Укротитель миров. Книга 2. Магия и кровь

Алекс Рудин, 2023

Колдовские твари, оборотни в погонах и кровожадные аристократы изо всех сил старались меня убить. Я выжил, приобрёл магический дар, уничтожил безумного графа-вивисектора и познакомился с Императором.В планах – поступление в Имперское Магическое училище. Но сначала надо разобраться с бандитами, которым я перешёл дорогу, и одной вздорной, но очень симпатичной аристократкой.Да и за покойным графом, похоже, стоит кто-то более влиятельный и беспощадный.Магия и кровь, чёрт меня побери!

Глава 2

Твари появляются из темноты, словно демоны из преисподней. Их не меньше десятка — видимо, воспаление магического узла зацепило стаю бродячих собак.

Слишком много даже для пятерых гвардейцев.

Упавший гвардеец вскидывает автомат и выпускает длинную очередь. Пули попадают в ближайшую тварь. Опрокидывают её на землю и почти разрывают пополам. Тёмная кровь толчками выплёскивается в дорожную пыль.

Автомат захлёбывается — в магазине больше нет патронов.

Сразу две твари бросаются к упавшему. Одна вцепляется в ствол автомата, вторая — в горло.

Гвардеец кричит. Мучительный вопль рвёт барабанные перепонки.

Бросив оружие, он двумя руками пытается оторвать тварь от себя. Затем выхватывает нож и вгоняет лезвие в мохнатый бок.

Короткие автоматные очереди режут ночную тишину. Пронзительный вой и рёв подсказывают, что пули попадают в цель.

Но твари слишком быстры. Одним-двумя прыжками они достигают гвардейцев.

И начинается свалка.

Крики людей и хриплое рычание тварей. Сухие щелчки пистолетных выстрелов. Блеск ножей в свете автомобильных фар.

Чёрная тень вспрыгивает на капот машины. Когти звонко бьют по железу. Ещё в прыжке тварь достаёт когтями Сивого. Он хрипло вскрикивает, хватается за живот и падает на землю.

Тварь крутится на месте. Я вижу, как её зубы смыкаются на запястье Большого. Короткое движение головой — и Большой с визгом валится на спину, а из обрубка хлещет кровь.

Чёрт, да она ему руку откусила!

Гвардеец стреляет из пистолета в упор. Пуля вышибает твари мозги, безобразное тело скатывается с капота.

Магическая матрица в моей груди звенит от напряжения.

Я вскидываю руки, и они мгновенно одеваются ледяной бронёй.

Лохматая тварь, похожая на лабрадора, прыгает на меня, распахнув клыкастую пасть.

Наверное, когда-то она и была лабрадором. Глупым, смешным щенком. Потом — молодым сильным псом, весёлым и задорным. Позже — бездомной собакой, рыскающей по городским помойкам в поисках жратвы.

А теперь стала тварью.

Проверенная тактика — прыгнуть, ударить мускулистым телом. Сбить с ног и рвать клыками.

Я делаю шаг назад и встречаю тварь сильным толчком ладоней в туловище. Мне не удержать эту мускулистую тушу, да я и не пытаюсь. Чуть оттолкнуть в сторону, чтобы тварь не врезалась своим весом в меня, а пролетела мимо.

Жёлтые клыки звонко щёлкают возле моего лица. Я чувствую запах тухлятины.

Пальцы касаются мокрой курчавой шерсти. Касание длится долю секунды.

Но за это время ледяные иглы, выросшие из моих пальцев, пробивают шкуру твари, впиваются в неё и рвут в клочья магическую матрицу!

Волна дикой неукротимой энергии вливается в меня. Матрица поглощает её без остатка. Так окаменевшая земля впитывает дождь после долгой засухи.

Тварь жалобно визжит и падает в грязь. Пытается подняться.

Сильные лапы подламываются, из пасти течёт тёмная кровь.

Налитые кровью и бешенством глаза смотрят прямо на меня, и мгновенно тускнеют.

Я бью каблуком ботинка в холку твари. Она почти мертва, зачем длить агонию?

Твари грызут гвардейцев. Гвардейцы стреляют и режут тварей.

Визг и рёв.

Крики и выстрелы.

Сивый ещё жив — он сумел закатиться под машину и скорчился там, поджав ноги.

Здоровенный мастиф, хрипло рыча, роет мощными передними лапами землю, старается добраться до Сивого. Из розовой пасти во все стороны летит тягучая слюна.

Большой уже не шевелится. Лежит на животе, раскинув руки в стороны. Левая кисть откушена, на шее и затылке — сплошное кровавое месиво.

Резко разворачиваюсь на месте и встречаю следующую тварь ударом ноги в живот. Эта мелкая — болонка, или левретка, чёрт их разберёт!

Жила, наверное, у какой-нибудь старушки. Носила вязаную жилетку. Неторопливо ковыляла за хозяйкой вдоль аллеи парка. Терпеливо сидела возле скамейки, высунув язык, пока старушка отдыхала.

А потом старушка отдала богу душу. Может, квартира была съёмная. Или наследникам собачонка оказалась без надобности. Хотели сдать в приют, да поленились везти. Вывели на улицу, отцепили поводок от ошейника. Собачонка и кинулась прочь от чужих людей.

Хозяйку искать.

Не нашла и прибилась к дворовой своре. На своё счастье оказалась сучкой — потому и не разорвали.

Болонка с визгом отлетает в сторону, катится по земле и сворачивается кудлатым клубком.

И матрица у неё слабая, на один глоток.

Тощий Лёва бросается бежать.

Он убегает вдоль улицы, нелепо взмахивая руками. За ним бегут сразу две твари. Они быстро настигают Лёву.

Гвардеец рядом со мной вскидывает автомат, но медлит, опасаясь зацепить Лёву.

Рычащая овчарка прыгает на гвардейца сбоку, но я успеваю первым. Хватаю её поперёк туловища, чувствую, как пульсирует, разрываясь, её матрица.

Тварь извивается и хватает меня зубами за руку. Толстые лапы бессмысленно молотят воздух.

Резкая боль в руке, и меня накрывает.

Мягкий щелчок.

Мир становится красно-серым. Серое — это ночная темнота, а красное — моя бешеная злость.

В нос бьют запахи крови, псины и пороха.

Я швыряю овчарку на землю. Падаю сверху, ударом локтя ломая собачью шею. Мельком замечаю свою руку — когтистую лапу, покрытую густой шерстью.

Гвардеец разворачивается ко мне, медленно вскидывает автомат. Медленно — потому что для меня время ускоряется неимоверно.

Я вижу испуг в глазах гвардейца. Его рот перекошен, из груди рвётся бессмысленный крик.

Вскакиваю, выбиваю автомат из его рук и бросаюсь вслед за Лёвой.

Тварь как раз настигает его. Вспрыгивает на спину, и Лёва падает лицом вниз. Шляпа слетает с его головы и катится по земле.

Мне всё равно, что будет с Лёвой. Мне нужна тварь, нужна её магическая энергия. Моя матрица голодна и гудит так, что меня чуть не разрывает на части.

В несколько прыжков догоняю Лёву.

Тварь уже на нём, она рвёт Левину шею. Но зубы вязнут в плотной ткани пиджака.

Хватаю тварь за глотку и падаю набок, отдирая её от Лёвы. Прикрываюсь его телом от гвардейцев. Сжимаю ледяные пальцы, чувствуя, как в них толчками вливается сила.

Тварь бьётся в конвульсиях и замирает.

Я хватаю воздух широко раскрытым ртом, жадно глотаю ночной холод.

Багровый туман в глазах постепенно тает.

Струна в груди гудит сыто и довольно.

Выстрелов больше не слышно, крики тоже стихли. Только тихие жуткие стоны, от которых пробирает до дрожи.

Я медленно разжимаю пальцы и смотрю на свою руку. Обычная рука, человеческая. Ладонь в крови, к ней прилипла чёрная собачья шерсть.

Сажусь и натыкаюсь на взгляд Лёвы.

Жив, надо же!

И даже сознание не потерял.

Его правая щека разодрана когтями, рукава модного пиджака превратились в лохмотья, руки покрыты кровоточащими укусами.

Сегодня у доктора Лунина будет много работы. Сперва штопать раненых, потом стирать магические матрицы, пока они не проросли в тело.

Несколько секунд смотрю на Лёву. Вижу испуг в его глазах и растягиваю губы в улыбке.

— Похоже, это ты мне теперь должен, Лева. Смотри, не забудь, если останешься жив.

***

Из пяти гвардейцев выжили четверо.

Пятый — тот, что пошёл осматривать пустырь — лежал на спине, запрокинув голову. Горло его было разорвано, правая нога неестественно вывернута — челюсти твари раздробили голень.

Рядом с ним лежала дохлая тварь. В её боку торчал нож, засаженный по самую рукоять.

Остальные бойцы отделались искусанными руками и ногами.

Большой помер, как я и предполагал. Сначала кровопотеря из откушенной кисти, а потом твари перегрызли ему позвоночник.

Сивого попытались вытащить из-под машины, но не смогли. Он зацепился одеждой за выхлопную трубу и потерял сознание от боли и страха.

Командир гвардейцев по рации вызвал помощь, полицию и медиков.

На месте осталось одиннадцать тварей.

Все они когда-то были собаками самых разных пород.

— Редко такое увидишь, — кивнул мне командир.

Поменял магазин в автомате и пошёл добивать тварей выстрелами в голову.

Такие у них оказались правила.

Полиция и гвардия прибыли одновременно. Полиция оцепила улицу, а гвардия пошла прочёсывать пустырь и окрестные участки.

На пустыре нашли ещё одну тварь — по ней-то и стрелял погибший гвардеец. Автоматная очередь удачно перебила три ноги из четырёх, но тварь всё равно уползла почти на километр в сторону спального района.

Завывая сиренами, примчались сразу шесть машин «Скорой помощи». Раненых уложили на носилки и пристегнули ремнями, а затем погрузили в машины. Лёва крутил курчавой головой, беспокоясь о потерянной шляпе. Невысокий полный врач говорил что-то успокаивающее, склонившись над носилками. А затем сделал Лёве укол.

Сивого вытащили из-под седана, и он оказался жив.

Везучий гадёныш!

Неторопливо подъехал бронированный чёрный фургон на толстых шинах. Люди в толстых серых комбинезонах и шлемах со стёклами крючьями сволокли к фургону трупы тварей.

— Видишь, как бывает? — спросил меня командир гвардейцев.

Его левая рука была забинтована почти до плеча и висела на перевязи.

Не дожидаясь моего ответа, он кивнул и пошёл к машине «Скорой помощи».

— А с вами что, юноша?

Тот самый врач, который делал Лёве укол, стоял передо мной и деловито глядел на меня снизу вверх.

Рядом двое санитаров укладывали на землю брезентовые носилки.

Я пожал плечами.

— Ничего. Со мной всё в порядке.

— А рука?

Правый рукав рубашки был изорван зубами и весь пропитался кровью.

Я улыбнулся врачу.

— Да всё нормально. До свадьбы заживёт.

— Не дурите и ложитесь на носилки, — непререкаемым тоном заявил врач. — Я вас осмотрю, а потом поедем в госпиталь.

— Не нужно в госпиталь.

Я закатал остатки рукава.

Чёрт, теперь рубашку Сёме отдавать!

Поплевал на руку, стёр кровь и показал врачу четыре розовые точки на коже.

Следы клыков. Свежие, но уже затянувшиеся шрамы.

— Ничего не понимаю!

Врач смешно поднял брови.

— Всё равно, залезайте в машину, если не хотите, чтобы я позвал на помощь гвардейцев! Процедура для всех одна.

Это я понимал. В случае нападения тварей всех пострадавших надо изолировать.

Но ехать в госпиталь не хотел. Бессмысленно, да и устал я сегодня.

От настойчивого врача меня спас Бердышев. Его чёрный внедорожник беспрепятственно миновал оцепление и остановился рядом с нами. Жан Гаврилович выскочил из-за руля, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение.

— Что здесь у вас?

— Вот, господин капитан, — немедленно наябедничал врач. — Раненый не хочет ехать в госпиталь.

Бердышев скользнул по мне внимательным взглядом.

— Руку покажи!

Я показал ему предплечье.

— Мда, — задумчиво протянул Жан Гаврилович и повернулся к врачу.

— Он остаётся здесь, под мою ответственность. Увозите остальных.

Врач возмущённо пожал покатыми плечами и махнул рукой санитарам.

— Уезжаем!

— Впусти гвардейцев в сад, пусть прочешут, как следует — сказал мне Жан Гаврилович. — Надо убедиться, что никакая тварь не проскочила. Да и сам иди в дом. Ты на ногах еле держишься. Тяжело пришлось?

Я усмехнулся.

— Нормально.

Повернулся и пошёл к воротам.

— Здесь теперь до утра возни, — сказал мне в спину Бердышев. — Сначала наше расследование, потом полиция. Но я к тебе загляну — поговорить надо.

Створка ворот оказалась плотно закрыта.

Я постучал в неё — сначала ладонью, потом кулаком.

— Сёма, открой! Это я!

Тишина.

— Сёма! Где ты там?

Чёрт! Тварь его сожрала, что ли?

За забором послышались торопливые шаги.

— Костя? Это ты?

— А кто ещё? Открывай, Сёма!

Створка приоткрылась совсем чуть-чуть. В щели маячило испуганное лицо Сеньки.

— Точно, ты!

— Ну, а кто ещё? Ты когда ворота успел запереть?

— Сразу, как стрельба началась. Я думал — гвардия Тощего Лёву ловит. Вот и закрыл ворота, чтобы они на ферму не проскочили.

— А если бы мне надо было проскочить? — спросил я.

— Я не подумал, — виновато ответил Сенька.

Не подумал он!

Хотя, с другой стороны, Сенька прав. В случае чего, Казимир с него сначала спросит за жену, потом — за ферму. И только в третью очередь — за меня.

К воротам подбежали шестеро гвардейцев. Все в чёрных комбинезонах и бронежилетах, у каждого — автомат, пистолет в наплечной кобуре и нож на поясе.

Один обратился ко мне.

— У нас приказ обыскать сад. Откройте ворота!

Я кивнул Сеньке.

— Слышал? Открывай, пока не выломали. Иначе не отчитаемся перед мастером.

Сенька нажал кнопку, и створка поехала в сторону. Я пропустил вперёд гвардейцев, которые мгновенно растворились в темноте сада. Среди яблоневых стволов заметались широкие лучи фонарей.

Сенька смотрел на меня с опаской.

— Костя, это были твари?

Я кивнул.

— Твари, Сёма. С пустыря выскочили.

— А как ты выжил?

Ох, Сёма!

Мне бы самому в этом разобраться!

С виду — очень просто. Убил четырёх тварей голыми руками, отделавшись пустяковым укусом, вот и всё. Но как я сумел это сделать — вот вопрос.

Назойливая мысль вертелась в голове. Я ухватил её.

Оружие.

Надо носить с собой какое-то оружие. Хотя бы, нож, как у гвардейцев.

Ладно, это потом.

Я пожал плечами.

— Как выжил, Сёма? Просто повезло. Слушай, я еле на ногах стою. Идём в дом.

Проходя мимо кухни, я потянул носом воздух. Пахло куриным супом и котлетами.

У меня мгновенно свело желудок от голода.

Дверь в комнату Марты и Казимира была заперта. Я постучал. Раздался шорох, затем голос Марты спросил:

— Кто там?

— Это я, Костя. Марта, вы можете, выходить, всё уже закончилось.

Я услышал, как щёлкнула задвижка.

— Слава богу! Костик, ты цел?

Марта в ужасе уставилась на разорванный рукав.

— Цел. Только есть очень хочется.

— Сейчас-сейчас! Костик, ты суп будешь?

— И котлеты тоже, — улыбнулся я.

— Казимир скоро приедет. Я позвонила ему, как только услышала выстрелы. Он велел мне запереться в комнате и не выходить до его приезда.

— Уже можно, — сказал я.

— А что это такое?

Марта показала на окно, в котором мелькали лучи фонарей.

— Императорские гвардейцы обыскивают сад. Это просто мера предосторожности.

— Ну, иди за стол! Я сейчас принесу еду.

Не прошло и минуты, как Марта внесла в комнату тарелку с разогретым супом. Я глотал бульон так, что только ложка мелькала.

Как будто неделю не ел!

Когда тарелка опустела, пришла очередь котлет и картофельного пюре с грибной подливой.

Только запихав в себя добавку, я почувствовал, что наелся.

Да, нелегко будет Казимиру прокормить такого работника!

Только я вспомнил про Казимира, как за окном послышался голос Жана Гавриловича.

— Успокойтесь, мастер! С вашей фермой всё в порядке. Твари напали не на неё, а на отряд гвардейцев, который патрулировал улицу.

— Идите к чёрту, капитан! — сварливо ответил Казимир. — Я, между прочим, только что из дворца. И знаю, что тревога началась на ферме! Пропустите меня, я должен немедленно узнать, что случилось!

— Так я вас и не держу! Вы сами стоите на крыльце и спорите со мной. Не хотите пригласить меня в дом?

— Не хочу, уважаемый Жан Гаврилович! От вас у меня только неприятности!

Продолжая препираться, они вошли в прихожую.

— Что здесь случилось? — строго спросил Казимир.

Увидев мой разорванный рукав, мастер побледнел.

— Костя! На тебя напали твари?

— Всё обошлось, мастер, — успокоил я Казимира.

— Это замечательно! — вместо Казимира ответил Бердышев. — А теперь расскажи нам подробно — как именно всё обошлось, и что, вообще, здесь произошло. Что на ферме делала гвардия, кто именно поднял тревогу.

— А это что такое? — встревожился Казимир, взглянув в окно.

— Гвардейцы обыскивают сад, — успокоил его Бердышев.

Мастер подпрыгнул от возмущения.

— Обыскивают сад? Они же мне все грядки потопчут!

— Сядьте, мастер! — жёстко сказал Жан Гаврилович. — Грядки — это последнее, о чём вам сейчас нужно беспокоиться. Рассказывай, Костя!

Я не видел никакого смысла выгораживать Тощего Лёву. Он сам заварил эту кашу, пусть сам и выкручивается.

Поэтому рассказал Жану Гавриловичу чистую правду о случившемся.

— Тощий Лёва? — нахмурился Бердышев. — Не слышал про такого. Но Зотов наверняка знает этого таракана.

Жан Гаврилович достал из кармана телефон.

— Никита Сергеевич! Можешь через пару часов подъехать ко мне в академию? Надо обсудить кое-что! Что? На вызове? А где? На Охте? Замечательно! Тогда подходи прямо сейчас на ферму мастера Казимира — тут есть кое-что интересное для тебя.

Бердышев убрал телефон.

— Никита Сергеевич займётся этим Лёвой. Шпана вообще обнаглела — трутся возле Императорской фермы! Кстати, что они здесь, вообще, забыли?

— Лёва хотел, чтобы я вырастил для него золотой корень с особыми свойствами, — объяснил я.

— Сенька! — угрожающе прошипел мастер Казимир. — Это твоя затея? Ты мне все уши прожужжал с этим Лёвой!

Сенька втянул голову в плечи.

— Оставьте свои семейные разборки на потом, — вздохнул Бердышев. — Сейчас есть дела поважнее. Костя! Расскажи мне, что именно ты делал во время боя с тварями?

— Дрался, — честно ответил я.

— Это я знаю, — поморщился Бердышев. — Мне нужны все твои действия, шаг за шагом.

Он поёрзал на стуле, усаживаясь поудобнее.

— Командир гвардейцев утверждает, что ты голыми руками убил, как минимум, трёх тварей. Как ты это сделал?

— Да не помню я! Они прыгали, я защищался.

— Кроме того, — продолжил Бердышев, — у меня есть показания другого гвардейца. Но они вообще ни в какие ворота не лезут.

— Я видел, как он это сделал, — тихо сказал Сенька.

— Что ты видел? — удивился Жан Гаврилович. — Ты же в доме был!

— Я на камере всё видел. Идёмте, я покажу!

Внимание! Следующая прода уже выложена!