Тень ингениума

Алексей Пехов, 2018

Ингениум – новое будущее человечества. Он появился на волне индустриального прорыва – мотории, его боготворят романтики, за ним следят политики, его желают использовать дельцы и военные. Все ждут от ингениума чудес, забывая о том, что у него есть обратная сторона – тень, приводящая своего владельца к безумию и смерти. Итан Шелби, оказавшийся в Риерте – городе каналов и мостов, стал невольным участником событий, в которых ингениум и его тайны играют не последнюю роль.

Глава вторая

ПРИГЛАШЕНИЕ

В мире существуют тысячи приятных вещей.

Кофе по утрам. Виски в долгую дождливую ночь. Свежая газета (желательно с хорошими новостями). Раскрытое дело. Гонорар от щедрого клиента. Солнечный свет на лице. Запах свежескошенной травы и морского ветра. Чистка пистолета, в конце концов. Перечислять можно до бесконечности. У каждого из нас с вами свои предпочтения.

Еще приятно просыпаться, зная, что не надо никуда торопиться и что в постели с тобой кто-то вполне подходящий моменту.

Ее рука лежала на мне, я слышал спокойное, ровное дыхание и чуть повернул голову. Она, словно чувствуя мой взгляд, пошевелилась, обнажая плечо, на котором были буквы, сделанные голубой, уже немного побледневшей краской.

QARANC⁷.

Забавно.

Я так ей и сказал, удивленный тем, что она принимала участие в войне в качестве медсестры.

— О, — протянула она, отвечая на это странной улыбкой. — Разве не мечта каждого солдата оказаться рядом с сестрицей из QARANC, VAD или RAMC?⁸

— Возможно, — не стал я отрицать. — Но только когда искиры делали перерыв и появлялись еще хоть какие-то мысли, кроме как выжить и их прикончить.

— Вот видишь. Некоторым мечтам суждено сбываться, пускай и спустя тринадцать лет после войны.

Она порой цинична, иронична и насмешлива. И над другими, и над собой. Как и все, кто принял участие в Великой войне, Рин вспоминала то время с неохотой, болью и… тоской. Поэтому я так и не спросил у нее, как получилось, что она поменяла синее платье и белый передник⁹ на «Лонгерфильд»¹⁰. Да, впрочем, это и не важно теперь. Когда нам удавалось пересечься, то появлялись более интересные темы для беседы.

Дверь комнаты внезапно распахнулась, я даже удивиться не успел.

— Привет! — сказала мне Мюр, которую я ожидал увидеть здесь в самую последнюю очередь. Ее взгляд с интересом скользнул по нам. — Рин, могу я его одолжить?

— Он весь твой, — сонно ответила Рианна, не поднимая головы с подушки, и в ее голосе послышалась тень улыбки. — Ну… почти весь.

Не знаю, кого из них двоих это позабавило больше. Но точно не меня.

— За что я заслужил такое? — спросил я у Провидения, выбираясь из-под одеяла.

— Ты недоволен тем, что я не постучала? — Девчонка сочла веселым позлить меня с утра пораньше.

— Какие условности могут быть между друзьями? Просто у меня плохое предчувствие, будто ты собираешься втянуть меня в неприятности.

— Ты в Риерте, и здесь всегда неприятности, ты ведь сам решил остаться, а не уплыть вместе с контрабандистами.

— В твоем напоминании нет нужды. Кыш. Она фыркнула, но дверь закрыла.

— Тебе скоро уходить? — спросил я у Рианны. — В смысле, хочу проводить тебя до причала.

— Приятная забота, — промурчала она. — Но я справлюсь. Местные акулы — настоящие джентльмены и не обижают приличных девушек. Кто их так выдрессировал?

— В Верхнем вообще живут приличные люди. — Я зашнуровывал ботинки, цепляя шнурки за железные крючки. — Когда увидимся?

— Через пару недель, надеюсь. — Она всегда ничего не обещала и появлялась внезапно, как и исчезала. — После праздников.

Наши отношения не заходили дальше ночей. Нас это вполне устраивало. И я не стал ей говорить, что не знаю, сколько еще пробуду в городе. Ни к чему ей мои заботы.

В коридорах «Кувшинки» уже было пусто. Рабочая ночь закончилась, и основной зал приводили в порядок несколько крепких уборщиков.

Надутый Пшеница восседал за дальним столом, перед ним стоял полный стакан молока. Мюр торчала у стойки, опершись на нее обеими руками, и что-то обсуждала с Сибиллой. Увидев, что я иду к ним, они прекратили разговор, и партнер Мосса поставила передо мной кофейник.

— Займи себя делом. Мы скоро договорим.

Я, возможно, такой же мрачный, как и Пшеница, даже спорить не стал. Присоединился к нему, гадая, что вообще эти две женщины, не знакомые друг с другом до сегодняшнего дня, могут обсуждать?

— Ты-то здесь какими судьбами? — спросил я у парня.

— Подвез ее. Ну и… вот. — Более подробного объяснения он предложить не захотел, хлебнул молока и с трудом не покривился. — Вообще мне надо бы домой, но твоя Сибилла меня чуть ли не за шкирку цапнула, обещав накормить.

С кухни пришла Чой, в шелковом халате на голое тело, принесла две тарелки омлета с сосисками, поставила перед нами, мило улыбнулась Пшенице, так что у того вытянулось лицо и на щеках появился румянец.

— Ну, может, и неплохо, что я сюда заглянул, — пробормотал он, берясь за вилку, когда мандаринка ушла.

Я усмехнулся, занявшись едой и периодически поглядывая на Мюр и Сибиллу. Скажем так: зная характер этих двоих, мне стоило опасаться сговора и возможных неприятностей сразу с обоих флангов.

Сметя с тарелки завтрак со скоростью летящего снаряда и допив молоко, уже не морщась, Пшеница вскочил и пожал мне руку.

— Свобода! Пора на работу.

— О. Так ты сознательный гражданин? И кем трудишься на благо Риерты?

Парень отчего-то смутился, но ответил:

— Почтальоном. На севере Метели. Ладно, увидимся. Пока!

Он мышкой прошмыгнул мимо Сибиллы к выходу.

Через несколько минут ко мне подошла Мюр, плюхнулась на рядом стоящий диван.

— Привет, Итан. Милое местечко вы с Рин выбрали. Я думала, ты снимаешь квартиру.

— Здравствуй. Не успели добраться туда из-за начала комендантского часа. А «Кувшинка» всегда гостеприимна к старым друзьям. Я почти месяц тебя не видел, как твоя нога?

Она пожала плечами чуть более небрежно, чем следовало:

— Не так плохо, как я думала. Мне больше неприятностей доставила реакция Вилли, когда он узнал, что я сделала.

— Но ты хромаешь.

Девушка серьезно кивнула:

— Конечно. Нож плакальщика умеет доставить хлопот, но я уже почти здорова. В конце концов, я люблю врача, и он заботится о моем здоровье. По сравнению с этим, — она провела пальцем по шраму у себя на лице, — нога — не самое страшное в жизни, и царапина стоит результата, которого мы добились.

— В смысле того, что мы узнали о контаги? Или ты о смерти ручного чудовища дукса?

— Обо всем.

— Ты читала вчерашнюю газету? Готовится закон об отмене обязательного многочасового труда, промышленников лишат возможности охотиться на профсоюзы и запрещать их на своих фабриках, будут повышены пособия тем, кто работает на тяжелом производстве, и обучение для одного из детей в семье станет в школах бесплатным. Простым людям в Риерте станет жить легче.

— Станет ли? Мотория травит нас и превращает в чудовищ. И никуда не делся закон «Город без контаги». А это значит, что правительство все так же может без суда и следствия хватать любого гражданина и отправлять его в Старую Академию. Любого.

— То есть ты не остановишься в своем бесполезном деле.

Ее усмешка вышла отнюдь не злой.

— Отрадно, когда друзья считают, что ты тратишь свою жизнь на ничто.

— Друзья нужны для того, чтобы предостерегать от ошибок, — не смутился я. — Знаешь, к чему приводит подобная игра, если из нее вовремя не выйти?

— К смерти.

— Правильно, Мюр. Рано или поздно результат всегда одинаковый — государство в выигрыше, а те, кто борются с ним, в могиле. Было бы очень печально узнать, что ты погибла в какой-нибудь глупой перестрелке, так ничего и не изменив.

— Ты беспокоишься о моем будущем?

— На свой манер. Как друг.

Еще одна легкая и немного грустная улыбка была мне ответом.

— Каждый выбирает свою цель в жизни, Итан. Я хочу остановить дукса. Ты — искиров. Могу тебя уверить, что не стремлюсь лезть в неприятности в сложившихся обстоятельствах. Сейчас говорят о всеобщей стачке, у Риерты есть шанс для революции, если недовольство рабочих попытаются подавить. Надо лишь, чтобы возмущение народа достигло предела.

Я фыркнул, поражаясь, что она не понимает.

— Возмущение народа такая же капризная вещь, как удача в игорном заведении. На мгновение вспыхивает и тут же гаснет. На возмущении легко можно устроить стачку или скоротечный бунт в Стальной Хватке и Верхнем, но не революцию.

— Да. Я знаю, что для революции нужны деньги, — согласилась девушка, подпирая кулаком щеку. — Много-много чудесных банкнот, которые непонятно откуда взять.

— Прошли те золотые времена, когда на монеты можно было нанять полк кондотьеров, который шпагами и алебардами сместит правителя с трона. Да и вспомни, когда в последнее время народ смог захватить власть?

— Революция в Республике?

— Тысяча семьсот шестьдесят восьмой год. Больше ста пятидесяти лет назад. И на борьбу их поднял четырехлетний голод, а также череда войн с соседями. Тогда от бед все уже порядком устали. Но чем это обернулось спустя десять лет анархии? Народ успокоился, поняв, что увяз в гражданской войне и коалициях бывших революционеров, которые теперь рвали глотки друг другу. Пришли военные из Ордена Марка, перебили это недоправительство, на трон посадили нового короля из числа республиканских дворян, пускай и называют его теперь первым министром.

— И к чему ты?

— К тому, что с тех пор мир изменился, как и революции. Риерта тому примером.

— Вот как? — не поверила она.

— Возьмем, к слову, убийство прежнего дукса. Все случилось в среде генералов, министров и аристократов, без привлечения горожан. И такое происходило не только в Риерте. Но и в Йевене. Когда князь решил потратить весь бюджет страны на постройку никому не нужных сказочных замков, бароны объявили его сумасшедшим и тихонько придушили в спальне, найдя более равнодушного к архитектуре преемника. А Сплав? Лидеров парламента обвинили в государственной измене и намерении передать восточные рубежи под управление рузцев. Паны успели сбежать в Королевство, организовали правительство в изгнании, но в Сплаве восемь лет уже другая власть, и местные ее легко приняли. О том, что произошло там, — я поднял палец вверх, указывая правильное направление на небожителей, — граждане узнают через неделю или две из утренних газет. Никто в нынешние времена в момент переворота не делает ставку на народ.

Мюр сверкнула глазами, собираясь возражать, но решила послушать дальше, когда я вскинул руку, прося не перебивать.

— Обычных людей, таких как я, в мире больше, чем аристократов и богачей. Мы пашем на заводах, живем простой и незаметной жизнью, платим налоги, сражаемся и умираем в войнах за свою страну, растим детей и стараемся жить. Мы — сила, которая почти всегда спит. И умные люди ее предпочитают не будить без нужды, потому что, проснувшись, мы хотим хорошей жизни, такой же, как у тех, кто получил ее по праву рождения. У нас появляются требования, и, почувствовав свою власть, свою способность смещать то, что казалось незыблемым, самим управлять страной, потому что мы ничуть не хуже богатеев и аристократов, мы становимся опасными. И хрен заставишь нас вновь уснуть.

Тут она согласилась:

— Да. Народ как паровой кузнечный молот на фабрике. Долго разогревается, сильно бьет и никогда не останавливается мгновенно.

— Вот-вот. И когда во время революций такая сила входит в раж, то ее нельзя взять и убрать подальше с глаз. Она сносит на своем пути даже тех, кто заставил ее пробудиться. После остаются лишь развалины да пепелище, поэтому сильные мира сего предпочитают устраивать перевороты без привлечения черни. Ею сложно управлять. Так что просто наберись терпения, дождись, когда аристократов достанет дукс и они справятся собственными силами, как это делают теперь во всех других цивилизованных странах.

— Знаешь, — сказала Мюр серьезно, — не хочу сегодня говорить обо всем этом. Я вообще пришла к тебе по другой причине. Завтра Праздник Звезд. Как ты относишься к карнавалу?

Я постарался скорчить самую мрачную, скептичную и пессимистичную рожу из своей обширной коллекции «Первый брюзга и главный мизантроп года». Зеркала в прямой видимости не было, но, судя по ее реакции, мне удалось высказать все без слов.

Праздник Звезд — ежегодное торжество в Риерте, посвященное основанию города и первой династии дуксов. Ночь, фейерверки, украшенные огнями лодки на всех каналах, карнавальное шествие, хурма, улитки и шампанское. Народ празднует и на Холме, и в Трущобах. Здесь просто обожают традиции. Но я тот еще бука, так что, когда после войны оказался в Риерте, каким-то образом умудрился пропустить веселье. Если честно, на этот год у меня были примерно такие же планы.

— Понятно, — огорчилась девушка. — Итан Шелби и веселье вещи несовместимые?

— Ну зачем ты так сразу? — рассмеялся я. — Обожаю веселье, но не очень понимаю ваши традиции. Нацепить на рожу маску и прыгать целую ночь, вливая в себя алкоголь, а утром проснуться незнамо где и с кем, это не то, чем я привык заниматься в свободное время. Не думал, что ты любишь такое.

— Мне нужен спутник на праздничную ночь. — Она серьезно посмотрела на меня, не желая отшучиваться.

— Хм… — Я немного удивился и осторожно уточнил: — А как же Айан?

— Я предпочла бы твою компанию.

Тон ее был очень ровным и подчеркнуто нейтральным. Мы секунд тридцать «развлекались» тем, что играли в гляделки, и она предложила:

— Проводи меня до пристани. Поговорим по пути.

На улице шел снег. Крупные хлопья падали на желтые листья и в лужи, исчезая там без следа. Мюр подняла воротник пальто, сунула руки в карманы и, слегка прихрамывая, зашагала рядом со мной. Мы пересекли холодный пустырь, направились вдоль подтопленного берега, где навалили мешки с песком, пытаясь остановить разбушевавшиеся волны. В сером небе кричали редкие чайки, сражающиеся с порывами сильного ветра, и было довольно тоскливо.

— Я заглянула к Кроуфорду вчера. Он витает в грезах и плачет о том, что его донимают молотки.

— Надо зайти к нему, — буркнул я. — Хибара, скорее всего, вымерзла, а ему в таком состоянии плевать на окружающее.

— Поэтому я оставила с ним Айана. Он за ним присмотрит.

— Эм… — протянул я, крайне не обрадованный этой новостью. — Не очень разумное решение. Юэн наркоман и когда оказывается во власти кошмарных грез, то порой не понимает, где вымысел, а где реальность.

— Да знаю я все про него. Поэтому спрятала нож и револьвер. К тому же Айан с ним не в первый раз. Кроуфорд, конечно, со странностями, но своим вреда не причиняет, даже выкурив все запасы серого порошка.

— Помнишь, каким он был на острове Хенстриджа?

Она призадумалась.

— Хочешь сказать, полковой капеллан может стать слишком опасным? Несмотря на то что мой врач сильнее, крепче и моложе его?

Я остановился, посмотрел на нее с печалью:

— Вилли кретин, раз сказал тебе такое. Когда Юэн попал в наш отряд, веры в нем было столько же, сколько в искирах желания прекратить войну. То есть ни капли. Он самый опасный и опытный солдат из всех, кого я встречал. По обе линии фронта. SWS¹¹. Лодочный отряд Специальной Водной Службы Ее Величества.

Она несколько мгновений смотрела на меня, пытаясь переварить эту информацию.

— Да… Ты хочешь сказать, что он…

— Подготовленный убийца, которому не нужны нож и револьвер, чтобы прикончить голыми руками крупную гориллу, работающую в доках. Не говоря уже об Айане или мне. Его эскадрон перебила артиллерия искиров на границе Компьерского леса, и он месяц выживал в одиночку, устроив в чаще ад для косоглазых. Пока не нашел нас.

— Знаешь, тогда я, пожалуй, позову Белфоера, и мы перевезем Юэна в дом на болотах. Надо же. Не думала, что он герой войны.

Я улыбнулся криво:

— Все, кто ее прошел, герои… в той или иной степени. Ну и убийцы тоже. Парадокс новых времен, когда всякие границы стерты, а понятия перемешались между собой. Итак. Ты была у Кроуфорда… — Я постарался вернуть ее к началу разговора.

— Да. Он плачет и жалуется на молотки. А еще говорит о разном. В том числе и о том, что ты встречался с Уитфордом.

Я буркнул:

— В Риерте просто не бывает тайн. Особенно если их знает наркоман. Именно поэтому ты пришла ко мне?

— Не хочешь мне рассказать, что происходит? Раз уж Уитфорд не желает распространяться о ваших совместных делах.

— Ты уже и с ним успела побеседовать?

Она развела руками:

— Из бреда Юэна я поняла, что ты помешал его планам. Уитфорд опасный человек, и я должна была убедиться, что он помнит мою просьбу насчет тебя.

— Твое беспокойство приятно. И да. Он помнит. Видишь же, со мной ничего не случилось, и твой богатый знакомый не оторвал мне ни рук, ни ног. Очень любезно со стороны первого заместителя министра вод.

— Не сомневалась, что со временем ты узнаешь о нем все, что можно. Он не стал делиться со мной подробностями, но предупредил насчет тебя.

Я вздохнул:

— Чертов ублюдок решил тебе рассказать мою страшную тайну про ингениум? Он, кстати, в курсе о тебе?

— Про меня он не знает, и я этому очень рада. Кроме ингениума он назвал и другую твою тайну, что ты работаешь на Королевскую службу и твои цели могут быть совсем иными, чем я рассчитываю.

Старина Уитфорд умеет изящно забивать клинья в нужные места. В этом ему не откажешь.

— Просто скажи правду, — попросила она.

— И ты поверишь?

— Тебе — поверю, — твердо ответила Мюр.

— Не имею никакого отношения к шпионам Королевства.

— Хорошо. Впрочем, меня бы не смутило, если бы служил Ее Величеству. Уитфорд ничего не рассказал, так что мне пришлось вернуться к Кроуфорду и просто слушать.

Я сделал себе мысленную зарубку — никогда не посвящать в важные дела людей, сидящих на сером порошке. Раньше не замечал, что Юэн под кайфом настолько словоохотливый.

Впереди показалась пристань — серая, грубо сколоченная конструкция, сваи которой почти исчезли под поднявшейся водой.

— Что он еще разболтал?

— Ты ищешь Кражовски, и наш общий богатый знакомый пообещал тебе ответы.

— Я удивлен, что вы их не узнали. При таком-то своем человеке в Министерстве вод.

— Все очень просто. У нас с ним разные цели, и они лишь изредка пересекаются. Но есть дела, в которые мы не будем его посвящать, как и просить об услугах.

— Потому, что, сунув руку в пасть крокодилу, можно потерять и голову?

— Всегда знала, что ты очень наблюдательный. Иногда быть обязанным некоторым людям — серьезная ответственность. К тому же у него не было причин нам помогать.

Я прищурился:

— Даже если бы попросила мисс Бэрд?

— Но я бы не попросила. — Ей было неприятно говорить о нашем общем «друге». — Не после того, как узнала, что Кражовски обокрал Хенстриджа. Ради него я не стала бы залезать в долги к Уитфорду. И, как видишь, оказалась права. Ты так очаровал нашего аристократа, что все узнал и без моих умоляющих глаз. И теперь я жду, что поделишься информацией со мной.

Если честно, в моих планах не было посвящать ее в свои дела. Но, зная Мюр, я примерно понимал, чего от нее ждать, если я отправлю ее прочь. У нее останется лишь один вариант — те самые «умоляющие глаза» и Уилбур Уитфорд. Тот, чтобы заработать себе очки, уступит, он ведь не дурак ломаться из-за такой ерунды. Я же не горел желанием, чтобы девушка была чем-то обязана «крокодилу». Да и вообще находилась с ним рядом.

И дело не в ревности, как может кто-то подумать. Отнюдь.

Просто я знаю людей, подобных ему, встречал таких и на фронте, и в Хервингемме, так что могу предугадать последствия близкого общения с данным типом. Такие уничтожают всех, кто подходит к ним слишком близко, потому что их интересуют лишь собственные выгоды. А тьма, что они источают, пожирает любого.

— По словам Уитфорда, Кражовски забрал Брайс.

— Ого! — Она посмотрела на меня одним глазом, сказав с задумчивостью: — Если, конечно, это правда.

— Мне приходится опираться на свое чутье. А оно говорит, что такой расклад возможен, ведь Брайс легко мог быть в курсе того, чем занимался Хенстридж. И даже больше — Брайс все это знает, потому что Кражовски сотрудничает с ним.

— Смелая версия.

— В смысле нереальная? А ты подумай. Нам часто кажется — не может быть, этот человек не такой, — но люди нередко способны на гнусные поступки. В том числе и работать на врагов своих друзей, если цена подходящая. Так что я не стал бы исключать предательства. Хотя есть и еще одна версия…

— Говори уже. — Она нахмурилась, догадавшись, что я не стремлюсь озвучивать неприятные для нее вещи.

— Либо кто-то донес Брайсу на Кражовски.

— Кто? — Ее голос сел на пару тонов, потому что Мюр была неглупой девочкой и легко складывала два и два.

— Кто-то из тех, кто знал о том, что Кражовски украл у Хенстриджа. А он, насколько я помню, сообщил об этом лишь двум людям: Вилли и его помощнику из Йевена. Как его там? Вильгельм, кажется. Мы встречались в вашем логове.

Девушка гневно тряхнула головой:

— Они не могли! Я уверена.

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Не они. Но, возможно, кто-то из ваших. Кто еще знает?

— Я выясню это. Насчет Брайса…

— Да?

— Я хочу попасть к нему в дом.

— Надо полагать, чтобы отправить его в ад?

Она нахмурилась:

— Ты считаешь меня каким-то чудовищем. Хенстридж рассказывал, что у себя в доме Брайс хранит бумаги, касающиеся плакальщиков. Все исследования, описания, их возможности и способности, тесты. Хенстридж мечтал о том, чтобы увидеть эти записи.

— Хенстридж мертв, — напомнил я. — А ты неученый. К чему они тебе?

— Мы столкнулись с этой тварью недавно, помнишь? Она живучая и смертельно опасная. Нам повезло его уничтожить. А что, если в тех документах есть что-то полезное для нас? Мы узнаем их слабые стороны, сможем противостоять на равных? Плакальщики стерегут дукса, и, пока они с ним, никто ничего не сможет сделать. Ни я, ни Вилли, ни твои «аристократы, военные и промышленники».

— Они охраняли и прежнего дукса, — возразил я. — Сама видишь, к чему это привело.

— Мерген нашел рычаги влияния на них. Теперь мы должны поступить точно так же. Ты заинтересован в поисках Кражовски, а я — исследований. Давай объединим усилия.

— Хм…

— Нет, погоди. Просто подумай над моим предложением. А пока ты размышляешь, мы отправимся на праздник?

— Хорошо.

— Хорошо? — Для нее мое согласие принять участие в карнавале звучало очень неожиданно. — Ну… Здорово! Тогда встретимся завтра, в шесть вечера, в Бурсе. Четвертая линия, дом двенадцать.

Пришлось пообещать, что я приду. Я смотрел, как она уплывает, пока водное такси не исчезло за пеленой снежной круговерти. Стрелка на часах показывала девять утра. Следовало заняться делами.

Примечания

7

QARANC (Queen Alice Royal Army Nursing Corps) — Королевский армейский сестринский корпус имени королевы Элис.

8

VAD (Voluntary Aid Detachment) — Добровольческий медицинский отряд. RAMC (Royal Army Medical Corps) — Королевский армейский медицинский корпус.

9

Униформа сестер милосердия Сестринского корпуса.

10

«Лонгерфильд» — армейская дальнобойная винтовка, разработанная в Королевстве и использовавшаяся в последний год Великой войны, в основном на Восточном фронте.

11

SWS (Special Water Service) — Специальное подразделение вооруженных сил Королевства. Легендарный Двадцать первый полк, большинство солдат которого погибло во время Великой войны. Проводит разведку сил противника, диверсионные операции и пр.