Особый курьер

Алекс Орлов, 2000

Из-за разногласий с капитаном Джек Холланд уволен с должности корабельного механика и брошен на одной из планет. Работы по специальности нет, жить не на что, и Джек за небольшую зарплату соглашается выкачивать фекалии из туалетов почтовых кораблей. Вдобавок Холланд ухитрился привлечь внимание местной мафии – они жаждут его крови. Чтобы спасти собственную жизнь и вырваться из нищеты, Джек отправляется в рискованный рейс, от которого уже отказались многие. Тут-то и началось самое страшное…

8

Спускаясь в лифте, Джек думал о том, что нужно будет выходить на улицу, но этого делать не пришлось, поскольку баба Марша, как оказалось, жила в этом же общежитии — на первом этаже, там, где размещались все хранилища и административные закутки. У нее была точно такая же, как и у Джека, комната, с той лишь разницей, что кровать была одна-единственная.

Жилье Марши нисколько не напоминало гнездышко увядшей вдовушки, с фарфоровыми статуэтками на трюмо и расшитыми салфетками на комоде. Напротив, это было типичное солдатское прибежище, с минимумом обстановки и привычным расположением каждой вещи, будь то полотенце, обувь или спички.

— Что, удивлен? — спросила Марша, обходя остановившегося в дверях гостя.

— Да, я ожидал увидеть что-то другое. Ну, может быть, какие-то фотографии.

— Фотографии? Пожалуйста. — Баба Марша подошла к украшенному казенной биркой письменному столу и достала конверт.

— Вот тут мои фотографии. Только их не так много. Ты пока посмотри, а я сооружу угощение. Все-таки ты гость, как-никак.

Марша ушла в угол комнаты, служивший ей кухней, и принялась греметь посудой, а Джек заинтересовался фотографиями. То, что он увидел, его поразило.

На фотографиях были люди, увешанные оружием. Лиц видно не было — их закрывали маски. Однако по выражению глаз Джек сумел определить, кто из них баба Марша.

— Я узнал вас, мэм, — сказал он.

— Да ну? Покажи.

Марша подошла ближе и, увидев, в кого Джек ткнул пальцем, кивнула:

— Точно, Холланд, ты угадал правильно.

Пока Джек разглядывал другие фотографии, Марша поставила на стол несколько тарелочек и целую бутылку кальвадоса «Сивор».

— Ну давай, а то у меня уже душа горит, — сказала Марша. Она открыла бутылку и разлила розоватый напиток по двум высоким стаканам. — Ты чем привык закусывать?

— Тем, что есть, — признался Джек.

— Ну и правильно. Будем.

И, не дожидаясь Джека, Марша опрокинула в рот свою порцию. Следом за ней выпил и Джек.

— Ох! Ну и как тебе? — понюхав большую оливку, поинтересовалась Марша.

— Хорошо пошла, — кивнул Джек.

— Ну тогда еще по одной. — Марша быстро наполнила стаканы.

— Не возражаю.

Они выпили еще по одной, и Джек сразу опьянел.

— Послушай, Марша, так кем же ты была? — спросил Джек, перейдя на «ты».

— Служила в отряде «99», Джек.

— В армии, что ли?

— Нет. В армии я не служила ни одного дня. Я была полицейским, Джек. Специальным копом.

— Вот это да!.. — Кальвадос был крепкий, и Джеку становилось все лучше. — И чего же ты делала в этом отряде?

— Разное… — Марша неопределенно пожала плечами.

— Людей убивала?

— Да, довольно часто.

— Но, конечно, только бандитов.

— Если честно, Джек, всякое бывало.

— То есть как?

— А очень просто. Представь себе, что террористы захватили коммерческий шаттл с пятью сотнями пассажиров, а у меня приказ освободить заложников и перестрелять всех злодеев. Эти сволочи ходят на захваты бригадами по восемь-двенадцать человек. Если стрелять в тире, то на поражение двенадцати мишеней нужно пять-семь секунд. Но это в тире. Давай еще выпьем.

— Давай, — согласился Джек. — Только дай рыбки, а то я без закуски не могу.

— Конечно, ты ешь, не стесняйся. Разносолов у меня нет, но консервированной жратвы навалом. Хочешь солдатской тушенки?

— Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.

Марша налила еще, и они выпили.

— У-ух, зараза!.. — проговорил Джек, передернувшись, когда кальвадос скользнул ему в желудок. — Нр-р-равится мне твоя выпивка, Марша. Ну так на чем мы остановились?

— Я говорю, в тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда, куда ты хочешь. А когда выпрыгиваешь из вентиляционной трубы и повисаешь на тросе, как елочная игрушка, не так-то легко попасть в того, в кого надо. — Марша съела оливку и продолжила: — Так что на двенадцать убитых бандитов приходилось до шести трупов и еще полтора десятка раненых, совершенно невинных людей. Но это считалось нормой.

— А нельзя было сделать как-то иначе, поаккуратнее?

— Чтобы сделать аккуратно, нужно время, а террористы — ребята отчаянные. Они обычно страховались взрывным устройством, поэтому главным было — застрелить подрывника. Того, у кого в руке был пульт. Поэтому мы выпрыгивали с трех-четырех точек и палили.

— А случалось, что вы не попадали в подрывника?

— Случалось.

— Часто?

— Со мной было только один раз — в самом начале карьеры. Мы стреляли в подрывника, и он упал. Думали, убит, но он оказался жив и замкнул цепь. Из той группы уцелела только я одна. Но это было давно.

— А как ты оказалась здесь, Марша? На пенсию, что ли, ушла?

— На пенсию! — невесело усмехнулась баба Марша. — Меня лишили пенсии, Джек, оттого я и пошла в управдомы. Но я не жалуюсь — мне хватает.

— За что же тебя лишили пенсии?

— Заложника кокнула. На нервах вся была. Мы тогда подземный комплекс отбивали — сплошные потайные ходы, повороты, коридоры. Потеряли восемь человек. И уже под конец, когда очистили весь комплекс, на тебе, выскакивает один придурок и орет. — Марша вздохнула и потянулась к бутылке. Она налила себе половину порции и, не предлагая Джеку, выпила. — Ну вот. А я же, говорю, вся на взводе была — как оголенный нерв. Ну и врезала по нему. Три пули — и он труп. А тут, как назло, несколько человек из местной полиции было, да и сотрудники этого комплекса тоже все видели. Короче, тюрьмы я избежала — тут начальству моему низкий поклон, стояли за меня горой, но пенсии и всех званий лишилась.

— Но ты же могла устроиться куда угодно. Охранником, телохранителем или частным детективом.

— Нет. Я сама решила, что мне больше нельзя с пушкой ходить. Заполошная я стала какая-то.

— Какая?

— Заполошная — значит нервная. Часто теряю над собой контроль. А тут очень кстати Глосберг попался — он мой должник, я когда-то его брата у похитителей отбивала. Вот он мне это местечко и предложил. А что? — Марша окинула взглядом свою комнату. — Здесь есть все, что нужно: кровать, стол, стул, по коридору налево туалет и душ, на этажах подлецы, о которых можно почесать кулаки, когда взгрустнется. А в подвале я сделала себе спортзал и тир.

— Спортзал и тир? — удивился Джек.

— А как же ты думал? За столько лет работы в отряде у меня уже вошло в привычку по нескольку часов проводить на тренажерах или с пистолетом в руке. Пошли, покажу тебе все это хозяйство.

— Пошли, — с готовностью согласился Джек. Он резко встал, но тут же качнулся и ухватился за стену.

— Ты сам-то как? Со спортом дружишь? — спросила Марша, подбирая из связки нужные ключи.

— А как же? В летном колледже был третьим по боксу и… — Джек вспомнил битву с приемщиками, — и в теннис немного могу.

— Ну, пошли, боксер, — улыбнулась Марша и вышла в коридор.

Джек последовал за ней. Они прошли по запутанным коридорам первого этажа и наконец остановились перед дверью с надписью «Овощехранилище».

— Это старая надпись, — пояснила Марша и толкнула дверь. Она нащупала в темноте выключатель, и весь подвал озарился ярким светом. — Проходи, — сказала Марша, и Джек, спустившись на несколько ступенек, оказался в небольшом спортивном зале.

Как и в комнате Марши, здесь поддерживалась идеальная чистота. С потолка свисали четыре разные боксерские груши. Две из них Джек видел впервые. На полке лежало несколько пар перчаток — боксерские, снарядные, «накладки» и еще несколько специальных, которые Джек тоже раньше не видел. Еще были маты, перекладина, шведская стенка и, конечно, тренажеры для бодибилдинга.

— Все это оплатил Глосберг, — сказала Марша. — Мы надеялись, что и его рабочие будут посещать этот зал, но им больше нравится пить антифриз. Ну-ка, боксер, покажи класс.

Джек подошел к ближайшей груше и отвесил ей несколько тумаков. Груша лениво качнулась, и Джек понял, что не произвел на Маршу должного впечатления.

— Так бить нельзя, Джек. Ты думаешь только о том, насколько хорошо ты смотришься со стороны. Ты пижонишь, а в настоящей драке это для тебя смертный приговор, — заметила Марша.

Она подошла к снаряду и, постояв несколько секунд, выдала такую серию, что груша чуть не прорвалась.

— Вот, парень… — проговорила Марша. — Бить надо. Жестоко бить, а не раскачивать.

— Но на ринге я бил довольно сильно. У меня были победы нокаутом, — возразил Джек.

— На ринге ты лупцевал своих дружков, таких же мягких мальчиков. Максимум, что тебе грозило, это синяк под глазом. А когда перед тобой реальный враг, ты должен бить так, чтобы каждый удар мог стать для него последним.

Джек посмотрел на Маршу — у нее был совершенно трезвый вид. Будто и не пила крепкий кальвадос. Да и сам Джек чувствовал себя бодро, будто ничего и не пил, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.

— О’кей, Холланд, пойдем теперь в тир. В своем летном колледже небось приходилось стрелять?

— Да, из спортивного пистолета.

Они прошли дальше, и Джек восхитился еще раз, увидев первоклассно оборудованный тир. Такого не было даже в его колледже.

— Поначалу Глосберг не хотел давать деньги на это оборудование. Но я пообещала, что научу его стрелять, как настоящего копа, — усмехнулась Марша. — Каждый мужчина спит и видит себя эдаким крутым парнем с большим пистолетом в руках. Глосберг оказался тоже из таких и выложил почти пятьдесят тысяч кредитов. Для него это пустяк, а мне приятно. Пойдем на исходную, я покажу тебе свой арсенал.

На исходной позиции стоял оружейный шкаф со специальными укладками под каждый из пистолетов.

— Вот это «лилит-Б7». Хорошая машинка, но маловат калибр. «Лилит» подходит только мастерам. А вот это мой любимый «ТОРСО». Девять миллиметров, механика на электроприводе и даже дополнительная камера сгорания для использования жидкого топлива. Не пистолет, а мечта. Бронежилетов для него не существует.

Джек взял «ТОРСО» в руки и покачал головой:

— Тяжелый очень.

— Ну что ж, за мощность приходится платить, — сказала Марша.

— Мне вот этот нравится. — Джек показал на короткоствольное оружие с барабанным механизмом.

— Это револьвер системы Штрауса. Стрелять в упор — одно удовольствие, но не более. Он у меня здесь случайно. У жильца одного отобрала. Ну что, какой попробуешь?

— Пожалуй, «лилит».

— Ну, давай.

Марша подцепила на бегунок картонку с мишенью и отправила ее на двадцать пять метров. Мишень остановилась, и Джек шагнул к огневому рубежу.

Пистолет лежал в руке очень удобно, и Джек удивился тому, как он хорошо сбалансирован, хотя это обычное серийное оружие.

Он нажал на курок, и «лилит» выбросил сразу треть магазина.

— Переключи на одиночные, — усмехнулась Марша. Джек с трудом разобрался с кнопками, но все же сумел переключиться правильно. Он дострелял оставшиеся патроны, а потом Марша пригнала мишень обратно.

— Ну, давай посмотрим, что ты там настрелял. Хотя я уже отсюда вижу, что почти ничего.

Джек снял свою картонку и увидел, что все его пули ушли в «молоко» и только одна из них попала в семерку.

— Наверное, заблудилась, — предположила Марша. — Такой стрелок, Джек, в полицейской операции живет меньше минуты.

— Но я же не служил в спецназе, — стал оправдываться Джек. — Я всего лишь пилот.

— А я разве что говорю? — пожала плечами Марша. — Помоги лучше мишени повесить.

Джек взял картонки и развесил их на «ползунах» — всего получилось восемь штук.

— Теперь смотри, Джек. Мы в отряде играли так: отгоняли восемь мишеней на пятьдесят метров, а потом пускали их навстречу. Если хоть одна добиралась до отметки в тридцать пять метров, считалось, что стрелок проиграл — его убили. Усек?

— Усек, — кивнул Джек, глядя, как мишени уплывают в дальний конец тира. Он уже прикинул, что у Марши на стрельбу остается что-то около пяти секунд.

Наконец мишени остановились, и Марша сказала:

— Но это еще не все. Нужно присесть на одно колено и не подниматься, пока мишени не пущены. Давай запускай.

Баба Марша стала на колено. В халате и с пистолетом в руке она казалась здесь совершенно неуместной фигурой.

«Как корова в кавалерии», — вспомнил Джек сравнение, которое использовал его сержант-наставник из летного колледжа.

— Я нажимаю, — предупредил Джек.

Марша ничего не ответила, погруженная только в свое ожидание.

— Старт!.. — объявил Джек, утопив кнопку пуска.

Мишени помчались вперед с заданной скоростью — три метра в секунду, а баба Марша стремительно выпрямилась, и ее «ТОРСО» начал бить короткими очередями. Прежде чем мишени достигли оговоренного рубежа, Марша прошлась по ним два раза.

— Ну, теперь смотри, — сказала она, переведя дух.

Джек снял все восемь картонок и сравнил их. Мишени были совершенно одинаково посечены пулями, и каждая имела по шесть кучно расположенных отверстий.

— Да… — только и сумел сказать Джек. — Наверное, плохо приходилось тем парням, которые пытались в тебя стрелять, Марша.

— Что делать, я старалась не оставлять им шанса. Ну а они тоже не дремали и старались не оставить шансов мне. Не думай, что я такая непобедимая. Меня дырявили двенадцать раз, и четыре раза довольно серьезно. — Марша вздохнула и начала собирать с пола гильзы.

Джек стал ей помогать, а потом неожиданно спросил:

— Послушай, Марша, а ты о чем-нибудь мечтаешь?

— Мечтаю ли я вообще? Наверное, мечтаю. Хочу умереть как солдат. Понимаешь?

— Нет, — признался Джек, — не понимаю.

— Годы берут свое, и я все больше похожу на старуху. Когда-нибудь меня шандарахнет инсульт, и я уже не смогу ходить в спортзал и стрелять из своего любимого «ТОРСО».

— И тогда жильцы выпьют из батарей весь антифриз, — попробовал пошутить Джек.

— Да, и это тоже, — кивнула Марша. — Так вот, чтобы не дойти до такого позора, хотелось бы с честью уйти. В бою — понимаешь?

— Теперь понимаю.

— Я и так уже зажилась на этом свете.

— А сколько тебе лет?

— Пятьдесят три.

— Но это же совсем немного, — возразил Джек, хотя с позиции его двадцати четырех возраст бабы Марши казался ему едва ли не рекордным.

— Все мои друзья из отряда не дожили и до тридцати. Все, кого ты видел на фотографиях, умерли молодыми. Так какой мне смысл коптить небо? О, да уже двенадцать! — взглянув на настенные часы, спохватилась баба Марша. — Вот ведь досада, забыла сделать обход.

— Ничего страшного, у кого-то останутся целыми ребра.

— Это точно. Ну ладно, иди к себе, а завтра приходи в спортзал. Придешь?

— Обязательно.

— Ну смотри, а то меня обманывать опасно.