Почему нет?

Алекс Хилл (2024)

«Десять лет коту под хвост». Именно с такими мыслями Ясмина возвращается в родительский дом, подав на развод. Но как бы ни было тяжело, приходится жить дальше. Отец передает в ее руки имиджевую студию, и Ясмина собирается полностью посвятить себя работе. Но неожиданно в ее окружении появляется Ярослав. Он молод, умен, благороден, как настоящий рыцарь, и бесспорно привлекателен. Именно он заставляет Ясмину вспомнить, каково это, влюбиться без оглядки. Заключенный договор о дружбе трещит по швам… Как долго они смогут сопротивляться притяжению, разрушающему доспехи? Так ли непреодолима разница в возрасте? Может, это всего лишь цифра, и в настоящих отношениях есть что-то более значимое? Возможно, иногда стоит просто довериться судьбе? Почему нет?

Глава 4

POV Ярослав

Не замечаю, как летит время, даже беспрерывное жужжание тату-машинки и иглы, пронзающие кожу, не вызывают дискомфорта. Все мое внимание приковано к девушке, которая уверенно держит «пистолет» и делится тонкостями мастерства и работы с клиентами. Мой прошлый учитель был больше повернут, чем опытен, постоянно говорил о каких-то невидимых материях, вдохновении и раскрытии внутреннего потенциала, Ясмина же подходит к делу с большей осознанностью и ответственностью. Рассказывает о противопоказаниях, особенностях кожи, различиях между материалами и техниками. Слушать ее безумно интересно, но смотреть еще более завораживающе.

Узоры на моих запястьях не просто проявляются ярче, но и преображаются. Она интуитивно добавляет тени и детали, выравнивает асимметрию. И все это с такой непринужденностью и точностью, ее профессионализм неоспорим. А еще она частенько покусывает губы, морщит лоб, щурится и отклоняется, проверяя результат. Ее волосы кажутся черными, но под определенным углом света отливают каштановым, а запястья такие тонкие, что перчатки в этой части собираются в гармошку.

— А ты хорошо держишься, — одобрительно говорит Ясмина, отвлекая меня от разглядывания. — Молодец.

Снисходительность в ее интонации оставляет царапину на моей гордости. Я прекрасно понимаю, в каком мы положении, и все же… мне не очень нравится, что она видит перед собой всего лишь мальчишку-стажера. Особенно после того, что было между нами.

— У тебя высокий болевой порог, да? — спрашивает она, поглядывая на меня исподлобья.

— Может, я просто пытаюсь тебя впечатлить.

— Ты уже впечатлил. — В ее ответе ни секунды заминки, ни капли смущения.

— Правда?

— Конечно.

— И что такого я сделал?

Ясмина касается пальцем блока питания, останавливая тату-машинку, и выпрямляет спину. Может, она все-таки что-то помнит? Или нет? Взгляд против воли вновь опускается к ее губам, и я сглатываю, отметив одну удивительную мысль, мелькнувшую в голове, — мне бы хотелось, чтобы она помнила.

— Родился, — весело отвечает Ясмина. — Ведь как только мы разместим твое фото на странице студии, девчонки к нам в очередь выстроятся. Ты не только мастер, но еще и реклама с приманкой. Идеальный сотрудник.

— Что ж… — скованно улыбаюсь, потому что это совсем не то, что я ожидал услышать. — Спасибо.

— Тебе спасибо. — Ясмина встает и переставляет табурет, устраиваясь по левую руку от меня. — Но ты не волнуйся, сильно загружать сразу я тебя не стану. Да и нет у нас тут столько смельчаков. Для начала сам себе приведешь парочку моделей на сеанс, а потом уже я тебе кого-нибудь поставлю через акцию «Знакомство с мастером». Начнешь с минимализма и простой геометрии. Ровные и четкие линии — это основа основ. А еще неплохо бы тебе получить сертификат. Если не сбежишь через пару недель, я это устрою.

— Хорошо, — спокойно соглашаюсь я.

— О-о-о… а вот эта свежая. — Ясмина проводит пальцем по крошечному слову на моем запястье. — Сам набил?

— Да.

— Неплохо. «Судьба», — читает она. — Случилось что-то хорошее?

— Пока нет, — отвечаю неторопливо, — но я был бы не против.

Ясмина приоткрывает рот, по всей видимости собираясь сказать что-то еще, но не решается. Жмет на кнопку блока питания и принимается за коррекцию моей левой руки, продолжая обучающую лекцию. И все здорово, познавательно и полезно, но… меня интересует кое-что еще. Кто же она такая? Откуда? Что за человек? Мне не хватает глубины, не хватает фактов. Мы сидим здесь уже больше двух часов, но я все еще ничего толком о ней не знаю. Просто нонсенс.

— А у тебя есть тату? — спрашиваю я, дождавшись паузы. В прошлый раз правды я так и не услышал, может, сейчас повезет.

— Нет, — без промедления отвечает Ясмина.

— Боишься боли?

— Аллергия на краску, — исправляет она.

Новая ложь? Занятно. Интересно, сколько еще лживых ответов у нее припасено для этого вопроса. И интересно, какой все-таки правдивый.

— Обидно, наверное.

— Я давно смирилась.

Еще одно вранье. Не могу быть уверенным наверняка, но интуитивно чувствую, что она лукавит.

— Когда ты набила первую татуировку? — задаю следующий вопрос, не в силах унять любопытство.

— М-м-м… лет в девятнадцать, наверное. На втором курсе.

— А где училась?

— В меде.

— Универ?

— Колледж. Хотела стать стоматологом, но… — Ясмина замирает, всего на пару мгновений, но я не упускаю это из вида. — Судьба сложилась иначе.

Кажется, вопросы о прошлом ей не очень по душе. Стоит быть осторожнее.

— Так вот откуда у тебя столько знаний о человеческом теле. Тот редкий случай, когда образование действительно пригодилось.

— Ага, — не очень-то весело усмехается она. — А ты на кого учишься?

— Юрист.

— Второй курс?

— Окончил третий.

— Вот как? Прикольно.

— Я бы так не сказал.

— Это ты сейчас так думаешь, а потом… это будут одни из лучших воспоминаний.

— Снова цитируешь бабушку?

Ясмина недоуменно хмурится, а я в панике задерживаю дыхание. Это ж надо было так проколоться.

— Моя часто так говорила, — пытаюсь вырулить я, надеясь, что Ясмина не зациклится на слове «снова». — А что насчет эскизов? Ты сама их рисуешь? — меняю тему на более безопасную.

— Да, я окончила детскую художественную школу.

— Ого. Нечасто встретишь татуировщика с медицинским и художественным образованием. Ты просто уникум.

— Спасибо, — сухо отвечает она, словно мой комплимент совсем ничего не значит. — А ты рисуешь?

— Не очень хорошо.

— Это нестрашно. Когда найдешь свой стиль и удобную технику, подтянешь и этот навык. У нас в «Бороде» был мастер, который идеально мог рисовать только обнаженные женские тела. Ты не поверишь, но он зарабатывал больше всех нас вместе взятых. Извращенцы не обременены скупостью.

— Ты работала в «Синей Бороде»? — удивленно переспрашиваю я.

— Угу. Пять лет.

Мигом включаю мысленный калькулятор. Девятнадцать плюс пять… получается, Ясмине минимум двадцать четыре года. Больше, чем я думал.

— Круто. Я ездил туда на пару сеансов к Грине. Он бил мне клен на шее и японского бога на спине.

— О да, он обожает этих чудовищ, — произносит она с очевидной теплотой, пропитанной ностальгией.

Похоже, Ясмина скучает по предыдущему месту работы. А еще выходит, что последние пять лет, а то и больше, жила она не здесь. И если совместить все обрывочные детали, то картинка выходит хоть и мутная, но кое-что в ней все-таки можно разобрать. У Ясмины недавно закончились отношения, это я понял еще в пятницу, затем она уволилась и вернулась в родной город, где живет семья. Побег на почве перемен. Неудивительно, что ее так штормит. И неудивительно, что она без особого желания говорит о прошлом.

— Почти закончили, — объявляет она, поднимая голову. — Ты как? Держишься?

— Порядок. У тебя легкая рука.

— Опыт. Ты бы видел, как корчился мой друг, когда я била первую татуировку.

— Что был за эскиз?

— Гриффин в черном лифчике, — тихо смеется Ясмина, и я сам улыбаюсь.

— Миленько.

— Не то слово. А какая у тебя была первой?

— Э-м-м-м… — задумчиво тяну я, вспоминая ужасные каракули, которые когда-то казались мне жутко классными.

— Трудно вспомнить?

— Их было три, и все ублюдские. Я давно их забил.

— Классика, — цокает она языком. — Сколько тебе тогда было?

— Шестнадцать.

— А кто бил?

— Да тип знакомый. Он тогда из армии вернулся и в себя поверил.

— И снова… классика. Я за свою практику столько идиотских надписей перебила, а еще имен и кривых львов в короне.

— О-о-о… я как-то тоже хотел себе льва.

— Правда? И кто тот герой, который тебя отговорил?

— Подруга.

— Какая умница.

— Она мне угрожала, но это уже детали.

Ясмина снова смеется, и я не могу отвести взгляд от плавной линии ее губ, очарованный бархатистым звуком голоса. У нее красивый смех. Да и все остальное очень даже…

— Готово, — объявляет она, развеяв мои мысли, и кабинет погружается в тишину. — Ну? Как тебе?

Вытягиваю руки и рассматриваю запястья, не скрывая восхищения:

— Лучше, чем было. Гораздо!

— Супер! Сейчас пленку наклеим, и точно все.

Ясмина разрезает на кусочки заживляющую пленку, и ее теплые пальцы касаются моих. Сейчас даже жаль, что все мои татуировки била не она. И жаль, что на мне осталось не так много места для новых, потому что такие сеансы мне определенно нравятся.

— Что это? — произносит Ясмина, неожиданно подавшись вперед.

Ее нос останавливается в нескольких сантиметрах от моей груди, и сердце отвечает ей увесистым ударом.

— Ты о чем? — спрашиваю я, опустив подбородок.

— Парфюм. Такой знакомый.

— М-м-м… точно не знаю. Мне его подарили.

Ясмина коротко зажмуривается, мотнув головой, и отстраняется, растерянно стреляя взглядом по сторонам. Кажется, она и правда не помнит нашу встречу.

— Ярослав… — задумчиво зовет она.

— Да?

— А у тебя… — Ясмина морщится и принимается как-то уж нарочито нервно собирать использованные бумажные полотенца. — Ничего. Забудь.

— Я не против вопросов. — Мысленно так и хочется добавить: «В отличие от некоторых».

— Да там… глупости, — отмахивается она, поднимаясь с табуретки. — Можешь пока все тут посмотреть, я сейчас вернусь. Проверю, как там Гарик.

Ясмина покидает кабинет, закрыв за собой дверь, а я приподнимаю воротник рубашки, принюхиваясь. Леша подарил мне этот парфюм на Новый год с громким заявлением: «Так пахнет настоящий мужик». Интересно, Ясмина бы с ним согласилась? Что именно напомнил ей этот аромат?

Мысли вновь утягивают меня в ночь с пятницы на субботу, заставляя в очередной раз прокрутить все, что случилось. Уязвимый вид Ясмины, неловкие вопросы, размытые ответы и… симпатия. Она была слабой и больше невнятной, чем открытой, но вряд ли бы на моем месте мог оказаться любой. Пусть и немного, но Ясмина доверилась именно мне, а значит, я ей понравился. Хотя, возможно, сейчас во мне говорит гордыня, и именно из-за нее я чувствую раздражение оттого, что Ясмина не помнит моего геройства, посвященного ей.

В висках потрескивает от напряжения, напоминая, что усердные размышления — это не всегда хорошо. Иногда происходят такие вещи, объяснение которым лучше не искать. Бывает, что людям нужно вовсе не понимание, а простое принятие без насильственного вскрытия души. Не все нуждаются в спасении. Не для всех спасение — это передача ответственности за решение их проблем. Ясмина сейчас явно в непростой ситуации, и возможно, мне не стоит лезть, прикрываясь благими намерениями. В конце концов, я для нее просто мальчик-стажер.

Достаю из кармана телефон и удаляю видео, что записала мне Ясмина. Этот козырь больше ни к чему. Думаю, будет проще начать знакомство с сегодняшнего дня, а если видео всплывет, то это скорее оттолкнет Ясмину, чем сблизит нас. Не хочу ставить ее в неловкое положение. Да и она сама просила меня придумать что-то менее унизительное. Наверное, лучшее, что я могу сделать, не пытаться воскресить воспоминания о ночи пятницы.

Поднимаюсь с кресла и неторопливо обхожу кабинет. Мне здесь нравится, особенно впечатляет подход к работе и искреннее желание Ясмины сделать из меня мастера. Это именно то, что мне нужно. Хороший учитель и место для безопасной практики. Останавливаюсь у стены с дипломами и сертификатами и удивленно замираю.

«Сертификат выдан Зосим Ясмине о прохождении базового курса “Художественная татуировка”».

Зосим? Насколько я помню, фамилия Карины — Белая. Разве они не родные сестры? Странно и… черт возьми, снова любопытно. Оглядываюсь на закрытую дверь и перебираю пальцами, движение которых сковывает заживляющая пленка. Ясмина Зосим, чью фамилию ты носишь? От кого сбежала? И самое важное: почему все это меня так интересует? Хотел бы я списать все на скуку, на привычное для меня желание узнать нового человека, чтобы разложить по полочкам его страхи, мечты и ошибки, но здесь есть что-то еще. Что-то другое. Неужели я наконец-то нашел кого-то, кто вызывает у меня интерес иного рода, подкрепленный не разумом, а эмоциями? Как бы там ни было, похоже, скучать в ближайшее время мне не придется.

POV Ясмина

Распахиваю дверь в уборную для гостей и запираюсь в небольшой комнатке. Поворачиваю голову, поймав свое отражение в овальном зеркале, и еще шире распахиваю глаза, заметив красные пятна у крыльев носа. Что я собиралась спросить у Ярослава? Есть ли у него девушка? Откуда это взялось?! Глубоко вдыхаю, все еще чувствуя остатки сладковато-древесного парфюма, от которого меня так позорно повело. Он показался слишком знакомым, а реакция тела и вовсе убила наповал — сердце до сих пор стучит как сумасшедшее, словно от прикосновения любимого мужчины. Ну все, я схожу с ума. Еще немного и стану той самой девахой, которая откровенно одевается и флиртует со всеми подряд в поисках крох мужского внимания. Ужас! Просто кошмар!

Включаю воду в кране и подставляю руки. Наверняка у Ярослава есть девушка. А может, и не одна. Да и какое мне дело? Все, о чем я должна сейчас думать, так это о том, как пережить развод, а не на малолеток всяких засматриваться. Симпатичных малолеток, стоит признать, но это не отменяет того факта, что я повела себя как идиотка. За годы работы тату-мастером у меня было немало приятных клиентов парней и мужчин, но я всегда видела грань между легким флиртом и серьезным, а тут… Дурацкий парфюм! Откуда я его знаю? У Сережи такого никогда не было, но почему тогда он пробудил во мне… возбуждение? Да быть не может. Я возбудилась от запаха?! Серьезно?! Дурка. Мне надо лечиться. Или мне нужен мужик для снятия стресса. А может, есть таблетки для женщин, такие же как для кошек во время течки? Ведь если так пойдет и дальше, то я стану опасной для общества. Все-таки замужество вместе с воспитанностью и порядочностью — отличный оберег от позорных действий на почве гормонов и стресса, а теперь… мне нужен новый оберег. Мозг, например. Было бы здорово, если бы он начал хоть чуть-чуть работать на опережение. Резким ударом выключаю воду и выдергиваю из диспенсера пару сухих полотенец. Вытираю руки, а сама продолжаю мысленно отчитывать себя.

— Ясь! — На двери дергается ручка, заставляя меня испуганно вздрогнуть, а из коридора доносится бас Гарика. — Ты тут?!

— Да. Выхожу, — отзываюсь я и, переведя дыхание, выбираюсь из укрытия.

— Тебе девушка звонила, Дарья. Насчет собеседования на должность администратора.

— Сейчас перезвоню.

— Как там… — Гарик поглядывает на дверь в начале узкого коридора, — твой парень?

— Он не мой парень! — бездумно выпаливаю я.

— Тише. Я в курсе. Просто ты нас даже не представила, сразу заперлась с ним…

— Я не запиралась!

— Да что с тобой? — пораженно спрашивает Гарик, едва заметно пошатнувшись. Ну вот, я уже дровосеков пугаю.

— Ничего, — отвечаю на порядок тише. — Все в порядке.

— Точно? Он что-то сделал? Хочешь, я его выставлю?

— Нет, — мотаю головой. — Нет-нет, все хорошо. Я просто… у меня…

— Яся, тебе нужен выходной, — с сочувствием вздыхает Гарик. — И сладкое какао с шоколадкой. Принести? У меня запись только на шесть.

Умиленно улыбаюсь, глядя на добродушного бородача, и немного расслабляюсь:

— Как же Рите с тобой повезло.

— Когда у нее ПМС, шоколадки не помогают. Я просто бросаю в нее своей картой и молчу три дня, чтобы минимизировать возможный ущерб. Сейчас еще Ника подрастет, и мне, наверное, понадобится вторая карта.

— Ей ведь скоро одиннадцать, да?

— Угу. В следующем месяце.

— Надо бы поставить тебе там пару выходных.

— Да, спасибо.

Слышится тихий звук открывающейся двери, и мы с Гариком разворачиваемся. Ярослав выглядывает в коридор, а я опускаю руку на крепкое плечо барбера в поисках опоры. Наверное, стоит передать пока стажера в руки кому-то более вменяемому.

— Гар, покажи, пожалуйста, Ярославу комнату отдыха. И давайте… чаю попьем, что ли. Думаю, нам всем не помешает перерыв.

— Отличная идея, — с энтузиазмом подхватывает Гарик. — Идем, пацан!

Уже через пару часов Ярослав и Гарик больше напоминают добрых друзей, чем незнакомцев. Они быстро находят темы для разговоров и общих знакомых, забавные истории с участием которых принимаются обсуждать. Я же сижу за администраторской стойкой и смотрю через стекло на проносящихся туда-сюда прохожих, покачиваясь под тихую лаундж-музыку, звучащую из колонки, что стоит за мойкой. В «Синей Бороде» нечасто выпадали такие спокойные дни. Проходимость обычно была бешеной, а запись такой плотной, что о чае и обеде оставалось лишь мечтать. Мне не хватает этого темпа. Не хватает определенности и привычной суеты трудовых будней, после которых я возвращалась домой и забиралась Сереже под крылышко, чтобы посмотреть наше любимое позорное шоу. Десять лет отношений, из которых семь лет брака, — это почти половина моей осознанной жизни. Половина, которую я разделила с другим человеком. Сколько же времени мне потребуется, чтобы привыкнуть к новому порядку вещей? Смогу ли я вообще привыкнуть или так и продолжу сравнивать каждый свой шаг или мысль с замужней Ясминой?

За окном мелькает тень, и на пороге студии появляется мужчина с ребенком на руках. Девочка лет четырех или пяти жмется к его груди, а он критически осматривается.

— Уши прокалываете? — спрашивает мужчина.

— Здравствуйте, — произношу я, слезая с высокого стула. — Да. Что вас интересует: игла, пистолет?

— Не знаю.

— Какую часть уха вы хотите проколоть?

— Мочки, — недовольно отвечает он.

— Обе?

— Вы издеваетесь?

— Нет, — говорю так же спокойно и вежливо. — Вы уже делали пирсинг?

— При чем здесь я? Уши надо дочери проколоть!

Смотрю на малышку, притихшую из-за резкого тона отца, а после возвращаю внимание мужчине.

— Детям пирсинг делаем только с десяти лет с разрешения обоих родителей и при желании самого ребенка.

— Что за бред?

— Правила.

— Идиотские правила. Я ее родитель, и я здесь.

— Девочке явно меньше десяти. Извините, но мы не сможем предоставить вам эту услугу.

— Вы серьезно?

— Более чем.

— Дурдом! — закатывает глаза мужчина и уходит, взбешенно толкнув дверь.

Забираюсь обратно на стул и краем уха слышу приближающиеся шаги. Ярослав опускает локти на стойку, и я приподнимаю подбородок. Лучи вечернего солнца, пробивающиеся сквозь стекла, играют бликами и тенями на мужественном лице, а в зеленых глазах так и читается — я знаю немало, но хочу знать еще больше.

— Впервые слышу о таком правиле, — говорит он.

— Я сама его придумала.

— Да? Почему?

— Потому что это насилие. Родители чаще всего запрещают детям эксперименты с внешностью, когда им действительно этого хочется, но отчего-то считают нормальным принимать такие решения без ведома ребенка. Я же считаю, что это неправильно.

Ярослав приподнимает уголок губ и кивает, явно показывая одобрение. Приятно встретить единомышленника. Не то чтобы я сильно нуждалась, и все же мне это льстит. Вопрос довольно спорный, и он частенько приводил к бурным конфликтам, но ни один из них не пошатнул моей уверенности в правоте.

— А у тебя… — взгляд Ярослава скользит по моему лицу и шее, — есть пирсинг?

— А у тебя? — задаю вопрос наперерез.

Меня не покидает ощущение, что Ярослав ко мне подкатывает. И стоило бы вроде обрадоваться, ведь он неоспоримо обаятельный парень, но, думаю, бо́льшую роль играет мое состояние и потребность во внимании, которое я подсознательно ищу. Нельзя втягивать его в подобные игры. Нельзя злоупотреблять своим положением. Не хватало еще превратиться в начальницу, которая домогается подчиненных, и загреметь в суд за повреждение юных и нежных сердец.

— Был, — неторопливо отвечает Ярослав. — В носу.

— Кольцо?

— Да.

Представляю небольшую сережку в перегородке аккуратного носа и невольно отмечаю, что так Ярослав выглядел бы еще эффектнее. Я видела много парней, забитых татуировками и проколотых везде, где только можно и даже нельзя, и далеко не всем по-настоящему шли подобные образы, но ему… ему это и правда к лицу. Особенно в сочетании с полуделовым стилем в одежде. Классическая рубашка с закатанными рукавами, пара верхних пуговиц расстегнута, открывая узоры на коже… Понимаю, что мысли вновь тянут меня не туда, и тихонько прочищаю горло, прежде чем задать следующий вопрос:

— Почему снял его?

— Просто надоело.

— Как же тогда свои татуировки терпишь?

— Без них я себя уже и не помню.

Без них я и представить его не могу, хотя… я ведь еще не все видела. Боже, да как это остановить? Теперь я мысленно его раздеваю? Серьезно?

— Никогда не жалел, что… — я изо всех сил пытаюсь вернуть себе непринужденный вид, чтобы продолжить разговор, — набил столько?

— Нет. Я вообще не фанат сожалений.

— Это как?

— Что сделано, то сделано, — беспечно бросает он.

— И тебе ни разу не хотелось изменить какое-то из своих решений? — недоверчиво ухмыляюсь. Ох уж этот забавный юношеский максимализм.

— А тебе хотелось? — Голос Ярослава звучит глубже, даже интимнее.

— Ты не ответил.

— Ты тоже. — Он продолжает смотреть на меня не моргая. — Про пирсинг.

Ход времени замедляется, стирая границу между воображением и реальностью. Вот сейчас Ярослав уже не кажется мне мальчишкой. В нем чувствуется сила, уверенность, да и глупым его не назовешь. Ритм моего сердца учащается, и я истерично гоню прочь похабные мыслишки. Кажется, я сегодня явно встала не с той ноги. Мы знакомы несколько часов, он стажер и, вероятнее всего, просто выделывается, как и все двадцатилетние пупсы, возомнившие себя мужиками после того, как увидели больше трех волос на груди. Я не могу на такое вестись. Не должна.

— У меня проколоты уши, — отвечаю сдержанно и перевожу взгляд на монитор ноутбука, правда, ничего там не вижу, кроме размытых букв. — Сама попросила родителей на свой восьмой день рождения.

— Но сережки ты не носишь, — подмечает Ярослав.

— Забыла сегодня.

— Только сегодня?

Искоса поглядываю на него, и Ярослав тут же опускает голову, плохо скрывая улыбку.

— Может, — приглушенно произносит он, — посоветуешь мне, что почитать или посмотреть для работы. Чтобы я времени зря не терял и тебя не отвлекал.

— Хорошо, — отвечаю настороженно, потому что никак не могу понять, что именно его развеселило. — Дай мне свою почту. Я скину пару книг и подборку статей.

Кладу перед Ярославом стопку клейких стикеров для заметок и ручку. Он быстро пишет адрес электронной почты, отрывает квадратный листок и протягивает его мне.

— Ты можешь идти до… — начинаю было я, коснувшись гладкой бумаги.

— Выгоняешь? — перебивает Ярослав, удерживая стикер. — Мне и здесь неплохо. Я хотел бы обвыкнуться, а еще посмотреть, как работает Гарик. Если ты не против, конечно. — Его глаза смеются, а тон… нарочито обходительный и притворно вежливый.

Он что, издевается надо мной? Глубоко вдыхаю, а Ярослав, напустив на лицо немного озадаченной невинности, смиренно ждет ответа. Вот же лис.

— Не против. Оставайся.

— Большое спасибо. Если будут поручения, обращайся.

— Обязательно.

Ярослав разжимает пальцы, оставляя стикер у меня в руке, и возвращается в парикмахерский зал к Гарику. Прикрываю глаза и стискиваю зубы. Со мной сегодня определенно что-то не так. Этот парень… даже не знаю, как сформулировать. Он нравится мне и не нравится одновременно. И я уже сама запуталась, почему именно. Хватаю стикер, вглядываясь в написанное. Почерк так себе, но это не приговор. Тот же Гриня, что набил Ярославу несколько крутых работ, писал не просто как курица лапой, а как петух клювом.

Отправив Ярославу обещанные материалы, возвращаюсь к монотонной работе. Через какое-то время входная дверь снова распахивается, и в этот раз в салон входит мужчина с густыми светлыми волосами, которым срочно требуется стрижка. На его руке блестят часы и перстень из черненого серебра. Он поворачивается ко мне, и я изо всех сил стараюсь удержать вежливую маску, потому что вижу тот самый взгляд, который как бы говорит: «Ну привет, малышка. Посмотри, кто пришел». На вид ему чуть больше тридцати. Староват, но и мне ведь уже не двадцать. Так вот что ждет меня дальше? Это теперь моя категория? Я где-то слышала, что хороших мужиков разбирают еще щенками, и раньше мне нравилось это высказывание, потому что оно как бы возвышало мои отношения, добавляло им лоска. Мы с Сережей вырастили друг друга и живем теперь счастливо. Какая чушь. И какая же я кретинка, раз в любом мимо проходящем мужике вижу потенциального ухажера. Нужно будет на всякий случай погуглить ближайшие женские монастыри, вдруг я правда начну с ума сходить. По городу расклеят листовки с моим фото и надписью: «Голодна и чрезвычайно опасна», друзья будут давать интервью для ТВ с черными прямоугольниками на глазах, а родным придется скрываться несколько лет, пока все не уляжется.

— Здравствуйте! — громко произносит мужчина, приводя меня в чувство.

— Добрый вечер, — произношу я. — Чем могу?..

— Я записан на стрижку. Игнат.

— Прекрасно. Проходите, Игнат, мастер уже вас…

— Можно мне кофе? — вновь перебивает он.

— Конечно.

Выхожу из-за стойки, поясницу прожигает пристальный взгляд, и мои шаги тяжелеют. Он отправил меня за кофе, чтобы на задницу попялиться? Как мило.

— Гар, к тебе пришли, — бросаю через проход и сворачиваю в коридор.

— Только кофе покрепче! — кричит мне Игнат.

Скрываюсь за дверью комнаты отдыха, заправляю кофемашину и выбираю на сенсорной панели «двойной эспрессо». Разбавляю кофе кипятком и ставлю на деревянный поднос наполненный картонный стакан. Затем кладу рядом пару стиков сахара, салфетки, пластиковую палочку, коробочку сливок и маленькую плитку шоколада. Сервис, чтоб его, но это и правда работает. В «Синей Бороде» барберы своим клиентам еще и виски наливали, вдобавок у нас была отдельная зона для игр: «плойка»^[5], настолки, карты, а в тату-кабинете висела огромная плазма под потолком на кронштейне. Разумеется, в такое место хочется возвращаться, потому что оно не только про внешность, оно про отдых и комфорт, про хорошее времяпрепровождение и эмоции. Не знаю, получится ли у меня воссоздать нечто подобное, но я планирую хотя бы попытаться.

Поправив волосы, выбившиеся из косы, шагаю в парикмахерский зал и ставлю поднос на узкую столешницу перед гостем, что уже сидит в кресле:

— Пожалуйста, ваш кофе.

— Спасибо, — отвечает Игнат, хватая шоколадку, и протягивает ее мне. — Это себе оставь.

У меня этих шоколадок целый пакет, но я все же принимаю презент и отступаю. В соседнем кресле сидит Ярослав с телефоном в руках, сосредоточенно глядя на экран. Надо же, правда читает про историю татуировок? Какой прилежный у меня стажер. Когда я пришла устраиваться в «Синюю Бороду», то чуть ли не с порога потребовала «пистолет» и кусок искусственной кожи. Надо бы, кстати, заказать несколько штук для Ярослава, чтобы он мог отрабатывать техники.

Гарик приступает к работе с клиентом, задавая вопросы о пожеланиях, и я делаю еще пару шагов назад, бросая взгляд в зеркало, вытянувшееся на всю ширину стены. Слева от меня мужчина за тридцать, а справа парень едва за двадцать. В голове звучит строчка из песни: «Я сегодня словно между двух огней. Или на краю обрыва, если быть точней». Первый кажется слишком взрослым, второй — слишком молодым. У нас с Сережей никогда не возникало дилеммы возраста. Мы одногодки, взрослели одновременно, и никто не перетягивал на себя роль старшего. А что теперь? Мне снова нужно искать кого-то своего возраста? И как, интересно, я должна это сделать? Окончив учебу, где тебя постоянно окружают сверстники, это почти нереально. В большой жизни ты сталкиваешься с разными людьми, и, несмотря на возраст, вы можете оказаться в очень неожиданных положениях. Гарику, например, почти тридцать пять, а я в свои двадцать шесть — его работодатель. Но, как бы там ни было, я все равно воспринимаю его как взрослого дяденьку. Но ведь я тоже взрослая. Или нет? Возраст же не всегда определяет эту характеристику. Может, я только притворяюсь взрослой? А может, все притворяются? А может, я просто привыкла слепо доверять своему мужу? Привыкла всегда и во всем полагаться на него? Вдруг я, стараясь создать крепкий союз, пропустила какой-то важный этап, который должен был научить меня самостоятельности? Поэтому я уже сейчас начинаю искать того, с кем можно разделить ответственность? Сердце покрывается каменной коркой, которая не защищает от боли, а лишь усиливает ее. Зачем я вообще об этом думаю? Какие мне отношения, если я все еще… я даже не… Ярослав вдруг поднимает голову, встречаясь со мной взглядом через отражение. На мгновение пугаюсь, решив, что он каким-то образом мог услышать мои мысли, но быстро беру себя в руки.

— Если хочешь… — заговариваю я, но Ярослав упрямо качает головой.

— У меня все равно нет дел на сегодня.

— Ладно, — отзываюсь тихо и возвращаюсь за стойку.

За окном вечереет, минуты тянутся одна за другой. От усталости жжет в глазах, но я продолжаю проверять свежие анкеты работников и просматриваю накладные на материалы. Через полтора часа довольный Игнат легкой походкой приближается к стойке и больше угрожает, чем радует, обещанием обязательно прийти снова, но его щедрые чаевые сглаживают этот момент.

— Будем очень рады вас видеть, — говорю я, широко улыбаясь.

— Взаимно. Всего доброго, — отвечает он и покидает салон.

— Ясь, — зовет меня Гарик, появившийся в холле, и перекидывает через плечо поясную сумку, которая кажется крошечной и даже детской на фоне его крупного торса. — У меня вроде на сегодня все.

— Да, можешь идти.

— Тогда до завтра.

— Ага. Давай.

Барбер уходит, и я поворачиваюсь влево. А стажер где? Прибавку выслужить пытается?

— Ярослав! — кричу я.

Он выходит из парикмахерского зала, убирает телефон в задний карман темных джинсов и направляется к стойке.

— Мы остались одни? — Двойное дно его слов так и подстегивает дать какой-нибудь шуточный ответ, но я не куплюсь.

— Ты тоже можешь идти.

— Вы ведь до восьми работаете.

— Да, но записи нет, а залетных у нас немного.

— Значит, и ты уходишь?

— Мне еще нужно закончить тут кое-что и навести порядок.

— Могу помочь, — с энтузиазмом предлагает он.

— Это лишнее.

— Мне несложно. — Он облокачивается на стойку, и я невольно задерживаю дыхание. — Правда.

Неловкость, копившаяся во мне с того позорного момента с обнюхиванием, достигает предела. Это нужно прекращать, если мы собираемся и дальше работать вместе.

— Слушай, Ярослав… ты мне нравишься. Как стажер.

— Ты мне тоже, — отвечает он, лукаво улыбнувшись.

Прищуриваюсь и жду уточнения, но Ярослав не торопится.

— Как кто? — все-таки приходится спросить мне.

— Как начальница, разумеется.

Тяжело вздыхаю, а он все улыбается. Причем так бесхитростно, будто и не понимает, что делает, но я в этом сильно сомневаюсь.

— Я хотела бы кое-что прояснить. Чтобы между нами точно не было никаких недопониманий.

— Без проблем. Я слушаю.

— Ты ведь не флиртуешь со мной. Верно?

— А это запрещено? — Внимательные зеленые глаза, кажется, становятся чуточку ярче.

— Это неуместно, — серьезно объясняю я.

— Почему?

— Потому что.

— Ты в отношениях?

— Ты задаешь слишком много личных вопросов, — хмуро отвечаю я.

— Что плохого в том, чтобы получше узнать своего босса?

— Будет достаточно хорошо выполнять свои обязанности, и все.

— Понял. — Ярослав отступает на пару шагов, явно демонстрируя, что дистанция для него не проблема. — Но если уж начистоту, Ясмина… я еще с тобой не флиртовал. Просто пытался проявить дружелюбие.

Чувствую, как жар расползается по груди, и опускаю взгляд на пару секунд. Еще не флиртовал, да? Звучит многообещающе. Бедные девочки, я бы в восемнадцать умом тронулась после такого заявления. Хорошо, что мне немного больше.

— Что ж… — Поднимаю подбородок, гордо расправив плечи. — Значит, все хорошо. Извини, если смутила.

Темные брови Ярослава едва заметно дергаются. Иронизирует? Да на здоровье. Главное, что мы провели границу.

— И ты прости, если где-то перегнул. Мне часто говорят, что я слишком… м-м-м… любопытный.

— Если твое любопытство будет направлено на работу, то это только плюс.

— Тогда до завтра?

— Не думаю, что тебе сейчас стоит приходить каждый день. Сообщи, как найдешь подопытных, и мы согласуем время. Лучше через пару дней, чтобы запястья зажили.

— Хорошо, — говорит Ярослав с легким налетом разочарования и направляется в дальний коридор.

Шумно выдыхаю, постукивая пальцами по губам. Надеюсь, я его не обидела. Как работник он в перспективе и правда хорош, но вот новые друзья мне сейчас не очень нужны. Я и со старыми-то не знаю, как нормально общаться.

Ярослав возвращается уже с рюкзаком на плече и снова останавливается у стойки:

— Спасибо тебе за сегодня. Мне правда очень хочется здесь поработать.

— Рада это слышать.

— Ну пока… Яся. — Сокращение моего имени звучит как что-то слишком личное. Думаю, все дело в интонации, с которой он его произнес. А может, мне просто показалось?

— Пока, — отзываюсь хрипло и опускаю голову, глядя в спасительный монитор ноутбука.

Хлопает дверь, и я тихонько цокаю языком. Дурацкий день, хотя… понедельник и должен быть таким. Закрываю крышку ноутбука и растираю пальцами уставшие глаза. Я бы тоже со спокойной душой могла отправиться домой, но проблема в том, что моей душе там совсем не спокойно. Ей нигде не спокойно, и дома теперь у нее тоже нет.

Выдвигаю ящик небольшой тумбочки, стоящей под стойкой, и достаю планшет. Нужно бы доработать варианты эскизов на пятницу, я ведь с прошлой недели их не открывала. Слезаю со стула и направляюсь к мойке. Забираюсь в кресло, скинув кроксы, и расслабленно откидываюсь на мягкую широкую спинку. Запускаю приложение, на глаза попадается новый файл, вместо названия дата — «9.06». Следующий день после моего дня рождения. Холодок пробегает вверх по рукам, дыхание замедляется. По всем правилам моих загулов нужно бы удалить этот файл как улику, но я все-таки решаю взглянуть.

На весь экран разворачивается белый холст, а на нем милый мультяшный набросок из тонких линий. Нечасто я в стиле хендпоук работала. Сережа говорил, что «детские» татуировки бьют только слабоумные, хотя мне всегда нравились простые эскизы с долей юмора и самоиронии. Рассматриваю башню, в которой сидит принцесса с бокалом вина в руке, а у подножия рыцарь бьется с забавным драконом, у которого голова в три раза больше, чем тело. Ниже надпись: «Сражаться должны за тебя, а не с тобой».

Улыбка появляется на моем лице, напрягаются щеки. А неплохо, я бы и сама такое набила. Открываю слои и нахожу еще один набросок — непрерывная линия складывается в образ целующейся пары. Шея и грудь вдруг теплеют, и я вглядываюсь в черты лиц, которые кажутся смутно знакомыми. Да что же я делала той ночью?

Кончик стилуса тянется к графе настроек, чтобы найти функцию «удалить», но я останавливаюсь. Жалко эскизы, пусть полежат. Позорного вроде тут ничего нет. Может, они мне еще пригодятся? Закрываю холст, открываю другой, где девушка, лицо которой прикрыто вуалью, сидит на мрачном троне, и погружаюсь в процесс доработки. Как же все-таки хорошо, что у меня осталось дело, которое не придется делить при разводе, ведь все остальное уже расколото пополам.

Примечания

5

PlayStation (примеч. автора).