Атаманова казна

Алексей Полилов (2023)

Доброго вам здравия, уважаемый читатель. И терпения, если решили ознакомиться с этой книгой. Она посвящена таинственному и неизвестному эпизоду в истории Оренбургского казачьего войска, верности казаков своему слову, трагическим событиям Гражданской войны, людям, которым пришлось пройти через это, и выпавшим на их долю испытаниям. Немного истории, воображения, интриг и приключений вокруг исчезнувшего обоза с войсковой казной. И это первая книга о манящей к себе тайне. Договоримся, что любые совпадения с историческими личностями и событиями случайны. Всем вам мирного неба, здоровья и процветания.

Золотой обоз

Грузовик к пасеке подгонять Туманов не стал, вчетвером загнали его в близлежащий лесной овражек и замаскировали, закидав ветками. Следы шин грузовика на лесной дороге тщательно замели и уничтожили. Проверив телеги, которые раздобыли исполнительные казаки, сообща пришли к выводу, что придется качественно ремонтировать упряжь и усиливать подвижной состав: железные обода колес перековать на более широкие, пару ступиц заменить, борта усилить железными стяжками и заготовить ремкомплект на марш. Этим и занялась команда. К автомобилю выставили караул.

Решение выдвигаться в обратный путь конным обозом было взвешенным — Туманов уважал профессионализм контрразведки Комуча и банковского контроля и был уверен, что железная дорога и водный путь будут взяты под усиленный контроль на предмет обнаружения груза пропавших ценностей уже к исходу вторых или третьих суток. А по маршруту следования все вагоны и суда из Казани будут проверять не раз и не два, так что наиболее осуществимым был вариант с конным обозом, которому не нужны магистральные пути. Для этого следовало обеспечить прикрытие груза документами и предпринять отвлекающий внимание манёвр. Поэтому утром следующего дня, 7 августа, Туманов вернулся в Казань.

В городе затихали уличные бои и перестрелки. Победители проводили зачистки и ревизию захваченных трофеев, побежденные, кто не успел уйти, прятались и пытались выскользнуть из города. Население центра в основном встречало Народную армию благожелательно, рабочие окраины были в трауре. Всё как обычно, в общем.

Ближе к полудню, разыскав в здании бывшего Восточного фронта штаб отряда Каппеля, Туманов с трудом добился встречи с ним, поздравил с одержанной викторией и запросил отношения на получение из захваченных военных складов Восточного фронта большевиков партии оружия для Оренбургского казачьего войска и отправку его железной дорогой.

— Серж, откровенно говоря, мне сейчас не до подобных негоций. — Каппель улыбнулся настойчивости и упрямству Туманова.

— Владимир Оскарович, позволю себе пояснить, ибо дело отлагательств не терпит: трудности снабжения оренбуржцев известны, каждый день на счету, а процедура переучёта трофеев и передача их Комучу, тем более в последующем получение оттуда чего-либо, займет не одну неделю. Сейчас же получить необходимое проще всего, и я не прошу многого: сотню-другую ящиков с винтовками, патроны и вагон до Екатеринбурга. — Туманов скромно посмотрел в глаза Каппеля.

— Что ж, пользуйся щедростью победителя^[26], — засмеялся тот. — Мокей Мартынович, оформи ему, что требует, — крикнул он начальнику штаба через дверь и пожал руку Туманову. — Удачи тебе, Серж.

Не мешкая Туманов оформил отношение у начальника штаба отряда, Генерального штаба штабс-капитана Максимова^[27] и направился на военные склады. На крыльце штаба столкнулся с Клепиновым и Балуевым, которые вместе с Фортунатовым только что были в банке.

— Рады вас видеть, господин штабс-капитан. — Клепинов, будучи в штатском, кивнул, а Балуев кинул руку к козырьку фуражки.

— С викторией, господа, — ответно отсалютовал приветствием Туманов. — Надеюсь, потери не велики?

— Ерунда, Сергей Аркадьевич. А вот добыча такая, что любые жертвы оправданны. Мы прямо из банка. Вы не поверите, золотой запас России в наших руках!

— Невероятно! Не догадался поздравить Владимира Оскаровича. Встретимся вечером и отметим, господа, сейчас прошу извинить — спешу. Честь имею!

Прибыв на склады, которые были уже под охраной Народной армии, но пока без должного интендантского управления, он оформил отпуск 150 ящиков винтовок Мосина у бледного и не смеющего возражать, кладовщика. Не откладывая, организовал погрузку на три складских автомобиля, пригрозив арестом за вредительство недовольно ворчащим водителям, и вывез весь груз на железнодорожную станцию. Там отыскал начальника станции, смирно сидящего у себя в кабинете под присмотром караула, и, предъявив отношение, потребовал вагон до Екатеринбурга, куда в отсутствии альтернативных маршрутов решил направить груз, дальше его переправят по предназначению.

Начальник станции, посмотрев на предъявленные бумаги, распорядился, и вагон нашелся быстро. Погрузку Туманов организовал там же, подсобников на вокзале было в достатке. Выгрузил два автомобиля и отправил их обратно вместе с водителем третьего, пообещав последнему вернуть грузовик лично, в целости и сохранности. С третьей машины он сгрузил семнадцать ящиков, а содержимое еще тридцати выгрузил в вагон завернув в брезент, оставив ящики в кузове. Опломбировав вагон и передав под охрану, он уточнил время отправления состава и после этого от начальника станции телеграфировал в Оренбург Дутову: «Груз получен. Сергеев»^[28]. После этого сел за баранку грузовика и выехал на пасеку.

Там все оружейные ящики с кузова были выгружены, и он, отогнав грузовик на склады, вернулся на базу уже в темноте. Итогом дня Туманов был доволен: внимание возможного следствия и расследования будет отвлечено полученным и отправленным грузом, пусть проверяют; на сам обоз теперь имелись документы с грузом оружия, имелась тара, в которую предстояло перегрузить содержимое банковских ящиков; и три ящика с винтовками для демонстрации при необходимости. С Клепиновым он вечером так и не встретился, времени на застолье уже не оставалось.

А Клепинов и Балуев тем вечером были заняты вовсе не застольем. Получив от Фортунатова, как представителя Комуча, мандат на право проверки охраны банка, они вторую половину дня проводили жесткий опрос всех служащих и охранной команды на предмет установления действий каждого в течение двух предшествующих суток. И выяснилось немало интересного и интригующего^[29].

Помимо загрузки и отправки каравана автомобилей большевиков, что подтверждалось накладными и документами, 6 августа имело место происшествие, ранее невозможное вовсе: исчезновение трех бойцов охранной команды и двух служащих банка. Днём. С места службы. Обнаружил это старший наряда после того, как заступивший на пост караул не ответил на контрольный звонок по внутреннему телефонному аппарату. Прибывший ко входу в банк наряд обнаружил не запертые двери и заметил отсутствие ценностей в верхнем хранилище, количество которых уточнить на месте, без тщательной ревизии, не представилось возможным. На глазок пропало несколько мешков с золотой монетой и не установленное количество ящиков со слитками.

Список с адресами исчезнувших охранников и сотрудников немедленно раздали боевым группам Балуева, и в течение вечера и ночи все указанные и установленные адреса нахождения разыскиваемых были проверены, жители и семьи допрошены, помещения обысканы. Найти и задержать не удалось никого, но жена одного из пропавших охранников рассказала, как ее муж прибежал второго дня со службы во внеурочное время, собрал вещи и уехал на извозчике, наскоро всем объяснив, что со службы он уходит, и оставил три золотых червонца на житьё, обещав потом присылать ещё. Червонцы изъяли, а супружницу настрого предупредили о безусловном молчании, обязав непременно сообщить, ежели муж объявится.

Пока боевики отрабатывали адреса, Клепинов с Балуевым предприняли подворовый обход близстоящих к банку домов с целью узнать, не видел ли кто из жильцов что-то необычное. Не видели. Или умолчали, справедливо рассудив, что за многими знаниями воспоследуют многия скорби, а вот дворник дома напротив рассказал, как почти всю ночь, с 5-го на 6-е, в соседнем дворе простоял санитарный грузовой автомобиль и уехал ближе к полудню следующего дня. Шофёра или кого другого дворник не видел.

Осмотрев дома снаружи, Клепинов и Балуев затем облазили чердаки и во одном из домов, прямо напротив банка, обнаружили удобный для наблюдения пост, правда, ничем не указывающий на то, что им пользовались. Ну разве что петли чердачной двери были смазаны.

Не тратя больше времени на осмотры, поехали по всем медицинским учреждениям, у которых могли быть автомобили. По ночному времени медицинский персонал почти везде в основном был представлен сторожами, и в госпитале, в который наведались уже под утро, местный сторож эмоционально рассказал историю о своем пленении, третьего дня к ночи, толпой неизвестных, застращавших штурмом и угнавших санитарный грузовик, стянувших попутно в гараже халаты и пару баков из-под белья. Было их трое или пятеро, не помнит, а внешность по темному времени не углядел, так как «сильно спужался — револьвертом в харю тыкали», вот это запомнил. Начальник госпиталя, разбуженный у себя на квартире, недовольно разъяснил, что да, угнали, остался легковой форд, на котором кроме своих задниц ничего не привезти, что война — дело понятное, но врачи и больницы нужны всем, а разорять да грабить надо начинать с кого-то другого.

В общем, к утру 8 сентября картина складывалась следующая: в ночь накануне 6-го группой не меньше чем из троих неизвестных угнан санитарный грузовик, который простоял до полудня во дворах рядом с банком; утром банк отработал в обычном режиме, а после полудня исчез караул у входа в количестве трех охранников и двоих служащих верхнего хранилища; вместе с ними пропало энное количество золота в монетах и слитках; исчез санитарный грузовик со двора дома напротив. Вроде связать всё просто, но… Сгинувшим охранникам наблюдательный пост был не нужен, разве что сообщникам, которым они могли подать сигнал. Но откуда сообщники у проверенной не один раз охраны? Ещё грузовик этот…

И тут Клепинов вспомнил, что 6-го числа совсем не видел Туманова. Балуев отметил, что тоже его не видел. И где он находился во время штурма, никто не знал. В целом ерунда, им и самим в тот день было не до Туманова, но вот сопоставив всё вместе, картину рисовали весьма подозрительную, равно как и не очевидная: ну откуда у Туманова тут сообщники? Короче говоря, доложили о результатах и соображениях Фортунатову.

Тот внимательно выслушал, уточнил детали и озадачил обоих, заверив, что быть представителем Народной армии Комуча Туманову никто не поручал. Выходило, что цель его нахождения в Казани не известна, поэтому велел им аккуратно выяснить: что делал Туманов в штабе Каппеля 7-го числа после полудня, а сам поехал в банк побеседовать с директором Марьиным, вопросы к нему накопились^[30].

Узнать о требовании Туманова выдать со складов оружие большого труда не составило, уже к обеду караул складов и учетчик, выдавший 150 ящиков винтовок, истово клялись всем в правильности предъявленных Тумановым бумаг и показывали, где стояли грузовики и как всё в них загружали. А водители при опросе инициативно заявили о принуждении их к поездке и подозрительно-странной задержке третьего автомобиля, хотя он был возвращён на склады и оказался в целости и сохранности.

Дальше приехали на железнодорожную станцию. Начальник станции был прямо-таки раздавлен обрушившимся на него вниманием господ боевиков и искренне сотрудничал со следствием, показав запись в журнале отношений и график отправки эшелонов, пояснив, что вагон убыл со станции в три часа ночи и сейчас находится уже где-то на пути к Сарапулу. Телеграфист услужливо предъявил господам эсерам копию отправленного Тумановым сообщения в штаб Дутова и запись об этом в своём журнале. Конфисковав оба журнала, Клепинов и Балуев вернулись в штаб, дождались Фортунатова и доложили ему о расследовании, а он решил проинформировать Каппеля.

В штабе Каппеля собранная ими информация оказалась никому не нужна, отношение к боевикам кадрового офицерства было более чем прохладным, и ощущалось кожей, как неприятно военным общаться с ними по этому поводу. А самому Фортунатову Каппель дал понять прямо, что его штаб уже занят планированием наступления на Нижний Новгород и Москву, и отвлекать своих подчиненных на сторонние вопросы он никому не позволит. Поэтому Фортунатов после беседы с директором банка полностью переключился на отправку караванов с золотом в Самару, и весь массив собранной информации просто принял к сведению, решив доложить при случае в Комуч.

Случай представился 13 августа, когда по запросу Самары о дополнительном уточнении количества отправленных ценностей Фортунатов отправил телеграфом, особым шифром, на имя товарища председателя Комуча и управляющего ведомством финансов Брушвита, сообщение о результатах проведенной проверки. Не известно, что послужило поводом для принятия решения Комучем, эта или иная информация, но тем же днём в Оренбург была отправлена телеграмма о лишении Дутова всех делегированных ему полномочий Комуча^[31].

Пока же телеграфировали в Сарапул о встрече и досмотре на станции вагона, отправленного Тумановым. Вагон досмотрели. Но кроме отсутствия 3 ящиков с винтовками никаких несоответствий документам обнаружено не было. Разве что часть винтовок перевозилась россыпью, укрытая брезентом. Списали недостающее на воровство и отсутствие охраны, и вагон убыл дальше в Екатеринбург.

Угнанный грузовик с похищенным добром приписали пропавшим охранникам и персоналу банка. В караул они заступали утром? Утром. Накануне ночью угнать санитарный грузовик могли? Могли. И было их трое, или пятеро. В общем, боевые группы эсеров принялись разыскивать их, выставив досмотровые пикеты на пристани и дорогах из Казани. Про Туманова пока забыли, да и не появлялся он больше в Казани. Вспомнили о нем 14 августа, когда из Самары телеграф принял шифрованное сообщение главы Комуча Вольского^[32] о розыске и задержании Туманова, а также о досмотре любого транспортного обоза числом более двух подвод. Устным распоряжением депешу довели всем постам на трактах, железных дорогах и переправах. Что же должно находиться в подводах разыскиваемого обоза, по понятным причинам не указали.

Примечания

26

Уличные бои продолжались всю ночь и утро, и лишь к полудню 7 августа Казань полностью перешла под контроль белых. Каппель телеграфировал в Самару: «После двухдневного боя 7 августа частями Самарского отряда Народной армии и чехословаками совместно с нашей боевой флотилией Казань взята. Трофеи не поддаются подсчёту, захвачен золотой запас России, 650 миллионов. Потери моего отряда — 25 человек, войска вели себя прекрасно».

27

Мокей Мартынович Максимов (? — 1919 г., берег р. Белая) — белый офицер, участник Гражданской войны. Генерального штаба штабс-капитан.

Летом 1918 г., после занятия Самары частями Чехословацкого корпуса и начала формирования Народной армии, служил начальником штаба 1-й добровольческой Самарской дружины (350 человек, сводный пехотный батальон капитана Бузкова (2 роты, 90 штыков), эскадрон конницы (45 сабель) штабс-ротмистра Стафиевского, Волжская конная батарея капитана Вырыпаева (при 2 орудиях и 150 человек прислуги), конная разведка, подрывная команда и хозяйственная часть) Генерального штаба подполковника В. О. Каппеля. В середине августа 1918 г. исполнял должность начальника штаба подчинённой В. О. Каппелю бригады Народной армии.

28

25 июля Дутов был произведен Комучем в генерал-майоры, но похоже, что уже через несколько дней руководители Комитета об этом пожалели.

Дутов прибыл в Омск 26 июля и вечером того же дня был принят в Совете министров; состоялась его первая встреча с председателем Совета министров Временного сибирского правительства П. В. Вологодским. Вслед за Дутовым в Омск прибыл товарищ председателя Комуча и управляющий ведомством финансов И. М. Брушвит.

12 августа Дутов на фоне развивавшегося конфликта с Комучем пошел на беспрецедентный шаг — автономизацию территории войска, значительно укреплявшую его позиции как атамана. Автономизация делала Дутова более независимым в конфликте и переговорах с Комучем. Тем не менее зависимость от Самары в снабжении боеприпасами и продовольствием не позволяла Дутову полностью порвать с Комучем. Вследствие доклада Брушвита, видимо, уже 13 августа в Оренбург была отправлена телеграмма Самары о лишении Дутова всех полномочий Комуча.

29

Но самое таинственное с оставшимися банковскими ценностями начало происходить в Казани во второй половине дня, когда стало понятно, что город будет сдан. Для людей, находящихся в здании банка, настали часы хаоса и искушений. Отправленные в банк комиссары и солдаты охранного отряда теперь думали о спасении своей жизни и отступлении; банковские служащие оказались наедине с тоннами золота и решали для себя, что безопаснее: оставаться на мешках с ценностями или прятаться по квартирам в городе, где по улицам стреляют солдаты враждующих сторон…

В это время небольшая группа сотрудников банка ушла с работы. Может быть, вслед за красными, а может быть, и нет. Позже подчиненные доложили Марьину, что мародеры прихватили с собой небольшую часть золотых монет из хуже охраняемой верхней кладовой. Недостачу монет затем списали на пришлых грабителей, не объясняя посторонним, куда смотрели остававшиеся на месте вооруженные банковские караульные.

Сколько пропало золота тем вечером и кто на самом деле были эти мародеры, осталось неизвестно. Официальные банковские хроникеры говорят, что ущерб оказался «на удивление небольшим». Невозможность установить точные цифры объяснялась слабым учетом прихода золота летом 1918 года. И подсказывала другим, что в период хаоса может исчезнуть любая часть драгоценностей…

30

Читателю важно знать, что 6–7 августа по заранее составленным спискам подполья в Казани искали большевиков и комиссаров и расстреливали их. В этой обстановке страха в кабинет управляющего явился адъютант командующего Народной армией Устякин и закатил скандал Марьину, заявив, что назначенных при большевиках управляющих новая власть не признает.

Этот скандал, напугавший всех в банке, сказался на ходе переговоров, которые 8 августа в кабинете Марьина провели «особоуполномоченные самарского Комуча» эсеры Борис Фортунатов и Владимир Лебедев. Переговоры были многочасовыми и тайными.

Что было произнесено в ходе них, исследователи вряд ли когда узнают, но было понятно, что у Марьина оставался единственный выход ради спасения жизни — во всем соглашаться с новыми властями. Также ясно, что именно на этих переговорах обсуждался порядок вывоза золота из Казани. И именно в эти часы эсеры детально обговорили план вывоза части ценностей к северу от Казани. Это предположение основано на событиях, которые последовали за таинственными переговорами. Больше времени на обсуждения у сторон просто не оставалось.

А первым публичным результатом совещания стал приказ Фортунатова, который взял со стола управляющего лист бумаги и написал: «Управляющему Казанским отделением Государственного банка. Предлагаю Вам немедленно отправить в Самару пятнадцать миллионов рублей и в Симбирск пять миллионов рублей для подкрепления разменного капитала отделений Государственного банка». Собственный автограф скрепил внизу круглым оттиском личной печати.

31

Дутов прибыл в Омск 26 июля и вечером того же дня был принят в Совете министров, состоялась его первая встреча с председателем Совета министров Временного сибирского правительства П. В. Вологодским. Вслед за Дутовым в Омск прибыл товарищ председателя Комуча и управляющий ведомством финансов И. М. Брушвит.

12 августа Дутов на фоне развивавшегося конфликта с Комучем пошел на беспрецедентный шаг — автономизацию территории войска, значительно укреплявшую его позиции как атамана. Автономизация делала Дутова более независимым в конфликте и переговорах с Комучем. Тем не менее зависимость от Самары в снабжении боеприпасами и продовольствием не позволяла Дутову полностью порвать с Комучем.

Вследствие доклада Брушвита, видимо, уже 13 августа в Оренбург была отправлена телеграмма Самары о лишении Дутова всех полномочий Комуча.

32

https://ru.wikipedia.org/wiki/Вольский,_Владимир_Казимирович