Команданте

Алексей Суслов, 2021

Это не биография одного из революционеров и не политический боевик со стрельбой и погоней. Это небольшой отрывок из истории двух сердец и мира, как иллюзии, не имеющей отношения к их взаимной любви.

Глава 3

Я один не боюсь летать на железных птицах с двумя крылами? Лулу в этом — полное подобие моё: в самолёте она буквально растворилась в любопытстве ребёнка, которому всё интересно. Хотя в «земном миру» она была жуткой трусихой, как и подобает истинной леди, которой необходим настоящий джентльмен. Обалденной стройности стюардесса разносила успокаивающие и расслабляющие напитки, и мы их набрали как самые настоящие водохлёбы. Запасы с земли быстро канули в Лету. Лулу жить не может без кофе, он её тонизирует на весь день, тем более ей столько требуется энергии в течение дня, что этот напиток богов я бы сам ей выращивал на собственных ладонях; я же, как истинный испанец, живущим при том в Риме, у которого энергии хоть отбавляй, удовольствовался настоящим душистым чаем с ломтиком лимона и парочкой листиков горной мяты, распространившей альпийский аромат на весь салон аэробуса, что меня несказанно обрадовало, ведь были среди нас, пассажиров, и страхом исполненные девушки совсем юного возраста, и старушки, теребящие рукава и платочки, перебирая в уставшем от жизни уме последние услышанные сплетни со всей округи мексиканской столицы. В Гавану летели и телевионщики из Перу, и горстка бразильских спортсменов обоих полов, в разноцветных костюмах, на которых я не разобрал ни одного иероглифа. — Алехандро, а вот скажи: когда ты впервые увидел меня на фото, что ты почувствовал? — Глубину твоей детской души. — Во взгляде? — Во всём что есть ты. Лулу опустила взгляд на мои руки. Я наклонился и поцеловал её в краешек губ. Она пахла ночью нашей первой любви. Я даже я весь ушёл на мгновение в эти запахи воспоминаний. Обладать такой женщиной — чудо из чудес. Поднимаешься на самый горный пик Земли и видишь бескрайний океан. Это невозможно повторить, кроме нас двоих. В этом и есть неповторимость Любви. Нашей Любви. — Увидел, и потерял осознание времени, в котором я пребывал. Видя такую красоту твоей души, невозможно не возблагодарить Творца и родителей такой девушки. — Ты подумал, что я счастливая жена и мать? Испугался, что такая женщина не может быть твоей? — Поняв вечный смысл великого произведения искусства, руки невольно тянутся забрать такой шедевр в свой дом. — Да, но это уже воровство. Я могла принадлежать другому мужчине. — Кто, кроме меня смог бы удовлетворить зов твоего сердца и плоти? — Кто угодно. — То есть, ты хочешь сказать, что я рано раскатал губы? — Я могу быть твоей, только если ежесекундно буду знать, что я желанна и неповторима в своих правах оставаться во всём женщиной. — Упаси Боже меня вникать в женскую философию. Но обычный парень из небольшого городка вряд ли при первом взгляде на такое совершенство будет перебирать в уме названия своих яхт и лимузинов, с помощью которых мог бы сразу уложить эту богиню на ложе познания греховных удовольствий. — Обладать женщиной — грех? Ты случайно не облатку проглотил, пока я рассматривала адмирала с такой забавной привычкой подмигивать мне каждый раз, когда трясёт самолёт? — Он заигрывает с тобой? Я начинаю тебя ревновать. — Я не твоя собственность, но ты возделыватель самого чудесного из земных садов. Только не забывай ухаживать за цветами, иначе они завянут от равнодушия и тоски. — Твой сад в надёжных руках. — Самовлюблённый мальчишка, вот ты кто. — Отнюдь. Я знал, какую ответственность на себя возлагаю. — Адмирал так не считает. — Тогда я затоплю всю его эскадру и он капитулирует со всем позором прямо под твоим сочувствующим взглядом. — С какой стати я буду сочувствовать какому-то постороннему мужлану, разглядевшему во мне кобылку, которую он хотел бы объездить ближайшим уикендом. Пусть помечтает, сегодня я не так кровожадна, как мне бы хотелось. Как наивны некоторые особи мужского пола, нацепившие на себя государственные регалии! Прямо рыцари без страха и упрёка, считающие, что бренчание их доспех вводит дам в любовный ступор. Смехота. — С каких пор ты стала размышлять над судьбами адмиралов? — Ты же знаешь, что я нахожу образы для своих книг везде, где есть моё любопытство. — Мне тоже начать утолять своё любопытство прямо здесь и при тебе? — Не заводись. Ты бросил меня одну в гостинице совсем неизвестного города, и я, проснувшись, да ещё в таком стрессе по поводу сам знаешь чего… — Это женское, и я это понимаю, и принимаю, как твой мужчина. — Поверь, мне нелегко было осознать, что ты способен на такое… — Я не способен на такое, Лулу! Я люблю тебя. — Но эта твоя трусость… бегство… — Я поддался эмоциям. — Алехандро, ты — не женщина, женщина — это я! — Ты напрудила в постель, детка. — Ну и что? — Скажи это вон тому самому адмиралу. Он от души повеселится. — Ты отстранён от моего тела на две…, нет… месяц. И не бегай за мной и не вздумай даже прикасайся. Я найду способ утолить свою жажду настоящим мужчиной, который не бросит свою даму в беде. — Например? — Женская фантазия безгранична. Как и мужская глупость. — Первым твоим мужчиной был и останусь я. — Даже не надейся, предатель. Теперь твоё совершенное произведение искусства принадлежит Вселенной! На месяц, а там всё зависит от тебя самого и твоего умения залечивать женские раны. Господин адмирал, позвольте спросить, а что известно о судьбе командора Нельсона? Так его и не простила леди Гамильтон? Простила, говорите. Вот дура.

Конец ознакомительного фрагмента.