Шелби

Алексей Строганов

Детективная нотка. Пунктирный стиль.Три девушки приехали в столицу жить, работать, любить. Такая «Москва слезам не верит» в двадцать первом веке. Конечно, я всё переделал. Захотите спустить на меня всех собак? Я готов.

Леди Дада

Маша вышла из метро недалеко от ГУМа, побежала по Никольской, свернула в Ветошный переулок, отправила СМС: «Я на месте». Тяжёлое кхеканье за спиной приказало обернуться. Полный брюнет с кинокамерой навис над ней, сложил линию пухлых губ в гримасу. Маша поздоровалась путаными фразами, получила в ответ кивок, а пристальный взгляд напомнил достать из рюкзака кошелёк, отсчитать десять тысячных купюр в открытую лопатой ладонь. Брюнет спрятал деньги в карман джинсовой жилетки, гримаса на его лице стала более благожелательной. Маша проглотила комок в горле.

— Давай… те… микрофон подключим… Проверим.

Часы на стене университета показали четверть двенадцатого. Угол Ветошного и Никольской украсили три фигуры: плешивый мужчина в светлом плаще, блондинка с внешностью Барби в ситцевом платье, пол третьего Маша пыталась определить, но не успела — в переулке появился новый персонаж. Парень с длинной, уложенной назад чёлкой, года на два-три старше Маши, возник молниеносно, как из-под земли. Обежал плешивого, блондинку и неопределённого, собрал по пять тысяч рублей с каждого, прикрепил им на одежду яркие значки.

Оператор, наблюдавший за сбором денег, сложил из губ латинскую Z.

Впрочем, парень его проигнорировал, сразу подошёл к Маше:

— Привет. Готова?

— Привет, Павел. Всегда готова, — Маша сунула микрофон под мышку, достала три купюры по пять тысяч рублей, но не отдала их Павлу, придержала в руке. — А можно… потом…

— Рад бы, милая девушка, да нельзя. Воспитание не позволяет.

Павел сверкнул полированными ногтями, вытянул одну за другой две купюры — Маша удержала последнюю, кивнула на ожидающую в переулке троицу:

— А эти?

— Это — богатые фанаты. Интервью берёшь только ты, — Павел вытянул последнюю купюру из рук девушки, бросил в сторону брюнета: — Братик твой?

— Оператор.

— Она будет через пять минут. Идём.

Павел махнул рукой, увлекая Машу, оператора и группу фанатов в ГУМ. У фонтана он остановился, посмотрел на часы, знаком объяснил, что надо ждать здесь пять минут, и исчез. Оператор дал пухлым губам максимальную свободу, собрал на лбу три глубокие складки. Маша покрутила в руках большой синий микрофон с надписью «Пресса», осмотрела себя в витринах с разных ракурсов, одёрнула платье. Блондинка и плешивый молчали. Неопределённый человек был благодушен и улыбчив.

Складки на лбу оператора разгладились.

— Может, скажешь, кого ждём?

— Вот её, — Маша показала на рекламный плакат с Леди Дадой и прикусила губу.

Оператор свистнул, стал возиться с камерой.

***

Часы на Спасской башне показали одиннадцать двадцать пять. По Ильинке к ГУМу подъехал чёрный лимузин, остановился у входа. Шкафообразный охранник в чёрном костюме вылез на тротуар, вставил в ухо белый микрофон, расправил кручёный провод. Складки на его шее выдали искусно сделанную латексную маску. Охранник взглядом расчистил пространство в радиусе пяти метров, проговорил в микрофон условную фразу. Люк в крыше лимузина плавно открылся, вертикально вверх ударил припев из последнего клипа Леди Дады — и сама дива, в нитях белого жемчуга, выросла из чрева авто, встала на крыше, скромно сведя вместе голые бёдра. Музыка из люка усилилась, зеваки на обеих сторонах улицы прикрыли уши, на храмах тревожно загудели кресты, стая птиц поспешила перелететь на противоположную сторону Москвы-реки. Леди исполнила короткий танец с грацией профессиональной гимнастки, поразила гибкостью тела и амплитудой махов идеальных ног. После тройного колеса замерла в очередной скромной позе. Охранник открыл дверь авто, выпустил двух парней в чёрных рубашках по фигуре. В цветных очках, с золотыми накладками на подбородках, они были похожи на пришельцев. Их крепкие руки превратились в ступени для Леди. Она сошла на землю, встала в балетную позицию, подарила долгий и волнующий воздушный поцелуй полицейскому у крутящейся двери.

— Леди Дада, — наконец-то отошла от стресса, ахнула собравшаяся толпа.

Полицейский приложил руку к фуражке. Леди Дада на ходу поцеловала его в губы, и вся компания скрылась в ГУМе.

Внутри, на второй линии, компанию встретил Павел. Он поцеловал Леди обе руки, набросил ей на плечи плащ из блестящей материи и щёлкнул пальцами. Четвёрка маленьких барабанщиков взяла диву в квадрат. Палочки сухо отсчитали четыре удара и пустили потоки дроби в стеклянный купол здания. Леди в сопровождении свиты и растущей, как снежный ком, толпы зевак двинулась к фонтану. ГУМ огласился криками: «Она здесь! Она приехала!» На всех этажах люди салютовали Леди поднятыми руками с телефонами. В момент, когда процессия достигла фонтана, стеклянный купол здания сотрясался от бесконечного «Да. Да. Да».

***

Павел втянул Машу в самый центр толпы, поставил перед Леди Дадой:

— Можно работать.

Машу тут же толкнули в плечо, резкая боль от удара в щиколотку выдавила стон. Леди посмотрела на Машу сверху вниз, улыбнулась уголками губ, подбадривая.

— Леди, вы первый раз в Москве, ваши впечатления? — английский Маши пошёл свободно с первого звука.

— Да. В Москве много красивых людей. Я люблю красивых. Да. Значит, я люблю Москву. Да.

— Леди, что вы надеетесь найти в России?

— Я давно всё нашла. Да. Я приехала, чтобы оставаться странной. Да.

— Число ваших фанатов за последние сутки увеличилось на два миллиона…

— О, папарацци!

Леди резко отвернулась от Маши, складки плаща выпустили веером ароматы пачули и мускуса, заставили окружающих отступить. Рядом с Леди оказался человек неуловимого пола. Леди взяла его за подбородок, притянула к себе, наградила долгим поцелуем.

— Здесь я бессильна, он уже нашёл свою любовь. Да, — Леди переключилась на плохо одетого, плешивого мужчину. — Он смотрит на меня слишком пристально. Он высасывает взглядом мою жизнь. Да. Утопите его в этом прелестном фонтане.

Пришельцы в масках схватили плешивого, раскачали за руки, за ноги и бросили в фонтан. Леди подошла к девушке в простом ситцевом платье, погладила её по щеке.

— Какой образ… — и тут же переключилась на семейную пару, одетую в тяжёлые чёрные пальто: — Пора сменить мелодию.

Плешивый мужчина вывалился из фонтанной чаши, с трудом отплевался, но подняться на ноги не смог, остался стоять в луже на четвереньках.

Леди присела на корточки, наклонилась к нему:

— Жизнь искупала тебя в несчастьях, не отчаивайся, у тебя есть я. Да.

Машу опять толкнули, прислонили спиной к парню в золотой полумаске. Тот втянул носом воздух и сказал на чистом русском:

— Мандарин, груша… Тюльпан?

Маша хотела ответить, что он угадал, что это Лена, замечательная подруга, подарила ей духи, редкую, эксклюзивную вещь, но её спина пошла мурашками, ощутив приятную силу движения крепких мышц, колени дрогнули, и сухое горло подвело, не выпустило слова. Люди вокруг пришли в движение. Маленький лохматый иностранец заехал круглым футляром в лицо, извинился по-английски, с американским акцентом. Маша встала на цыпочки, потянулась в слабой попытке разглядеть глаза над золотой маской, но смогла только уловить крепкую имбирную смесь, как всё вокруг неё пришло в движение: Павел показал охраннику с белым проводом на часы, вместе они увлекли Леди к выходу на площадь, толпа поклонников устремилась за ними, скандируя бесконечное «Да. Да. Да». Маша, оператор и лохматый американец сцепились руками, сопротивляясь толпе, но всё было напрасно — крутящаяся дверь заглотила их и провернула.

***

На площади, у выхода из ГУМа, курили двойники Брежнева и Сталина.

Брежнев сбил пепел с сигареты на тротуар, разгибая пальцы, убеждая генералиссимуса:

— Грех было не купить такую тачку. Движок М275, двенадцать цилиндров, ручная сборка, подпись мастера есть, пробег — семьсот тысяч.

— Выработка должна быть однозначно. Блок тебе придётся гильзовать…

Сталин не успел продолжить, дверь ГУМа провернулась с шипением, отвлекла.

Леди Дада, сверкая нитями жемчуга, прошла мимо, качнула голыми бёдрами, бросила по-русски: «Неудачники». Дверь завертелась как бешеная, выплёвывая людей пачками. Брежнев кашлянул, просунув ладонь между ног, подтянул брюки, в недоумении посмотрел на своего коллегу. Бровь Сталина изогнулась курской дугой, проводила диву долгим взглядом.

Леди пересекла площадь, остановилась у низкой цепи ограждения. Один из двух полицейских бешено зашептал в рацию. Со всех сторон подходили толпы зевак.

— Отличная стена. Что за стеной? Неужели Мексика? Китай?

— Это была шутка, господа, — крикнул Павел.

«Шутка… Шутка… Шутка…» — подхватила толпа и, словно магнит, стала притягивать к себе зевак с дальних концов площади, вытягивать прохожих из переулков.

Павел передал Леди огромный венок с лентами. У девушек в толпе появились букеты чёрных цветов.

Леди подняла ногу, упёрла каблук в цепь ограждения, громко крикнула по-русски, коверкая слова:

— Илич! Проспайсь! Я иду к тебье!

Леди перешагнула через ограждение, сделала шаг к мавзолею. За ней последовала её верная свита. Двое полицейских разинули рты. Толпа, сильно разбавленная обычными зеваками, впала в ступор. Первый ряд пошёл нервной волной, а несколько человек из середины создали движение в сторону мавзолея. Толпа качнулась, опрокинула ограждение, полицейские ринулись навстречу, оглушили мегафонными голосами. Из-под земли выросли люди в серых костюмах, предложили кинооператорам выключить камеры. В этот момент многие захотели исчезнуть с площади, вырваться из опасного водоворота. Людская масса провернулась, отхлынула назад, к ГУМу, но было поздно. Мавзолей раскрыл тайные двери в боковых стенах, выпустил живых воинов в чёрных доспехах, и все, кто проник за ограждение, вскоре оказались на брусчатке.

Машу тоже уложили, слегка придавили шею коленом. Её телефон звучно хрустнул под тяжёлым ботинком. Охранника Леди, как самого большого нарушителя, чёрные воины атаковали вчетвером, колонной. Саму Леди прикрыли щитами, вероятно из эстетических соображений. Рядом с Машей уложили парня в золотой маске. От него знакомо потянуло смесью имбиря, перца, кофе и ещё чего-то возбуждающего. Маша хотела чтондь подумать, но не успела — её осторожно погрузили в спецавтомобиль, добавили в компанию к лохматому очкарику-американцу. Дверь закрылась, и наступила темнота.

***

Площадь опустела.

— Оперативно, — затягиваясь потухшей трубкой, Сталин одобрительно посмотрел на Брежнева.

Брежнев ещё раз запустил ладонь себе между ног, подтянул просторные брюки, собрался ответить, но осёкся под взглядом генералиссимуса. Сталин пересчитал, тыкая трубкой, звёзды на груди коллеги. Их оказалось шесть.

— Однако, — Сталин отвернулся, пошёл ко входу в ГУМ, качая головой.

Брежнев вспотел, догнал, залепетал:

— Йося, мне Андропов дал. Сам дал. Он в Рыбинск уехал к родственникам. Просто чтобы не потерялась. Там, в Рыбинске, сам знаешь… Всякое может случиться… В понедельник он приедет, я отдам…