Благо бежать из дома — метров двести, не больше. И ведь один лечу. Еще-бы. Все остальные даже подумать о такой оказии не могли. Тем более — успеть. Спортивную подготовку иметь надо. Хо-хо. Позвонил из диспетчерской жене и на работу. Обалдевшие вопросы уже не слушал. Только доложиться и попрощаться.

И на, тебе. Без мелких подлостей — наше никуда. Мотор самолетика не заводится. Морозец, дохлый аккумулятор и рядовое раздолбайство экипажа сделали свое черное дело. Командир злорадно объявил, что аккумулятор привезут только завтра. И чихать он хотел на мой вылет в Питер.

Гордо потыкал меня носом в небольшой ящичек — серебряный аккумулятор называется. Целых 24 вольта зараза дает. Чего? Двадцать четыре? Геофизика смутить? Мужики — решаем вопрос в элементе.

Бегом в диспетчерскую.

— Алло, Константиныч?

— Ну?

— Грузи в машину два аккумулятора и пулей дуй на аэродром. Талдычить некогда, на рейс опаздываю.

В общем, шлагбаум не успел опуститься перед носом. Завели агрегат. Летунам как-то стыдно стало. Потом уже командир проболтался, что второй пилот получил из-за меня облом. Он свою подругу в поселке уже обнадежил на уютный вечерок. Ничего, потерпит приступ спермотоксикоза до своей домашней половины.

Пока летели — с пилотами подружился. Даже предлагали порулить аппаратом. Между прочим, командир позвонил в Целиноград и попросил обеспечить регистрацию на питерский рейс. Нормальные ребята. После посадки дружно зарулили в ресторан.

Вышли оттуда взаимно довольные и слышим по общему матюгальнику — меня ищут. Подошли к справочной — а там Саша Фолькенштерн, с билетами дожидается. Старый друг, ровесник и коллега по каротажу. В Степногорской геологической экспедиции работает. Тоже в Питер нацелился. Второй заход в ресторан сделать не успели. Распрощались с пилотами и потопали на посадку. На следующий день аэропорт закрыли на несколько дней из-за метели. Случайно мы во-время проскользнули на курсы.

Ленинград встретил нас неласково. Промозглый холод, гадостный ветерок и повсеместная вонища от автобусов. Додумалась какая-то административная головушка использовать для городского транспорта газ с омерзятором, пардон, меркаптаном. Чтоб тебе, экономисту забубённому в кабинет памятник нерукотворный наложили. В нескольких экземплярах.

Оба мы здесь впервые. С кучей вещичек и провинциально кислым «восторгом» на морде. Мало того, на мне тулупчик, а не дубленка. Эпатаж — это наше все… В городе абсолютно не ориентируемся, до горного института добрались на перекладных и по наводке добровольных Сусаниных. Деньги экономили. Потом поняли, что на такси обошлось бы дешевле и быстрее. Зато город немножко рассмотрели, на питерцев полюбовались. Хмурые они все. Мифотворчество на счет благовоспитанности туземцев в очередях мы сомнению на раз подвергли. Пару драк увидели. Одна из них женская. Плюс очень неаппетитная авария. Дюже кровавой оказалась.

В институте нас быстренько зарегистрировали, вручили направления в общежитие, сообщили место и расписание занятий. Кроме нашей рентген-радиометрии организованы еще пять групп по другим направлениям. Пообщались с куратором нашей группы, он же основной лектор. Доброжелательный и эрудированный. Редкость ископаемая, штучное производство. Уже не зря приехали. Значит, кое-что будет новеньким и интересным. В душе понадеялись, что и мы не сильно его разочаруем.

Общежитие, куда нас отправили на постой, оказалось многоэтажкой на морской набережной Васильевского острова. Ну и что? Лед и сырость. Изображая друг для друга восторг, долго торчим на паперти (или все же на парапете?) с видом «Стоял он дум великих полон». Целую минуту, наверное. А потом очень шустро помчались отогреваться в серое убожище.

Пятый этаж, скромная комнатка с еле втиснутыми семью кроватями. Белье под цвет здания и сырое со специфическим душком. Столовой и близко нет, грязный горшок и душевая в конце коридора. Да-а. Подготовились господа администраторы со всей щедростью души для залетных со всех концов нашей необъятной Родины. Блеска нет, но куртизанок старожилы пообещали. Не обманули. По ночам звуки с верхнего этажа доносились очень даже внятно. Падения с кровати и истошные крики «Ура!!!» в завершающей фазе кое-кого возбудили. Ходоки из смежной комнаты попытались туда проникнуть. Но им дали понять, что у некоторых побродяжек купилок не хватит. Отвалили, убогие.

Блин, да общаги родного Свердловского горного института по сравнению с этим — мужской монастырь образцового содержания. А как стращал нас комендант. Со всех росписи содрал: «Отбой в 23—00. Женщин не водить. Пьянки не устраивать. Не курить!». Готовить еду и распивать чаи в комнате — низзя.

Ознакомившись и расписавшись, послали гонцов в магазин. Закупать стопочки, кухонные принадлежности, еду и питие. Знакомиться с сокамерниками надо в уютной обстановке.

Сдвинули стопочки за знакомство, сдвинули за тех, кто в поле, подкручивая усы — за прекрасных дам. И так далее. Население оказалось разношерстным геологи, геофизики, геохимики. От Черного моря до Восточной Сибири. Поговорить было о чем. Только Саше и мне приходилось в тряпочку помалкивать. Ничего не поделаешь — подписочные издержки Средмаша.

Утром у нас образовался дополнительный коллега. Прибыл здоровенный парнище из военной части, которая занимается геофизическими исследованиями на каком-то шибко секретном объекте. На счет работы, как и мы с Сашей, оказался молчуном. Только не потому, что мог сдать государственные секретики, а потому, что политрук. Занял последнюю свободную койку. Тут же достал бутылки, знакомиться. Пришлось объяснить, что идем на занятия. А обстановка по линии партии и правительства такая, что выход на работу с выхлопом приравнивается к прогулу. Выгонят не только с курсов, но и со службы в 24 часа.

Остался парнище отдыхать далее и бесподобно нажрался. До ночи сдерживал свои наклонности, а к полуночи дал копоти. Подскакивал через каждые 10 минут, включал свет и уходил курить на полчаса. Свет, скотина, не гасил. Гасил я. А он снова подскакивал и снова включал. И так всю ночь. Утром все были шокированы моим нецензурным рэпом.

Затем мы ушли на второй день занятий, а этот миндальный звон задавил стаканушку и завалился дальше спать. Вроде как обустраивается перед выходом на занятия.

Вечером его не было. Все вздохнули с облегчением и надеждой — может в трезвяк забрали? Наивные. Притащился за полночь, упитый до изумления. С подробностями рассказывал, как нашел двух нищих студенток-албаночек, накормил их обедом и пользовался весь оставшийся день. Нет, я не истерил, не перебивал, все бредни выслушал до конца. Затем изобразил из себя дракошу:

— Ну что, дорогуша, все?

— Да, еще я их…

— Достаточно. А теперь — собрал вещички и у… выкатывай свою кроватку в коридор, живи там.

— Да что тут такого?

— Так сволота ты. Дали девки тебе только потому, что с голоду подыхают. Какого хрена их парафинишь? Совесть есть? И потом, нам в комнате букет Абхазии не требуется.

Тут же проявилось детское любопытство:

— Букет Абхазии?

— Для неграмотных — сифилис, триппер плюс мягкий шанкр.

Похоже, со злобой я перегнул. Большинством голосов это чмо все же оставили. А жаль.