Открытый портал

Алекс Динго

Роман «Ультра-Си А. Открытый портал». Он грезит великими открытиями. И месть ещё он дурак такой затаил. Но у него семь пятниц на неделе. И порой всё шиворот-навыворот. И он немного не в себе. И как обычно всё приходится расхлёбывать весёлым друзьям. И у них так неплохо получается. И прямо с огоньком и красиво.

© Алекс Динго, 2022

ISBN 978-5-0056-3298-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алекс Динго

Глава первая

Вечерело плавно и не быстро. Но сумерки уже дали о себе знать. Небо охватили лёгкие потёмки. Над горизонтом зависла алая красивая пелена. И растянулась, как жевательная резинка. И манила за собой. Дневное светило приобрело ярко-алый цвет. И весьма ярко сияло, как филигранный алмаз. Веял лёгкий февральский ветерок. Где-то на отдалении мелькали огни большого города. Москва зажигала.

Карта окрестностей и битвы

На окраине же дорога петляла круто и извилисто. По краям голая лесная чаща. На ветках местами лежит белый пух. Снег забавно скрипел под ногами профессора Аверкия Ксанфиевича Чудилкина-Мудилкина. Так у него в паспорте и написано имя. И многие дико угорали и смеялись. Но он не придаёт этому значение. Родная фамилия ему дорога. Он гордиться и своей родословной. У него там имеются и родственники с тёмным прошлым. Дед Игнат по прозвищу Буханка много раз находился в местах не столь отдалённых. Он редкий тип по линии двоюродной сестры матери. В его послужном списке имеется даже насилие в изощрённой форме. Тот ещё тип. Но профессор точных наук Аверкий Ксанфиевич восхищается своим прадедом Пашиком, который совершил много открытий в радиомеханике и физике. И прожил до ста двадцати семи лет. И сохранил отменное зрение и оптимизм. Он на него равняется. Пашик «Большой ум» много времени уделял точной науке. И опроверг ни одну теорему и законы. Он слыл буйным. Но вовремя останавливался. И всё же дикие вспышки однажды запомнились надолго. Он избил пятерых учеников гимназии, где преподавал точные науки. Одного нерадивого грубияна Ванко он и вовсе выбросил из окна второго этажа. Но затем извинился прилюдно. И даже купил тому новые брюки и пиджак, который пришли в негодность. Ванко всё же не простил буйно деятеля. У него сильно разбился нос. И кровь текла долго из обеих ноздрей. И всё из-за пары слов. Он лишь ответил на вызов Пашика. Тот сказал, что, мол, заткнитесь все, я сказал… Я тут главный неучи и оболтуса мамины… И ученик Ванко не справился с эмоциями. Он ответил прямо и несколько диковата, что, мол, сам ты мамин сынок и у тебя маленький в трусах… Пашик просто одурел, когда услышал такие слова. У него и вправду не клеилось сначала с женщинами. Но затем прямо прорвало плотину. Он обрюхатил сразу троих женщин. Но две из них сделали аборт. Но Ванесса не сделала. Она родила сразу тройню. И Пашик женился на легкомысленно пышке. И та родила ему ещё семерых детишек. Вот и считайте сколько всего. Но тогда начинающий деятель науки Пашик ещё не встречался с Ванессой. Он бывал часто на танцах. И там получал ещё как люлей. Но всё равно приходил танцевать. Он отменный танцор. Но дамам наступал с постоянством на ноги. Но тут же извинялся, как положено. Он так и не помирился с учеником Ванко. Тот его проклял. И не простил никак. Но Пашик не злился на того. Он понимал, что сглупил сам случайно. И пытался это донести до Ванко. Но тот опускал голову. И жаждал вырубить буйного деятеля науки. И даже продумывал избиение того в парке. Но бросил свои дурные мысли. И правильно сделал. Он просто занялся боксом. И выбил из себя эту дурь и всю кислую шерсть. Пашику и без него досталось. Он пять раз ломал себе ноги и руки, как-то так случайно то в гололёд, то на крутых поворотах дороги. Но всё же считает себя везучим и удачливым. Он три раза крупно выигрывал в лотерею. Но деньги спускал быстро и легко. Как-то он засиделся в казино. И там, играя в покер, всё спустил. Он заядлый игрок. Но всё же вовремя себя остановил, чтобы не оказаться в долгах как в шелках. Аверкий во многом подражает своему великому, как н считает, прадеду Пашику. Тот хоть и не получил Нобелевскую премию, но всё же стал знаменит в определённых кругах. Издал много книг и пособий. И даже писал стихи. И те читал по воскресеньям в церкви для бродяг. И тем как-то не понравились рифмы маэстро. Он оскорбил слегка словами бездомных котов. И вызвал большое возмущение в зале приходской церкви. Бродяги прямо вскипели. И у кого-то нашлись тухлые помидоры. И те полетели прямо в рожу поэта. Пашика просто вынесли на руках из церквушки. И долго «метелили» во дворе. Его били и руками и ногами. Один коренастый упитанный бродяга Родик просто валился на Пашика, чтобы тому нанести урон. И крепко врезал локтями по голове. Пашик сопротивлялся, как мог. Он был пьян. Но всё же дал своеобразный отпор. Он дико и громко тогда закричал. И уже рожа в крови. Из носа текли багряные сопли. И губы порвались. Из левого уха тоже подтекала кровавая пенка. Пашик одичал просто. И сумел схватить Родика крепко за голову. И тому сразу порвал левое ухо и левую ноздрю. И тот закричал громко и истошно. И стал просить пощады. Но Пашик держал крепко. И давил харю жирную пьяную Родика сильно, как мог. И тот кричал как сопливый мальчик. И всё молил его простить. Он кричал, что, мол, хватит уже меня душить, мне больно, мне тяжело… Пашик же был неумолим. Ему самому доставалось крепко. Пьяные бродяги били отменно ногами мастера поэзии. Но тогда им сильно не понравились стихоплётства Пашика. И тому прилетело мощно по морде. Прямо брызнула кровавая струя высоко. И брызги полетели во все стороны широко. И прямо окатили незаметно бродяг. Но те не унимались. И орали дико. И много матерились. И успевали распивать из бутылки водку и самогон, которым разжились случайно. Пашик терпел боль и нужду. И всё пытал Родика. Он того душил крепко. Приятели бродяги пытались вырвать друга из рук поэта Пашика. И тянули сильно, как в сказке дед и бабка с мышкой за репку. Но получалось неважно. Пашик того держал очень мощно, как будто зажал тисками, а не своими руками. Рожик бедный весь измучался. По его багряной бородатой роже потекли слюни. Он задыхался. И у него начались судороги. Глаза побелели. Но он всё же держался изо всех сил. И его всё же вырвали приятели. И тут же откачали. Родик пополз в сторону сам. И больше не хотел драться с Пашиком. Тот воспользовался заминкой. И вырвался из под опеки разгулявшихся бродяг. И тут же применил грубую силу. Он врезал правой ногой меж ног в пах жилтреста Сулима Гаврилова. Тот редкий тип. Морда вся бородатая. Глаза дикие, круглые, бурые. Он много пьёт. Но не пьянеет. И всегда заливает бочками. От него дурно пахнет. Он живёт в коллекторе. Но начинал как большой бизнесмен. На счету в банке имелись миллионы. Он продавал садовые домики. Но в итоге обанкротился. Его обули в подставном финансовом банке. И по слухам, он даже кого-то завалил, чтобы вернуть свои деньги. И чалился в местах не столь отдалённый. Одним словом мутный тип. Он как двадцать лет живёт на улице. Жена Валя развелась с ним. И забрала себе квартиру, которую удалось спасти. Он обзавелась любовником. Дочь пышка Мила его не очень-то и жалует. Она не больно красивая и просто высокомерная дура. Сулим получил крепко. Ему тогда досталось сильно меж ног. Он схватился за пах руками. И упал взад себя. И заорал матом. Научный деятель Пашик врезал ещё парочке бродяг. И прямо угодил сильно с ноги по морде коренастого деревенского мужичка Коли Рябова. И тот не упал. Он лишь схватился за окровавленный нос. И попятился местный алкаш в сторону. Он редкий ухарь. Он избил по пьяному делу жену Надю. И ушёл в запой. И уже бухает и шляется три года. Ему понравилась такая жизнь. Он до этого работал в кузнице. Но и там сильно не блистал. Он часто устраивал мордобой и пьянки. Его увольняли пять раз. И всё же окончательно уволили, когда он загулял. С тех пор минуло три года и четыре месяца. Просто праздник какой-то. Ухарь Рябов, получив оплеуху, больше не полез на поэта. Пашик побежал со всех ног. Бродяги помчались следом. И хотели поймать выродка, как он считали. Но тот всё же смылся, удачно пойма попутку. Бродяги махнули руками. Они, правда, ещё долго матерились. И всё же, выпив горькой, хором запели Алелую. И пошли куда-то дальше по своим мелким делам. И ещё долго не утихали.

Дали сумрачные звали за собой. Веял лёгкий ветерок. Запорошили большие снежинки. И те увлекали красиво. Профессор Аверкий Ксанфиевич Чудилкин-Мудилкин катил на лыжах. И слегка толкался палками. У него отменное спортивное снаряжение. Ботинки, утеплённые, на крепления NNN. Лыжи пластиковые за сто тысяч. Палки алюминиевые. Ручки из пробки. И ремешки крутые с липучкой. Он прямо мастер спорта. Но на деле просто любитель. Он выходит строго пару раз в неделю поткаться на лыжах за город. И естественно берёт с собой свою любимую собаку спаниеля Розу. Та сейчас вприпрыжку неслась за хозяином. Но порой прыгала в большой снег. И там копалась влажным носом. Она игривая бестия. Шерсть бурая, как у медведки. Глаза золотисто-тёмные. Уши большие и висячие. Хвостик маленький, как у кролика. Роза неслась быстро, вдогонку за хозяином. И порой подавала голос. Аверкий её всё время подзывал, чтобы не потерять. Он просто души в той не чает. И недавно справили её именины. Он подарил крошке большой трёхметровый в длину и метровый в ширину торт. Тот медово-кремовый. Торт изображён в виде горки, на которой и возвышается Роза. Она стоит в красивой позе. И смотрит далеко. Просто красиво и чудно. Торс создавал истинный кухонный сладкий гурман и маэстро сам Ринат Агзаагимов. Профессор отвалил тому немало денег за такой кулинарный шедевр. Всё вышло, примерно, на триста тысяч рублей. На своём любимом питомце он никогда не экономил. И Розе купил в подарок ещё большой плюшевый домик. И теперь малышка там живёт. Просто чудо домик. Ей нравиться прямо. Профессор Аверкий и сам недавно отмечал свой юбилей. Ему исполнилось семьдесят три года. Но он прямо жеребец. Но сейчас выглядел не больно свежо. И ехал небыстро на лыжах. И палками двигал степенно. Дышал горячо. Лицо диковатое. Глаза возбуждённые. Нос большой, длинный. Губы пухлые. Усы и борода в инее. На нём сидел небольшой золотистый тёплый ватник. На голове шапка розовая вязаная с помпончиком. Штаны спортивные широкие свободные красного цвета. Просто модник. Он немного оброс и забросил себя. Он выпивал виски с двойной водкой. И порой не закусывал. Так обычно поступал его родной батя. И он брал пример с того. Но не увлекался. И никогда не был в вытрезвителе. Он знает свою меру и той придерживается. Но всё же иногда его заносит, как было в тот дивный вечер, когда он читал стихи, и его потом избивали бродяги. Профессор Аверкий ехал на лыжах тяжеловато. Но двигался уверенно. Дышал неровно и горячо. Под ногами чудно скрипел снег. Веял лёгкий ветерок. И тот освежал прямо не по-детски. Порошили снежинки. И те таяли на щеках профессора. Он облюбовал небольшую горку. Он дико пыхтел, напрягая руки и ноги. И мысли его одевали не шуточные. «Вот же слизкий жилтрест… Этот депутат. Он меня чуть не сбил на своём большом джипе. Я шёл по пешеходному переходу. А он меня чуть не сбил. И ещё вылез из дверки. И прямо на ходу кричал мне. Я депутат, мол, и тебя в следующий раз прокачу на капоте, если ещё полезешь… Ходи, мол, в другом месте… А то смотри мне бродяга пьяный… Он мне так сказал. Это я бродяга. Я… Да я… Вот же козёл… Он меня задел сильно. Я устрою ему настоящий хаос… Моя разработка под кодовым названием «Конный двор — 4Б». Это мощно. Он его попомнит… Это перемещение в пространстве и времени всего в мире… Я могу открыть двери, куда угодно… Если всё пойдёт в том ключе, в котором я задумал… Я устрою большой праздник. Он огребёт сполна. Я займусь этим послезавтра. И вот будет веселье. Хаахахаааааааа… Я ему врежу этому жилтресту. Вот у него рожа… Кабан буйный… И тачка крутая. Он чуть ли не по ногам мне проехал… И ещё нагрубил пьяная харя… Ему типа всё можно. Я знаю, где он работает… Я видел его тачку там… И его самого. Вот же жирный кабан… Он сидит там в правительстве… Я открою там свою разработку… И он запоёт… Но перепадёт и другим… Но меня это не волнует… Он получит своё… И я буду не при делах как бы… Ему перепадёт мощно… Я придумаю дикую лютость… Он не захочет больше ездить пьяным на джипе по Москве… И не будет мне грубить и другим… Я не знаю, как его зовут. Но я знаю, где он работает. Он депутат… Кто его выбирал такого кабана буйного и пьяного… Ещё меня пьяным назвал… Я ему устрою банный день… Ему будет жарко в этой сауне… Небось, он привык там развлекаться с голыми путанами… Тогда в тачке кто-то сидел и хихикал. Вот же ловелас хренов… Я ему устрою зрелище. Я знаю его рожу наглую… Такая большая багряная тыква… Глаза навыкате цвета самогона палёного. Щёки округлые. Одним словом мудак полный… Я ему врежу… И всем таким же рожам… Им мало не покажется… У меня всё готово и уже заряжено…», — подумал он. Профессор Аверкий тяжело поднимался в горку. Он остановился, чтобы перевести дух. И вновь задвигался небыстро ввысь. И был таков. Собака Роза неслась вприпрыжку. И не отставала от своего верного хозяина. Она чутко принюхалась. Глаза сияли. Уши дрожали. Она иногда фыркала. Дышала ровно. И походила на крошечного медведку, который выпил горячей. И она слегка косолапила. Аверкий взял передышку на пригорке. Он тяжело вздохнул. И оглянулся.

— Роза. Роза. Ты где малышка. Пора закругляться. Надо возвращаться домой. Хватит тут болтаться нам…, — весело сказал он.

— Уууаааууу…, — заверещала Роза.

— Ты здесь Роза… Малышка моя дикая… Надо домой. Вот ты какая… Иди я тебя поглажу…, — сказал он.

Роза завиляла хвостиком. И чуть запрыгала возле хозяина. И нос тянула ввысь. Аверкий быстро погладил любимую собаку. Он улыбнулся буйно. У него такая ухмылка от природы. Глаза округлил. И вновь выпрямился. И крепко взялся руками за палки. И дышалось уже легко. Роза прыгнула на профессора. И потянула мокрый нос ввысь. Её голову слегка запорошило снегом. И она забавно чихнула. И дико заурчала. Глаза сияли. Аверкий махнул рукой. И чудно глянул на питомца. И тут же посмотрел на замысловатые дали. И слегка замечтался. Мысли томили. «Вот и покатались… Теперь домой… Дело за малым. У меня всё готово… Сначала я разделаюсь с этим депутатом… Если повезёт, я отправлю этого хрена маминого в такую даль, что он там сразу наделает в штаны… И обоссытся точно… Так. Так. У меня всё готово. Я запущу агрегат. И дело в шляпе… Я открою такую дверку… Что мало ему не покажется… Думаю, это будет примерно там миллион лет назад… Что там у нас было во времена, когда бесились орки на Манфлауэре… И драконы летали лихо. Хаахахаааааа… Вот это будет веселье. И этим я обязан фигуристке Саше Русовой… Она королева квадов. Она фанатеет вроде бы от этой всей хренотени… Хаахахааааа… И у меня родилась идея… С ней я потом поквитаюсь… Она меня задела крепко… В крайнюю нашу встречу она мне врезала крепко… Как ей удалось так ловко пальнуть из той пушки… Мне было больно. И волосы опалило… Как я ещё выжил… Меня вернуло домой… Но харя болела долго… Я врежу этой дуре… И знаю, как… Пускай её за меня поцелует дракон… Хаахахаааааа… Я ей врежу… Вот же дикая дура… Не понимаю как она меня лоханула в тот раз… Я улетел мощно… Она попала точно в капитанский мостик того судна вермахта. Как я так умудрился себя послать в то время… Всё получилось само по себе… И мы оказались там по разные стороны… Я в роли какого-то хрена на немецком судне… Саша оказалась в подводке «Щука-304»… Я выбирал время… Но не думал, что так обернётся. Всё же надо думать головой… Я врежу этой мелкой наглой дуре… Вот же курица напыщенная… Она отказала мне в эксперименте… Она отказалась от большого бабла… Вот же дура… Плевать теперь на бабки… Я утру ей нос… Кобыла наглая… А может, одним махом врезать и тому депутату… И этой зазавшейся дуре… Это не плохая мысль. Я разберусь с ними легко и быстро… Я запущу прямо сейчас свой агрегат «Конный двор-4». Я врежу им всем… Сами напросились… Я уже им врезал… Я уже запустил дикую волну драйва… И надо здесь закругляться. Сейчас погоним домой… Нам недалеко. Я на лыжах. Роза за мной. Или впереди меня. Я сразу пойду в лабораторию. И завершу начатое там дело… Хаахахахаааа… Вот будет веселье… Даже фейерверк не нужен…», — подумал он. Профессор просто обалдел от своих мыслей.

— Я им врежу умело. Хаахахахаааааа… Дело за малым… Осталось лишь потянуть за рубильник… Хаахахааааа… Хаахахахааааа…, — дико, громко и буйно засмеялся профессор.

Повеял лёгкий ветерок. Аверкий Чудилкин-Мудилкин прямо схватился руками за свой живот. И смеялся задорно, как будто начался у него приступ. Просто дико. Лицо морщинистое худосочное покраснело. Глаза прослезились. И смех не унимался. Он хохотал и хихикал просто буйно. И порой ржал, как конь. И пускал слюни изо рта. И тех становилось всё больше и больше. Спаниель Роза недоумевала, сидя на снежной дороге. Она, глядя на хозяина, чуть покосила голову. Глаза сияли в лёгком сумраке. Роза навострила уши. И выглядела сейчас так, как будто пришла на приём к психиатру. Но помощь того плана нужна явно не ей. Она смотрела прямо на лицо профессора. Тот не унимался. И смех не прекращался ни на одну секунду. Роза недоумевала по виду. И смотрела зорко на хозяина. Она недовольно фыркнула. И слегка показала своё дикий нрав. Она словно немного рассердилась. И вновь покосила голову. Уши висячие дёрнулись. Роза смешно фыркнула. И как будто хотела понять хозяина, но как не пыталась, не могла. Аверкий всё же слегка поостыл. Но всё равно смеялся от души и громко. Он сморкнулся. На бороду натекло слюней. Словно приступ у него случился. Глаза порозовели. Он утёр рукавом полушубка свой влажный рот. И дышал горячо. И бегло глянул на собаку. Роза гавкнула негромко и дико. Но не более того. Она словно ждала объяснений. Профессор Аверкий Чудилкин-Мудилкин хихикал как больной паралитик. И порой даже дико и громко ржал. Он смеялся как псих. И не унимался. У него появился тик. И всё же он широко махнул рукой. И покатил на лыжах. Он толкался руками несильно. Роза побежала следом. И не отставала от своего талантливого, немного помешанного, злого гения. И смотрела прямо. Уши на макушке. Глаза дикие. Она как будто вышла из глухого лесу.