Жизнь – простая штука

Алексей Полотин (2024)

Повесть описывает события в период с 2002 по 2015 годы. В первой части Юля попадает в предвыборный штаб. Это успех и трамплин для карьеры. Однако она сталкивается с теневой стороной кампании. Бородай, человек властный и не терпящий поражений, стремиться продвинуть своего человека. Он замечает Юлю и предлагает ей стать его любовницей. Во второй части Юля встречает свою любовь. Илья — офицер — отправлен на службу в часть недалеко от города. Юля шантажирует Бородая и вынуждает его оставить её. Внезапно часть, в которой служит Илья, расформировывают. Не найдя себя в гражданской жизни, Илья уезжает на гражданскую войну в Украину. Получив контузию, Илья возвращается. Юля делает стремительную карьеру, Илья вынужденно становиться «домохозяином». Судьба приводит Юлю к началу, но уже в другом качестве. Бородай делает ей предложение участвовать в очередной избирательной кампании в качестве кандидата. Юля соглашается. Кажется, все удалось и сбылось. Но за этим следует трагический финал.

Мечте надо помогать

Красавицей в стандартном понимании Юлю, конечно, назвать было сложно. Среднего роста, изящно-худенькая, с короткой стрижкой и минимумом косметики — ничего общего с журнальными красотками: 90/60/90, где ноги от ушей, мохнатые ресницы, большие глаза (и не только глаза). Юля привлекала к себе скорее не красотой — она излучала вокруг себя некий магнетизм, сотканный из обаяния, женственности и сексуальности. В свои неполные двадцать лет она не понимала и тем более не умела пока пользоваться тем, что принадлежала к тому редкому типу женщин, которых называют роковыми. Роковыми в том понимании, что она способна завладевать мыслями, сердцами и волей особей противоположного пола, не делая для этого ничего. Просто будучи самой собой — и всякий мужчина, попадающий под воздействие этого магнетизма, в обмен на её благосклонную улыбку бросит семью, потратит последние деньги, развяжет войну, спрыгнет со скалы и будет при этом ощущать себя абсолютно счастливым человеком. И каждый мужчина, способный разглядеть в женщине это волшебство, решит для себя: «Она должна быть моей!»

— Что должна? Кто? Ты о чём, Юра? — Воронцов недоумённо смотрел на своего давнего друга и делового партнёра Юрия Алексеевича Бородая — учредителя и единственного владельца Фонда общественных исследований и политических технологий. Впрочем, то, что хозяином Фонда является именно он, Бородай предпочитал держать в секрете, используя как официальное лицо Воронцова.

«Я что, вслух это сказал?» — Бородай отвёл взгляд от стеклянной перегородки, отделявшей переговорную от рабочей зоны предвыборного штаба. За стеклом возле ксерокса о чём-то болтали, смеясь, Лариса и Юля.

— Ты, Леонид, должен вместе с Кураевой твоей! Должны понимать, что проиграть на этих выборах неприемлемо! Делайте что хотите, но через две недели ты должен быть депутатом. Или вернёшься туда, откуда я тебя достал, — в НИИ на оклад научного работника. За те деньги, которые я на твою кампанию потратил, можно завод построить! Я бизнесмен, а не благотворитель — инвестиции должны приносить прибыль! И на текущий момент ты, Леонид, — моя инвестиция.

— Мы делаем всё, что возможно. Свиридов этот, популист, такое обещает, что волосы дыбом встают! Врёт в наглую! А эти верят!

— Значит, делайте невозможное! Тоже врите, раз по-другому мозгов не хватает. Деньги я привёз, сколько договаривались. Отчитаешься за каждый рубль, Лёня. — Бородай ткнул пальцем в пухлую кожаную папку. — С Кураевой проблем не будет?

— Нет. Не первый раз. Она и с печатниками своими договорится, и организует всё.

— Ну и хорошо. На этом и остановимся пока. И вот что, Лёня. Ты меня знаешь: я проигрывать не люблю. Меня со времён первого кооператива, который я в восемьдесят восьмом открыл, многие нагнуть пытались: партийные работники, рэкетня, воры — кого только не было. И никому пока не удалось. И этот Свиридов тоже не должен. — Бородай исподлобья взглянул на своего друга-кандидата. Это был взгляд хищника, оборонявшего своё: территорию, добычу, самку. Взгляд, говоривший о готовности убить или погибнуть, но не уступить противнику ничего.

По позвоночнику у Леонида Ивановича пробежал холодок. Воронцову на подсознательном уровне захотелось в этот момент выскочить из переговорной, чтобы не находиться с этим существом в одном помещении. Не отдавая себе отчёта, он выставил вперёд руки, как бы стараясь загородиться от собеседника.

— Ну что ты, Юра! — заговорил он неестественно бодро, сглотнув ком в горле. — Всё будет хорошо! Не о чем переживать!

— Ну, раз ты обещаешь, то я спокоен, — примирительно сказал Бородай и улыбнулся. Перевёл взгляд за стекло. — Слушай, а кто это там?

— Где? — Воронцов тоже подошёл к стеклу. — А, это Лариса Скоробогатова. Дочка одного из спонсоров.

— Да нет. Ларису я знаю. Вторая, рядом которая стоит.

— А, эта… Да я толком не знаю. Кураева на работу принимала. Сейчас начальником аналитического отдела назначила. Ты нашёл, о чём думать сейчас! И вообще, у тебя дочка старше неё.

— Подружки они со Скоробогатовой?

— Слушай, откуда я знаю! Их тут сто человек — мне что, каждого запоминать? Вроде часто вместе вижу. Кураеву спроси, если надо.

— Ладно, мне пора. — Бородай протянул Воронцову руку для прощания. — Жду хороших новостей, Леонид. Смотри, ты обещал! А как говорят в определённых кругах, «за базар надо отвечать».

— Всего хорошего! — Воронцов высвободил вспотевшую ладонь.

Когда дверь за Бородаем закрылась, он глубоко вздохнул и плюхнулся в кресло под портретом президента. Вытер платком пот со лба. Взглядом проводил Бородая, шедшего по проходу. Тот остановился возле девчонок и перекинулся парой фраз, слащаво улыбаясь. «Кобель старый! Полтинник уже давно разменял, а всё туда же! Хотя здоровья в нём, конечно, ещё на троих молодых хватит… Так, ладно. Надо срочно давать отмашку Наталье, чтобы всё организовала. За неделю должны успеть. Надо обязательно её предупредить, чтоб сама нигде не светилась. Всё через посредников, и, когда всё готово будет, пошлёт кого-нибудь надёжного, чтоб забрали». Достал мобильник, набрал номер Кураевой:

— Наталья, ты где? Давай срочно приезжай. Неотложный разговор. Жду.

*****

— А кто это был? — спросила Юлька у подружки, когда дверь за Бородаем закрылась.

— Ты что, не знаешь нашего главного спонсора? Наш кормилец и поилец Бородай Юрий Алексеевич — владелец завода ЖБИ и строительной компании.

— А, тот самый друг Воронцова? Нет, я видела его раньше, конечно, но не знала, кто он. А вы откуда знаете друг друга?

— Он к отцу на день рождения приходил в прошлом году. А ты ему явно приглянулась, подруга! — Лариска захихикала. — Обратила внимание, как он «Здравствуй, Лариса. Как папа?» разговаривает со мной, а от тебя глаз не отводит? Пялится, как будто первоклассница на Барби!

— Не сочиняй! — Юля залилась краской.

— Смотри, Юльча, не упусти шанс! Он дядька серьёзный, с деньгами, со связями! — Лариса подмигнула и толкнула Юлю в бок.

— Ты чего говоришь-то, Лара! Он же старый и женат, наверное. Вообще обалдела!

— Ну да, женат. Дочка у него, кстати, наша ровесница — подружитесь. Будешь как сыр в масле кататься с таким папиком! — не унималась Лариса. Ей нравилось иногда подтрунивать над простодушной подружкой, которая, казалось, всё принимала за чистую монету.

— Слушай, я тебе сейчас в лоб дам и разговаривать больше никогда в жизни не буду! — Юлька даже задыхаться начала от возмущения. — Да я… Ты вообще уже….

Поняв, что шутка зашла слишком далеко, Лариска успокаивающе погладила подружку по руке:

— Ты чего разошлась, я ж прикалываюсь! Успокойся, а то сейчас кровь из носа пойдёт — документы запачкаешь.

— Язва ты, Лариска! — выдохнула Юля.

— Шутки шутками, но бабла у него реально вагон. — Лариска понизила голос.

— Тебе-то откуда знать? Ты его личный финансист, что ли?

— Не. Чёрную кассу у нас главбухша сама лично ведёт. Но вообще, если прикинуть…

— О как! У вас ещё и чёрная касса есть, оказывается! И сколь же широка палитра ваших касс, Лариса Алексеевна? — иронично перебила её Юля. — Любишь ты посплетничать, посочинять того, чего не нет!

— Ты, Юльча, или слепая, или невменько! — продолжила Лариса, ничуть не смутившись. — Сама смотри. Вот, например, ты как зарплату получаешь? В ведомости за тысячу расписываешься, а потом ещё и в конверте три получаешь. Вот, тысяча идёт с официального счёта избирательного фонда, который по закону положен, а три — от Юрия Алексеевича. Дошло? А все эти сборщики подписей, курьеры, контролёры и прочие временные сотрудники вообще официально ничего не получают и работают чисто за идею, если по документам. И сдаётся мне, не только с зарплатой так, но и с листовками, и артистами, и адресной помощью населению, и т.д., и т.п. — всё за счёт Бородая. — Лариса хитро улыбнулась и добавила тоном заговорщицы: — Так что ты присмотрись повнимательней… — И едва успела уклониться от запущенного в неё карандаша.

— Психичка ты, вот и всё! Ладно, пойду работать, надоело мне тут с тобой! — Артистично задрав подбородок, Лариска развернулась и удалилась за перегородку в бухгалтерию.

Юля действительно никогда не задумывалась над тем, о чём ей сейчас рассказала Лариса. Она всегда была сосредоточена только на своей работе, стараясь максимально эффективно выполнять свои обязанности. Тем более сейчас, на новой должности, доказывая, что она достойна этого назначения. Естественно, работая в предвыборном штабе, она прекрасно знала, что по закону кандидат обязан зарегистрировать специальный счёт в Сбербанке для предвыборной кампании и зачислить туда средства избирательного фонда, но не больше разрешённой законом суммы. И с этого счёта потом оплачиваются все связанные с предвыборной кампанией кандидата расходы, такие как расходы на оплату труда сотрудников, канцтовары и оргтехнику, аренду офиса и печатную продукция, встречи с избирателями, размещение материалов в СМИ и прочее. Но сопоставить объём затрат с расходами по кандидатскому счёту ей никогда и в голову не приходило.

А ведь были и такие расходы, о которых Юлька пока и не догадывалась, — их ни под каким соусом даже в статьи расходов не впихнёшь. Такие мероприятия, которые «старшие товарищи» называли спецакции. Это когда перекупался и уничтожался тираж печатной продукции конкурента, саботировались или прямо физически разгонялись его встречи с избирателями и митинги поддержки, агитационные плакаты срывались или закрашивались, а листовки вытаскивались из почтовых ящиков электората. На это тоже нужны были немалые деньги.

Сейчас Юльку прямо осенило: ребёнку ясно, что чем больше потратишь, тем выше вероятность выборы выиграть. Это вполне возможно, если суметь ответить на два вопроса: где эти деньги взять и как их легализовать. В предвыборном штабе Леонида Ивановича Воронцова прекрасно знали ответы на оба эти фундаментальных вопроса. Юлька вспомнила «переданные в дар» штабу компьютеры, льготную арендную ставку на офис, зарплату в конверте и многое другое. И чем больше фактов всплывало у неё в голове, тем яснее становились роль и значение этого скромного на вид немолодого человека, одетого в старомодный костюм и изредка появлявшегося в штабе. А именно роль Денег. Она стояла, глубоко задумавшись, уставившись на свой пятнадцатистраничный отчёт о проделанной работе, который составляла часа четыре и теперь копировала для Кураевой. Графики, диаграммы, расчёты, подсчёты, выводы, прогнозы… «Ну и какой во всём этом смысл? Я чуть ли не круглосуточно мониторю ситуацию в округе. Слежу за тем, что предпринимают коммунисты. Отслеживаю доставку наших материалов, обрабатываю отчёты распространителей и их контролёров. Собираю отчёты у уличных агитаторов. Анализирую это всё. Плюс результаты опросов. Получаю обратную связь с избирателями от колл-центра, опять анализирую и опять в отчёты… Да чего я только не делаю — с двадцатью людьми в день, бывает, пообщаться приходится. Скоро вообще спать некогда будет. И большинство нас здесь так пашут. А смысл? Получается, всё решается не здесь, не на улицах, не на теледебатах, а вон там, в кабинете у Натальи или в переговорной за закрытыми жалюзи. Так, что ли?» Вскинула голову, подобралась, отогнала от себя эти мысли. «Так. Это просто усталость. Нечего лезть не в свое дело — работать надо! Кураева уже спрашивала про отчёт. В конце концов, чтобы что-получить надо поработать. И что бы там Наталья ни говорила по поводу справедливости, а вот стала же я руководителем отдела! Это факт!»

*****

Чем ближе был день голосования, тем чаще Воронцов появлялся в Штабе. Они закрывались с Кураевой в её кабинете и подолгу совещались за закрытыми жалюзи. Совещания эти, как правило, предвещали общее собрание, и на этом собрании Наталья Павловна учиняла коллективу разнос. Собрание могло проходить только с руководителями отделов, а могло быть и общее. Но суть была всегда одна: работа штаба характеризовалась как неудовлетворительная. По всем опросам в округе лидировал коммунист Свиридов. Причём уверенно. Электорату импонировали его отсылки к великому советскому прошлому, огульные обещания без жалости расправиться с опостылевшими либералами и олигархами и популистские лозунги типа «отобрать и поделить». От коллектива воронцовских требовали проявить креатив, повысить качество и количество прилагаемых усилий, чтобы переломить ситуацию. Любой ценой. Но время шло, а статистика оставалась прежней, безжалостно предрекая Воронцову поражение. За неделю до дня Икс Наталья Павловна вызвала Юлю к себе:

— Юля, у меня есть к тебе особое поручение, как для человека, которому я могу доверять. Я ведь могу тебе доверять?

— Конечно, Наталья Павловна! Конечно! — Юлька выдохнула. Она-то ожидала очередной взбучки.

— Ну да, ты же у нас единственная честная. Так вот, обычно такие поручения выполняла твоя бывшая начальница, но поскольку ты теперь на её месте, то будь добра. Я бы сама это сделала, но сейчас не могу отлучиться — срочная встреча с Воронцовым.

— Я понимаю. Что надо сделать?

— Вот, возьми. — Кураева протянула ей кожаную папку на замке. Папка была чем-то плотно набита и довольно увесиста, так что Юлькина рука непроизвольно дёрнулась вниз, когда она её взяла. — Во дворе тебя ждёт машина. Отвезёшь это по адресу: Кропоткина, 108. Водитель знает, куда и к кому там обратиться. Отдашь папку и заберёшь продукцию — две коробки. Привезёшь сюда, и всё на этом. Водитель поможет загрузить и разгрузить. Он вообще сам всё знает — надо только его проконтролировать.

— А что в папке? И что забрать надо? — удивилась Юля такой таинственности.

— Не важно. Просто сделай то, что я тебя прошу. Хорошо?

— Ну хорошо…

Юлька оделась и пошла к выходу по проходу, разделявшему штаб на две половины. Противные, тревожные мысли засуетились в голове. «Мутно как-то всё это. Папка какая-то знакомая… Где я её видела? Точно! Её же тогда Бородай принёс — я видела, как он с ней в кабинет заходил. Кропоткина… Кропоткина… вроде там типография. Что вообще происходит? Блин, не попасть бы в неприятности! Если Наталья просит, отказывать нельзя. Да и не подставила бы она меня. Ладно, разберёмся по ходу».

Погружённая в беспокойные размышления, Юлька вышла во внутренний двор. Осмотрелась по сторонам, крепко прижимая папку к груди. Припаркованная недалеко от входа поперёк сразу двух парковочных мест вопреки ПДД и элементарным правилам приличия вишнёвая «девятка» поморгала ей фарами. Юля подошла к машине, всё ещё погружённая в смятение, открыла дверь и села на переднее сиденье.

— Юльча, привет!

— О, Серёга, а ты тут откуда? — От неожиданности Юлька даже ослабила хватку на папке.

— Работаю. — Сергей расплылся в улыбке.

— В штабе у Воронцова? Но я тебя не видела никогда.

— Я, типа, внештатный сотрудник. При службе безопасности. Для особых поручений! — хохотнул Сергей. — Пацаны знакомые пристроили. Боксом раньше вместе занимались. Ну чего, погнали? Я музон включу. — И, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку. «One, two, three, LETS GO. little mama shows me how you move it!» — заорала стереосистема. «Вонючка» на торпеде завибрировала. «Девятка» рванула с места, шлифанув наледь на асфальте, и вылетела на проезжую часть.

— Что это? — Юльке приходилось перекрикивать музыку.

— Самая тема сейчас. 50 Cent. Рэп. — Сергей сжалился над ней и сделал тише.

— Нам сейчас надо на Кропоткина…

— Да я в курсе. Чего, как сама?

— Нормально. — Юля сидела, вцепившись в папку. Похоже, Сергей знал больше, чем она. А может, и нет. Сказали, как и ей: езжай туда-то и сделай то-то. Без подробностей. Юльку так и подмывало спросить у него, что он знает о сути их поездки, но и признать, что её используют втёмную, показав тем самым свою незначительность, она тоже не могла.

«Девятка», пренебрегая здравым смыслом и требованиями к скоростному режиму, летела по широкому заснеженному проспекту, уже освещённому фонарями по направлению к типографии газеты «Красная Сибирь». Юля посмотрела на часы. Начало девятого. Рабочий день уже давно закончен.

— Какая-то ты дёрганая, Юльча. Не бойся, я с тобой. Всё ровно будет.

— Да я не дёрганая, просто поздно уже…

— Не переживай. Кому надо, те нас дождутся.

Они въехали во внутренний двор типографии. Сергей припарковал машину в углу — так, чтоб не было видно с улицы.

— Пошли.

Юля, запинаясь, засеменила в сумерках за Сергеем по заваленному снегом, давно не чищенному двору.

Сергей подошёл к неприметной двери, ведущей, судя по всему, в подвал. Юлька шла за ним, стараясь не отставать. Парень первым шагнул в сумрак подвала и придержал дверь, запуская Юльку. По его уверенным действиям было понятно, что Сергей тут не в первый раз. Вместе они оказалась на лестнице, спускавшейся вниз, в широкий коридор, освещённый тусклыми электрическими лампочками, закрытыми круглыми плафонами из белого матового стекла. Сергей подал Юле руку, помогая спускаться по старым бетонным ступенькам, отполированным и продавленным в середине множеством подошв. Пахло машинным маслом, сигаретным дымом и пóтом. Мрачный полутёмный коридор заканчивался деревянной дверью, из-за которой доносился тяжёлый гул работающих механизмов. Дверь была такого же грязно-зелёного цвета, как и обшарпанные стены. По обе стороны от двери стояли металлические тележки. Смятение охватило Юлю — ей захотелось бросить всё, развернуться и просто уйти.

Дойдя до двери, Сергей потянул её на себя, не без усилий открыл и бросил Юльке:

— Здесь пока подожди. Я сейчас. — И скрылся в цеху.

Юля осталась ждать. Чем дальше, тем больше ей становилось не по себе. «Не надо было соглашаться, не разузнав всё. Главное — этот в курсе всего, а я, как дурочка, хвостом за ним бегаю…»

В дверном проёме появился Сергей:

— Бабки давай.

— Чего? Какие бабки?

Наполовину высунувшись корпусом в коридор, Сергей выхватил у неё из рук папку и вновь мгновенно исчез внутри цеха.

«Деньги. Ну я, собственно, так и предполагала… И куда он исчез? Может, надо за ним, сейчас выйдет через другую дверь, и придётся мне объяснять, как я так его проконтролировала, что он у меня деньги забрал. Нет! Лучше у машины ждать. Без машины-то он не уедет. Бли-ин!» Юлька в растерянности сделала шаг в сторону лестницы, потом обратно — и так и застыла, не понимая, куда ей бежать: наверх к машине или в цех. К её счастью, дверь открылась, и вышел Сергей в сопровождении парня-азиата, одетого в засаленную робу и вязаную шапочку. В обеих руках азиат тащил перевязанные коробки из-под бумаги для принтера. Ноша пригибала парня к земле, и шёл он не очень уверенно, на полусогнутых ногах, но торопился и, подбежав к лестнице, не рассчитал — запнулся о первую ступеньку. Упал на колени и, вскрикнув от боли, выпустил одну коробку. Коробка упала со ступеньки, бечёвка лопнула, и крышка приоткрылась. Листки бумаги не вывалились наружу, но Юльке достаточно было и беглого взгляда в зазор, чтобы понять, что внутри.

— Аккуратнее, баран! — Сергей схватил парня за шиворот и поставил на ноги. — Собирай давай, чурка долбаная!

Азиат покорно накрыл коробку крышкой, схватил её под мышку и, держа вторую в руке, зашагал наверх. Сергей, подталкивая парня, шёл за ним. Последней плелась Юлька, тревога её переросла в панику — настолько она была поражена увиденным. Выбравшись из подвала, Юлька уселась на переднее сиденье, пока парни устраивали коробки в багажнике. От волнения у неё тряслись руки.

Наконец Сергей плюхнулся рядом, повернул ключ в замке. Подмигнул Юльке:

— Поехали! Чё-то ты, мать, совсем с лица сошла… Что-то не так?

— Не так? Да вот как-то не так чего-то! Ты в курсе вообще, что мы с тобой везём?

— Я-то в курсе, а вот ты, по ходу, нет. Тебя что, не предупредили, зачем отправили? Ну, дела… Не, я, конечно, знал, что политика — дело гнилое, но чтоб до такой степени… У нас в братве так не поступают со своими. Всё по справедливости.

— Серёжа, это же избирательные бюллетени! Левые бюллетени! Это ж подсудное дело! Фальсификация!

— Не кипишуй, Юльча! Кто об этом узнает, если мы не расскажем? Ты же не собираешься шум поднимать? Сейчас отвезём коробки в штаб, скинем — и всё. И не было ничего. Да? — Сергей подозрительно и с тревогой смотрел на Юлю.

Юля молчала. Отвернулась к окну. Машина летела в сторону штаба по заснеженному проспекту. Проскочила мимо освещённой фонарём остановки, на которой мёрзли люди в ожидании автобуса. Фонари выхватывали из темноты зимнего сибирского вечера крупные снежинки. «Меньше чем через месяц Новый год, — подумала Юля, успокаиваясь. — Ну, в конце концов, что из того, что в коробках бюллетени? Я их, что ли, напечатала? Я, вообще-то, знать ничего не должна была. Вот так пусть и будет. Ничего не видела и ничего не знаю. Это не моё дело. Я свою работу честно делаю, по десять часов из штаба этого не вылезаю. Дома два дня не была, у девчонок знакомых в общаге ночую, чтоб время на дорогу не тратить. Как бомжиха уже! И чего в бутылку-то лезть, как будто я что-то изменить могу? И ради чего? А вот испортить своё положение риск есть, если рот начать открывать по этому поводу. Ведь это решение начальства. И Воронцов явно в курсе, и папку эту сам Бородай принёс. Блин — вот Кураева “втравила в блудняк”, как Серёга говорит! Он, кстати, видимо, прав: отвезём коробки и забудем о том, что там было. И не вспомним… И так будет правильнее».

Машина остановилась на светофоре перед мостом на левый берег, где располагался центр Города.

— Юль, нормально всё? — напряжённо спросил Сергей и легонько ткнул её в плечо. — Ты там не заснула?

— Всё хорошо, Серёжа.

— Ну, вот и хорошо. Ты, Юльча, пойми: если б не мы это сделали, то другие. От нас тут вообще ничего не зависит. Тут всё по-взрослому. Зато если всё прокатит, то и нас с тобой не забудут. Не для того Воронцов с Бородаем всё это замутили, кучу бабла ввалили — хотя это в основном Бородай, конечно, — чтоб взять и коммуняке этому в итоге проиграть выборы. Щас, ага! Юрий Алексеевич вообще, насколько я знаю, проигрывать не умеет и всегда получает то, чего хочет. И поверь мне, что эти бюллетени и открепительные…

— Там что, ещё и открепительные удостоверения?!

— Да, во второй коробке половина того, половина другого. Так вот, бумажки эти — это детские забавы.

— Слушай, ну Воронцов депутатом станет со всеми вытекающими отсюда последствиями. А Бородаю-то это всё зачем?

Сергей ухмыльнулся и мотнул головой.

— Я всегда говорил, что ты, Юлька, простодырая. Чтобы нормальный бизнес в нашей стране мутить, по-любому свои люди во власти нужны. Нет, можно, конечно, и так, пахать как трактор. Только это совсем другой уровень, понимаешь? Как любители и Высшая лига.

— Не совсем, честно говоря, понимаю.

— Ну смотри. Сегодня Воронцов выигрывает выборы, завтра становится руководителем комитета в горсовете. Комитет этот рулит всем строительством. Через него идёт всё государственное бабло — короче, кому бюджетные деньги раскидать и как госзаказ попилить всё там решается. Чисто даёт рекомендации администрации города: где строить, что строить, из чего, у кого покупать стройматериалы и т.д., и т. п. Но есть одна фишка, мэр очень прислушивается к этому комитету — потому что на подсосе. Тем более что они с Воронцовым корефаны старые, при Союзе в одном НИИ работали. Ну и прикинь.Если учитывать, что у Бородая свой завод по производству панелей плюс строительная компания и отделочная, а он вложился в компанию Воронцова, короче дербанка конкретная пойдёт.

— Ну, понятно.

— Правильно. А конкурентам по беспределу можно кислород перекрывать запретами и проверками. И всё в рамках действующего законодательства. Это же реально кучерявый куш.

Незаметно они подъехали к штабу. Сергей припарковался на прежнем месте.

— Ладно, я пойду коробки отнесу. Тебя домой отвезти потом, а то поздно уже?

— Ой, отвези, пожалуйста! — обрадовалась Юлька. — Я сейчас только сбегаю Наталье Павловне доложусь.

Несмотря на поздний час — а было уже почти десять, — Наталья Павловна была в кабинете и погружена в работу. Все остальные сотрудники, за исключением дежурных охранников, разошлись.

— Наталья Павловна, я вернулась. Всё привезли. Можно домой ехать?

— А, Юля! Всё в порядке? Без происшествий? — Кураева подозрительно смотрела на Юльку. Будто бы рентгеном просвечивала.

— Да. — Юлька беспечно улыбнулась в ответ. — Всё прекрасно. Две коробки. Водитель отнёс в подсобку.

— Ну хорошо. — Кураева расслабилась, потёрла виски и тяжело поднялась из-за стола. — Я тоже пойду — тебя только ждала. Воронцов полчаса назад уехал.

Юлька подождала, пока Наталья Павловна оденется, в очередной раз не без зависти рассматривая норковую шубку начальницы. Вместе они прошли по проходу и вышли в холл.

— Тебя подвезти куда-нибудь?

— Нет, спасибо большое. Я доберусь.

— Ну смотри. — Неожиданно Кураева положила руку на Юлькино плечо и сказала негромко: — Юля, ты не обижайся, что я тебя так отправила. Вслепую, так сказать, исполнять поручение. Просто так будет лучше. Прежде всего для тебя. Ну, до завтра.

— Ничего, я всё понимаю и не обижаюсь. До свидания, — как ни в чём не бывало ответила Юлька. Вышла через заднюю дверь и села в машину к Сергею.

По пути в Затон Юлька и Сергей за разговорами окончательно забыли о событиях сегодняшнего вечера. Молодость и жизнелюбие взяли верх над неприятными переживаниями. Сергей рассказал пару скабрезных анекдотов, Юля — о том, как ждёт поездки домой, о родителях. Напряжение спало, и установилась такая непринуждённая, эйфорическая атмосфера, когда в приятельской беседе теряется контроль за тем, что говорят. Так они въехали в квартал старых, облезлых двухэтажек. «Девятка» резко затормозила.

— Ну, пока. — Юлька потянула ручку дверцы.

— Пока! Если ещё начальницы беспредельничать будут, обращайся — отучим наших обижать… — Поняв, что сболтнул лишнего, Сергей резко замолчал и испуганно уставился на Юльку: дошёл ли до неё смысл оброненной фразы? Улыбки сошли у обоих с лиц.

— Ты о чём это?

— Ни о чём. Ну всё, давай, поздно уже. Я поехал.

Сергей вдавил педаль в пол и с досадой на самого себя подумал: «Вот дурак! Лариска узнает — опять полдня орать будет!»

Оказавшись дома, Юлька приняла душ, постирала вручную необходимые для завтрашнего дня вещи. Продуктов в холодильнике не было. Да и откуда им взяться, если она три дня уже не появлялась дома? Попила чаю с презентованными Димкой сушками и половинкой шоколадки. Насилу отбилась от любезно предложенной соседом «соточки». Покурила и отправилась спать. И всё время её сверлила одна мысль: «Что Сергей имел в виду?».

Улёгшись в постель, Юлька не смогла заснуть — всё вспоминала слова, случайно обронённые Сергеем. «Получается, это он начальницу мою на больничный отправил? И Лариска же на что-то такое намекала. Типа, буду должна ей за то, что меня повысили. Лариска попросила его и мне ничего не сказала — знала, что я против буду и истерику ей закачу. Вот придурки — покалечили человека! А человека ли? С другой стороны, хоть кому-то не наплевать на меня в этом Городе! Ну, теперь уже в любом случае не исправить ничего. Не заявление же на них в милицию писать…»

Усталость, в конце концов, победила беспокойство, и Юля уснула.