Немой. Книга 3. Охота на Кощея

Алекс Рудин, 2023

Хазары разбиты. Конфликт с церковью улажен. Но где-то затаился кощей и вынашивает планы мести. В княжестве появляются странные маги-перекидыши. А тут ещё князь Всеволод надумал жениться…Третья часть приключений Немого в мире Сказочной Руси.

Глава 2: Избушка на ножках

Мой удар не убил медведя, но на мгновение остановил его. Этого мгновения хватило Чупаву, чтобы схватить рогатину князя Всеволода и засадить её глубоко под левую лопатку зверя.

Медведь снова взревел. В груди у него что-то забулькало, захрипело. Тёмная, почти чёрная кровь потекла из оскаленной пасти, пачкая светлую манишку на груди. Уцелевший правый глаз подёрнулся матовой пеленой.

Я глубоко всадил меч прямо между жёлтых клыков. Лезвие пробило затылок и вышло наружу.

Леший подскочил к Чупаву и всем весом налёг на рогатину. Вместе они спихнули медведя с князя Всеволода. Огромный зверь мягко рухнул набок, несколько раз дёрнул в воздухе страшными когтистыми лапами и затих, вытянув морду.

Я бросил на хер меч и подбежал к князю. Всеволод весь в крови, лежал, заслоняя руками бледное лицо. Помятый шлем кое-как держался на его голове.

— Князь! — заорал я. — Ты жив?!

Бля! Мишка меня убьёт!

Князь слабо застонал и пошевелился.

Слава богам! Жив!

Опираясь на руки, Всеволод кое-как сел, расширенными зрачками глядя на меня.

— Ч-ч-то эт-то?… — попытался спросить он. Нижняя челюсть князя дёргалась, зубы громко стучали друг о друга.

Я присел рядом с ним на корточки.

— Ты цел?

Князь осторожно покрутил головой. Подтянул к животу длинные ноги.

— В-вроде. Охереть! Немой, у тебя выпить есть?

— Сейчас!

Я нашарил в кармане серебряную фляжку с дед Мишиным самогоном и протянул её князю Всеволоду. Он сделал жадный глоток, закашлялся. Самогон струйкой потёк по его сивой бороде. Князь со свистом втянул в себя воздух и уже твёрже повторил:

— Охереть!

Я оставил его приходить в себя, а сам пошёл посмотреть, что там со старостой.

Чупав и леший рубили молодые ёлки, делая носилки.

— У старосты рёбра сломаны, — озабоченно сказал мне Чупав. — Нести придётся.

Я взглянул на мужика. Лицо его было бледным, на грязном лбу выступили мелкие капельки пота. Староста держался за правый бок и дышал часто, прерывисто. Но крови на губах не было. Значит, лёгкое не пробито. А остальное заживёт.

— Понесём, — кивнул я, прикидывая — сколько нам шлёпать до деревни. Выходило порядочно. К ночи хрен доберёмся.

— Ч-что это? — в голосе князя Всеволода я услышал страх и быстро обернулся.

— А?

Ипать!

Медведя не было. Вместо зверя на залитом кровью мху лежал голый коренастый мужик. Голова его была разрублена, кучерявые чёрные волосы слиплись от крови. Из распахнутого рта торчала рукоять моего меча.

— Всеблагие боги! — прошептал староста и отвернулся, хрипло дыша.

От увиденного и от сладкого, тяжёлого запаха крови меня вдруг замутило. Я прислонился к сосне, уткнулся лбом в шершавую холодную кору, пытаясь прийти в себя.

— Перекидыш, — мрачно сказал Чупав, и повернулся к старосте.

— Знаешь его?

— Это Серёжка Чёрный. Тот, что по весне утонул.

— Значит, не утонул.

Чупав зло сплюнул себе под ноги.

— Понимаешь, князь, чем дело оборачивается?

Я вопросительно посмотрел на него.

— Откуда здесь перекидыш взялся?

— Ну, мало ли! — пожал я плечами.

— Раньше за этим Серёжкой что-то странное замечали? — спросил Чупав старосту. — Может, из дома пропадал?

Староста еле заметно покачал головой.

Князь Всеволод попытался подняться, но со стоном плюхнулся обратно на мох.

— Что, княже?

— Нога!

Он виновато показал глазами на левую ступню.

Бля! Двоих мы не унесём!

— Идти сможешь? — на всякий случай спросил я Всеволода.

— Если костыль вырубить — смогу, — кивнул он.

Один с костылём и четверо с носилками. Ипать, мы так неделю до деревни будем добираться!

Коней мы оставили в деревне.

Я с надеждой посмотрел на лешего.

— Может, лошадей приведёшь?

Леший мотнул косматой головой.

— Мне без вас в деревню хода нет. Не отдадут коней.

И то правда. Если леший вернётся без нас, да ещё и лошадей попытается увести — деревенские заподозрят неладное.

Леший поднял глаза к хмурому осеннему небу, что-то прикидывая.

Я тоже посмотрел на небо. Похоже, ещё и дождь собирается. В воздухе пахло зябкой сыростью. Всё одно к одному, бля!

— К Яге пойдём, — решительно сказал леший.

Я вытаращил глаза.

— К кому?

— Увидишь, к кому, — криво усмехнулся он.

Мы очистили от веток две длинные еловые жерди, продели их в широкую рубаху Чупава и крепко связали поперечинами. Получились мягкие носилки. На носилки уложили боровского старосту.

Голый по пояс Чупав поёжился на холодном ветру.

— Идёмте скорее! Холодно, бля!

Мы с Джанибеком взялись за передние ручки носилок. Леший и Чупав стали позади. Князь Всеволод опёрся на обмотанный тряпкой костыль.

— Точно сможешь идти? — ещё раз спросил я его.

— Смогу, — отмахнулся князь.

— Говори — куда нам, — кивнул я лешему.

— Я покажу, — вмешался Мыш. — Тут рядом.

— Ты бывал тут, что ли? — удивлённо спросил я его.

Мыш мотнул головой.

— Чтобы знать дорогу, необязательно ходить по ней раньше, — сказал он.

Я только хмыкнул. А леший недоверчиво посмотрел на Мыша.

Двигались мы со скоростью ежа, одолевшего гадюку. То есть, очень медленно. Грубо оструганные жерди немилосердно оттягивали руки. Приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть и поменяться.

Князь Всеволод плёлся со своим костылём без единой жалобы. Лицо князя было суровым, губы плотно сжаты. Мужик, что ещё сказать!

В одном месте мы наткнулись на небольшой ручеёк и от души напились холодной чистой воды. Я предложил было устроить основательный привал, но леший возразил.

— Торопиться надо! После захода солнца Яга к себе не пустит.

Ну, надо — значит, надо. Я взялся за надоевшую ручку и распрямил затёкшую спину.

Ещё через час мои ноздри уловили запах дыма.

— Яга печку топит, — подтвердил мою догадку леший. — Уже близко.

Мыш не подвёл. Он вывел нас прямиком к ограде из кривых жердей, которая огораживала небольшую поляну посреди высокого елового леса. На первый взгляд, ограда вряд ли сдержала бы животное, крупнее кота. Но на торчащих вверх кольях висели выбеленные дождём и солнцем черепа волков и кабанов. А над калиткой приветливо улыбался жёлтыми зубами человеческий череп.

Посреди поляны на восьми основательных столбах стояла бревенчатая избушка, крытая дёрном. Избушка хмуро смотрела на нас двумя небольшими окошками, которые охеренно напоминали глаза. Двери я не видел. Может, с другой стороны? Хотя, кто так строит-то? Чтобы от калитки к двери вокруг дома переться?

Калитка была приоткрыта. Мы с Джанибеком сунулись внутрь ограды, но леший нас остановил.

— Куда вы без приглашения? — сурово спросил он. — Неприятностей хотите?

Мы опустили носилки на траву. Князь Всеволод тяжело опустился рядом.

Леший почтительно поклонился в сторону избушки.

— Яга-матушка! Не откажи в помощи! Приюти на ночь, вылечи раненых!

Избушка не отозвалась. Так и продолжала глядеть на нас тёмными окнами.

Леший поклонился снова.

— Яга-матушка! — без особой надежды повторил он. — Не откажи в помощи, вылечи раненых!

Избушка молчала. На поляне потемнело, начал накрапывать дождь.

Да какого хера?! Что нам — под дождём ночевать с ранеными?!

Я отодвинул лешего в сторону и решительно шагнул в ограду.

— Нет!

Леший вцепился мне сзади в рубаху, потащил в сторону.

— Нельзя, князь! Хуже будет!

— Пусти его! — сказал позади нас глубокий женский голос. — Ему можно.

Пальцы лешего выпустили мою рубаху. Я оглянулся. За моей спиной стояла русоволосая женщина в белом сарафане до пят.

На её лице не было ни морщинки. Чёткий овал лица, щёки с лёгким бронзовым румянцем. Высокий гладкий лоб.

Но глаза… Их взгляд был невыносимо тяжёл. Так смотрят люди, которые не просто прожили долгий век, но и немало на этом веку повидали.

Леший торопливо поклонился.

— Прости, матушка, что потревожили без разрешения!

Яга улыбнулась кончиками губ, не отрывая от меня тяжёлого взгляда.

— Ему можно, — повторила она. — Он князь нечисти. А я ведь — тоже нечисть. Значит, он — и мой князь.

Она замолчала и снова стала глядеть на меня.

Бля! Прямо сверлит взглядом.

Я чуть было не поёжился, но сдержался.

— Раненые у нас, — сказал я Яге. — Им на земле ночевать нельзя. Мы переночуем, а утром уйдём.

Она чуть наклонила голову.

— Входите!

Без лишних слов мы подхватили носилки и направились к избушке.

Бля!

Пока мы разговаривали, избушка словно повернулась к нам другой стеной. Окон в этой стене не было, зато нашлась крепкая дощатая дверь. Над дверью, под самой крышей чернело небольшое отверстие, через которое выходил едва заметный сизый дым.

И тут колдовство!

К двери вела крутая деревянная лестница.

Ладно, хер ли раздумывать?

Мы подтащили носилки к ступенькам.

Яга поднялась первой. Что-то шепнула возле двери, и дверь сама собой открылась.

Мы подняли носилки со старостой и втолкнули их в дверь. Затем я поднялся по скрипучей лестнице и перешагнул через старосту. В его лице не было ни кровинки — переход по лесу дался ему тяжело.

Джанибек шёл следом за мной.

Я огляделся.

Внутри избушка оказалась куда больше, чем снаружи. Посередине стояла огромная печь, сложенная из гранитных валунов. И как только пол не проваливается?

Дым от печи не поднимался под потолок, как казалось снаружи, а уходил из дома по высокой кирпичной трубе.

Ну, хрен ли тут удивляться?

Возле печи прислонился крепкий стол, сбитый из толстых досок. Вдоль бревенчатых стен горели восковые свечи в деревянных подсвечниках.

Окон в противоположной стене было не два, а три. Одно тщательно задёрнуто холщовыми занавесками.

Яга проследила мой взгляд и улыбнулась.

— Не в каждое окно в моём доме можно выглядывать, князь. А уж тем более — вылезать. Обратно потом не влезешь.

Она показала рукой в угол, где стояла широкая лавка.

— Положите раненого туда. Погодите!

Яга сняла с гвоздя овчинную шубу и постелила на лавку.

— Теперь кладите. Я сейчас.

Она отошла к печке, громыхнула заслонкой. Вытащила ухватом из печи чугунок с каким-то дымящимся варевом и поставила его на стол. По комнате поплыл вязкий сладковатый запах.

Возле лавки я увидел закрытую дверь. Такая же была и в противоположной стене.

Интересно — что за этими дверями? Ещё комнаты? Охереть!

Тайком от Яги я осторожно подёргал ручку. Заперто.

Мы с Джанибеком положили раненого старосту на лавку. Он слабо застонал и закусил губу, испуганными глазами глядя вокруг.

— Ничего, — сказала от печки Яга. — Сейчас будет легче.

Она открыла сундук у стены и достала из него широкую чистую тряпицу. Быстрыми движениями с треском разорвала её на полосы.

Я вышел из избушки, спустился вниз. Оглянулся.

Неказистый домик на подпорках. Из отверстия под крышей всё так же идёт дым.

— Пойдём, княже, — сказал я Всеволоду, который по-прежнему сидел на траве. — Помогу тебе подняться.

— А поместимся все в таком домишке? — с кривой улыбкой спросил князь.

— Поместимся, — ответил я.

Пусть сам охренеет, когда увидит избушку изнутри.