Штрафной удар сердца

Алекс Винтер (2024)

Антон, талантливый хоккеист, найден мертвым в бассейне, и это парализует жизнь спортивной школы. Алекс, фигуристка с сомнительными перспективами, оказывается вовлечённой в тайну его смерти. Лабиринт скрытых страстей и клубок запутанных отношений разрывает Ледовый дворец изнутри. Гибель Антона — лишь верхушка айсберга в закрытом мире, где за внешним блеском скрываются обнаженные эмоции и неприглядные тайны. Атмосфера накаляется с каждым днем, а улики и свидетельства, как осколки льда, ранят сердца и приводят к новым откровениям. В расследование вплетаются амбиции, ревность, запретная любовь и разбитые надежды. Никто не останется в стороне… Эта захватывающая остросюжетная драма взрывает ваш разум, вскрывая мрачные и шокирующие тайны большого спорта. Спортсмены — это не просто герои на пьедестале, а люди, подверженные безумным страстям и порокам, которые могут завести их на темные преступные пути. Они живут и дышат одним — достижением результатов, и готовы на всё ради своей цели. Однако, чтобы раскрыть их тайны, нужно погрузиться в самые глубокие и мрачные уголки человеческой психологии… Ждать чего-то простого? Забудьте! Эта история не отпустит вас до самого финала!

© Винтер А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Несмотря на то что эта книга частично основана на реальных событиях, все ее персонажи вымышлены, а совпадения случайны.

Папе. Туда, в небеса

Пролог

Музыка, что доносится снаружи, не дает Елене покоя. Узнаваемая, но в то же самое время нет никакой возможности подпеть и как-то опознать, поскольку посторонние басы, что долбят в оконные стекла, обезличивают и мелодию, и исполнителя, точнее, исполнительницу. Где-то рядом с тренировочным центром стоит машина с открытыми окнами, откуда и доносится эта жуткая какофония звуков, убивающая нежную, трагическую музыку, которую так легко было вставить в программу. Елена все хочет спросить: что это такое? Но приятная мелодия обрывается, раздавленная бойким рэпом, совершенно безвкусным, тупым, прямолинейным, как отбойный молоток. Елена беспомощно оборачивается на подруг.

— Это бы взять на номер, но… — начинает она и смолкает.

Они валяются втроем, прямо на газоне, за крытым катком, где тренируются сами и где сейчас должна проходить тренировка команды хоккеистов. Если их тут увидят, то погонят вон с руганью: газон — предмет особой гордости местного флориста, нанятого за бешеные деньги. На вкус Елены ландшафт вокруг ледового дворца отвратительный, в духе начала двухтысячных, с непременными альпийскими горками, что напоминают могильные саркофаги, цветочными часами и мощенными плиткой дорожками. Часы сделали из петуний, часть из них при высадке не прижилась, поэтому циферблат зияет проплешинами. Только газон, изумрудно-зеленый, ровный, с редкими вкраплениями маргариток, радует глаз. Вдали небо наливается подозрительной синевой и пару раз огрызается беззвучными молниями. Душно до гула в висках, воздух начинает электризоваться, а ветер с севера все холоднее.

Ребята из хоккейной команды, мосластые, высокие, как молодые кони, подтягиваются ко входу, волоча с собой амуницию. Бо́льшая часть поглядывает на валяющихся девчонок с нескрываемым интересом. Кто-то отпускает пошлую шутку, и группка из трех парней начинает визгливо хохотать.

Елена поджимает губы. Таня опускает голову, а Алекс, напротив, поднимается, расправляет плечи, выставляя свой великолепный бюст, который перед тренировками приходится тщательно бинтовать. Гогот утихает, хотя можно было сразу догадаться, что валяться на газоне случайные люди не будут, а позволять себе пошлости в отношении коллег по сборной неспортивно и некрасиво. Но они все слишком молоды, поэтому ограничения и приличия еще не успевают затвердеть на подкорке.

— Придурки, — говорит Алекс. Не дождавшись от подруг одобрения, она потягивается и снова ложится.

— Я уже два дня хочу колы и шоколадного мороженого, — жалуется Алекс. — Аж в глазах темнеет. Вчера еле удержалась, чтобы не купить и не сожрать в два укуса. Намешала себе шоколадного протеина, пила и едва не плакала.

— Так купила бы, — лениво отвечает Елена. — Колу зеро, мороженое тоже есть без сахара. Чего так себя мучить?

— Тебе хорошо говорить, а у меня еще три кило лишних. На катке почти одышка. Хорошо еще, что мы одиночницы. Не представляю, как бы партнер меня выбрасывал. Я бы сносила бортики, как кегли в боулинге… Как вы, кстати, после вчерашнего?

Алекс бросает озабоченный взгляд на отдельно стоящее здание бассейна, где обычно тренируются пловцы, прыгуны в воду, а в свободные часы приходят поплавать и все остальные.

— Нормально, — пожимает плечами Елена.

Таня отвечает одновременно слабым голосом:

— Меня до сих пор мутит. Я вообще не пью пиво, а тут дала слабину. Это вы виноваты.

— Слабачка, — авторитетно констатирует Алекс, и все начинают смеяться, даже Таня.

Елена добавляет масла в огонь:

— Силком в тебя никто не лил.

— Да понятно, но не хотелось выглядеть пай-девочкой и выбиваться из толпы. Но прибухивать в ночи накануне тренировки — это неспортивно. Не хватало еще вылететь на отборе.

— Отдыхать иногда тоже надо, — назидательно говорит Алекс. — Тебе шел образ оторвы. А насчет отбора и волноваться не стоит. По-моему, нам не светит ничего, кроме скамейки запасных, даже если мы восемь раз подряд идеально выполним четверной аксель. А раз так, нечего трепать нервы. Жизнь не ограничивается одними тренировками.

Елена смотрит на Алекс и замечает пролетевшую тень на лице подруги, почти незаметную складку между бровей и дернувшиеся уголки губ. Бедняжка, ей и правда ничего не светит, скорее всего, это последний год, после которого с коньками придется попрощаться. Двадцать лет — возраст почти критичный, и, если до него добиться хороших результатов не удалось, дальше уже не получится, особенно при проблемах с дисциплиной и самоконтролем. А Алекс то и дело срывается, потом сидит на диетах, теряя время и силы. Для фигуристки в ней все стало «слишком». Она резко выросла, раздалась в бедрах, а аккуратный бюст вспух до почти устрашающих размеров. Ей все хуже удавались обязательные элементы, отчего Алекс приходила в отчаяние, а тренер уже готов был отказаться от нее. Таня тоже чует неладное и потому торопливо пытается разрядить обстановку.

— Конечно, надо отрываться. Только если мы сильно оторвемся, кто же нас потом пришьет?

Секундная пауза, а потом они начинают смеяться, нервически, почти с истерикой. Таня лежит на спине и дрыгает в воздухе ногами, Елена закрывает лицо руками, а Алекс гогочет, словно молодая гусыня. Напряжение, тяжелые мысли — все отступает перед молодой беззаботностью. И только где-то в глубине души еще тлеет крохотная червоточина неопределенности, смешанная со страхом и желанием что-то исправить, повернуть назад, туда, где еще была такая возможность.

Алекс вновь оглядывается на бассейн и даже приподнимается, щурясь и вглядываясь вдаль. Складка между ее бровей проступает все отчетливее.

— По-моему, там что-то происходит, — говорит она. Подруги оборачиваются на здание бассейна, где у дверей действительно начинается какая-то заполошная возня.

— Да, что-то есть, — соглашается Таня и испуганно добавляет: — Но это же не может быть?..

— Не мели ерунды, — обрывает Алекс. Ошалев от собственной смелости, Таня показывает ей средний палец. Подруги вновь хохочут, но смех быстро прерывается, поскольку каждой стало не по себе. Алекс решительно поднимается, отряхивает спортивные штаны и толстовку и, подхватив рюкзак, командует:

— Пошли, посмотрим.

Они торопливо пересекают газон, игнорируя тропинки и не думая, что, если их застукают за этим святотатством, головы точно не сносить. У дверей уже собралась небольшая толпа, а вахтер делает жалкую попытку остановить напирающих любопытствующих, но его попытки настолько неубедительны, что его просто сносят. На первом этаже пройти к цели уже невозможно, коридор перегорожен директором и охранником. Девушки, не сговариваясь, сворачивают на лестницу и бегут к вышкам. Двери на втором этаже не запирают, никому не приходит в голову выстроить охрану там. Алекс несется первой, Таня и Елена находятся в арьергарде, не отставая от своей предводительницы. Продираясь сквозь толпу, они вваливаются в распахнутые двери бассейна, принимая в лицо привычный удар влажного, смешанного с хлоркой воздуха. Они пробегают по коридору, сквозь душевые, раздевалки и выскакивают на втором этаже. Стеклянное ограждение не мешает видеть происходящее внизу.

Там, у самого края бассейна, лежит тело парня с раскинутыми в стороны руками. Его голова слегка свешивается с бортика, на безвольной шее острым углом торчит кадык. Багровая лужа расплывается по белой плитке, затекая в швы и расплываясь в прозрачной воде красным облаком. По безжизненной позе и вытянутым конечностям легко догадаться, что парень внизу окончательно и бесповоротно мертв.