Брокингемская история. Том 19

Алекс Кардиган (2024)

Начало нового рабочего квартала принесло Доддсу и Маклуски очередные заботы и хлопоты… В девятнадцатом томе «Брокингемской истории» прославленные мастера сыска и розыска расследуют взломы на чердаке офисного здания и на железнодорожном вокзале, охотятся за беглым подозреваемым и благополучно выпутываются из неоднозначной истории с магазином-ломбардом и хрустальной вазой. Но самым необычным для них делом, пожалуй, стали поиски неуловимого кирпичного дома в дачной долине на окраине города Бембриджа…

CLXXXII. Взлом без кражи

— Ну наконец-то! — обрадовался Маклуски, — Уэлч, мы уже давно вас дожидаемся! Садитесь и рассказывайте: Чем закончилась вчерашняя история в подвале?

Высокорослый широкоплечий сотрудник службы ВОХР Центральной полиции по фамилии Уэлч с решительным видом зашёл в знаменитый кабинет на пятом этаже, неся в руке какую-то маленькую тоненькую книжечку в мягкой обложке. Все трое присутствующих в кабинете (это были Доддс, Маклуски и Махони) с интересом повернули головы в сторону вошедшего и на время отставили в сторону все свои прочие дела… Уэлч тепло пожал руки всем своим троим коллегам и оперативно уселся на свободный стул посереди комнаты.

— К счастью, история закончилась хорошо, — с облегчением выдохнул он, — Нам с Коэлсом удалось уговорить Лича, чтобы он много не болтал — а он пообещал, что не скажет пультовикам ни слова. Конечно, история получилась немного дурацкая… В конце концов выяснилось, что эта несчастная комната номер двадцать четыре вообще не должна была попасть под нашу проверку, поскольку является не вполне секретной. (Но почему тогда в наших секретных связках оказались ключи от её двери? Вот ведь загадка-то!) Естественно, никаких журналов в этой комнате ВОХР заполнять не должен. Мы с Коэлсом явно взялись не за своё дело и напрасно вписали кучу записей в этот Журнал Чрезвычайных Происшествий. Но что сделано, то сделано… Мы снова вываляли этот журнал в пыли и положили его на прежнее место — а Лич дал слово, что не станет выдавать нас пультовикам. Будем надеяться, что сами они догадаются заглянуть в свой собственный журнал лишь лет через пятьдесят — а к тому времени мы с Коэлсом уже успеем уйти на заслуженную пенсию… Между прочим, соседняя комната ноль двадцать пять (в которой мы с вами высадили дверь) и подавно не является секретной. Ключи от неё хранятся у нас в ВОХРе и свободно выдаются всем желающим. Необходимости долбить в неё столом вчера никакой не было…

— Ах, вот как? — попытался сообразить Доддс, — Значит, мы с вами трудились зря?

— Не волнуйтесь: И с этой дверью всё тоже закончилось удачно! — заверил Уэлч, — Мы доложили в мастерскую Донована, что в момент нашего появления она уже была выбита и валялась на полу. Донован со своими ребятами, недолго думая, врезал замок обратно и повесил дверь на прежнее место. (В нашем служебном рапорте мы об этом инциденте благоразумно умолчали.) В итоге мы с Коэлсом успешно завершили нашу проверку, обошли все оставшиеся секретные подвалы и во всех заполнили журналы. В конце дня мы доложили начальству о наших успехах и заслужили очередную благодарность. В общем, всё закончилось хорошо… Мы с Коэлсом бесконечно вам благодарны! Без вашей дружеской помощи нам бы пришлось гораздо хуже… Позвольте ещё раз пожать ваши мужественные руки!

И Уэлч, поднявшись со стула, принялся повторно обмениваться рукопожатиями со своим бескорыстным коллегам.

— Не стоит благодарности! — проявил присущую ему скромность Махони, которому Уэлч особенно усердно тряс руку, — Помочь коллегам, вляпавшимся в интересную историю — наш главный морально-этический долг… Выбить ради вас парочку подвальных дверей — для нас просто пара пустяков!

— Уэлч, не преувеличивайте: Мы не так уж сильно вам помогли! — взглянул правде в глаза Доддс, — Если бы мы вчера отказались вам подсобить, вы бы не слишком много потеряли — зато выбитых дверей в подвале было бы на одну меньше…

— Не будем жалеть эту несчастную дверь! — проявил широту души Уэлч, — Донован за полчаса присобачил её обратно — и теперь она висит в петлях ещё прочнее, чем раньше. А мы с Коэлсом решили, что ваша бескорыстная помощь заслуживает награды… И вот мы вчера вечером заглянули в административный корпус, разогнали там парочку незаконных торговых точек и специально для вас конфисковали у торговцев вот этот литературный сборник! — он продемонстрировал собеседникам маленькую тоненькую книжечку, принесённую им с собой, — Мы вовремя вспомнили, что вы интересуетесь новинками поэзии… Кстати, мы обнаружили в этом сборнике стихотворение нашего старого знакомого стоматолога Олбрайта, — многозначительно намекнул он.

— Да, мы с интересом следим за творчеством этого талантливого поэта, — признал Маклуски, — Любопытно было бы узнать, что он ещё такого насочинял… Ну что ж, давайте сюда ваш сборник!

Когда Уэлч, торжественно вручив коллегам конфискованную им книгу, поспешно покинул кабинет и умчался по своим неотложным делам, трое работников Отдела Расследований переключили всё своё внимание на последние новинки высокой литературы.

— Конечно, талант стоматолога Олбрайта мы уже давно оценили по заслугам, — без обиняков высказался Доддс, — К сожалению, до сих пор мы были знакомы лишь с одним его стихотворением — с тем самым, где он сторожил в лесу какой-то куст. Нам пора расширить наш поэтический кругозор… Махони, найдите-ка в этом сборнике ещё какое-нибудь произведение Олбрайта и зачитайте нам его вслух!

— Я вижу здесь только одно его стихотворение, — сообщил Махони, пролистав книгу, — Честно говоря, я не понимаю, с какой стати подобные опусы называются поэзией. На мой взгляд, это — самая обычная проза, как у какого-нибудь Диккенса или Уилки Коллинза… Если в нынешней литературе это считается стихами, то мои секретные инструкции впору именовать романами в стихах. Ведь чем инструкции хуже стихов? Осталось лишь подобрать им название поцветистей — например:"Сонет № 1234-567(8)/90-77 от 01.01.77 о необходимости соблюдения внутрирежимных предписаний"…

— А почему бы и нет? — охотно согласился Доддс, — Стихи и служебные документы — вполне совместимые материи. По этому поводу мне на ум сразу пришёл один мой недавний сон… В двух словах сюжет его таков: К нам в рабочую комнату заглядывает Горенс и говорит:"Меня вызвали к Директору — ему срочно требуется состряпать секретный отчёт в Министерство"."Ну а вы-то тут при чём?" — спрашиваем мы."Похоже, до Директора докатились слухи о моих литературных талантах", — отвечает Горенс, — "а отчёт он желает составить непременно в стихах". Мы пожелали Горенсу дальнейших творческих успехов, и он отправился сочинять отчёт… В конце дня мы с Маклуски решили его проведать. Заходим мы в секретариат и обнаруживаем там вместо мисс Снукки какую-то незнакомую секретаршу, напоминающую своим грозным видом приснопамятную миссис Хэмилтон из архива госбезопасности в Алексвилле."А что с Горенсом?" — спрашиваем мы."Он занят", — отвечает эта фурия, — "Мы заперли его в подвале. Пока он не закончит свою пьесу, мы его оттуда не выпустим"."Но почему пьесу?" — удивился я, — "Насколько мне помнится, он говорил нам о каком-то стихотворении…""Возможно, речь идёт о пьесе в стихах", — высказал очевидное соображение Маклуски. И тогда я подумал:"А ведь в самом деле: Почему бы нашему секретному отчёту для Министерства не иметь форму стихотворного драматургического произведения? В подобном виде, после грамотной литературной обработки, представленный нами материал будет воспринят в Министерстве куда доходчивее, чем в виде нудных бюрократических отписок (а тем более в прозе)…"

— Свои секретные инструкции Махони почитает нам как-нибудь в другой раз, — предложил компромиссный вариант Маклуски, — А сейчас мы послушаем в его исполнении новый опус поэта Олбрайта!

— Кстати, как он называется? — полюбопытствовал Доддс.

— Стих имеет название"Компот", — внёс ясность Махони.

— Неплохое название! — оценил Маклуски, — Читатели уже заинтригованы до самых костей мозгов… Интересно, о каком компоте далее пойдёт речь? Махони, читайте скорее!

–"Когда я был совсем юн", — начал читать Махони, — "мне приходилось не по своей воле посещать одно унылое казённое заведение, которое по какому-то недоразумению именовалось"детским садом". И была среди наших воспитательниц одна чрезвычайно строгая дама… Если кто-то из её подопечных за завтраком слишком медленно и неохотно жевал ненавистную овсянку, она применяла к нарушителю самые суровые меры: хватала его за шиворот и выливала туда стакан компота. Был и я в числе нелюбителей овсянки. Пришлось и мне на собственной шкуре испытать, что такое компот за шиворотом… С тех пор прошло немало лет. Я стал большим и давно перестал посещать так называемый"детский сад". Но меня до сих пор преследует по ночам один и тот же кошмар: Холодная липкая жидкость проникает мне за воротник и медленно растекается по спине… Кровь застывает в моих жилах. Я в ужасе кричу и просыпаюсь. Я вижу, что я в комнате один — но зловещий холод в спине не покидает меня даже наяву. Я смотрю телевизор, слушаю радио, пью пиво или просто лежу на диване — а мне всё мерещится, что у меня между лопаток опять струится что-то липкое и недоброе… Послушайте, вы, убогие завистники, душители свободы! Трепещите: Наступит и для вас когда-нибудь час расплаты!"Вот, собственно, и весь"Компот"! — подытожил Махони.

Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись и многозначительно перемигнулись между собой.

— Как ни странно, но мне этот опус понравился, — поделился впечатлением Доддс, — В нём ощущается некая внутренняя сила и некий скрытый социальный протест… Несомненно, лирический герой Олбрайта вызовет сочувствие и симпатию у некоторых возможных читателей. (Ведь не один же он не любил в детстве овсянку!) Меня не перестаёт не покидать предчувствие, что рано или поздно этот тип разыщет свою бывшую воспитательницу и отплатит ей за старое зло — например, выльет ей за шиворот своё пиво или ещё какой-нибудь особо липкий коктейль…

— Да ничего он ей не выльет! — возразил Маклуски, — Я сразу понял, что этот тип — редкостный лентяй! Он так и будет валяться на своём диване, слушать своё дурацкое радио и писать свои ещё более дурацкие стихи…

— Вот среди нас уже развернулись литературные дискуссии! — с удовлетворением отметил Махони, — Как же всё-таки могуче поэтическое слово…!

— А нет ли в сборнике ещё каких-нибудь произведений Олбрайта? — поинтересовался Доддс.

— Разве что эпиграф ко всей книге, — ответил Махони, быстро пролистав сборник от начала до конца, — Под ним почему-то тоже стоит его фамилия… Вот это уже похоже на настоящую поэзию, какой мы привыкли её видеть! Это — самый настоящий стих из пяти строчек… (Вернее, из четырёх, поскольку первая и пятая строчки абсолютно одинаковы.) Всё это называется:"Похвальное слово поэтическому слову". Далее следует текст:"Слово — всех важнее на Земле./ Слово — пострашней, чем пистолет./ Словом можно гвоздь забить,/ словом можно взвод убить./ Слово — всех важнее на земле!"

— Ну что за идиотские советы? — поморщился от досады Доддс, — Сперва этот Олбрайт сравнивает слово с пистолетом — а потом предлагает забивать им гвозди… Ну куда такое годится? Я отлично помню день, когда мне впервые выдали табельное оружие. Помню, как наш инструктор строго предостерегал всех нас от его использования не по прямому назначению — причём в качестве примера его нецелевого использования он привёл как раз заколачивание гвоздей…

— Не будем излишне строги к Олбрайту! — вступился за автора Махони, — Ему никто никогда не выдавал никаких пистолетов, поскольку он работает стоматологом, а не следователем и не оперуполномоченным. Никто никогда не проводил с ним бесед о целевом и нецелевом использовании табельного оружия…

— Вот пусть тогда и пишет о том, в чём разбирается! — настоял на своём Доддс, — Раз он у нас стоматолог, то ему сам чёрт велел сочинять стихи о лечении зубов!

–"Словом можно взвод убить, словом можно зуб сверлить", — мгновенно симпровизировал Махони.

— Хотел бы я посмотреть, как он будет сверлить зубы пациентов своим острым поэтическим глаголом… — в задумчивости высказался Маклуски.

— Однако он абсолютно прав, когда говорит о важности поэтического слова, — заметил Махони, — С тех пор, как я начал интересоваться серьёзной поэзией, я стал более требователен в вопросах правильного применения слов в нужном контексте… К сожалению, в нашем современном культурном сообществе совершенно не развито поэтическое мышление. Народ применяет слова как попало и куда попало, к месту и не к месту, не задумываясь об общем смысле фразы… Вам нужны конкретные примеры? Извольте! Недавно мне в руки попался журнал с каким-то литературным конкурсом — читателям предлагалось закончить фразы, сказанные в своё время каким-то знаменитым журналистом. Одна из фраз выглядела так:"Фигуристка такая-то ворвалась в фигурное катание, как бешеная ко–" — а в последнем слове из шести букв были указаны только две первые… Фраза показалась мне любопытной. Я почесал в затылке и подумал:"Интересно, в самом деле: Как бешеная кто могла ворваться в фигурное катание эта девица?"И вдруг меня прошибла шальная догадка: Я схватил карандаш и тут же вписал в последнюю строчку слово"корова"…

— Но позвольте! — удивился Маклуски, — Ни один джентльмен (даже если он поэт или журналист) не осмелился бы назвать коровой молодую стройную фигуристку!

— Однако с поэтической точки зрения выражение"бешеная корова"выглядит весьма тонко и остроумно, — возразил Махони, — Во-первых, у читателей мгновенно возникает в мозгах ассоциация с коровьим бешенством. (В последнее время про эту болезнь нередко пишут в газетах.) А во-вторых, фигурное катание неразрывно связано со льдом. Значит, при упоминании о бешеной корове читателям невольно придёт на ум поговорка"как корова на льду"… Не правда ли, какая многогранная игра смыслов заключена в этих двух словах — "бешеная корова"? Я был убеждён, что знаменитый журналист не мог пройти мимо такого удачного каламбура. В общем, я без тени сомнений вписал в четыре пустые клеточки буквы"-рова". Как и следовало ожидать, я ошибся… В следующем номере я прочитал правильный ответ и был разочарован до глубины души. Оказывается, этот журналюга обозвал молодую фигуристку"бешеной кометой"! Конечно, это не лезло ни в какие рамки разумного… Ну где, скажите пожалуйста, вы видели комету, больную бешенством? И где это видано, чтобы кометы выступали в соревнованиях по фигурному катанию? Только очень косноязычный журналист мог так топорно выразиться по поводу молодой талантливой фигуристки… Вот потому-то я и говорю, что острое поэтическое слово нынче совсем забыто нашим хвалёным культурным сообществом!

— В наших газетах вы ещё многое чего можете прочитать, — подхватил тему Доддс, — Например, в своё время я наткнулся в какой-то жёлтой прессе на некий кроссворд. Одна из его позиций была обозначена так:"лицо, контролирующее финансовые потоки в той или иной области". Из шести букв этого слова четыре были уже известны:"бан-и-". Разумеется, я безо всяких задних мыслей вписал в нужные клеточки слово"бандит"… Когда же я заглянул в ответ, то увидел там совсем другое слово:"банкир". Пожалуй, этот вариант тоже имеет право на существование… Но помилуйте: Разве серьёзная уважаемая газета вправе допускать подобные двусмысленности в своих кроссвордах?

— Эти претензии вам следует предъявить не составителям кроссвордов, а нашей суровой действительности, — заметил Маклуски, — В наше смутное беспокойное время не так-то просто определить, где заканчивается бизнес, а откуда начинается криминал…

Как обычно бывает, возвышенные разговоры о прекрасном были грубо и бесцеремонно прерваны на самом интересном месте и в самый неподходящий момент: На столе перед Маклуски вдруг пронзительно зазвонил телефон.

— Маклуски у аппарата! — твёрдым уверенным голосом произнёс он, сняв трубку.

— Вы — на месте? Вот и замечательно! — донёсся из телефонной линии знакомый голос зама по кадрам, — Тогда хватайте в охапку Доддса и бегом ко мне!

— А что такое случилось? — насторожился Маклуски.

— Вот здесь всё и узнаете! — пообещал зам.

Несколько минут спустя два прославленных детектива уже сидели в хорошо известном им кабинете на втором этаже, за тем же боковым столом, что и накануне. Зам тоже восседал на своём прежнем месте (наискосок от подчинённых), а вид у него был ещё более мрачный, чем накануне.

— Я хочу сообщить вам две очень важные вещи, — произнёс он безо всякого энтузиазма, — Сперва, как водится, речь пойдёт о бюрократических заковырках… Дело вот в чём: Вчера нам с Крофтом уже после ухода Уайтлока всё-таки удалось привести в чувство наши компьютеры. Они больше не показывают нам фиг и перестали требовать засунуть сто фунтов в дисковод. Но все личные данные наших сотрудников, которые мы целых три месяца заколачивали в эти компьютеры, к сожалению, безвозвратно погибли… (Теперь нам придётся заново вводить их в эти безмозглые железные мозги.) Я был вынужден доложить Директору о наших неприятностях. Он вынес мне устное порицание за провал компьютеризации отдела кадров и поставил передо мной новую задачу: в кратчайшие сроки восстановить погибшую базу данных… Сегодня с утра Крофт и прочие сотрудники снова уселись за клавиатуры к мониторам. Они опять заколачивают в компьютеры личные данные всех работников Центральной полиции. Заодно Крофт составил для меня небольшой чёрный списочек тех наших сотрудников, у кого отсутствуют специальные вкладыши к служебным удостоверениям…

— И мы, конечно же, опять попали в этот список? — высказал догадку Доддс.

— Вы угадали! — подтвердил зам, беря в руки большой бумажный листок, исписанный сверху донизу, — Ваши две фамилии здесь тоже упомянуты, наряду с Горенсом и кое-кем ещё. Поэтому я бы вам рекомендовал…

— Ну как же нам надоел этот Крофт! — в изнеможении вздохнул Маклуски, — Да есть у нас эти вкладыши — мы таскаем их в карманах аж с августа прошлого года!

— У вас есть вкладыши? — удивился зам, — А ну-ка предъявите их мне!

Детективы, порывшись в карманах, извлекли наружу и наглядно продемонстрировали начальнику упомянутые служебные вкладыши. Зам бесстрастно кивнул головой и, взяв в руки большую чёрную ручку, размашисто вычеркнул фамилии Доддса и Маклуски из своего чёрного списка.

— Итак, с первым вопросом мы разобрались, — без особой радости констатировал он, — Перейдём теперь ко второму! Боюсь, с ним-то мы так просто не расправимся… Значит, дело вот в чём: Знаком ли вам некий Уоддок, работавший в полиции Бембриджа?

— Конечно, нам прекрасно знаком наш коллега Уоддок, — в недоумении подтвердил Маклуски, — Собственно, он до сих пор продолжает работать в бембриджской полиции на должности следователя… Или вы неспроста употребили тут прошедшее время? — насторожился он.

— Может быть, с Уоддоком что-то случилось? — высказал обеспокоенность Доддс.

— Да, случилось, — совсем замогильным голосом произнёс зам, — С ним произошла самая неприятная история, какую только можно было представить…

— А какая именно? — уточнил Маклуски.

— Сейчас я всё вам расскажу, — вздохнул зам, — Но сперва я бы попросил вас встать из-за стола и отойти к окну! Вчера вы уже разломали мне два стула… (Скоро я по вашей милости вообще останусь без мебели!) Новость, которую я собираюсь вам сообщить, будет ещё похлеще вчерашней…

— Ну и дела! — только и смог сказать заинтригованный Доддс.

Детективы без возражений поднялись с насиженных мест и отошли в самый дальний угол кабинета. Встав у окна, они устремили свои пытливые проницательные взоры на зама…

— Итак, с Уоддоком приключилось вот что, — приступил к рассказу зам, — В минувшие выходные он в составе банды из трёх человек ограбил магазин элитной одежды в городе Лидсе.

— Невероятно! — в один голос вскричали потрясённые Доддс и Маклуски.

Два стула, на которых они ранее сидели, самопроизвольно опрокинулись назад и с грохотом исчезли где-то под столом. Зам же тем временем продолжал:

— Уоддок и оба его сообщника объявлены во всебританский розыск. Из полиции Лидса уже звонили к нам в Центральную полицию и спрашивали, не известно ли нам его текущее местонахождение. В общем, ваш Уоддок влип в очень паршивую историю…

— Нет, мы не можем в это поверить! — произнёс ошарашенный Маклуски, — Мы никогда не замечали за нашим коллегой интереса к элитной одежде или к ограблению магазинов. Мы не можем представить его в роли грабителя… Может быть, произошло некое досадное недоразумение?

— Никаких недоразумений! — опроверг зам, — Следственные органы Лидса уверены на все сто процентов: Уоддок лично принимал участие в этом ограблении. По их словам, события разворачивались следующим образом: Вечером в воскресенье все трое сообщников подъехали к магазину на автомобиле Уоддока и припарковались возле главного входа. Затем один из сообщников вылез из машины и зашёл в магазин… Он прошёлся по торговому залу и набрал себе с витрины кучу всевозможной одежды. Всё это он отнёс на кассу, оплатил наличными деньгами и получил от кассира товарный чек с подробным перечнем купленного товара… При выходе из магазина он предъявил чек охраннику; тот сверил проносимый товар с перечнем и сделал отметку на чеке. Наконец, злоумышленник вышел из магазина, отнёс свои покупки к машине и передал их своим сообщникам, поджидавшим его там…

— Но почему полиция Лидса называет это ограблением магазина? — в недоумении высказался Доддс, — По-моему, это — вполне законная покупка…

— Подождите! Это — ещё не всё, — предупредил зам, — Затем Уоддок остался в машине сторожить украденные вещи, а два его подельника опять отправились в магазин. Они прошли в главный вход. (У двери стоял всё тот же охранник, что и чуть ранее.) На сей раз первый сообщник не стал входить в торговый зал; за турникет зашёл лишь второй из членов банды. Он прошёлся по всему магазину и набрал себе с витрины кучу всевозможной одежды — причём в точности такой же, как до этого его первый подельник. Незаметно от продавцов он поднёс эту кучу к турникету и тайком передал весь товар первому сообщнику. Как вы уже догадались, у того был при себе товарный чек с подробным перечислением купленного товара; теперь же у него на руках оказался второй комплект одежды, полностью соответствующий первому по всем позициям…

— Я до сих пор не могу вникнуть в замысел злоумышленников, — озадаченно произнёс Маклуски, — Неужели этот тип умудрился пронести мимо охранника и второй комплект одежды, предъявив на выходе всё тот же чек? Нет, этого не может быть! Ведь на чеке уже стояла отметка о выносе товара…

— Разумеется, эти ребята поступили гораздо хитрее, — подтвердил зам, — Первый сообщник с грудой товаров и чеком не стал выходить из магазина, а подошёл к кассе и заявил, что якобы раздумал покупать товар. Он якобы принёс его обратно и хочет получить назад все уплаченные за него деньги… Кассир прекрасно запомнил покупателя, который полчаса назад оплачивал в его кассе свои многочисленные покупки; у него не возникло ни малейших подозрений, что дело тут может быть нечисто. Он по всем правилам оформил возврат товара, принял от злоумышленника всю якобы купленную им одежду и выдал ему все якобы уплаченные им ранее деньги. После этого двоим сообщникам оставалось лишь покинуть магазин и запрыгнуть в машину, где их поджидал Уоддок с украденной одеждой. Они спешно дали дёру с места событий и бесследно исчезли в неизвестном направлении. Лишь в конце смены работники магазина наконец обнаружили недостачу товара… К счастью, в торговом зале была установлена система видеонаблюдения, а ещё одна видеокамера имелась в наличии снаружи, над главным входом. После изучения видеозаписей и стало понятно, каким образом злоумышленникам удалось провернуть это дело… Их действия однозначно подпадают под определение"кража, совершённая по предварительному сговору двумя или более лицами". Вот почему Уоддок и оба его подельника были немедленно объявлены во всебританский розыск…

— С ума сойти! — произнёс ошарашенный Доддс, — Ну кто бы мог подумать…?

Детективы наконец вернулись к боковому столу, подняли с пола упавшие стулья и снова на них уселись.

— Какой замысловатый преступный замысел! — в задумчивости высказался Маклуски, — Действия злоумышленников вряд ли можно квалифицировать как обычное похищение… Давайте прикинем: Первый комплект одежды первый сообщник приобрёл вполне легально, оплатив покупку в кассе; второй комплект он, не вынося из магазина, сразу сдал обратно. Выходит, что одежду он не похищал, — пришёл к неожиданному выводу он, — Ему скорее следует вменить в вину мошенничество при возврате товара — ведь деньги из кассы он получил под обманным предлогом…

— Но с другой стороны, — обратил внимание Доддс, — в итоге этой махинации сообщники остались при своих деньгах и бесплатно приобрели один комплект одежды. Стало быть, они похитили не деньги, а именно одежду… Да, юристам предстоит ударно потрудиться! Действиям этих троих весёлых ребят не так-то просто подыскать верное юридическое определение…

— Вот такая паршивая история, — ещё раз мрачно подытожил зам, — Да уж, не ожидали мы такого от вашего Уоддока…!

— Мы тоже не можем в это поверить, — согласился Маклуски, — Совершенно немыслимый поворот! Кстати, а что сам Уоддок говорит по этому поводу? Кто-нибудь уже звонил ему в Бембридж?

— Да, я сам лично это сделал, — подтвердил зам, — Сегодня утром я беседовал с майором Спенсером, начальником Уоддока — а тот заявил, что его подчинённый с начала года не выходит на работу под предлогом какой-то болезни. Нынешнее местонахождение Уоддока Спенсеру неизвестно.

— Ну да, конечно! — осенило вдруг Доддса, — Уоддок в самом начале года сломал ногу, когда торопился в Лондон на Большое Совещание сорока следователей!

— Сломал ногу? — не поверил зам, — Уоддок? Это совершенно на него не похоже! У него кости прочней железобетона… Может быть, он специально притворяется больным, чтобы увильнуть от службы?

— Нет-нет! Мы своими глазами видели его перебинтованную нижнюю конечность, — возразил Маклуски, — Теперь он может лишь скакать по квартире на другой, здоровой ноге. Сомнительно, что его вдруг потянуло куда-то в Лидс в какой-то одёжный магазин…

— Ну хорошо! Пускай он действительно сломал ногу, — принялся рассуждать зам, — Это не снимает с него подозрений в ограблении магазина. Наоборот, эти подозрения только усиливаются… Допустим, он не может быстро передвигаться по улице. Но тогда неудивительно, что во время ограбления он безвылазно сидел в машине и сторожил украденные вещи! С этим заданием он мог прекрасно справиться и со сломанной ногой…

— Но точно ли это был наш Уоддок? — засомневался Доддс, — Если он не покидал машину, то не могли ли его перепутать с кем-то другим? Не секрет, что на видеозаписи человеческие лица порой искажаются до неузнаваемости…

— В нашем случае никаких искажений не произошло, — опроверг зам, — Лица Уоддока на видеозаписи вообще не видно. К сожалению, на стёклах его машины скопилось столько грязи, что за ними невозможно разглядеть человеческого лица — а из машины он, как уже было сказано, не выходил. Однако номер автомобиля на видеозаписи отчётливо различим — по нему-то и удалось вычислить его владельца… Теперь Уоддоку уже не отвертеться! Наши доблестные автослужбы подтвердили, что в своё время выдали этот номер лично ему…

Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись между собой.

— Так вот оно в чём дело! — воскликнул Доддс, хлопнув себя по лбу, — Наконец-то до меня дошло: У Уоддока уже давно нет никакого автомобиля! Его тачку прошлым летом угнали у него из-под носа в окрестностях Бембриджа — и с тех пор он больше не ездит на личном автотранспорте!

Зам, застигнутый врасплох, ненадолго задумался. Пару минут спустя он со сдержанным оптимизмом произнёс:

— Если так, то у Уоддока появляется надежда выбраться сухим из этой истории… Ему требуется документально подтвердить, что он фактически не владеет своим автомобилем — тогда у следователей не останется повода для его объявления в розыск. И придётся этим следователям всерьёз заняться поисками троих настоящих злоумышленников…

— Их задача не так сложна, как кажется, — заметил Маклуски, — Автомобиль Уоддока угнала банда как раз из трёх ловкачей — Элисона, Брента и Кларенса. Похоже, они с прошлого лета так и катаются на этой угнанной тачке — а теперь вот добрались и до Лидса… Если тамошним следователям вдруг понадобится наша скромная ненавязчивая помощь, мы охотно поделимся с ними сведениями об этой шайке! — прозрачно намекнул он, — До прошлого лета вся эта троица работала у нас под боком на фирме"Махорка"…

— Следственные органы Лидса уверены, что справятся с этим делом самостоятельно, — уточнил зам, — Так что не будем им мешать… А вызвал я вас к себе вот для чего! — вернулся он к главной теме, — До Министерства уже докатились слухи об ограблении в Лидсе. Там сильно удивились, что наш Уоддок вдруг решил кого-то грабануть… Вместе с тем, Уоддок — один из сорока главных следователей по Брокингемскому делу. Поднимать поспешную шумиху вокруг его фигуры было бы крайне нежелательно… В общем, Министерство желает получить конфиденциальный доклад из Бембриджа по поводу Уоддока и его возможной причастности к этому делу! Теперь вы понимаете, куда я клоню?

— Кажется, понимаем, — признал Доддс.

— Да, вы верно догадались! — кивнул головой зам, — Сейчас вы без лишнего шума оформляете себе командировку в Бембридж; в качестве цели вашей поездки будут указаны"текущие мероприятия в рамках Брокингемского расследования". Помимо всего прочего, вам будет выдан секретный запрос Центральной полиции насчёт Уоддока… Прибыв в Бембридж, вы предъявите этот запрос полковнику Бернсу (начальнику отделения полиции, в котором служит Уоддок) и получите от него официальный ответ; затем вы также без лишнего шума доставите его (ответ) в Лондон и вручите лично мне — а уже я отнесу его в Министерство… Надеюсь, задание вам понятно?

— Да-да, конечно! — с облегчением выдохнул Маклуски, — Командировка в Бембридж — ещё не самый худший вариант. Мы ничего не имеем против этой поездки!

— А даже если бы и имели, это ровным счётом ничего бы не изменило, — для пущей острастки добавил зам, — Вам так или иначе придётся туда отправиться… Да, кстати! Сегодня утром я заодно переговорил с УБОПЭПом… Там все уже в курсе о проделках Уоддока. Как-никак магазин в Лидсе ограбила банда из трёх человек; а три человека — это организованная преступная группировка. Так кому же ещё, если не УБОПЭПу, интересоваться организованной преступностью? В общем, я имел беседу с вашим знакомым следователем Кристи… Когда он узнал, что я собираюсь направить вас двоих в Бембридж, он изъявил желание составить вам компанию. (Ему самому требуется что-то срочно прояснить у Уоддока и его коллег. Насколько я понял, речь идёт о прошлогодней Бембриджской операции.) Кристи пообещал, что успеет сегодня до обеда оформить все свои командировочные документы и затем присоединится к вам. В таком случае, вы отправитесь в Бембридж все втроём во второй половине дня… Итак, ваши ближайшие действия будут таковы: Вы до обеда оформляете себе командировку — а после этого возвращаетесь в общежитие и готовитесь к поездке. Когда Кристи с вами свяжется, вы встретите его в полной боевой готовности; затем вы все втроём бодро двигаетесь на вокзал и оперативно отбываете в Бембридж. Завтра я жду вашего звонка оттуда с первым докладом о проделанной работе… Ну, ещё какие вопросы будут?

— Никаких! — заверили Доддс и Маклуски, поспешно поднимаясь из-за стола.

Несколько часов спустя два прославленных детектива уже находились в полной боевой готовности в своём знаменитом одноместном номере на втором этаже общежития. Их два больших саквояжа, набитые под завязку, стояли в точно такой же готовности на полу возле подоконника.

На этом же подоконнике в задумчивости сидел Доддс за неимением других мест для сидения. (Обе раскладушки уже были упакованы в саквояжи.) Решив испытать себя в роли поэта, он еле слышно бормотал себе под нос:"Главное для нас — смотреть в лицо./ Главное для нас — снести яйцо./ Словом можно когти драть,/ словом можно взятки брать./ Но главное для нас — снести яйцо… Основной смысл данного произведения очевиден: Лирический герой непрочь брать взятки, но воздерживается от этого, поскольку занят более серьёзными делами…"Что же касается Маклуски, то он методично расхаживал по комнате в различных направлениях, то и дело обходя по дороге то один, то другой саквояж.

— Когда мы прибудем в Бембридж, то обязательно отблагодарим Уоддока за добрую услугу, — заметил к слову Доддс, — Как же вовремя он вляпался в эту историю с ограблением магазина! А ведь мы уже начали задумываться, в какую командировку нам бы слинять из этой ненормальной Центральной полиции… Честно говоря, не нравится мне вся эта суета вокруг антенного корпуса! В любой момент там могут начаться очередные трудоёмкие работы, — поделился опасением он, — В ближайшее время нам следует держаться подальше от рабочего места — ну а Бембридж как раз находится достаточно далеко…

— Я полагаю, что до конца недели мы уж точно обратно не вернёмся, — выразил надежду Маклуски, продолжая расхаживать по комнате, — Это будет как бы нашей программой-минимум… Но мы постараемся замахнуться и на большее. Ведь недаром говорится: Всё заранее запланированное тянется в три раза дольше, чем предполагается! Сегодня у нас какое число? Ах да, третье! Значит, через три недели на дворе будет уже конец апреля — а там недалеко до июня и до нашего очередного отпуска…

— Но для начала нам требуется дождаться сигнала от Кристи и отбыть на вокзал, — вернулся к текущей реальности Доддс, — А наш коллега из УБОПЭПа почему-то запаздывает… Если он не объявится в ближайшие полчаса, то тогда… Ага, вот по коридору уже кто-то топает! Интересно, не Кристи ли это?

В самом деле, из-за двери послышались чьи-то твёрдые неторопливые шаги. Затем в дверь кто-то вежливо, но настойчиво постучал снаружи…

— Кто там? — крикнул Маклуски, подходя к двери, — Кристи, это — вы?

— Нет, это — не Кристи, — донёсся из коридора чей-то знакомый голос.

— Вот так неожиданность! — произнёс Доддс, спрыгивая с подоконника.

Гостеприимные хозяева без особых задержек отперли дверь и радушно впустили в комнату нежданного гостя. Им оказался небезызвестный следователь Ченнон из лондонской уголовной полиции, давний коллега и соратник обоих прославленных детективов.

— Я вам не помешал? — тактично осведомился он, пожимая хозяевам руки и окидывая взглядом пустую комнату с двумя большими саквояжами у окна.

— Пока нет, — успокоил его Маклуски, запирая дверь обратно, — Но мы с Доддсом с минуты на минуту собираемся двигаться на вокзал. Нам осталось лишь дождаться сигнала из УБОПЭПа…

— Я вас не слишком задержу, — заверил Ченнон, — У меня к вам — совершенно пустяковое дело… Где бы мне тут расположиться?

— Не стесняйтесь, садитесь на подоконник! — любезно предложил Доддс, — Нет-нет, не в центр, а в уголок! В другом углу буду сидеть я сам…

— И что же это за пустяковое дело? — поинтересовался Маклуски, — Ченнон, вы ведь наверняка пришли за нашим виски; не так ли? У вас из внутреннего кармана выпирает нечто объёмное; а это — явно неспроста…

— Ну что за досужие мысли приходят вам в головы? — возмутился Ченнон, — Ваш виски меня совершенно не интересует! Я пришёл сюда совсем не за ним… Вернее, и за ним тоже; но виски тут — не главная причина, — уточнил он, извлекая из внутреннего кармана большую алюминиевую фляжку, — Ну да ладно! Раз уж мы заговорили про виски, то налейте мне его в эту штуку — и дело с концом! Мне чисто случайно попалась на глаза эта фляжка, когда я собирался к вам в гости. Я машинально сунул её в карман и совсем про неё забыл… Но ведь не таскать же мне её весь день за пазухой в пустом виде! Так и быть: Налейте мне сюда вашего виски — а я потом подробно объясню, с какой целью к вам сегодня пожаловал…

— Мы так и знали, что вы начнёте разговор с высоких материй! — подосадовал Маклуски, — К сожалению, мы уже упаковали весь виски в саквояжи… Но ради такого редкого гостя мы, конечно же, всегда готовы их распаковать!

— А пришёл я к вам вот по какому делу, — сообщил Ченнон несколько минут спустя, убирая наполненную фляжку обратно во внутренний карман, — Этой ночью в новом офисе фирме"Брандсбойт"опять приключилась какая-то дурацкая история…

— Снова Бастинс и Милличип? — блеснул догадкой Доддс.

— Разумеется, они! — кивнул головой Ченнон, — Куда же нам без них, наших двух оранжевых друзей?

— И что же они на сей раз натворили? — заинтересовался Маклуски, — Угрохали кого-нибудь?

— Как ни странно, нет, — опроверг Ченнон, загадочно улыбнувшись, — Они уже понемногу исправляются — за последние пару месяцев никаких новых убийств не совершали…

— И что же тогда произошло на фирме"Брандсбойт"? — продолжил гадать Маклуски, — Кража со взломом?

— Вы угадали наполовину, — прозрачно намекнул Ченнон.

— Кража без взлома? — попытался сообразить Доддс.

— Нет, взлом без кражи, — раскрыл карты Ченнон, — История эта потянет разве что на хулиганство с причинением материального ущерба — но она настолько абсурдна, что не поддаётся никакому разумному объяснению… В общем, всё — вполне в духе наших двух оранжевых друзей! (Потому-то я и поставил их под подозрение.) Но начну по порядку: Дело происходило этой ночью в железобетонном офисном здании, где фирма"Брандсбойт"арендует два этажа под свой новый офис. Если вы ещё не забыли: Мы с вами недавно имели дело с этим зданием, когда расследовали убийство Свайнброука…

— Кстати, чем в итоге завершилось это расследование? — полюбопытствовал Доддс.

— Оно завершилось, как обычно, большим пшиком, — ухмыльнулся Ченнон, — Дело завязло в каких-то мелочах и благополучно заглохло, а меня срочно перекинули на другое расследование. До сих пор неизвестно, кто же на самом деле пристукнул этого Свайнброука… (Хотя мы-то с вами об этом догадываемся; не правда ли?) На этот раз основные события развернулись на чердаке того же самого офисного здания. Напомню вам: Само здание имеет в вышину двадцать этажей, а пятнадцать из них уже сданы в аренду тем или иным коммерческим фирмам. Фирма"Брандсбойт"арендует сразу два этажа — четвёртый и седьмой. Как вы уже догадались, этой ночью там дежурили оба наших оранжевых друга — Бастинс и Милличип. (Я пока не выяснил, кто где именно — но это, похоже, не имеет особого значения.) Данный филиал фирмы"Брандсбойт"ещё не вступил в строй; на обоих этажах всё ещё ведутся какие-то ремонтные и отделочные работы. Бастинс и Милличип по-прежнему работают на этой фирме в службе охраны, а иногда остаются в этом офисе по ночам для выполнения кое-каких текущих работ…

— И какие же работы они провели там этой ночью? — уточнил Маклуски.

— Я не знаю, какие работы они должны были проводить. Это — коммерческая тайна фирмы"Брандсбойт", — ответил Ченнон, — Но я своими глазами видел, какие дела натворил кто-то на чердачном этаже этого здания! Я до сих пор не могу прийти в себя от потрясения… Попробую поподробнее описать вам место действия: Здание представляет собой огромный железобетонный короб. Первые пятнадцать этажей уже сданы под офисы различным арендаторам, а последние пять ожидают сдачи в ближайшее время. Чердак представляет собой как бы двадцать первый этаж здания — но он-то как раз никому не сдан и сдаваться не собирается… Все двадцать этажей и чердак имеют каждый свою лифтовую площадку. Во внутренние помещения каждого этажа можно попасть только с этой площадки через специальную входную дверь. Помимо этого, с каждой лифтовой площадки имеется выход на лестницу; но в ночное время все эти выходы запираются администрацией здания на всех этажах с первого до последнего, включая чердак. (Таким образом, перемещаться ночью между этажами можно исключительно на лифте.) Что касается прохода с лифтовой площадки во внутренние помещения, то в этом вопросе арендаторы каждого этажа поступают по-своему. Конечно, все эти двери имеют крепкие замки и подключены к системе сигнализации. Сигналы со всех датчиков поступают на пульт, установленный на первом этаже. За ним круглосуточно дежурят сменные работники. (Исключение составляет лишь чердачный этаж — там дверь во внутренние помещения не имеет ни замков, ни каких-либо датчиков.) Но арендаторы сами решают, в какое время ставить свои владения под охрану пультовиков. Если по ночам на этаже не ведётся никаких работ и не остаётся никаких сотрудников, то входную дверь на этот период ставят под сигнализацию; если же работы на этаже продолжаются и ночью, то арендаторы, как правило, обходятся без сигнализации. Что же касается пяти верхних этажей (ещё никем не занятых), то они пока круглосуточно заперты и подключены к сигнализации. А вот входная дверь на чердак, как я уже говорил, всегда открыта нараспашку… Именно на этом чердаке минувшей ночью и произошли очень странные события. Сегодня рано утром туда, как обычно, поднялась дежурная бригада каких-то то ли сантехников, то ли водопроводчиков. Бригадиром у них был некий… Вот незадача — опять забыл его фамилию! — Ченнон с досады схватился за боковой карман куртки.

— Вы убрали фляжку во внутренний карман, а не в боковой! — напомнил ему Доддс.

— Фляжка пока подождёт! Мне нужны сигареты, — ответил Ченнон, извлекая из бокового кармана пачку сигарет, — Да, совершенно верно: Фамилия бригадира — Колхаун! — прочитал он надпись, сделанную карандашом на пачке, — (По крайней мере, так у меня записано.) Итак, этот Колхаун со своими сантехниками обнаружил на чердаке кое-что странное… Следует уточнить, что сам по себе этот чердак ничем не отличается от миллионов других чердаков. Там нет ничего, кроме верхушек различных коммуникаций, проходящих сквозь здание снизу доверху… Но есть на этом чердаке одна крохотная каморка размерами метр на метр, в которой висит на стенке какой-то ржавый умывальник с холодной водой. (Вернее, не висит, а висел до сегодняшнего дня.) Ну так вот: Этим утром дверь в эту каморку оказалась зверски выломанной — она была содрана с петель и валялась поблизости на полу. В самой каморке кто-то тоже изрядно порезвился: Ржавый умывальник был весь разбит в доску, водопроводный кран свёрнут куда-то на сторону, а все стены чем-то ужасно истыканы и искорябаны… Кстати, выбитая дверь тоже была вся побита и поцарапана — правда, только с одной из сторон. Рядом с дверью на полу валялся какой-то лом метра полтора длиной. Он был каким-то невероятным образом согнут едва ли не в спираль… Колхаун и прочие водопроводчики готовы присягнуть, что ранее не видели здесь этого лома. Они понятия не имеют, откуда он тут взялся. Очевидно, все разрушения в каморке были сделаны этим самым ломом; но смысл этих разрушений пока остаётся непонятным… Итак, Колхаун немедленно доложил начальству об обнаруженном на чердаке непорядке — а администрация здания, недолго думая, обратилась к нам в полицию. Когда я сегодня утром мчался по вызову в это железобетонное здание, я ещё и сам толком не знал, что именно в нём стряслось. Лишь когда я прибыл на место, ситуация немного прояснилась: Мне доложили, что никаких жертв в здании не обнаружено, сведений об исчезновении имущества с других этажей не поступало, а разрушения ограничиваются одной крохотной каморкой на чердаке. Таким образом, этот инцидент можно было квалифицировать как хулиганство или вандализм. Под юрисдикцию нашей уголовной полиции он явно не подпадал… Оформив все положенные бумажки, я со спокойной душой и с чистой совестью покинул этот железобетонный корпус. Но тут меня вдруг начали разбирать сомнения… Я подумал:"А ведь эта история что-то смутно мне напоминает…"

— Мы догадываемся, какую другую историю она вам напомнила, — быстро сообразил Маклуски, продолжая расхаживать по комнате в различных направлениях, — Следы взлома, беспорядок в помещении и лом на полу — всё это мы совсем недавно уже проходили; не так ли?

— Ну разумеется! — подтвердил Ченнон, — Взлом пустого сейфа в другом офисе той же фирмы"Брандсбойт"! И там, и здесь всё перевёрнуто кверху ногами; и там, и здесь действия злоумышленников выглядят нелепыми и бессмысленными; и там, и здесь они оставляют на месте преступления свой лом. (Правда, в тот раз он не был так безбожно изогнут.) Почерк взломщиков в обоих случаях одинаков… Такого первобытного беспричинного вандализма я больше никогда и нигде не встречал! Несомненно, в обоих случаях действовали одни и те же чугунные лбы… Все следы опять приводят нас к нашим двум оранжевым друзьям! — без тени сомнений заявил он.

— Пока ваши рассуждения безупречно логичны, — признал Доддс, удобно устроившийся на уголке подоконника, — Да, наши старые знакомые первым делом попадают под подозрение… Значит, минувшей ночью Бастинс и Милличип находились в данном офисном здании?

— Совершенно верно! — подтвердил Ченнон, — Сэнсом и Даксбери опять оставили их на четвёртом и седьмом этажах для выполнения каких-то ночных работ… Но, к сожалению, помимо них на некоторых других этажах здания всю ночь находились работники других фирм-арендаторов. (Из всех пятнадцати заселённых этажей в эту ночь пустовали от силы пять.) Поскольку это дело не попало под юрисдикцию нашей уголовной полиции, у меня не было полномочий проводить в здании следственные мероприятия и выяснять алиби подозреваемых. Строго говоря, у нас нет оснований подозревать Бастинса и Милличипа больше, чем всех прочих лиц, находившихся ночью в данном здании… Между прочим, теоретически проникнуть на чердак могло и совершенно постороннее лицо — ведь по ночам вход в здание с улицы вообще никем не охраняется. Абсолютно любой бездельник мог войти в корпус, вызвать лифт и уехать на нём на чердак… Пультовая комната расположена на первом этаже со стороны, противоположной лифтовой площадке. Дежурные пультовики не имеют возможности проследить, кто в ночное время входит или выходит из здания. (Да это и не входит в их служебные обязанности.) Одним словом, формально Бастинс и Милличип ничем не хуже и не лучше всех прочих обитателей офисного здания… Но ведь мы-то с вами знаем, на что они способны! — с горячностью заявил Ченнон, ещё раз поглядев на свою пачку сигарет, — Помяните моё слово: Это безобразие на чердаке — точно дело рук Бастинса и Милличипа! Я каким-то шестым чувством догадываюсь, что без них тут не обошлось…

— А мы и не собираемся с вами спорить! — обнадёжил его Маклуски, — Ваши рассуждения пока не вызывают у нас особых возражений… Итак, вы заподозрили в этом чердачном инциденте дело рук и ног наших оранжевых друзей. Вы поспешили явиться к нам и поделиться своими соображениями… Надо полагать, кое-что в этой истории всё-таки осталось вам непонятным; не правда ли?

— Мне непонятно самое главное: Зачем они вообще полезли на чердак? — выразил недоумение Ченнон.

— Разумеется, это — самый первый вопрос, который приходит в головы слушателям, — согласился Доддс, — Стало быть, вы его себе уже задавали…

— Ну да, конечно, — подтвердил Ченнон, — Я уже сто раз задал себе этот вопрос, но ни разу не смог на него ответить… По-моему, на этом чердаке нашим чугунным лбам делать было абсолютно нечего. Ото всей этой истории так и веет каким-то абсурдизмом и маразматизмом… Ну какого чёрта кому-то понадобилось среди ночи крушить дверь в какую-то несчастную чердачную каморку и разбивать вдрызг никому не нужный умывальник? Ума не могу приложить, какая тайна за этим скрывается…

— Может быть, в умывальнике были запрятаны какие-либо сокровища? — подкинул свежую оригинальную идею Доддс.

— Ценю ваш юмор! — устало вздохнул Ченнон, — Но если говорить серьёзно, то я не нахожу на свой вопрос ни одного умного ответа… Размышляя над этим делом, я вернулся в обеденный перерыв к себе в кабинет, прихватил оттуда фляжку и отправился к вам. Я был уверен, что втроём мы с вами обязательно придём к какой-нибудь ценной мысли… Итак, давайте рассуждать последовательно: Каким образом Бастинс и Милличип могли оказаться ночью на этом чердаке? Да, нам известно, что они непрочь взломать какой-нибудь сейф в поисках каких-нибудь денег или других ценностей — но даже в этом случае им не было ни малейшего резона забираться на чердак. Там отродясь не водилось никаких сейфов или ещё каких ценных объектов…

— Вот мы и подошли к ответу на ваш вопрос! — с удовлетворением отметил Маклуски, — Итак, Бастинсу и Милличипу, если они собирались чем-то поживиться, не было смысла забираться на чердак… Но куда тогда им следовало забраться?

— Ченнон, попробуйте мысленно представить себя на месте Бастинса и Милличипа! — предложил Доддс, — Куда бы вам в первую очередь захотелось залезть, окажись вы ночью в этом железобетонном здании?

— И над этим вопросом я тоже уже размышлял, — устало ответил Ченнон, — Да, в этом офисном здании есть места поинтереснее чердака… Мне известно, что на шестом этаже расположен офис какой-то странной конторы. Среди прочих арендаторов витают слухи, что она занимается какими-то крупными денежными операциями. Буквально на днях кто-то якобы видел, как в этот офис доставили несколько больших мешков с деньгами… Так ли это — сказать трудно; но слухи об этом витают очень уж упорно. (Кстати, по ночам офис на шестом этаже пустует, в отличие от филиала фирмы"Брандсбойт".) Честно говоря, когда я сегодня утром узнал о взломе в этом офисном здании, я почему-то сразу подумал про контору на шестом этаже… Но тревога оказалась ложной: Едва я прибыл на место, представители этой конторы развеяли все мои опасения. По их словам, за ночь из их офиса ничего похищено не было, а никаких взломов или иных подозрительных следов в офисе не обнаружено. Так что ваша гипотеза угодила в молоко…

— Ченнон, не бегите впереди паровоза! — остановил его Маклуски, — Вы же сами призывали нас рассуждать последовательно! Сперва мы должны ответить на вопрос о том, каким образом Бастинс и Милличип могли очутиться на чердаке. И вот мы уже почти нашли этот ответ: Оказывается, в здании имелся подходящий объект для ограбления, который вполне мог заинтересовать наших двух оранжевых друзей… Так может быть, они попали на чердак по дороге на шестой этаж?

— Я бы сказал, что это — довольно извилистый путь до цели, — ухмыльнулся Ченнон, — Бастинс и Милличип обитают на четвёртом и седьмом этажах. Чтобы добраться до шестого этажа, им было достаточно спуститься на лифте на один этаж или подняться на два… Как же их могло по дороге занести на чердак? Это — примерно то же самое, что плыть из Англии во Францию через Антарктиду…

— Но ведь самый короткий путь не всегда бывает самым удачным! — заметил Доддс, — Давайте продолжим наши рассуждения: Вот Бастинс и Милличип приезжают на лифте на шестой этаж, подходят ко входной двери, взламывают её ломом и… Но позвольте: На этой двери по ночам работают датчики охранной сигнализации; не так ли?

— Совершенно верно! — кивнул головой Ченнон, — Те конторы, которые в ночное время пустуют, ставят свои помещения под ночную охрану. Сигналы о взломе входной двери должны поступать на дежурный пульт на первом этаже… Но этой ночью никаких сигналов туда не поступало!

— Естественно! — согласился Маклуски, — У наших чугунных лбов хватило ума сообразить, что взламывать эту дверь будет себе дороже. Не успели бы они пробраться в офис и разыскать эти несчастные мешки с деньгами, как их бы уже сто раз накрыла оперативная бригада, вызванная дежурным пультовиком… Конечно, Бастинс и Милличип предпочли бы попасть на место событий в обход этой двери, оборудованной охранными датчиками…

— И как же, интересно, они смогли бы туда попасть? — не понял Ченнон, — Других проходов в офисы не существует. Проникнуть туда можно лишь с лифтовой площадки…

— Вы опять куда-то торопитесь! — подосадовал Доддс, — Не может такого быть, чтобы в большой офис вела всего одна-единственная дверь! Это противоречит всем нормам противопожарной безопасности… Ченнон, а ну-ка вспомните: Нет ли в этом здании запасной пожарной лестницы?

— Ах, вот вы о чём! — задумался Ченнон, — Да, есть там небольшая задняя лестница от заднего выхода… Но этот выход пока задраен, а сама лестница не функционирует. Все двери с этой лестницы на все этажи (включая чердак) круглосуточно заперты, а ключи от них арендаторам ещё не выданы.

— А сигнализация на этих задних дверях не стоит? — уточнил Маклуски.

— Нет, там её ещё не провели, — опроверг Ченнон.

Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись между собой.

— Похоже, мы — на верном пути! — высказал сдержанный оптимизм Доддс, — Вот мы и нашли способ проникнуть в офис в обход главной двери! Надеюсь, нашим оранжевым друзьям не составило бы труда взломать заднюю дверь своим ломом?

— Да, это им вполне по силам, — подтвердил Ченнон, — С таким ломом, какой мы обнаружили на полу чердака, проблема задних дверей решается очень просто — их можно быстро взломать хоть изнутри, хоть снаружи… Но этой ночью ни одна из задних дверей в здании не была взломана — это установлено достоверно!

— Мы опять вынуждены вас остановить! — предупредил Маклуски, продолжая сосредоточенно расхаживать по комнате, — Почему задние двери не были взломаны — об этом мы порассуждаем чуть попозже; а пока мы пытаемся придумать план безопасного похищения денег с шестого этажа… (Напомню: Мы всё ещё пребываем в шкуре Бастинса с Милличипом и смотрим на ситуацию как бы с их колокольни.) Итак, в наши чугунные головы приходит замечательный план: Среди ночи мы без лишнего шума выходим из офиса"Брандсбойта"к лифту и поднимаемся на нём на чердак. Мы заходим туда через открытую дверь, проходим его насквозь вплоть до задней двери и взламываем эту дверь своим верным железным другом. Таким образом, мы оказываемся на пустынной пожарной лестнице… Мы спускаемся по ней до шестого этажа и взламываем заднюю дверь финансовой конторы. Проникнув в контору, мы прихватываем из неё несколько больших мешков с деньгами и спокойно возвращаемся к себе в офис тем же самым путём, через пожарную лестницу, чердак и лифт… У нас ещё будет время до утра разложить деньги по небольшим сумкам или пакетам, вынести их из здания и спрятать в каком-то укромном месте. А утром мы опять окажемся на своём четвёртом или седьмом этаже, как будто никуда с него и не уходили… Ченнон, как вам нравится наш план?

Немного подумав, следователь уголовной полиции ответил:

— Всё в нём вроде бы разумно… Но на мой взгляд, он чересчур сложен и заумен. На кой ляд нам подниматься на лифте до самого верха, а потом опять спускаться по лестнице на шестой этаж? Для чего огород городить? Мы гораздо быстрее попали бы на эту заднюю лестницу прямо из своего офиса, взломав свою собственную заднюю дверь! В этом варианте мы сэкономим массу времени и сил; нам не придётся ни кататься на лифте, ни пробираться через весь чердачный этаж от одной двери к другой. Прикиньте: В обоих вариантах мы должны будем взломать по две двери — но во всём остальном мой план явно лучше вашего! Вы предлагаете нашим оранжевым друзьям бегать вверх-вниз по лестнице на пятнадцать этажей; в моём же плане эти перемещения ограничены одним-двумя этажами.

— Эх, Ченнон, Ченнон! — с упрёком покачал головой Доддс, — Чем бы вы ни занимались, вы всюду пытаетесь увильнуть от работы… Вам бы лишь поменьше трудиться! Вам лень пройти лишние пару десятков этажей даже ради нескольких больших мешков с деньгами… К сожалению, ваш план никуда не годится! — без излишней дипломатичности высказался он.

— Абсолютно никуда! — поддержал коллегу Маклуски, — Попробуйте теперь представить себя не взломщиком, а обычным следователем лондонской полиции! Вот вы рано утром прибываете по тревоге в железобетонный офисный центр и обнаруживаете, что на пожарной лестнице вскрыты две двери: на шестом и, допустим, на седьмом этажах. Обитатели шестого этажа сообщают, что за время их отсутствия из их владений исчезло несколько мешков с деньгами. Обитатель седьмого этажа, всю ночь проторчавший на рабочем месте, не может внятно объяснить, почему его дверь оказалась взломанной… Как вы полагаете: Кто будет немедленно задержан по подозрению в похищении денег?

Ещё немного подумав, Ченнон признал:

— Пожалуй, я с вами соглашусь: Мой план был не слишком удачен. Конечно, в этом случае обитатель седьмого этажа немедленно попадёт под подозрение полиции…

— А вот в нашем варианте с ним этого не случится! — закончил его мысль Доддс, — Если вместо седьмого этажа будет взломана дверь на чердаке, у полиции окажется богатый выбор подозреваемых — ведь пробраться среди ночи на чердак мог практически любой обитатель здания, не говоря уже о случайных посетителях с улицы. Я бы сказал, что с точки зрения обеспечения конспирации этот план даст вашему сто очков вперёд…

— Вместе с тем, он достаточно прост и очевиден, — продолжил рассуждения Маклуски, — Наши чугунные лбы вполне могли до него додуматься; не так ли? Таким образом, мы нашли ответ на ваш первый вопрос: С какой стати Бастинс и Милличип среди ночи вдруг очутились на чердаке. Судя по всему, они направлялись на шестой этаж, к задней двери финансовой конторы, и их путь по ряду причин пролегал через чердак. Но там на их пути, как уже не раз бывало, внезапно возникло некое непреодолимое препятствие…

— Будем считать, что я с вами согласился, — нехотя признал Ченнон, — Хорошо, пускай эти друзья очутились на чердаке по дороге на шестой этаж… Тогда ответьте мне на другой вопрос: А что же помешало им добраться до задней лестницы? И, самое главное, для чего им понадобилось взламывать дверь в комнату с умывальником и всё в ней крушить?

— На все вопросы следует отвечать постепенно, в порядке очерёдности, — ушёл от прямого ответа Маклуски, — Не станем скрывать: Пока нам ещё не всё понятно в этой истории… Да, придётся нам немного пораскинуть мозгами!

— Раскидывайте — я никуда не тороплюсь! — заверил Ченнон.

Два прославленных детектива синхронно извлекли из внутренних карманов свои большие курительные трубки и в задумчивости их закурили. Маклуски продолжил свои хождения по комнате; Доддс сидел в углу подоконника и глубокомысленно смотрел куда-то в потолок; Ченнон с интересом наблюдал за коллегами из другого угла подоконника, иногда для разнообразия поглядывая через оконное стекло на улицу… Минут пять спустя Доддс вдруг спохватился:

— Кстати, а куда делся наш Кристи? Мы уже полчаса торчим тут и его дожидаемся — а он и в ус не дует…

— Кристи — неисправимый копун, — незамедлительно откликнулся Маклуски, — Куда бы он ни направлялся, он обязательно опоздает на час или два… Между прочим, если он не объявится в ближайшие минут десять, мы как раз успеем разобраться с этой историей в офисном центре! — сообразил он к слову.

— Вы полагаете, что десяти минут нам хватит? — засомневался Ченнон.

— Ну ещё бы! — подтвердил Маклуски, — Не такая уж это сложная история, чтобы часами ломать над ней головы… Собственно, нам осталось задать вам, Ченнон, лишь несколько уточняющих вопросов! Вопрос первый: Когда комнату с умывальником в последний раз видели в целости и сохранности?

— Вечером накануне, — ответил Ченнон, — Тот же самый Колхаун со своей бригадой вчера почти весь день провёл на чердаке, что-то там ремонтируя или демонтируя. Они покинули чердак поздно вечером, часов в десять. В тот момент всё на нём ещё было в порядке…

— Вот и славно! — кивнул головой Доддс, — Ченнон, а вы не могли бы поподробнее описать нам эту комнату с умывальником?

— Да там и описывать-то нечего, — сказал Ченнон, — Это — даже не комната, а скорей жалкая клетушка размерами метр на метр. Стены выложены кирпичом; освещения внутри нет. (Зато на самом чердаке кое-где висят лампы ночного света.) С одной стороны в комнате была дверь; на противоположной стене до сего дня висел ржавый умывальник с холодной водой. Но комнатушка до того мала, что возле умывальника может поместиться лишь один человек — или, в крайнем случае два, если потеснее ужмутся… Это я описал вам прежний вид комнаты. Теперь же в ней всё стало по-другому: ржавый умывальник разбит вдребезги; пол усеян его осколками; водопроводный кран свёрнут куда-то на сторону; все стены с самого низа до полутораметровой высоты имеют многочисленные вмятины и выбоины. Да и на самой двери, валяющейся на полу, одна сторона почти полностью исцарапана и искорябана — особенно в нижней части…

— Но все эти разрушения были произведены тем самым ломом, который был обнаружен на полу чердака; не так ли? — задал наводящий вопрос Маклуски.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — подтвердил Ченнон, — Выбоины в кирпичных стенах наверняка проделаны узким концом этого лома. Но с какой целью? Вот ведь загадка-то…! Чтобы так основательно отделать эту комнатушку, кому-то пришлось часа два помахать там этим ломом. На первый взгляд это выглядит совершенно бессмысленно. Да и взлом двери в этой комнате тоже объяснить невозможно — ведь дверь и без того всегда была открыта нараспашку…

— Не будем спешить с выводами! — обнадёжил его Доддс, — Смысл в действиях погромщиков наверняка был. Нам остаётся лишь до него докопаться и извлечь на всеобщее обозрение… Увы, далеко не всякое вышибание дверей поддаётся строгому логическому объяснению! Вам нужны наглядные примеры? Извольте: Не далее, как вчера, мы помогали нашим коллегам из службы ВОХР вышибать одну небольшую дверь в Центральной полиции. (Правда, не на чердаке, а в подвале.) Казалось бы, никакого смысла в этом не было — ведь у службы ВОХР имелось на руках два комплекта ключей от этой двери, а ещё один хранился у нашей администрации. Тем не менее, мы почти целый день долбились в эту дверь каким-то старым столом, как трудолюбивые бараны в новые ворота…

— Всё в этом мире относительно и непостоянно, — ударился в философию Маклуски, — Сегодня дверь никому не нужна и открыта нараспашку, а у вас имеется к ней десяток ключей — завтра же она вдруг оказывается наглухо запертой, ключи от неё куда-то пропадают, а вам почему-то требуется срочно в неё попасть. Вот тогда-то и приходится баранам долбить рогами в новые ворота!

— К нашей двери на чердаке это не относится, — возразил Ченнон, — Она действительно всегда была распахнута настежь. Колхаун подтвердил, что косяк в комнате стоит немного кривовато, отчего дверь постоянно самопроизвольно открывалась.

— А не могла ли она случайно захлопнуться? — подкинул идею Доддс.

— Нет, не могла, — опроверг Ченнон, — Колхаун утверждает, что её замок был поставлен на стопор… Кстати, я уже успел осмотреть этот замок и изучить его устройство. Его запирающая часть состоит из двух толстых штырей, которые выдвигаются наружу при помощи специальной поворотной ручки. Однако выдвижение штырей можно заблокировать нажатием стопорной кнопки на нижней части замка — а эта кнопка, по словам Колхауна, всегда находилась в нажатом состоянии…

— Но вдруг её кто-то временно отжал? — выдвинул предположение Маклуски.

— И в этом случае у вас не было бы необходимости ломать дверь, — внёс ясность Ченнон, — Даже если бы замок каким-то чудом закрылся, его можно было без труда открыть одним поворотом той же самой ручки. (Она находилась на внешней стороне двери. С внутренней стороны на двери была установлена лишь большая декоративная ручка, которая вертелась сама по себе, но ничего не открывала.) Но давайте допустим, что произошло чудо: Дверь захлопнулась, замок сорвался со стопора и закрылся, а поворотную ручку фатально заклинило… Как бы вам теперь открыть эту дверь? Да нет ничего проще: Просунуть под неё узкий конец лома и слегка дёрнуть — и она тут же соскочит с петель! (Колхаун говорит, что между дверью и полом оставалась довольно широкая щель, в которую вполне пролез бы этот лом.) Не нужно ни долбить в дверь столом, ни крушить её ломом — её можно за полминуты аккуратно снять и отодвинуть в сторону… Почему же тогда наши хулиганы так злобно с ней обошлись, а потом ещё два часа зверствовали в самой комнате? Да и сам лом они свернули почти в дугу. Здесь им тоже пришлось порядком потрудиться… Со стороны всё выглядит так, будто наши ночные дебоширы озверели и временно лишились рассудка. Рационально объяснить их поступок я пока не могу… А вы? — он вопросительно посмотрел на своих коллег из Центральной полиции.

— Объяснить их поступок? Нет ничего проще! — усмехнулся Маклуски, — В этой истории нам уже понятно почти всё, за исключением одного незначительного нюанса. Нам осталось задать вам, Ченнон, лишь два заключительных вопроса… Значит, вы заметили, что взломанная дверь была вся избита и исцарапана с одной из сторон? А с какой именно: с внутренней или с внешней?

— Да как-то не обратил внимания, — признал озадаченный Ченнон.

— А в какую сторону эта дверь открывалась, когда висела на косяке: внутрь комнаты или наружу? — уточнил Доддс.

— И эту тонкость я упустил из виду, — ответил Ченнон, — Но неужели это так важно?

— Да нет, совершенно не важно, — успокоил его Маклуски, — Мы и без вас уже знаем ответы на эти два вопроса. Если наша гипотеза верна (а в этом сомневаться не приходится), то тогда…

И в этот самый момент в дверь комнаты кто-то грубо и бесцеремонно крикнул снаружи:

— Эй, Доддс-Маклуски, подойдите к телефону!

— А вот и Кристи объявился! — обрадовался Маклуски, спешно убирая за пазуху свою давно потухшую трубку, — Доддс, подождите меня здесь! Я сбегаю на первый этаж и поговорю с этим разгильдяем…

Не прошло и пяти минут, как Маклуски вернулся обратно и немного озадаченно сообщил:

— Как ни странно, звонил не Кристи, а зам по кадрам — он срочно вызывает нас к себе в кабинет.

— Что такое? — забеспокоился Доддс из своего угла подоконника, — Опять что-то случилось?

— Похоже, опять, — кивнул головой Маклуски, — Ченнон, нам очень неловко вас выпроваживать — но мы обязаны исполнить приказ начальника…

— Не стоит извинений! — ответил Ченнон, слезая с подоконника, — Я и так у вас засиделся… Не буду далее отрывать вас от важных дел! Мне и самому требуется кое-чем срочно заняться… — из его внутреннего кармана донёсся слегка приглушённый булькающий звук.

— Мы всегда рады вас видеть! — заверил его Доддс, также спрыгивая с подоконника на пол, — Если у вас вдруг опять появятся какие-либо интересные соображения, обязательно заходите к нам в гости!

— Непременно! — пообещал Ченнон.

Некоторое время спустя Доддс и Маклуски повторно за текущий день оказались в кабинете зама по кадрам. Усевшись на свои прежние места за боковым столом, они с интересом посмотрели на начальника в ожидании его объяснений. На сей раз у зама был гораздо более решительный и уверенный в себе вид…

— Я вызвал вас для того, чтобы сообщить вам ещё одну важную новость, — произнёс он тоном, не терпящим возражений, — Ваша поездка в Бембридж откладывается!

— Вот те на! — присвистнул от неожиданности Маклуски, — А ведь мы уже почти выехали в Бембридж…

— За нами с минуты на минуту должен зайти Кристи, — напомнил Доддс.

— Кристи тоже подождёт, — махнул рукой зам, — Я уже позвонил в УБОПЭП и поставил его в известность… А вместо Бембриджа вы отправитесь в другое место, — он заглянул в какую-то бумажку у себя на столе, — Знаком ли вам населённый пункт под названием Трипл?

— Первый раз слышим, — опроверг Маклуски.

— Он расположен в окрестностях другого, более крупного населённого пункта, — прочитал зам по своим записям, — который называется Лоуридж.

— К сожалению, и он нам также неизвестен, — ответил Доддс, — А в каком графстве всё это находится?

— Уже не помню, — не стал напрягать память зам, — (Я со школьной скамьи терпеть не могу предмет географию.) Все подробные данные указаны в докладной записке — но её забрал себе Боумэн из отдела режима… А дело вот в чём: Вчера в этом Трипле неожиданно объявился наш сотрудник Родли…

— Да чтоб его…! — только и смог сказать Маклуски.

— Каким образом его туда занесло — одному чёрту известно, — продолжил зам, — Но вот вчера он там оказался. Он столкнулся с группой местных жителей, повздорил с ними, получил от них по морде и угодил в местную больницу… Сегодня больничные работники связались с нашим отделом режима и предложили забрать у них Родли, если он нас ещё интересует. Тут отдел режима спорол горячку и сразу помчался докладывать об этом Директору, — зам досадливо поморщился, — А ведь я же их предупреждал: Вся информация о Родли сперва должна поступать ко мне! (С этим Родли происходит столько всяких приключений, что высшей администрации лучше бы о них и не знать.) Я уже высказал начальнику отдела режима свои претензии — но он сделал круглые глаза и ответил:"Позвольте-позвольте! Вы же сами рекомендовали нам с начала нового квартала докладывать о Родли напрямую Директору, минуя ваш отдел кадров!"

— Ну да, разумеется! — сообразил Доддс, — Когда вы давали отделу режима эти рекомендации, вы были уверены, что в новом квартале на должности зама по кадрам будет работать наш дорогой Уайтлок, а не вы сами.

— Так или иначе, но Директору стало известно о наших проблемах с Родли, — подвёл итог зам, — Он вызвал меня к себе и строго спросил:"А почему это ваш сотрудник так долго не возвращается из однодневной командировочной поездки? Он отправился в Уэльс в октябре или сентябре минувшего года; а сейчас на календаре — уже апрель!"

— Если быть совсем точными, то Родли выехал из Лондона тридцать первого июля, — внёс необходимую ясность Доддс.

— Короче говоря, Директор приказал нам решить проблему Родли окончательно, бесповоротно и в кратчайшие сроки, — продолжил зам, — Я немедленно связался с этой больницей в Трипле и переговорил с её руководством. Я попросил их отобрать у Родли все его служебные и командировочные документы; они ответили, что это уже сделано. Теперь он не сможет покинуть больницу до нашего приезда… Я всё-таки надеюсь, что на сей раз нам удастся доставить его на рабочее место! — лицо зама озарил сдержанный оптимизм и уверенность в своих силах, — Но тут перед нами встал вопрос: А кого же нам послать в Трипл за Родли? В своё время за ним уже выезжали и Боумэн, и Беннет. Оба они, скажем прямо, с этим заданием не справились… И тогда отдел режима предложил следующий вариант: Он направляет в Трипл своего Боумэна — но одновременно с ним туда же для пущей надёжности выезжаете и вы двое…

— Ну вот, я так и знал! — в отчаянии вскричал Маклуски.

— Таким образом, — заключил зам, — вам было оказано высокое доверие: Вам поручено дело, с которым до сих пор не смогла справиться ни одна наша служба. Ваша задача будет предельно проста: Вы вместе с Боумэном прибываете в этот Трипл, получаете на руки Родли со всеми его документами и конвоируете его в Лондон, где лично сдаёте мне…

— А как нам быть с командировкой в Бембридж? — полюбопытствовал Доддс, — Наверно, нам придётся сдавать обратно все командировочные документы и выписывать себе новые, до Трипла?

— Нет, разводить бюрократическую волокиту вам ни к чему, — успокоил зам, — Ничего нового вам оформлять не нужно. Хватит с вас и старых документов! Ваша поездка в Трипл будет считаться как бы начальным этапом командировки в Бембридж. Разумеется, отмечать командировку в Трипле вам не понадобится… (Собственно, вам никто её там и не отметит.) Официально в этой поездке будет участвовать один Боумэн — вот ему-то и придётся повозиться с оформлением документов! Отдел режима заверил, что сегодня до конца рабочего дня Боумэн получит все необходимые командировочные бумажки, а после этого незамедлительно заглянет к вам в общежитие. Затем вы все втроём оперативно двигаетесь на вокзал и отправляетесь в Лоуридж и Трипл. Завтра я жду оттуда вашего звонка с докладом о проделанной работе… Если повезёт, вы уже завтра к вечеру доставите Родли в Лондон. В худшем случае это случится не завтра, а послезавтра… Как только вы покончите с этим делом, вы немедленно отправляетесь в Бембридж, прихватив с собой Кристи… Итак, ваша ближайшая задача такова: Вы опять возвращаетесь в своё общежитие и в полной боевой готовности дожидаетесь сигнала от Боумэна! Ещё вопросы будут?

— Нет-нет, какие ещё вопросы! — ответили Доддс и Маклуски, поднимаясь из-за стола.

Вскоре два знаменитых детектива снова оказались в своей всемирно известной комнате на втором этаже общежития, где на полу по-прежнему стояли их два больших битком набитых саквояжа.

— Обстановка меняется, как на войне, — отметил Доддс, залезая в свой насиженный угол подоконника, — Не успели нас заслать на Бембриджский участок фронта, как Верховный Главнокомандующий меняет своё решение и отправляет Доддса и Маклуски в какой-то Трипл, чтобы заткнуть нами очередную дыру… Я всегда говорил, что наша Центральная полиция — это своеобразный филиал Центральной Клинической Психиатрической Лечебницы для Особо Буйных Пациентов, — не поскупился на громкие слова он.

— Ваша метафора вполне злободневна, — согласился Маклуски, — Если считать Центральную полицию обычным дурдомом, то Родли сильно смахивает на её пациента, а мы с Боумэном — на его санитаров.

— Кстати, — заметил к слову Доддс, — Если этот Боумэн не объявится в ближайшие полчаса, то тогда…

В этот момент, как по заказу, в дверь комнаты снова кто-то настойчиво постучал снаружи.

— А вот и он, лёгок на помине! — удивился Маклуски, — Боумэн, это — вы?

— Опять не угадали! — ответили из-за двери.

Отперев дверь, радушные хозяева вторично за текущий день впустили в комнату следователя Ченнона. На сей раз он нёс с собой небольшой портфель…

— Вот, шёл мимо и решил заглянуть! — объяснил он, подходя к окну и ставя портфель на подоконник, — Вы же сами предложили мне заходить, если у меня появятся новые интересные соображения; не правда ли? Ну так вот: Они у меня уже появились! — он раскрыл портфель и принялся что-то из него доставать.

— Что такое вы приволокли в своём портфеле? — забеспокоился Маклуски, — Другую фляжку?

— Нет, — опроверг Ченнон, — Ту же самую! — он извлёк на всеобщее обозрение уже знакомый коллегам алюминиевый сосуд, — Уйдя от вас, я забежал домой, вылил весь виски из фляжки в графин, сунул пустую фляжку в портфель и снова отправился к вам… Но если вам нужна новая фляжка, то и за ней дело не станет! — он достал из портфеля ещё одну алюминиевую фляжку, раза в полтора вместительнее первой, — Налейте мне сюда виски — и дело с концом! А потом я вам расскажу, к каким интересным соображениям я пришёл…

— Вы злоупотребляете нашим радушием! — подосадовал Маклуски, — Ваше счастье, что вам попались такие гостеприимные коллеги… Ну да ладно, давайте сюда ваши фляжищи!

— Значит, вот что я хотел вам сообщить, — перешёл к главному Ченнон несколько минут спустя, убирая наполненные фляжки обратно в портфель, — Я получил ответы на те два вопроса, которые вас так сильно интересовали… Забрав из дома портфель с фляжками, я по дороге к вам ещё раз завернул к офисному центру и поднялся на лифте на чердак. Я ещё раз осмотрел высаженную дверь и убедился: Она открывалась внутрь, в комнату с умывальником. И исцарапана она тоже с этой, внутренней стороны…

— Мы в этом и не сомневались, — подтвердил Доддс из другого угла подоконника.

— Ваша информация, Ченнон, лишь подкрепила наша гипотезу, — добавил Маклуски, — Теперь в этой истории больше не осталось ни одного белого или серого пятна… Надеюсь, и вам тоже всё уже понятно? — он лукаво посмотрел на гостя, сидящего на подоконнике.

— Пока мне понятно только одно, — возразил Ченнон, — Раз наша дверь была исцарапана с внутренней стороны, то это произошло уже после того, как её сняли с петель… Другого варианта тут быть не может. Очевидно, вариант может быть только один; не так ли? — он вопросительно посмотрел на своих сообразительных коллег.

— Совершенно верно: Только один, — не стал возражать Доддс, — Но совсем не тот, какой вы предлагаете… Маклуски, вы готовы изложить Ченнону правильную реконструкцию событий?

— Я всегда готов, как говорят скауты! — подтвердил Маклуски, методично расхаживая по комнате между входной дверью и двумя саквояжами, — Сегодня это — моя прямая обязанность. Увиливать от неё я не собираюсь… Как мы и ожидали, история оказалась простой и незамысловатой, хотя и довольно забавной. Додуматься до верной разгадки не составило для нас труда… Собственно, Бастинса и Милличипа мы с Доддсом знаем уже давно (хоть и понаслышке). Мы уже успели изучить их повадки и понять их образ мышления. Мы отлично представляем, на что они способны, и прекрасно понимаем, какие замыслы могут прийти в их чугунные головы. Как правило, эти замыслы довольно просты и незамысловаты. Они предусматривают лишь минимальные и очевидные меры конспирации… Естественно, при исполнении своих замыслов Бастинс и Милличип обязательно натыкаются на какие-то непредвиденные обстоятельства; в попытках их обойти они городят такой огород, что совершенно запутывают картину событий. Неудивительно, что вам их действия теперь представляются абсурдными и нелогичными… Однако логика в их действиях, несомненно, присутствует — и вы без труда сумеете в неё вникнуть, если взглянете на ситуацию их глазами. Таким образом, реконструкция произошедших событий включает в себя два этапа: Сперва вы должны сообразить, какой план изначально был задуман Бастинсом и Милличипом; а затем вы должны догадаться, какое неожиданное препятствие могло им помешать. В нашем случае обе этих задачки решаются предельно просто…

— Послушайте, перестаньте ходить вокруг да около! — не выдержал Ченнон, — Пора бы вам перейти к главному!

— Я как раз к нему подхожу, — заверил Маклуски, отходя от двери и приближаясь к саквояжам, — Вы хотите услышать реконструкцию ночных событий в офисном центре? Тогда слушайте! Мы с вами уже обсуждали замысел Бастинса и Милличипа и пришли к выводу, что этой ночью они собирались ограбить офис финансовой конторы на шестом этаже. И вот наступает ночь… Наши оранжевые друзья терпеливо дожидаются, когда все посторонние лица покинут здание. Уходят домой дневные работники с других этажей; заканчивают свою смену сантехники во главе с Колхауном и тоже расходятся по домам. В огромном железобетонном корпусе жизнь как бы замирает до утра, и наступает ночное затишье… В этот самый момент Бастинс и Милличип приступают к исполнению своего дерзкого замысла: Они садятся в лифт и поднимаются на чердачный этаж. С собой они прихватывают свой верный железный лом полутораметровой длины (тогда ещё не согнутый в дугу)… Дверь на чердак постоянно открыта. Наши друзья без проблем проходят в неё и твёрдыми уверенными шагами направляются через весь чердак к так называемой задней двери. Их путь скупо освещают несколько лампочек ночного освещения. При их свете они замечают крохотную каморку с умывальником… И вот наши друзья заходят в эту каморку…

— Но зачем? — вскричал Ченнон, — Какого дьявола им там понадобилось?

— А как вы сами думаете? — переадресовал вопрос обратно Доддс, — Для чего люди заходят в комнату с умывальником?

— Откуда я знаю? — ответил Ченнон, — Мало ли, что кому могло прийти в голову…?

— Когда не нужно, вы готовы фантазировать на пустом месте, — подосадовал Маклуски, — А ведь ответ так и просится на ум: Бастинс и Милличип зашли в эту комнату для того, чтобы вымыть там руки!

— Тысяча чертей! — воскликнул потрясённый Ченнон, — Ну неужели они не нашли другого времени и места для мытья рук?

— Странно, что вы ещё чему-то удивляетесь! — отозвался Доддс из другого угла подоконника, — Ченнон, а разве вам не известен обычай мытья рук перед кражей со взломом? По нашим данным, он широко распространён среди лондонских грабителей. Уж кому, как не вам в уголовной полиции, об этом знать…!

— Обычай мытья рук? — Ченнон в задумчивости почесал себе подбородок, — Честное слово, никогда не слышал о таком! В воровском фольклоре я разбираюсь туговато. Я больше специализируюсь на раскрытии преступлений…

— Ну так знайте: Такой обычай существует, — повторил Маклуски, — Перед тем, как отправиться на дело, грабители имеют привычку умывать себе и друг другу руки, как бы смывая с них пыль прошлых неудач; заодно они смывают её и со своих орудий труда (в данном случае — с лома). Вот для этой цели Бастинс с Милличипом и направились в комнату с умывальником! Они открывают кран с холодной водой и приступают к водным процедурам… И тут их подстерегает первая неприятность. Как мы уже знаем, дверной косяк в комнате был установлен криво, и дверь постоянно самораскрывалась — причём открывалась она именно внутрь комнаты. Вы можете легко представить себе все неудобства, которые пришлось претерпевать нашим оранжевым друзьям: В каморке размерами метр на метр и без того невозможно развернуться — а тут ещё эта дверь постоянно открывается и стучит им по спинам, мешая проводить важный профессиональный обряд. Справиться с непокорной дверью никак не удаётся — едва только её пытаются захлопнуть, как она немедленно открывается обратно. Придерживать дверь и одновременно мыть руки в умывальнике неудобно; подпереть дверь изнутри ломом тоже не представляется возможным — ведь лом сам должен участвовать в водных процедурах… В конце концов Бастинс и Милличип теряют терпение. Они бросают мыть руки и временно переключаются на дверь… Им удаётся довольно быстро сообразить, по какой причине она всё время открывается — её замок установлен на стопор. Отыскав стопорную кнопку, они отжимают её — и два больших штыря наконец получают свободу и выдвигаются из гнёзд наружу. Теперь дверь вообще перестаёт закрываться, поскольку штыри упираются в дверной косяк. К сожалению, ручка управления штырями находится на внешней стороне двери… Перед нашими оранжевыми друзьями встаёт проблема: Как бы им повернуть эту ручку, находясь внутри комнаты по ту сторону закрытой двери? Из вашего описания, Ченнон, нам стало ясно, что данный замок относится к хорошо известному типу. В сущности, закрыть его изнутри комнаты довольно просто: Вы должны двумя пальцами вжать штыри внутрь гнезда; потом, не отнимая пальцев, подвести дверь к косяку; затем вы резко отдёргиваете пальцы и быстро захлопываете дверь. Если всё будет проделано чётко и слаженно, дверь успеет проскочить на нужное место прежде, чем штыри выдвинутся из гнезда и упрутся в угол косяка… Похоже, Бастинс и Милличип поступили именно таким образом и сумели-таки захлопнуть дверь изнутри. В итоге два замковых штыря пришли в соответствие с ответными пазами на дверной части замка и благополучно проскочили в них. Теперь дверь наконец перестала самораскрываться… Вздохнув с облегчением, Бастинс и Милличип возвращаются к водным процедурам. Они продолжаются в полной темноте, поскольку внутри комнаты отсутствует освещение. Нашим двум друзьям приходится действовать не только в тесноте, но ещё и наощупь… Но вот обряд мытья рук и лома завершён, а пыль былых неудач окончательно утекает в водопроводную трубу. Бастинсу и Милличипу пора отправляться на шестой этаж грабить финансовую контору… Они нащупывают в темноте ручку двери и поворачивают её — но та лишь крутится вхолостую и ничего не отпирает. (Доддс, вы не могли бы хихикать немного потише?) Внезапно Бастинс и Милличип осознают, что угодили в хитроумную ловушку, которую сами же себе и соорудили…

— Какая же это ловушка? — не понял Ченнон, — Вы хотите сказать, что они не смогли сразу выбраться из комнаты? Но что же здесь сложного? Высадил дверь — и дело с концом!

— Вам тут легко рассуждать, сидя на подоконнике, — заметил Доддс, — А попробовали бы вы сами оказаться вдвоём в маленькой тесной каморке, да ещё в полной темноте! У Бастинса и Милличипа не было никакой свободы манёвра. Они даже рукой не могли свободно пошевелить, не заехав товарищу в глаз или в нос… И вы ещё предлагаете им заняться вышибанием дверей? Как я погляжу, вы — большой оптимист!

— Но у них же был с собой лом! — напомнил Ченнон, — Подсунули бы его под дверь и дёрнули — дверь бы сразу и вылетела!

— Эх, Ченнон, Ченнон! — покачал головой Маклуски, — Вы в детстве учились в школе? Вы проходили на уроках геометрии закон Пифагора? ("Пифагоровы штаны во все стороны равны" — и так далее.) Если комната имеет размеры метр на метр, а длина лома составляет полтора метра, вам никогда не удастся засунуть его под дверь, как бы вы ни старались. К сожалению, гипотенуза всегда окажется длиннее любого из катетов… (И даже по диагонали вы уложить лом на пол не сумеете, поскольку корень квадратный из двух равняется одной целой и сорока четырём сотым, что также меньше полутора.) Бастинс и Милличип быстро осознали эти премудрости, пока крутили ломом в тёмной запертой комнате. От души проклиная старика Пифагора и его дурацкие законы, они упорно пихали под дверь своего верного железного друга; результаты их трудов вы сегодня могли наглядно лицезреть на стенах комнаты и внутренней стороне двери. Неудивительно, что они расколошматили вдрызг старый ржавый умывальник и свернули к чёртовой бабушке водопроводный кран… Вы полагаете, что так основательно отделать каморку возможно лишь после двух часов непрерывного махания ломом? Похоже, именно столько времени и пришлось потратить Бастинсу и Милличипу, чтобы вырваться на свободу из запертой комнаты. (Самое забавное, что дверь мог легко открыть снаружи любой случайный прохожий одним поворотом дверной ручки. Увы, среди ночи на чердаке офисного здания случайные прохожие попадаются нечасто…) Целых два часа два наших оранжевых друга трудолюбиво пытались подсунуть свой лом под дверь всеми своими руками и ногами. В конце концов их упорство и вера в успех принесли свои плоды — им удалось согнуть лом в такую дугу, что он больше не подпадал под действие законов Пифагора. И вот лом пролезает-таки под дверь; ещё усилие — и она слетает с петель… Оказавшись на свободе, Бастинс и Милличип с облегчением переводят дух. Тем не менее, они вынуждены отказаться от прежнего замысла по ограблению финансовой конторы… Вы спросите: Почему? Ответ очевиден: Во-первых, их верный железный друг уже потерял свою боевую форму; во-вторых, они сами слегка утратили прежний боевой дух; а в-третьих, времени на ограбление у них больше не остаётся, так как ночь уже близится к концу… Усталые Бастинс и Милличип оставляют свой гнутый лом рядом с высаженной дверью и разъезжаются на исходные позиции: один — на четвёртый этаж, другой — на седьмой. Несмотря на скрупулёзно проведённый обряд омовения рук, их очередная авантюра потерпела очередной крах. Им придётся сделать из этого очередной вывод и хорошенько поразмыслить над причинами своих постоянных неудач… Вот, собственно, и вся история! — закончил свой рассказ Маклуски.

— Ченнон, вы желаете что-то возразить? — осведомился Доддс.

— Нет, не желаю! — решительно возразил Ченнон, слезая с подоконника и беря в руки портфель, — Примерно так я и представлял себе картину событий… Ну что ж, не буду вас далее задерживать! Мне и самому нужно срочно кое-чем заняться… — (в его портфеле снова что-то осторожно булькнуло), — Ого! На дворе уже совсем поздно — а я тут с вами всё лясы точу? — спохватился он, посмотрев в окно, — Нет-нет, я срочно от вас убегаю! Всего наилучшего и счастливо оставаться!

И он устремился к выходу, бережно подхватив свой небольшой, но довольно увесистый булькающий портфель.

— Конечно, он прав: На дворе — уже совсем вечер, — согласился Маклуски, запирая дверь за ушедшим гостем, — Даже если Боумэн успеет сегодня оформить все свои командировочные бумажки, нам вряд ли имеет смысл отправляться в дорогу ранее завтрашнего утра…

— Кто бы с этим спорил! — поддержал его Доддс, — С нашей стороны, было бы верхом безрассудства приезжать на ночь глядя в этот Лоуридж и ночевать в какой-нибудь дрянной местной гостинице. Мы поступим гораздо мудрее, если со всеми удобствами переночуем у себя дома… Поэтому я предлагаю распаковать наши большие саквояжи и достать из них обратно наши доблестные раскладушки! — высказал очевидное соображение он.

— И не только раскладушки, — дополнил коллегу Маклуски, — Мы обязаны по всем правилам отпраздновать наше завтрашнее отбытие в командировку — а заодно и сегодняшнее успешное завершение расследования истории на чердаке офисного здания…

— Эх, жаль, что Ченнон так резво от нас удрал! — высказал досаду Доддс, — А ведь он имел к этому расследованию самое непосредственное отношение! (Если бы не он, мы бы и не узнали о новых проделках наших двух оранжевых друзей.) Он мог с полным правом отметить вместе с нами наши очередные успехи…

— Но он сам сделал свой выбор, — заметил Маклуски, — Раз у Ченнона нашлись более важные дела — значит, мы не вправе отрывать его от них. Ну а отпраздновать наши успехи мы сумеем и без него…

— Да кто бы в этом сомневался! — подтвердил Доддс.

И два прославленных детектива, придвинув к себе каждый свой собственный саквояж, принялись деловито и сосредоточенно их расшнуровывать…