Тютюнин против инопланетян

Алекс Орлов (2003)

Инопланетяне уже повсюду! Они продают нам водку, мы голосуем за них на выборах. Они охмуряют народ, чтобы казаться добренькими, а на самом деле это — зеленые, скользкие и противные твари. И ещё — они едят лягушек! Казалось бы, Земля в опасности, но живут на ней Серёга Тютюнин и Леха Окуркин. Сдав бутылки, они начинают действовать, а значит, инопланетянам несдобровать…

21

Грузовик завёлся и, дёрнув фуру, начал разворачиваться.

— Давай куда-нибудь присядем, — предложил Серёга, которому не терпелось согреться, поскольку в рефрижераторе становилось все холоднее.

В какой-то момент на потолке загорелся светильник, озарив все вокруг мертвенным синеватым светом.

— О как, — удивился Леха и выдохнул' отчётливо видимый пар. Затем достал из кармана тёплую чекушку и протянул Серёге.

Тютюнин с радостью припал к горлышку, сделал несколько глотков и вернул бутылку Лехе.

— Здорово, я здесь даже Любу не боюсь с её скалкой.

— И с тёщей… добавил Окуркин, допивая водку.

— Слушай, здесь холоднее, чем я думал.

— А ты думал?

— Некогда было… Но это ты, Леха, впутал меня в это дело.

— Давай в коробок заберёмся, — предложил Окуркин, указывая на довольно большой контейнер, из которого торчал кусок брезента. — Видишь, там что-то вроде одеяла.

Друзья приоткрыли крышку и нашли достаточно свободного места, чтобы расположиться с удобствами и завернуться в брезент.

Несмотря на то что и в контейнере было прохладно, Леха с Сергеем после чекушки задремали. Очнулись они, когда фура уже стояла и кто-то зычным голосом отдавал команды.

— Давай сюда! Только осторожнее!

Совсем рядом послышалось громкое жужжание, затем что-то скребануло по дну контейнера, он покачнулся, и Леха с Сергеем почувствовали, что куда-то движутся.

— Это нас на погрузчике подняли, — догадался Леха.

— А зачем? — спросил Сергей, который мало понимал в погрузчиках и хорошо разбирался только в ношеных кроликах.

— На склад, наверное… Или прямо в столовку.

— Где это ты видел, чтобы в столовках лягушек готовили?

— А может, это французская столовка.

— Где ты видел, чтобы у французов…

Договорить Сергей не успел, поскольку контейнер довольно бесцеремонно бросили на подставленные лаги.

Кто-то, видимо приёмщик, громко выругался по-русски, а затем перешёл на быструю неразборчивую речь, продолжая начатую по-русски тему.

Водитель погрузчика что-то лепетал в ответ на том же языке.

— Татары… — со знанием дела произнёс Леха шёпотом.

— А точно не французы? — Точно.

Вскоре препирательства закончились — на складе появились посторонние.

— Который брать, Чингисхан? — пробасил кто-то.

— Вот этот. Только я тебе не Чингисхан. Я тебе Бил-лялетдинов. Что, трудно запомнить?

— Запомнить не трудно. Произносить мудрено, — пробасил грузчик. — Давай накладную. — И после небольшой паузы велел:

— Взяли, Вася! — И тут же:

–Ух е…! Они туда камней, что ли, наложили?

— А по мне так все равно, — пробубнил Вася.

После недолгого покачивания, сопровождавшегося ненормативными фразами первого грузчика, контейнер снова поставили.

–. Дави на одиннадцатый.

И опять Леху с Сергеем качнуло.

— Мы в лифте, — шепнул Окуркин.

— Я понял. Как думаешь, Люба не заволнуется?

— Не заволнуется. Она же знает, что мы «запорожец» откапываем. Она и Ленке скажет, если что. За это я спокоен, к тому же нас запросто могли ребята из МЧС попросить им помочь. Могли же?

— Ну… — Серёга пожал в темноте плечами.

— Могли-могли. Даже сам ихний министр. По-моему, нормальный мужик, а? Тебе как показался?

— Да, лопат не пожалел. Только вот фамилие его никак не могу вспомнить.

— На какую букву?

— На букву «ша».

— На «ша»? Не Шумахер?

— Нет, не Шумахер.

Лифт остановился, контейнер снова подхватили.

— Скорей бы нас принесли, — прошептал Сергей. — У меня ноги затекли.

— Да скоро уже. Я запах харча чувствую. Мы уже в пищеблоке.

— Слушай, а мы ведь так и не пообедали.

— Хочешь, лягушку достану?

— Шутишь все, — обиделся Серёга.

Контейнер в очередной раз поставили, однако чей-то пронзительный голос потребовал:

— Не так! Чуть правее! Да, так и оставляйте. Свободны. Было слышно, как, тяжело топая, удалялись грузчики. А затем раздался странный звук, как будто кто-то прилип к контейнеру. Серёга и Леха вздрогнули. В стенку поскреблись, и снова послышался тот же голос:

— Мои хорошие, я чувствую вас! Я чувствую, хотя вы там и затаились — мил-лые, неж-жные, пит-тательные! Сейчас я должен уйти, но через минутку я вернусь… Ждите…

Неизвестное существо убежало, громко цокая каблуками, а Леха с Сергеем ещё какое-то время сидели молча, напуганные этим сладким и жутким «…пит-тательные…».

— Сматываемся, Леха, а то я боюсь чего-то…

— Ага.

Они вдвоём навалились головами на крышку, и та открылась.

— Ой, где это мы? — — удивился Окуркин, оглядывая странную квадратную комнату — совершенно пустую, если не считать нескольких стульев вдоль стен и тяжёлых бархатных портьер, которыми были закрыты окна.

Друзья только-только выбрались из ящика и прикрыли за собой контейнер, как где-то за двустворчатой дверью послышался торопливый топот множества ног.

— За шторы! — указал пальцем Леха, и они с Сергеем моментально укрылись за вишнёвым бархатом.

Двери распахнулись, в помещение буквально влетели человек двадцать дядек в дорогих костюмах.

— Вот он! Какое счастье!

— Будем ли мы ждать распорядителя?

— Чего там ждать, сами разберёмся! — загалдели дядьки и, распахнув контейнер, стали выдёргивать плоские ящики, в которых лежали на колотом льду, вытянув тщедушные ножки, лягушки реки Каменки.

— Моза бутка капермунд, батистута! — воскликнул кто-то на непонятном языке.

— Что это за народы Российской Федерации? — удивился Сергей, подглядывая в щёлочку между портьерами.

— Боюсь, что это представители неизвестной нам страны, — серьёзно ответил Окуркин. — Смотри, как жрут, прямо без соли. И не варят.

— В сырых витаминов больше, — предположил Серёга.

— Прошу говорить на местных диалектах, господа! Нас могут подслушивать! — предупредил лысый дядька, и все согласно закивали, сметая лягушек и роясь в колотом льду.

В считаные минуты пиршество было закончено.

Опоздавшие дядьки перевернули несколько ящиков со льдом и, разочарованно хныча, ушли следом за теми, кому повезло больше.

В комнате стало тихо.

Сергей и Леха медленно выбрались из-за портьер, подошли к перевёрнутой таре и застыли, глядя, как растекается по красному паласу натёкшая со льда вода.

Неожиданно дверь снова распахнулась, в комнату влетел ещё один опоздавший. Вытаращив глаза на Леху с Сергеем, он протараторил:

— Бадама жума?

— Нихт жума. Нихт, — ответил, качая головой, Окуркин, и человек в дорогом костюме, поникнув головой, развернулся и вышел.