Лицензия на убийство. Том 1

Алексис Опсокополос, 2021

Алексей Ковалёв – отставной космический спецназовец и бывший командир штурмового отряда. Жизнь сложилась так, что теперь он работает… стендап-комиком. А его партнёр по сцене – друг и телохранитель Жаб, которому, в силу принадлежности к расе анфибосов, вообще незнаком юмор. Однажды герою предлагают приличный гонорар за выступление на планете, где у него были некогда серьёзные неприятности. Шестое чувство подсказывает Алексею, что лететь туда не надо, но обещанные большие деньги, способные решить его финансовые проблемы, побуждают принять предложение. И напрасно: предчувствиям стоит доверять…

Глава 6. Тюремные будни

Всё это было настолько неожиданно, что Лёха потерял дар речи. Возможно, впервые за последние десять — пятнадцать лет циник и острослов Алексей Ковалёв открыл рот от удивления и не знал, что сказать.

— Какой неожиданный и приятный сюрприз! — повторил начальник тюрьмы и оскалился ещё сильнее. — Вы со мной согласны?

— Я бы поспорил насчёт приятного, но сейчас не то время и не то место, чтобы спорить, — осторожно ответил бывший штурмовик, немного пришедший в себя. — А что касается сюрприза, здесь без вариантов — надо признать, он удался!

— Мало здесь приятного, — добавил Жаб, который не понял иронии цванка.

— Кому как, — сказал начальник тюрьмы, продолжая скалиться. — Вот мне, например, исключительно приятно видеть вас здесь. Да ещё и в таком виде.

Цванк резко изменился в лице, стал очень серьёзным, подошёл к Лёхе и посмотрел ему в глаза с нескрываемой ненавистью.

— Ты оскорбил меня. Ты оскорбил весь наш народ!

— Насчёт народа был неправ, — быстро согласился стендап-комик. — И готов принести извинения. Всему народу. Если понадобится.

— Не стоит — это долго и никому не нужно. Проще смыть оскорбление кровью, — ответил цванк и переключил своё внимание на Жаба: — А ты ударил меня. Очень больно ударил. Исподтишка.

— Не согласен, — возразил амфибос. — Я защищал друга, на которого ты напал.

— Твой друг оскорбил меня!

— Но это не отменяет того, что ты на него напал, и мне пришлось его защищать, — стоял на своём Жаб. — Работа у меня такая.

— А у меня, как видишь, вот такая работа, — начальник обвёл руками кабинет.

— И судя по всему, ты здесь неплохо устроился, — вернулся в разговор Лёха.

— Да уж, получше, чем некоторые шутники, — цванк довольно ухмыльнулся. — Как думаете, что это означает для вас?

— Точно сказать не могу, но однозначно ничего хорошего, — предположил бывший штурмовик.

— Я полагаю, до суда мы не доживём, — выдвинул свою версию Жаб.

— Пока на этот счёт ничего сказать не могу, — с философским спокойствием ответил на это предположение начальник тюрьмы. — От вас зависит. Но, признаюсь, очень похоже на то.

Рептилоид снова посмотрел в глаза Лёхе.

— С тобой, шутник, разговор будет отдельный. Ты за свои слова ещё ответишь по полной программе, и не только передо мной. А вот что касается тебя, — цванк опять переключился на Жаба. — Знаешь, чего я больше всего хочу?

— Догадываюсь, — ответил амфибос.

— Я хочу избить тебя! Хочу с тобой драться! Хочу так тебя отделать, чтобы ты превратился в кровавую отбивную!

— Так в чём проблема? По-моему, для этого сейчас самый подходящий момент, — сказал Жаб и продемонстрировал начальнику свои скованные руки. — Я устал и в браслетах — более выгодной ситуации, чтобы это сделать, у тебя никогда не будет.

— Это тебя гуманоид научил так плохо думать о цванках? — начальник неожиданно вскипел. — Я понимаю, что от этих мерзких обезьяноподобных существ, заполонивших нашу галактику, нельзя услышать ничего, кроме гадостей и лжи, но ты же амфибос! Наши расы живут бок о бок сотни тысяч лет, ты должен знать цванков лучше, чем это пришлое ничтожество! Как ты мог предположить, что я буду избивать закованного в наручники?

— Да запросто, — спокойно ответил Жаб. — Не раз видел в армии, как вы, цванки, и связанных били, и толпой на одного нападали.

— Ты не путай! — ещё сильнее завёлся начальник тюрьмы. — Избивать связанного пленника, чтобы наказать, или пытать его ради получения нужных сведений — это одно! А честный бой — другое! Если цванк кого-то вызывает на поединок, то бой всегда честный! Ни толпой, ни при помощи подручных средств, только один на один и в одинаковых условиях, никак иначе! Ты понял?

Жаб спокойно выслушал рептилоида и пожал плечами.

— Ну, понял и что?

— А то! — от злости у начальника перехватило дыхание. — То, что я вызываю тебя на поединок! Мы будем драться! Я и ты! Один на один! И я докажу, что в честном бою я уделаю тебя, как кашалот креветку!

— А ты боргосских креветок-кашалотоедов видел? — ляпнул Лёха, которого в очередной раз решил подставить его собственный язык.

— Заткнись, клоун! — заорал цванк. — А то сгною в карцере, и тогда стопроцентно до суда не доживёшь!

Лёха замолчал, а жаждущий реванша рептилоид подошёл к уроженцу Далувора настолько близко, что его разгорячённое дыхание, казалось, запросто могло бы обжечь его обидчику лицо и спалить брови, если бы они у амфибосов были.

Начальник тюрьмы протянул руку к Жабу и сделал движение, будто схватил что-то в воздухе и раскрошил это в порошок.

— Выйти против цванка лицом к лицу — это тебе не сзади пинать!

Рептилоид почти трясся от гнева, амфибос же равнодушно на него посмотрел и, выждав небольшую паузу, спросил:

— Значит, наручники снимешь? Это хорошо. А драться где будем? Здесь? Сейчас?

— В спортзале! Через три дня! Тебе хватит этого времени, чтобы подготовиться к бою?

— Да я и сейчас готов, — с тем же спокойствием ответил Жаб. — Хотя, конечно, если дашь пять минут на растяжку, будет вообще здорово.

— Даю вам три дня! Обоим!

— Обоим? — опять включился в разговор Лёха. — Я тоже, что ли, буду драться? И с кем, если не секрет? Только не говори, что с победителем вашей пары. Потому что сразу скажу: так не пойдёт! Я не хочу с Жабом драться — он здоровый кабан, меня уделает.

— С кем ты будешь драться — узнаешь на ринге! А сейчас — свободны! Увидимся через три дня! Вас обеспечат всем необходимым.

— Можно один вопрос? — не унимался Лёха.

Цванк нехотя, но всё же кивнул, давая разрешение.

— А что ты вообще в том клубе делал? Странное место для обидчивого начальника тюрьмы.

— Я был в командировке, зашёл поужинать в первое попавшееся заведение возле отеля. Не знал, что там таких моральных уродов встречу.

Удовлетворив любопытство комедианта, цванк отвернулся и отошёл к окну, давая понять, что до предстоящего боя он полностью потерял интерес к своим обидчикам.

— На выход! — скомандовал стоявший всё это время молча охранник. — По одному!

Но стоило Лёхе и Жабу начать движение, как до них опять донёсся голос цванка.

— Стоять! Совсем забыл — их же адвокат ждёт, — эти слова начальник тюрьмы адресовал охраннику. — Ведите их в комнату для встреч!

— Какой ещё адвокат? Нет у нас никакого адвоката! Что за постановка? — возмутился Лёха, но конвоир грубо толкнул его сзади в плечо.

— Разговоры прекратить!

Комедиантам пришлось повиноваться: они вышли в коридор, где услышали брошенную им вслед из кабинета фразу начальника тюрьмы:

— Вас ждёт общественный защитник, таков закон!

Длинными мрачными коридорами конвоиры привели временно заключённых к так называемой комнате для встреч. После стандартной процедуры прижимания лицами к стене, сопровождающий офицер открыл дверь и приказал комедиантам войти в комнату.

«Это, видимо, такая местная традиция — полировать стены мордами заключённых и экономить таким образом на моющих средствах», — подумал Лёха, переступая порог.

Посреди комнаты стоял прибитый к полу стол и по два стула с каждой стороны, тоже накрепко приколоченные.

— Сядьте на стулья, лицом к выходу, руки на стол и ждите! — приказал офицер.

Комедианты покорно выполнили приказ. Офицер ушёл, но четверо конвоиров стояли у входа и не сводили глаз с временно заключённых. Через несколько минут в помещение буквально вкатился очень крупный кальмар с большой папкой в щупальцах.

— Оставьте нас, пожалуйста! — попросил адвокат конвоиров и вскарабкался на стул напротив заключённых.

Конвоиры вышли и закрыли дверь. Кальмар деловито оглядел Лёху и Жаба и произвёл некоторые движения своим ротовым отверстием — видимо, улыбнулся.

— Здравствуйте, господа! — сказал адвокат. — Нас зовут Нэчээ Рохоо. Мы ваш общественный защитник. Вы имеете право от нас отказаться, но тогда вы не сможете подать апелляцию на решение суда, потому что в кхэлийских судах апелляцию может подать лишь защитник обвиняемого. Но это если вы, конечно, захотите подавать апелляцию. А также, если вы отказываетесь от общественного защитника, то вам необходимо самим защищать себя в суде и предоставлять суду все ходатайства и объяснительные, которые следует предоставлять на кхэлийском языке.

Адвокат перевёл дух и закончил:

— Так что решаете, господа? Будете брать общественного защитника или откажетесь?

— В чём подвох? — Лёха сразу заподозрил что-то неладное — уж слишком неприятным был сидящий напротив кальмар.

— Подвоха нет. Но не скроем, есть наш личный интерес. Он кроется в том, что нам платят за каждое дело, которое мы ведём. Поэтому, конечно, нам бы очень хотелось, чтобы вы нас оставили. Для вас разницы особой нет — не вы же нам платите. Но с нами будет немного проще.

— Ты лучше скажи, что нам грозит? — вступил в разговор Жаб.

— Вам грозит исключительная мера наказания. Ведь вас обвиняют в убийстве одного из самых уважаемых и почётных граждан Олоса.

Кальмар говорил так спокойно, будто речь шла всего-навсего о принудительных работах по выходным.

— А что у вас подразумевается под исключительной мерой? — осторожно спросил Лёха, при этом догадываясь, что речь идёт явно не о ссылке в колонию-поселение.

— Под исключительной мерой у нас подразумевается молекулярное распыление в камере принудительной утилизации.

— О как! — только и смог на это сказать обычно не лезущий за словом в карман стендап-комик.

В комнате повисло тягостное молчание.

— Но вы можете подать ходатайство, в котором полностью раскаетесь и попросите заменить исключительную меру на пожизненную отработку нанесённого ущерба у прямого наследника убитого.

— Это что за ерунда такая? — спросил Жаб.

— Слово «пожизненная», конечно, внушает оптимизм по сравнению с «утилизацией», но всё же как-то непонятно, о чём речь, — добавил Лёха.

— Объяснять долго, — сказал адвокат. — Но если вкратце, то вы перейдёте в собственность прямого наследника убитого, то есть его сына. И всё ваше имущество тоже.

— С ума сошёл? Типа, в рабство нас хочешь отдать? — Жаб чуть не бросился на кальмара.

— Ну, если вам больше по душе камера принудительной утилизации… — начал было адвокат, но Лёха его перебил.

— Слушай, ты, защитник хренов! А как насчёт версии, что нас подставили? Ты не предусматриваешь варианта оправдания нас?

Кальмар развёл щупальца в разные стороны.

— Это будет очень сложно доказать. Вас обнаружили более десяти свидетелей на месте преступления с орудием преступления в руках. Вы сами как прикидываете свои шансы на то, что вам кто-то поверит?

— Нормально прикидываем, — огрызнулся Лёха. — Будем защищаться в этом вашем суде, насколько это возможно, а если не получится, то тогда уж давай свою пожизненную отработку.

— Видите ли, суд может идти годами, и именно для того, чтобы избежать ненужных затрат на долгосрочные процессы, ввели возможность подачи ходатайства о раскаянии. Понимаете? Его можно подать лишь в начале процесса, в первый день заседания суда. Потом это сделать будет уже нельзя. Подавая ходатайство, вы избавляете общество от ненужных расходов. И в благодарность за это общество даёт вам возможность жить дальше, пусть и в новом статусе. Разумеется, подавая ходатайство, вы полностью признаёте всю вину и таким образом избавляете общество от возможного возвращения в будущем к этому делу.

— Не нравится мне это, — мрачно сказал Жаб.

— Нам бы на вашем месте тоже не нравилось, — согласился кальмар. — Но выбор у вас невелик. Мы не будем сейчас ни уговаривать вас, ни, тем более, давить на вас. Ваши жизни — вам и решать. Суд состоится через две недели, ещё есть время подумать. И также хотим вам напомнить, что судить вас будут по законам Кхэлийской Республики, но решение суда будет обязательным к исполнению на всех планетах Пятой Конфедерации.

— Это как? — удивился Лёха. — Кодекс запрещает рабство!

— В части пожизненной отработки приговор будет действовать лишь на территории Кхэлиэ и её колоний, а в имущественной — на всех планетах Конфедерации.

— То есть, если мы вылетим за пределы Кхэлийской Республики, то перестанем быть рабами?

— Теоретически — да, но кто выпустит своего раба за пределы Республики? На нашей памяти такого не было, — кальмар поглядел на часы, расположенные на стене. — Пожалуй, нам пора. А то мы тут теряем с вами время, а вы нас ещё даже не наняли.

— Нам точно потом не выставят астрономический счёт? — осторожно спросил Жаб, с недоверием глядя на адвоката.

— Говорим же, услуги общественного защитника для вас абсолютно бесплатны. Но даже если бы и нет, что вы можете потерять? И в случае принудительной утилизации, и если вам назначат пожизненную отработку, вы всё равно лишаетесь всего своего имущества и всех сбережений.

— Не поспоришь, — согласился Лёха. — Логика железная.

— Может, тогда наймём его? — спросил амфибос, в этот раз глядя уже на друга.

— Давай, наймём, — ответил временно заключённый Ковалёв. — Терять-то, как выяснилось, уже нечего.

— Полностью с вами согласны! Совершенно нечего терять! — радостно подтвердил адвокат, быстро достал из папки какие-то бумаги, развернул их и разложил на столе перед комедиантами. — Вот распишитесь здесь и здесь!

Обвиняемые в убийстве почётного гражданина Олоса подписали документы, кальмар спрятал их в папку и торжественно заявил:

— Поздравляю вас, господа, с хорошим адвокатом! Пожелания будут?

— Будут. Нас нельзя до суда в другую тюрьму перевести? — без особой надежды спросил Лёха.

Конец ознакомительного фрагмента.