Остановка не по расписанию

Алексей Филиппов (2024)

Небольшой пассажирский поезд на тепловозной тяге идет к дальним лесным станциям. Вдруг непредвиденная остановка. Приходится заночевать на заброшенной станции. И здесь один за другим стали происходить таинственные события…

До отправления поезда оставалось почти пять минут. Я успел! Теперь только одно желание — отдышаться. Плюхаюсь на крайнее сиденье. Фу-у-у… Бегун пока из меня неважный: четыре недели в больнице с воспалением лёгких — это не спортивные сборы в высокогорном лагере. Воздуха не хватает, сердце судорожно рвётся из груди неведомо куда, в глазах разноцветные окружности мельтешат. Ничего-ничего. Сейчас всё устаканится. Фу-у-у… Уже легче и жить хочется, а как же может быть по-другому, если начало апреля. Весна повсюду наступает широким фронтом: грязь и вода при поддержке ярких солнечных лучей добивают остатки снега и льда, а кое-где, на припёке, уже лезет из серого мусора зелёненькая травка победы. Народ расстегнул куртки, снял шапки и надел резиновые сапоги. Напротив моего окна, на фоне огромного штабеля черных шпал бежит мужик в серой телогрейке, белых кальсонах и в калошах на босу ногу, а за ним гонится баба в застиранной зелёной фуфайке, в черных валенках и со скалкой в руке. Эта весёлая картинка так благодатно подействовала на мой организм, что он тут же забыл все невзгоды недавнего кросса.

— Да, здесь не Рио-де-Жанейро, — вдруг, залетела в голову шальная нелепая мысль, — хотя некоторая часть населения и бегает по улицам в белых штанах.

Я улыбнулся, открыл сумку, достал книгу и стал читать о том, как слесарь Клим Привалов борется со всякими там «ловцами пиастров». Загудел тепловоз, вагон слегка дёрнулся, и как раз в тот момент вбежал ещё один пассажир. Это был старик — лет шестидесяти или около того. Он часто дышал, хватался за грудь и, прямо-таки, свалился на сидение, как раз напротив меня.

— Вам плохо? — спросил я старика.

— Ничего, ничего, — махнул тот рукой. — Бежал быстро, боялся — не успею. В буфете подзадержался. Сейчас отдышусь… Я — то думал: поезд как поезд, прыгну в последний вагон… А тут, этот последний вагон оказался и первым. Ох-хо-хо… Пришлось вдоль всего перрона скакать. Чего народу-то так мало?

— Не сезон, — пожал я плечами и решил немного поделиться воспоминаниями. — Вот в августе, когда я ехал в Лесное, так было, аж три вагона и все битком.

— Так вы в Лесном живёте? — старик вытащил из кармана большой носовой платок и вытер лицо.

— Да, — кивнул я, — в августе приехал по распределению работать в школу леспромхоза.

— Что, там и школа ещё есть? — спросил мой попутчик, с превеликим интересом разглядывая вагонный коридор.

Я, поддавшись магии его интереса, обернулся и наклонился вправо. Вагон плацкартный, а потому на виду у меня оказался только один пассажир с бокового места — коренастый мужчина лет сорока в темно-синей демисезонной куртке и в черной кепке. Пассажир внимательно смотрел в окно, не обращая на нас никакого внимания. Я быстро повернулся к старику и торопливо ответил на его вопрос.

— Восьмилетка.

Потом мы познакомились. Звали моего попутчика Игорем Павловичем. Он — из бывших военных. Сейчас на пенсии. Долго собирался и, наконец, решил посетить свою малую родину.

— Деревня Воронино, — мечтательно вздохнул Игорь Павлович, — от Лесного шесть километров. Лучшие годы у меня там прошли. И представляете, молодой человек, чем старше становлюсь, тем ярче воспоминания. Почитай, тридцать лет не был, а закрою глаза, так всё, будто наяву. Думал я, думал и решил: или сейчас, или никогда. Собрался и в путь!

А поезд наш, между тем, уверенно набирал ход. Остались позади: сплошь усеянная шелухой от семечек и мятыми окурками щербатая платформа, угольная куча рядом с огромной лужей, поверхность которой играла на солнце всеми цветами радуги и ржавый остов товарного вагона, опутанный мертвыми стеблями прошлогоднего бурьяна. Промелькнули серенькие хибары городской окраины, и теперь за окном тянулся скучный кювет с талой водой да мокрые стволы хвойного леса, а из-за стволов кое-где выглядывал прятавшийся от весеннего наступления бледно-серый снег. Я опять открыл книгу, но почитать не получилось. Не успел я одолеть и второй страницы, как из середины вагона раздался возмущенный девичий крик.

— Чего тебе надо?! Отвали, козёл!

— Ты, чего, шалава, — сразу откликнулся на крик, хриплый голос приблатнённого хулигана. — Я же, типа, по-хорошему? Чего ломаешься?

Мой попутчик насторожился, как-то весь подобрался, напружинился, готовый сию же секунду броситься на помощь слабому. Я тоже обернулся, чтоб поддержать делом, в случае чего, своего нового знакомого, но совершить подвиг, нам на этот раз было не суждено.

— А ну, прекратить! — раздался строгий женский голос. — Пошёл вон отсюда!

— Всё, всё, всё, — забормотал хулиган и, покачиваясь, побрёл по вагонному проходу в нашу сторону. — Я чего? Я ничего. Всё путём. Развопилась мне тут… Стерва…

Урка посмотрел на нас, а потом сел напротив гражданина в чёрной кепке, который всё также, не отрываясь, смотрел в окно.

— Слышь, зёма, закурить дай? — начал задираться хулиган в поисках так желанных ему приключений. — Чего молчишь? Борзый что ли?

Мужчина что-то шепнул на ухо урке и тот быстро ретировался.

— Понял, понял. Братан, базара нет…

Опять стало тихо, только стук колёс и скрип старого вагона. Я снова хотел открыть книгу, но тут поезд остановился на маленьком полустанке. К двери из глубины вагона подбежал юнец лет шестнадцати — лохматый, с глазами голодного кролика на бледно-сером лице. Юнец высунул голову на улицу, а потом опять пробежал мимо нас на свою половину вагона. Странный тип. Поезд дёрнулся и покатил дальше. Вагон притих и я, наконец-то, стал читать о подлецах-расхитителях, «окопавшихся» в руководстве меховой фабрики. Но в момент важного разговора сотрудника МУРа Климова с начальником караула Перепёлкиным, меня тронул за руку Игорь Павлович.

— Андрей, — тихо спросил меня старик, — а во сколько поезд должен прибыть в Лесное?

— Около двенадцати ночи, — ответил я, отрывая глаза от книги. — Машинист переночует, а завтра утром опять областной центр поедет. И так три раза в неделю. Рано утром туда, а ближе к вечеру обратно.

— Три раза в неделю? — удивился Игорь Петрович. — Раньше-то, каждый день поезд ходил…

Я кивнул головой, а поезд в это время въехал на мост. Неширокая летом река сейчас разлилась так, будто нет здесь воде конца и края. Легкий вечерний сумрак потихоньку опускался на водную гладь, и наш поезд уже казался не стареньким тепловозом с одним вагоном на дороге-однопутке, а лайнером, бороздившим дальние моря с океанами. Но видение это быстро закончилось и за окном показалось приземистое здание старинного вокзала, на фронтоне которого еле просматривалась надпись «1931». Вокруг здания тесным строем стоял мертвый бурьян.

— Рысёво, — вздохнул старик. — И никого, а раньше здесь народу было — пруд пруди. Ещё с прошлого века, когда купец Рысев поставил здесь лесопилку и заводик по перегонке скипидара, всегда людно здесь было. Потом участок леспромхоза был, воинская часть, а теперь даже поезд не останавливается. Рассказывали мне о беде посёлка, а я не хотел верить, что здесь и точно — всё вымерло.

— Есть люди, — радостно успокоил я попутчика, заметив возле покосившегося сарайчика старушку с козой. — Вон бабушка с козами гуляет. Значит, живёт ещё станция Рысево.

— Где? — искренне удивился Игорь Петрович и, буквально, прилип к стеклу. — И, вправду, бабка… До чего же она старая-то…

Поезд коротко загудел и стал опять набирать ход. Я открыл книгу, и… вагон дернулся, колёса заскрежетали, а мой попутчик чуть было не свалился с лавки. Экстренное торможение! Минутная тишина, а потом из переднего тамбура послышались возмущенные голоса.

— Пойду посмотрю, чего там? — Игорь Павлович подхватил свою сумку и быстро пошагал в сторону тепловоза. Я немного подумал и тоже поспешил за ним.

В тамбуре теснились люди: уже знакомый мне урка, невысокая миловидная девушка, немного похожая на артистку Варлей, женщина со строгими глазами руководителя средней руки (я сразу узнал Ольгу Петровну — жену директора нашего леспромхоза), бледнолицый юнец и разгневанный машинист. Стоило нам тоже протиснуться в тамбур, как юнец резко заработал локтями, толкнул Игоря Павловича в плечо и быстро пробрался из тамбура обратно в вагон.

— А когда мы, все-таки, поедем? — строго спрашивала машиниста Ольга Петровна.

— Куда поедем? — орал в ответ железнодорожник, лицо котрого сейчас горело ярче красного сигнального фонаря. — Подонок повернул кран и ручку железякой с квадрата сорвал. Вон на полу пруток стальной валяется!

— Подождите, — Игорь Петрович протиснулся к стоп-крану и стал его разглядывать, — так можно попробовать и без ручки кран в исходное положение повернуть. Пассатижи у вас есть?

— Ага, нашёлся умник! — машинист грубо отодвинул старика в сторону и сунул к его носу сложенный в кукиш кулак. — Вот это видел! Вы мне имущество будете портить, а я вам пассатижи давай! Пока кран не отремонтируют, с места не сдвинусь! Не имею права с неисправным стоп-краном состав отправлять! И возможности не имею! Понял?

— Подождите, — Игорь Павлович тыльной стороной ладони отстранил от лица руку железнодорожника. — А как же мы? Нам что: в чистом поле ночевать? Или пешком до ближайшей станции идти прикажете?

— С неисправным краном не поеду, — машинист нахмурил брови. — Запрещено…

— Может, как-то договоримся? — внимательно посмотрел на злого железнодорожника бывший военный.

— Нет, — мотнул головой машинист, — я в тюрьму не хочу.

— А я догадываюсь, кто кран сломал, — сказала Ольга Петровна.

— Кто? — быстро обернулся к ней железнодорожник.

— Или вот этот, — женщина показала на урку. — или мальчишка. Только они в тамбур выходили.

— Ты чего, курица?! — хулиган с ненавистью глянул на Ольгу Петровну. — Я покурить выходил, а потом лёг и закемарил, а как в тамбур выбежал, здесь уже были: деваха и пацан. Понял?

— Когда поезд остановился, я вышла посмотреть, — вытаращила глаза на хулигана девушка, — но здесь никого не было…

— Подожди, подожди, — нахмурилась Ольга Петровна, — когда я следом вышла, вы здесь втроём стояли…

— А я даже не знаю, откуда он появился, — стала оправдываться красотка. — Точно его здесь не было, когда я вышла…

— Кого не было? — быстро спросил девушку машинист.

— Пацан этот… Он, наверное, там стоял, — девушка показала на дверь, ведущую в тепловоз. — Прятался. Я поняла: он стоп-кран дёрнул!

— А вы точно уверены, что мальчишка кран сорвал? — строго глянул на девицу стоящий спиной к двери Игорь Павлович. — Тут, знаете, сгоряча много можно дров наломать. Он, может, и не при делах, а мы сразу все права качать. Так не делается. Давайте, лучше, разберёмся…

— А чего тут разбираться? — вступил в разговор урка. — Это доходяга мог… Мутный он какой-то.

Конец ознакомительного фрагмента.