Старатель. Книга 2

Алексей Рудаков, 2021

Студия «МедиаКнига» представляет книгу «Старатель» – четвертую в новой серии «Возвращение пилота» – продолжении, ставшего уже популярным цикла «Записки пилота» известного российского писателя фантаста Алексея Рудакова. Прежде всего автор хочет попросить прощения у своих читателей за пропуск второй книги серии «Возвращение Пилота». Что поделать. Аномалии, возникшие на альтернативной Земле, оказались сильнее его и вольный пилот Сэм Люциус, позывной Поп, был вынужден уделить внимание этому миру, в ущерб рассказу о своём возвращении в родную вселённую. Но то повествование будет завершено. Точно. Обещаю. Своевременно, или несколько позже. А пока вас ждут приключения в мире пережившим глобальную катастрофу, где правят бал загадочные аномалии и злобные мутанты, а люди, сумевшие выжить, развязали гражданскую войну истребляя друг друга. Что вызвало катастрофу? Чужой корабль, тьму лет назад упавший на планету? Пытливые умы учёных, обнаруживших новую загадку, или виной тому происки неких сил, пытавшихся установить новый мировой порядок? Это и предстоит выяснить Сэму, влипшему в очередную историю. Читаем, лайкаем, активно комментируем!

Глава 2. Бункер, или туда и…

Дорога мягко стелилась под ноги, солнышко припекало, но лёгкий ветерок, словно по заказу возникший, стоило мне лишь спуститься вниз, сводил на нет все усилия местного светила — назвать это солнце своим, я так и не научился. Идти было легко и этому немало способствовали старания безвестных дорожных рабочих, по мере сил, старавшихся поддерживать трассу в хоть минимально приемлемом состоянии — мне то и дело попадались ямы, заполненные утрамбованными камнями, или обломками кирпичей.

— Мы в город изумрудный идём дорогой трудной, идём доро… — с силой пинаю выбравшийся из ямы обломок кирпича и он, описав пологую дугу, скрывается в траве, метрах так в двадцати от дороги. Допеть, про непростой статус той, сказочной дороги, мне не удаётся — стоит обломку скрыться из виду, как трава возмущённо скрежещет, совершенно не одобряя ни моё пение, ни бросок кирпича.

Вскидываю ружьё.

Ни-че-го.

Трава, высокая, выше колена, так и продолжает колыхаться на лёгком ветерке, не спеша иным движением выдать нечто, несомненно злобное, скрытое от моих глаз плотным зелёным пологом.

Послышалось?

Вполне возможно — денёк не из лучших вы…

Вжух!

Мимо, так близко, что растревоженный воздух поднимает волосы, проносится заряд картечи, а мигом спустя меня накрывает грохот выстрела! И не одного — стрелок бьёт очередями и я на слух узнаю голос Вепря — точно такого же, как и у меня, автоматического дробовика.

Приседаю, вернее падаю на одно колено, выцеливая стрелка, но тот — я узнаю заику, даже и не пытается скрыться.

— На-на-нап-пужал? — Подняв ствол он дружелюбно улыбается: — Па-па-прасти! Я-я-я вот пом-пом…

— Помочь решил?

— Ага. А то-то-то теб…

— Мне сложно будет?

Он кивает, а затем, опустив ствол, делает шаг к краю дороги, подзывая меня к себе.

Да, слова излишни — в паре, ну тройке шагов от остатков полотна лежит разорванный картечью наблюдатель — старший брат тех, что я видел на АТП. Почему старший? Да потому, что из этого, облепившего себя камушками и травинками на манер ручейника, можно выкроить трёх, а то и четырёх АТПешных.

— Спасибо, Дэн! — Киваю заике кажется Ампер говорил, что его так зовут.

— Не-не-незачто! Па-па-пашли.

Ну пошли, так пошли, пристраиваюсь рядом, но Дэн машет рукой назад:

— За-за-замной ид-ид…

— Понял. Иду за тобой, — спешу ему на помощь: — Дистанция какая?

Он поднимает три пальца, а затем, словно что-то вспомнив, присоединяет к ним ещё один.

— Понял, — киваю ему и продолжаю, громко и чётко выговаривая слова: — Иду. За. Тобой. Дистанция три! Четыре! Метра!

— Я-я-я не-не-неглухой!

— Извини, — упс. Мой косяк. Взяв ствол наперевес киваю Дэну и он, покачав головой, отворачивается, начиная движение.

Почти до самого болота мы дошли без проблем. Обошли пару Гравконов, отмеченных воткнутыми в дорогу палками, на которых ветерок играл с обрывками полосатых лент, передохнули в тени дерева, раскинувшего густые ветви над остатками полотна, и спустя, примерно, час, вышли к болоту, над поверхностью которого поднимались хорошо заметные днём облачка зеленоватых испарений. Ещё немного, и впереди, сквозь дымку, уже начали проступать очертания противоположного берега, на котором просматривались контуры зданий — того самого лагеря лесорубов, о котором говорил Ампер, как Дэн, всё так и шедший впереди, вдруг замер, а секундой спустя, опустился на одно колено, стаскивая с плеча короткую трубку гранатомёта.

— Шшш… — не оборачиваясь, он махнул рукой, но особой нужды в этом не было — стоило ему присесть, как впереди, в каких-то пятидесяти-шестидесяти метрах, я увидел крупного зверя, устроившего себе обед прямо на дороге. Главным блюдом трапезы был пещерный паук, причём, судя по размаху лап, из числа матёрых, на которых я вдоволь насмотрелся ещё Мёртвой Лесу. Вот только этот, бывший примерно мне по грудь, сейчас на фоне победителя, выглядел не особенно-то и большим зарождая в моей голове крамольное удивление монстром, польстившимся сравнительно скромной добычей.

— Кро-к-кодл, — пояснил Дэн, но и в этом случае его пояснения были излишни. Да, это был именно крокодил, или аллигатор, или ещё что-то из этой серии. Сори — но я не биолог, в тонкостях различий одной твари от другой разбираться.

Большой, бронированный и зубастый — этих фактов мне более чем достаточно, чтобы немедленно захотеть убраться куда подальше — ясно же, что от моей картечи толку здесь как от гороха, которым мальчишки плюются из трубочек. Можно, конечно попробовать бить по глазам, можно дождаться, когда он откроет пасть — чтобы влепить в неё свинцовый град, но вот знаете — я не герой, а потому — в тот момент, когда эта тварь откроет свой ротик, спеша продемонстрировать зубки, меня просто телепортирует куда подальше. Стаскиваю ружьё с плеча, понимая всю бесполезность моих действий, но так, выцеливая монстра, чувствую себя хоть малость, но увереннее.

— Я-я, — начал он было шептать, но тряхнув головой, смолк, перейдя к пантомиме и первым участником его шоу стала граната, которую Дэн, продемонстрировав мне, быстро засунул в переломленный ствол. Короткая пауза и его рука, только что касавшаяся ствола гранатомёта, уже указывает на бок крокодила.

Киваю — по нему бить будет. Хорошо — граната должна справиться с бронированным боком, пробив в ней солидную дыру. Да, всё верно — рука, указывавшая на зверя, сжимается в кулак, а затем ладонь резко раскрывается, изображая взрыв.

Снова киваю, и он продолжает, хотя мне и так понятен его замысел. Пальцы Дэна смыкаются в кольцо, а другая рука указывает на мой Вепрь, принимаясь соединять дырку в боку крокодила и оружие.

Ясно — бить в дыру, надеясь, что картечь сможет пробить себе путь к жизненно важным органам.

Молча снимаю ствол с предохранителя и навожу прицел на зверя, всем своим видом показывая готовность открыть огонь.

Понял. Подняв вверх большой палец, Дэн вытаскивает из разгрузки ещё пару гранат, ставя их на землю. Короткий кивок, скорее адресованный крокодилу, а не мне, и гранатомёт рявкает, окутывая стрелка облачком белёсого дыма.

Вот хорошо, что я, уже имевший опыт общения с подобными стволами, пусть и не такими, но похожими, заранее сдвинулся в сторону, ожидая именно подобного. С моей позиции было хорошо видно, как граната, полыхнув белым пламенем разрыва, вырвала из бока зверя приличный кусок шкуры, подставив под лучи солнца пока ещё белёсое, не успевшее налиться кровью, мясо.

Стрелять? А пробьёт ли картечь толщу плоти?

Грохот — вторая граната бьёт в край дыры, срывая ещё часть шкуры и обнажая пару желтоватых рёбер, за которыми колышется нечто сизое.

Пора!

Зажав спуск поливаю щель меж костей длинным потоком картечи, но не надо думать, что наш противник играет в поддавки, изображая мишень. Если взрыв первой гранаты заставил его прижаться к земле, то уже вторая, выпущенная всего парой секунд позже, застала его в движении — резво крутанувшись на месте, он нацелился на меня, посчитав стоявшего во весь рост врага более опасным. Не хочу себя хвалить, но я ждал чего-то в таком духе, а потому, стоило зверю начать движение, скакнул в сторону, стараясь оказаться напротив раненного бока.

Получилось.

Почти. Крокодил, которого я считал медлительным на суше, всё же его стихия — вода, двигался очень быстро и несмотря на все мои усилия, свои перемещения я закончил почти напротив его пасти.

Почти — это короткое слово меня и спасло.

Стоило лишь ему раскрыть пасть, блеснувшую на солнце множеством зубов, как прямо в ней распух белый шар разрыва, заставляя чудовище отчаянно замотать головой, а затем, врубив заднюю, попятиться, сомкнув сочившийся ярко красной кровью, зев. Миг и он, проявив неожиданную прыть, рывком устремляется к болотцу, ломая высокий камыш. Ещё секунда — я успеваю зачем-то дать ему вслед короткую очередь, и громкий «Плюх!», словно гонг, возвещает о конце этого раунда, оставляя нас победителями на пустой, если не считать недоеденных останков, дороге.

— Добьём! — Бурлящий в жилах адреналин тянет меня за подранком, отчего я, сменив пустой барабан на полный, едва не приплясываю на месте, косясь на Дэна, неторопливо поднимающегося на ноги.

— Ну? Пошли же! Вдвоём мигом вальнём!

Но что это? Мой спутник, вместо того, чтобы вскинуть свой ствол, вешает его на шею по-походному.

— Дэн?! Он же чуть жив!

— Н-н-нет! Па-па-уки. Яд. — Мотает он головой: — Да-да-да и брать с-с него неч-неч…

— Нечего?! А шкура? Зубы?! Дэн?!

— Нет! — Это короткое слово он выговаривает чётко, а затем, взяв меня под руку, подталкивает вперёд:

— Ид-ид-ди. Там, — следует кивок назад:

— Ж-ж-ждут. Я-я-я к н-ним. Ты. — Оттирает он пот со лба: — С-с-сам.

— Как скажешь, — закидываю ствол за спину и протягиваю ему руку: — Спасибо, Дэн! Я быстро! Одна нога тут…

— О-о-они тож-же та-а-ак говорили. Мы ж-ж-ждём. — Развернувшись, он принимается трусить к посёлку, а я, проводив его взглядом, поворачиваюсь в противоположную сторону, куда ведёт дорога, местами залатанная жёлтым кирпичом.

Вход в туннель я нашёл быстро — это совсем несложно, если дорога прямо упирается в черноту прохода, вход в который выполнен из массивных бетонных блоков, доминирующих на местности как пирамида в пустыне.

Захожу и немедленно останавливаюсь — прямо рядом со входом, у левой стены, громоздятся останки людей — черепа, рёбра, кости — небрежно и беспорядочно накиданные друг на друга.

Понимаю — живым нужен был проход, вот они и расчистили как смогли. И могилы копать тогда было некогда — это мне тоже понятно. Но вот так, бросить кости, не предав земле и не прочитав отходную — нет, это совершенно неправильно даже для этого мира. Опускаюсь на колени сняв каску.

— Помяни, Господи Боже… — слова молитв, накрепко вбитые в голову стараниями Тодда, легко льются из меня, а когда лиитания заканчивается, то поднявшись на ноги коротко кланяюсь останкам:

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen, — широко перекрещивая кости.

Что ж.

Я сделал что мог. Погибшим — покой, а живым — дела. Надев каску перехожу на быстрый шаг, лавируя среди брошенных машин. Легковые, грузовые, парочка военных козлов — вся эта груда железа, пытавшаяся спасти своих хозяев, сейчас ржавеет, сильно затрудняя мой путь. Чего не растащили? Да почём я знаю?! Тела отволокли к входу — и на том спасибо. Может позже собирались — ну, после захоронения погибших, туннель расчистить? Вполне возможно, тогда ведь, в первые дни, никто и не думал, что это надолго. Отложили «на потом», вот только не наступило это самое «потом».

Не наступило, да.

Лавирую меж машин стараясь не смотреть вниз — не хочу я встречаться взглядом с обвиняющим взгляд пустых глазниц, которым плевать, что моей вины в их гибели нет!

Ты — живой, а значит — виновен!

Именно так, и ни как иначе истолковываю я подобные взгляды и ничего, с этим поделать, не могу.

В свете фонаря КПК вспыхивают глаза, и я замираю, срывая с плеча ружьё.

Не двигаются…

Щелчок предохранителя подобен грому в этом склепе, но даже резкий звук не сбивает взгляд, направленный на меня.

Так.

Тут что-то не то.

Короткий шаг вперёд, тычок стволом и мягкое сопротивление чего-то неприятно поддатливого и не живого.

Наклоняюсь.

Тьфу!

Плюшевый мишки, забытый здесь давно сгинувшим ребёнком. Нет. Не сгинувшим. Довольно смертей — буду считать, что его, или её вывели отсюда за руку и…

И не важно, что дальше.

Вывели. Спасли. Точка.

Взяв в руки игрушку хочу посадить её на капот легковушки, но стоит только моим пальцам сомкнуться на ветхой ткани, как сквозь расползающуюся материю проступают жёсткие грани. Короткий взмах ножа и на моей ладони лежит небольшая круглая коробочка. Жестяная — из-под конфет, подобных много тут видел. Пустых, к сожалению. Снимаю крышку.

Ого!

Внутри — пара серёг с крупными красными камнями и тонкая золотая цепочка, ещё не утерявшая блеск алмазной огранки.

Значит, то не ребёнок был. Ну и ладно — молодая красотка тоже пусть выживет. Красота никогда лишней не бывала.

Закрыв коробочку кидаю её в рюкзак — пригодится. Рафик, за такую красоту, тысяч пять отвалит, хотя нет. Лучше Кабану отдам — пусть он своей зазнобе из Туннелей подарит, всё сговорчивее девка будет. А начнёт он упрямиться, так сам ей и подарю, взяв на себя роль посредника между влюблёнными, боящимися открыть друг другу свои чувства. Уж я-то найду слова — инквизитор я, или кто?! Найду — точно вам говорю! А после и на свадьбе погуляем! Ага! Обязательно! Бродягу позову — тамадой будет.

Шелест Радио, луч фонаря выхватывает из темноты весело скачущие квадратики, и я отбрасываю прочь лишние мысли — там, с другой стороны, меня ждёт Мёртвый Лес, обитатели которого совсем не прочь полакомиться считающим ворон, путником.

Мёртвый лес встретил меня привычной тишиной, лёгким дождём и небольшим жуком, выбравшимся из своего гнезда посмотреть на незваного гостя. Лучше бы он и не вылезал — с этими созданиями я был хорошо знаком ещё по шахте, а потому, не дожидаясь пока жук зашипит, готовясь броситься в атаку, отвешиваю ему хорошего пинка, отправляя тушку в полёт до ближайшего ствола.

Шмяк!

Проводив взглядом незадачливого охранника — тот, оказавшись на земле, стремглав рванул к гнезду, перехожу на рысь — ждать стаи разгневанных насекомых у меня нет ни малейшего желания, а в том, что так и будет я не сомневаюсь — в шахте именно так и происходило — стоило убить одного, как ко мне прибегало ещё несколько, жаждущих поквитаться с обидчиком их товарища.

К счастью, до Сейфа, разграничивавшего Мёртвый Лес и территорию Коровки, идти было недолго — я пробежал это расстояние минут за десять, не обращая внимания на плотоядов и всё тех же жуков, с чего-то вдруг повыползавших из своих норок.

Сейф, здесь он расположился в горном туннеле, соединявшем эти две территории, обдал меня волной свежести, стоило мне ступить в тень пещеры. Остановившись, оборачиваюсь — мои преследователи, остановившиеся у незримой границы, недовольно шипят, не рискуя двинуться дальше.

— Что, дорогие мои, — сжав кулак, демонстрирую им выставленный средний палец: — Слабо? Ну! Идите сюда — отоварю по полной! — Последнее, конечно, блеф — в Сайфе стволы блокируются, а живность дохнет, но почему бы и не покуражиться — этот раунд точно за мной остался. Правда, опустив руку, направляюсь по проходу к дальнему выходу, правда и то, что мне здесь назад идти, и вот тогда у зверья будет шанс восстановить статус-кво. Но это будет потом, а сейчас победа моя, и я спешу воспользоваться удачей сполна.

Дальше всё было просто.

Выйдя наружу я притормозил, пропуская мимо себя местную аномалию — шаровую молнию, мотавшуюся перед входом в туннель. Встретив её в первый раз, я офигел — шаровая молния, в устойчивом состоянии? Мотающаяся здесь день за днём и не собирающаяся раствориться?! Да за такую находку любой учёный душу продаст! Да будь я в своём мире, я б немедленно соорудил здесь магнитную ловушку, а после, когда шар плазмы оказался бы в её плену, втридорога загнал такой артефакт. Или даже не втридорога — уверен, объяви я самую запредельную цену — это образование у меня оторвали бы с руками и не торгуясь!

Но то, увы, в моём мире. Здесь же я был бессилен — ловушку собрать было не из чего, да и реактора, способного напитать должный образом магнитное поле тоже взять было негде.

В общем всё, что мне оставалось — так это проводить шар плазмы завистливым взглядом и потрусить дальше, по большой дуге обходя мёртвые деревья, ставшие родным домом для пауков, плотоядов и прочей членистоногой гадости, вечно пребывавшей в жутко голодном состоянии.

Блокпост — тот самый, заброшенный, где я в прошлый раз вызвал наступление жуков, сейчас я оставил за спиной без приключений, оставив без внимания нескольких плотоядов, выскочивших на дорогу, и поводивших усами мне вслед. Не до них — мой путь лежал к Радио, тому самому, рядом с которым ЧеЗешники, устроившие засаду, взяли меня тёпленьким, когда я удирал от всё тех же жуков — прошу прощения за повторение.

Сейчас никакой засады не было — к чему она, если объявлено перемирие? В общем, перенёсся я нормально — мельтешение квадратиков, короткий миг темноты и хлоп! С вершины густо заросшего травой холма виден песчаный берег с одиноким Куполом в отдалении.

То, что меня срисовали, едва я появился на холме было ясно как день — охрана, прежде расслабленно прогуливавшаяся под Куполом, взбодрилась, подтянулась к окружавшим постройки баррикадам, а когда я подбежал ближе, то обнаружил себя в прицеле доброго десятка стволов — не самое приятное ощущение, чего тут говорить.

— Так это Сэм! — Солёный, выскочив из-за бетонного блока, приветственно взмахнул руками готовясь заключить меня в объятья, чего мне хотелось менее всего.

— И тебе не хворать, — протягиваю ему руку, но он стоит на своём, принимаясь обнимать меня и хлопать по плечам:

— А я-то смотрю — бежит кто-то, — продолжая хлопать, принялся рассказывать он: — Ну, думаю — конфеты совсем обнаглели — мало того, что мир у нас, так они сюда, как домой шастать начали!

— Так мир же? — Высвободившись из его объятий, делаю шаг к Куполу.

— Мир-то, он мир, так, — берёт он меня под руку: — Но надо и совесть знать. Одно дело — мир, другое — когда к тебе в дом не пойми кто заваливается. Но тебе, Сэм, — чуть притормозив, он, приглашающе поведя рукой, подтолкнул меня вперёд:

— Тебе мы завсегда рады. Ага! Я как пригляделся — смотрю, а на каске рыжий хвост! Ну так точно — это я себе сказал, Сэм же наш бежит! Ага! Так остальным и скомандовал — стволы мол вниз! Штыки — в землю! Негоже же так нашего Сэма встречать!

Последнее, что штыки в землю, было, конечно же, откровенным враньём совершенно в стиле Солёного — стволы опустились только тогда, когда он обнимать меня принялся, но вот до остального — я сейчас про лисий хвост, это да — правда и сейчас, пока он рассыпается в похвалах самому себе, я коротко расскажу о том, как такое украшение появилось на моём шлеме.

Эта история случилась со мной, когда я был на Болоте, зарабатывая деньги для экспедиции на Побережье. Должен заметить, что там, в этой не особо популярной у выживших местности, разного зверья было столько, что расхожая фраза о деньгах, якобы валяющихся под ногами, тут исполнялась буквально. Олени, кабаны, кролики, медведи и лисы, пёрли в прицел буквально стаями, оставляя охотнику лишь одну заботу — выбирать цели. Хотя нет, вру, ещё одна забота всё же была — патроны. Сами понимаете, тут их расход был просто чудовищным. Вот я, например, не самый удачливый человек, но даже у меня, взятые с собой шесть-семь сотен патронов, вылетали за считанные дни, даря взамен трофеев тысяч так на десять-двенадцать. Причём, замечу, симбионтов и блевунов я обходил стороной — возни много, а выхлоп — в смысле финансов, средний.

Ну да речь не об этом.

В тот день, вернее вечер, я, как обычно, готовился перекусить и поспать, а потому, рядом с моей палаткой, уже весело потрескивал костёр, над пламенем которого, роняя капли жира, исходили ароматным паром куски оленины. Её я готовил про запас, а сам, в тот момент, был занят приготовлением похлёбки, рецепту которой меня научил Кабан. Грибы, нарезанные пластинками и обжаренные, уже лежали в котелке, а я был занят подготовкой сердца кабана — его, тщательно промыв и очистив от жил, так же следовало аккуратно нарезав кубиками, поместить в котелок, а затем, залив водой, подвесить над огнём.

И вот, когда первое сердце уже было готово отправиться в котелок, куст, спокойно стоявший метрах в трёх от меня, вдруг вздрогнул, а затем, из ветвей, выдвинулась острая рыжая морда.

— Тяф! — Уж не знаю, что то было — приветствие, или ругань по поводу занятой мной поляной, но лис был настойчив. Выждав с минуту, он повторил:

— Тяф!

— И тебе не хворать, — поднимаюсь на ноги, собрав в ладони вырезанные из сердец жилы:

— Держи. — Мокрый ком плюхается в траву рядом с лисом, а я, вернувшись к своему занятию, краем глаза наблюдаю за зверем, лапой и носом, разрывающим мой подарок в поисках особо лакомых кусков. Особо долго следить за ним мне, в тот вечер, не удалось — стоило только закончить нарезку второго сердца, как с севера, от скал, послышался рёв медведя, что-то не поделившего с кабанами, временами забредавшими на чужую территорию.

Медведь, доложу я вам, это серьёзно.

Ага. Точно, как в старом анекдоте — про мясо и ценный мех.

С этого, местного царя зверей, можно ой как много и жира, и желчи, не считая самого мяса, снять.

Угу. И шкура — за неё Рафик, не торгуясь пару тысяч отвалит.

В общем, моя позиция вам ясна — видишь медведя, хватай ствол и на него — такой шанс упускать нельзя.

Вот я и не упустил — бросив всё как есть рванул на шум, а когда вернулся, таща хорошую добычу — то второго сердца — упс…

В том смысле, что не было.

На секунду, буквально, отвлекусь, завершая рассказ про медведя — мало ли, вдруг кто за ним соберётся. Так вот — сам он по себе не страшен. Даже наоборот — в силу своих габаритов, очень приятная цель. Главное в задницу не бить — там самый жир, что картечь, что пули — всё просто вязнет. Так что бить его надо в загривок, с морды, или бока, уворачиваясь, убегая от взмахов когтистых лап, ну, или, уповая на свою броню. Лично я предпочитал второй вариант, будучи полностью уверенным в надёжности собранной своими руками, брони.

Так вот, вывалив на траву добычу я, натурально, охренел, увидев и перевёрнутый котелок, в котором оставались лишь грибы, и пустую клеёнку, на которой вот только что красовалась горка мяса, готовая уйти в похлёбку.

Сказать, что я расстроился — значит ничего не сказать. Не, ну а как иначе?! Вы весь день скакали по лесу, прыгали с кочки на кочку, пересекая болотца, проголодались, устали, сели готовить, предвкушая сытный ужин и спокойный сон, а тут такое?!

Нет.

Оставлять подобное без наказания было совершенно нельзя!

Опускаю на глаза прибор ночного видения и сумрак, скрывающий детали — ночь уже практически вступила в свои права, сменяется светло-зелёной картинкой, позволяющей рассмотреть окрестности почти как днём.

Делаю круг вокруг своего лагеря, затем ещё один — ага…

Вот ты где, сволочь рыжая!

Наглая морда, отбежав от костра метров так тридцать, блаженно вгрызается в кабанье сердце, уютно устроившись меж корней толстенного дереве. Меня, ворюга, то ли не видит, будучи полностью поглощённым пиршеством, то ли думает, что я его не вижу. Ну да — темно же.

Поднимаю ствол и…

Бах!

Вот только хвост и уцелел — ну представьте, что может сделать картечь со зверьком средних размеров? Вот-вот. Клочки только и остались.

Хвост я подобрал — во-первых трофей, а, во-вторых — у меня давно зрело желание ну хоть как-то выделиться на фоне других выживших, облачённых в точно такую же броню, что и я. И вот тут мне на помощь пришла память Игоря — в какой-то книжке он читал, как охотник, живший где-то за океаном, прицепил к своей шапке лисий хвост. Так а я чем хуже? Вот и хвост теперь есть, а присобачить его к каске — минутное дело.

Провозился я с этим хвостом почти час — сначала обрезал, куда мне такой длинный, после, найдя в рюкзаке гильзу от пистолет-пулемёта, я её, наверное, со времён похода к шершням таскал, насадил её на хвост и обжал плоскогубцами. Ну а сделать из проволоки петельку и просверлить в крае каски дырочку, было совсем просто.

В общем, вот таким образом я и обзавёлся весьма заметной деталью, выделявшей меня на фоне прочих людей.

Заканчивая эту историю было бы не корректно не упомянуть про того самого лиса, чей хвост сейчас украшал мой шлем. Нет, он не погиб — уже следующий Актив возродил его и я, в очередной раз расположившись поужинать, услышал знакомое:

— Тяф!

Стрелять, на сей раз я не стал.

А за что?

Сам же разложил всё на виду, сам отошёл, так в чём зверёк-то виноват? Это, до меня, позже дошло, как раз, когда хвост к каске присобачивал… Вернее — прилисивал.

В общем, не обиделся он, сняв с моего сердца груз вины.

В дальнейшем, можно, наверное, сказать, что мы даже подружились.

Я его подкармливал, а лис выгонял на меня кроликов, показывал тропы в болотах и, пару раз, выводил на медведей, бесшумно бродивших по лесам.

Уж не знаю, чем ему мишки насолили, но он их на дух не переносил, и стоило мне начать пальбу, как лис, обежав зверя кругом, атаковал его с тыла, целя острыми зубами в медвежье достоинство. Что это звучит как бред — знаю, согласен. Но вот честное слово — всё было именно так.

А ещё, этот зверёк, на дух не переносил тушёнку — я, как-то раз, решил его угостить и вывалил на траву почти пол банки. Так представляете, эта рыжая морда, принюхалась, потрогала лапкой мясо, посмотрелся на меня, а затем, повернувшись к тушёнке задницей, принялась забрасывать её землёй!

Ну да, понимаю — свежатинка, это вам не консерва какая-то, но вот так откровенно… блин!

Мог бы, хотя бы из вежливости, ну хоть лизнуть!

Ручным он так и не стал, предпочитая сохранять дистанцию в несколько метров, откуда начинал требовательно тявкать, стоило мне лишь заняться разделкой туши очередной добычи. Впрочем, назвать его уж совсем диким я тоже не мог — лис следовал за мной по пятам, прячась в траве, когда на горизонте появлялись другие люди и встречая меня под особо рыжим кустом, когда я, продав добычу и пополнив запас патронов, возвращался на Болото из Солара, или Коровки.

Но всё же, один раз, всего один, мне удалось коснуться его яркой шёрстки. Это произошло, когда я, завершив свою подготовку, покидал Болото, готовясь направиться к Тихону.

В тот вечер я устроил своему рыжему другу настоящий пир, выложив под ближайшим кустом самые лучшие куски оленины. Лис же, к моему удивлению, к еде прикасаться не стал. Вместо этого он, подойдя ко мне вплотную, ткнулся мокрым носом мне в руку, а затем, произнеся своё излюбленное: «Тяф!», отошёл и улёгся рядом с мясом, косясь на меня чёрными бусинками глаз.

Утром же, когда я принялся сворачивать лагерь, ни его, ни мяса видно не было.

Вот такая у меня вышла история с лисьим хвостом, что сейчас украшал мой шлем.

Обстановка, в палатке Лиса, куда меня провёл Солёный, разительно отличалось от той, что я застал в прошлый раз. Сейчас здесь было куда как уютнее, если подобное определение можно применить к стандартной армейской палатке, разбитой на песчаном пляже.

Примитивная лампочка, свисавшая на проводе с потолка, обзавелась симпатичным матерчатым абажуром из ткани золотисто телесного цвета, пол, прежде довольствовавшийся брезентового полотна, натянул на себя матерчатые дорожки, некогда претендовавшие на густой, бархатный ворс, а на паре тумбочек, явно медицинского вида, появились горшки с какой-то растительностью, топырившей в стороны мясистые листы. Последним штрихом, о котором я не могу не упомянуть, была картина, на которой сильно накренившийся парусник боролся с крутыми волнами разбушевавшегося моря, удаляясь прочь от высоченного маяка с искрой пламени на макушке.

Эта картина, вернее сам факт её наличия здесь, весьма наглядно продемонстрировала мне восстановление контактов между ЧеЗед и Конфедератами — ну а где ещё Лис мог увидеть картины и захотеть подобного.

Долго мне, однако, любоваться произошедшими переменами не получилось — Солёный, скользнувший в палатку с небольшой задержкой, немедленно облапил меня за плечи, а затем, словно я был невидимкой, или Лиса, сидевшего за столом и удивлённо смотревшего на меня, вдруг поразила слепота, заорал, выплёвывая слова в темпе пистолет-пулемёта:

— Босс!!! Смотри — кого я привёл! Сэм же! Собственной персоной! Его наши вальнуть решили, но я не дал — смотрю — ба! Так это наш Сэм несётся! Ну я так парням, так и говорю — вы чё?! Совсем уже?! Это ж Сэм! А раз — Сэм, то…

— Уймись, — Лис, поморщившись, принялся вылезать из-за стола: — По делу, или так? На огонёк зашёл?

— Да по делу он, по делу, чё тут не ясного, — снова затараторил Солёный, не спеша выполнять приказ своего начальника:

— Это ж Сэм! Он всегда озабоченный. Делами, то есть. Ага. Я так и сказал парням — во, Сэм же несётся! Снова где-то что-то…

— Стул принеси, — Лис, шагнув к нему, развернул его к выходу: — И не спеши — хороший найди.

— Так это… Где ж взять-то хороший?! — Попятился тот к выходу: — Так босс! Самолучшие, они эта, здесь. Да и…

— А ты — поищи, — выпихнув Солёного из палатки, Лис повернулся ко мне, но я лишь развёл руками — мол, ну а что тут поделать — такой вот человек.

— Ты к нам как? — Усадив меня перед собой, Лис откинулся на спинку стула, сложив руки на груди: — По делу, или просто так? Мимо шёл и зашёл?

— По делу, — сняв каску, вытираю пот: — По делу, Лис. Помощь твоя нужна.

— Значит — как обычно. А ведь мог бы и просто так зайти, — от его слов веет укоризной, а мне и ответить нечего.

— К нам присоединиться не надумал?

Мотаю головой — нет мол, ожидая очередную волну укора и она не заставляет себя ждать.

— Вот смотри, Сэм, — подавшись вперёд, Лис принимается барабанить пальцами по столу: — К нам ты не хочешь, а чуть что — обратно сюда идёшь. Странная ситуация, да?

Молча развожу руками — на его слова мне просто нечем ответить.

— А ведь я, — перестав барабанить, он снова складывает руки на груди, но откинуться на спинку не спешит:

— Когда у тебя это на каске увидел, — следует кивок на мой рыжий трофей:

— Грешным делом подумал, что ты мне так знак подаёшь. Мол хочу к вам, но вот так просто не могу — поуговаривайте меня и всё такое.

— Лис? — Вот на это мне есть что возразить: — Да это просто украшение, чего ты?!

— Чего я? — Поднявшись на ноги, он упирается руками в стол, нависая надо мной:

— И действительно — чего это я? И броню тебе отложил — новьё, только со склада, и ствол нормальный, не этот твой Вепрь — пистолет-пулемёт, тоже подобрал. Пластины в броню, жратву… Эх, Сэм! Да я, когда это твоё украшение увидел, — перегнувшись через стол, Лис хватает каску с моих колен и трясёт ей в воздухе так, что несчастный хвост принимается выписывать пируэты в напряжённо сгустившемся воздухе: — Да мы праздник хотели замутить! А как же! Сэм-миротворец наконец-то определился! Выбрал верную сторону! А ты?!

Кинув мне каску, он усаживается за стол:

— В общем — достал ты. Как — спасите-помогите — так к нам бежишь! К нам, заметь, не к Михалычу! А как по счёту платить — так нет, не при делах я! Не стыдно, а, Сэм?

— Не стыдно! Вот представь — ни капельки! — Кидаю каску на стол: — Помощи не для себя прошу.

— Это ещё хуже, — морщится он в ответ: — Просил бы себе — ясно. Ты человек уважаемый — помогу, только скажи чем и как.

— Ага, — теперь уже я, откинувшись на спинку стула, складываю руки на груди:

— Помогли бы, а после — счёт выкатили. Так?

— Ну так, — на лице Лиса, впервые с момента нашей встречи, появляется улыбка: — Обязательно… бы. Помогли.

— Вот поэтому я за себя и не прошу. На Побережье Купол упал. Батареи, те, что из Бункера, нужны. Поможешь?

— Сэм, — улыбка мигом покидает его лицо: — Тебе — помогу. Не вопрос. А на этих, — морщится Лис: — До них мне дела нет. Сами туда сбежали — вот сами пусть и разбираются с проблемами. Ясно?

— Так там же ваши есть? — Киваю, припомнив чёрную броню в толпе обитателей Побережья:

— Что — и своих без помощи бросите?

— Там и конфедераты есть, — отмахивается он от моих слов: — А Михалыч, твой любимый, замечу, накрысил батареек столько, что и не грех будет поделиться. Со своими, — хлопнув ладонью по столу он словно ставит точку в нашем разговоре.

— Во, босс! — Ворвавшийся в палатку Солёный держит в руках офисный стул весьма потрёпанного вида:

— Нашёл! У Сёмы Доллара отобрал. Он его из Лаборатории приволок, — затрещал Солёный: — Ну, я ему и говорю — мил-человек, ты на троне прохлаждаешься, а наш босс — на кухонном стуле сидит! Не стыдно? Вот опять — Сэм пришёл. И что? Какой имидж, — Солёный, сделав паузу, поднял вверх палец, продолжая прижимать к себе стул одной рукой: — Имидж какой мы оставим? А? Что тот же Сэм подумает? О боссе, о всех нас?!

— Кстати, — обернувшись к нему взмахиваю рукой прося слова и немедленно продолжаю:

— К Бункеру, на днях, никто не подходил?

— К Бункеру-то? — Поставив стул, он усаживается, закинув ногу на ногу: — Эээ… Были! Да! Точно — были. Двое. Позапрошлой ночью. Подошли, покрутились напротив входа, но, — разводит он руками: — Ушли.

— Это с Побережья, — кивнув ему, поворачиваюсь к Лису: — Гонцы. Их за батареями отправили, но они передумали.

— Это как — передумали?!

— А вот так, — развожу руками: — Как я понимаю — решили сюда вернуться. Мир же.

— Суки! Нет, Сэм, — Лис, поднявшись на ноги, подходит к одному из растений, где и останавливается, принявшись теребить мясистый лист:

— Видишь, какой там народец? На Побережье. Своих кинуть решили. И что? — Отпустив лист, Лис поворачивается ко мне:

— И ты, вот таким, помочь решил? Нет, — тряхнув головой, он возвращается на своё место: — Не стоят они того, Сэм. Не стоят!

— Так я — не они, Лис, — подаюсь вперёд, глядя ему прямо в глаза: — Я обещал помочь — я сделаю. Это ты можешь понять? Я — обещал. Я. И не в моих привычках людей кидать. А поможешь ты и им, и мне, — отвожу взгляд и взяв со стола каску, нахлобучиваю её на голову: — Это уже не важно. Я — пойду, ну а об остальном — решай сам.

— Да погоди ты, — Лис тоже поднимается на ноги: — Экий ты… Хм. Упрямый. Поможем, — повернувшись к Солёному он кивает: — Да, надо помочь. Там и наши есть. Собирай народ.

— Есть! — Солёный, вскочив со стула, выскакивает из палатки, а я, повернувшись к Лису, протягиваю ему руку:

— Спасибо. И знаешь, — продолжаю, удерживая его ладонь: — Один поэт, давным-давно сказал: — «Оборачиваясь видим мы руины…». Как-то так было — точно не помню. Я это к тому вспомнил, что не стоит в прошлое смотреть. Ну его. У тебя и Михалыча и без руин этих дел невпроворот — восстанавливать всё кто будет? Ты об этом — подумал?

— Я, Сэм, — выдёргивает он свою ладонь из моей: — Подумал. Я, вообще, думать — люблю. Всё сказать не могу, — разводит он руками: — Но поверь, не всё так просто, как тебе кажется. Не всё, — его палец упирается мне в грудь, Лис смолкает, но тотчас, сделав едва заметную паузу, продолжает:

— Ладно, Сэм. Иди. Там Солёный отряд собирает — с парнями познакомься, что ли. Всё же в Бункер идёте, не на пикник с девочками.

Бункер встретил нас тишиной и прохладой, особенно приятной на фоне жары и нескончаемого стрёкота шершней, заполонивших всю местность вокруг входа.

Едва зайдя внутрь, резко останавливаюсь — в царящей здесь темноте скорее угадываю, чем вижу нечто массивное, преграждающее мне путь. Секунда — и луч фонаря выхватывает настоящую стену зелёных, армейского вида, ящиков, поднимающуюся почти до потолка.

— Забей, — выскочивший из-за спины Солёный тянет меня куда-то в сторону:

— Пустые они. Всё ценное вояки вниз стащили, тут ты и патрона завалящего не найдёшь.

— Да? А тут? — Киваю на огромный грузовик, едва тронутый ржой: — Или вы и его выпотрошили?

— Не мы, — поясняя на ходу, он тащит меня куда-то вглубь входного блока Бункера: — Я ж сказал — военные. Они всё вниз сволокли, даже аккумулятор, суки, сняли. Сволокли, значит, — он останавливается подле двери, некогда должной герметично отсекать помещения Бункера от входа:

— Я, Лису, так и говорю всегда — знали вояки о Катастрофе. Знали. Потому все припасы внутрь сволокли. Ага. А нас — на произвол судьбы бросили. Суки! Пошли, — он перешагивает было через высокий коммингс, но сделав едва два шага останавливается, принимаясь стаскивать противогаз:

— И ты снимай, — следует кивок в мою сторону: — Тут безопасно — радиации нет.

Следующие полчаса мы шли вниз по железной лестнице, пологой спиралью сбегавшей вниз. Надо признать — военные, строившие этот объект, сработали на совесть — ступеньки, пережившие Катастрофу, хоть и были покрыты ржавчиной, но ни одна даже не скрипнула под шагами почти десятка мужиков, спешивших вниз.

— Так делаем, — стоило нашему отряду оказаться в самом низу, Солёный принялся командовать, и это занятие было явно ему по душе.

— Ты, ты и ты, — ткнул он пальцем в бойцов, расположившихся на площадке, от которой куда-то вглубь тянулся узкий проход, слабо освещённый красными фонарями аварийного освещения: — Идёте прямо и чистите левый аппендикс. Остальные, — взмахом руки он отметил ещё четверых:

— Прямо по коридору. Разобраться на пары и зачистить комнаты, что по бокам будут. Встречаемся на мосту, ну, знаете, — пощёлкал он пальцами: — Где аномалия гуляет. Стоите — нас с Сэмом ждёте. Вопросы?

Вопросов не было, но взгляды, которыми рядовые ЧеЗешники одарили своего командира, были далеки от восхищённых. Впрочем, Солёному на это было плевать.

— Видал? А? Как я их? — Повернулся он ко мне, когда спина последнего из бойцов скрылась за изгибом коридора: — Смирные как овечки и злобные как ящеры! Орлы!

Молча киваю, оглядываясь по сторонам. Ага точно — и про овечек, и про ящеров. Не было бы Сейфов — кончили бы они тебя прямо здесь. Ага и вниз, на дно шахты и сбросили.

Хм.

Стоило мне приблизиться к краю платформы, как лёгкий ветерок, идущий откуда-то снизу, немедленно донёс до меня запах затухлой воды, а ещё мигом позже я услышал непонятный, но равномерный шум, причём звук, тоже шёл снизу. Опускаю вниз луч фонаря — оп-па! Там, в глубине колодца, едва различимо движется что-то массивное и явно не живое.

Опускаю на глаза окуляры ночного видения и…

Ого!

Внизу, метрах так в двадцати от нашей платформы, мерно вращаются лопасти огромного вентилятора, рождая и шум и лёгкий ветерок, привлекший моё внимание.

— Увидел? — Солёный отлипает от стены, на которую прежде опирался: — Во наши строили! Столько всего, а потрохам, Бункерным, всё не по чём!

Хоп!

Быстро пройдя мимо меня, он запрыгивает на балку, что пересекает круглый рот колодца. Ещё одна балка лежит поперёк первой, образуя крест и Солёный, ловко перескочив на неё, рысит по ней ко входу в небольшой лаз, приподнять на метр, может чуть выше верха второй. Наверное, сейчас об этом можно только догадываться, здесь планировали собрать нормальный пол, сберегая неосторожных от падения вниз, но…

Пояснять не буду — уверен, всё ясно и так.

— Ну? Чего встал? — мой спутник, уже влезший в тот небольшой лаз, призывно машет рукой: — Сюда двигай! Жду!

Как я уже говорил — горы и всё такое прочее-подобное — это не ко мне. Не люблю высоту и ничего смешного здесь нет — одно дело, когда ты сидишь в рубке корабля, несущегося сквозь бездонный космос, и совсем другое, когда ты, подойдя к краю чего-то высокого, смотришь вниз, видя там крохотных людей, снующих по своим делам. Не знаю, как вы, а вот я всегда невольно представлял себе своё падение вниз, неизбежно завершавшееся кровавой кляксой на дорожном покрытии. То ли дело — космос. Тут и падать-то некуда. Глупо? Да, спорить не буду. Но мне так легче, а все эти ваши высоты… Бррр… Увольте.

И вот сейчас мне предстояло сделать именно то, что делать мне крайне не хотелось. Ага. Не… Спрыгнуть на узкую, чуть шире ступни, балку, пробежать по ней до другой, запрыгнуть на неё — такую же узкую и всё это — под мерный шелест лопастей, готовых перемолоть меня в грубый фарш, если я оступлюсь.

Конец ознакомительного фрагмента.