Беда не приходит одна…

Алеся Александровна Малишевская (2024)

Моя борьба с бедой. Мои ошибки, мои чувства, моя жизнь… Сложный путь, который мы прошли вместе с семьёй.От начала беды и до самого конца через все сложности и преграды…От автора: Беда с бабулей… Это часть моей жизни… Большая трудная часть…

Беда с бабулей. Начало.

Я сидела у окна. Бабушка недавно уснула, наконец-то выпустив мою руку. Я выскользнула в кухню, что выкурить долгожданную сигарету…

Я тут второй день. Пейзаж за окном не меняется совсем: парочка проходящих мимо людей и несколько машин. Медленное течение жизни вдали от большого города…

Наслаждаясь каждой затяжкой, я стараюсь даже дышать тихо, чтобы продлить бабушкин сон. Она многое пережила за последнее время: перелом, МЧС, которому пришлось вломиться в окно, больница и ещё и тётка добавила…

Я злилась на тётку. Очень злилась, хотя мы все понимали, что так и будет. Она продержалась три дня и сорвалась. Алкоголь цепкими когтями захватил её сущность и уже вряд ли отпустит…

— Алесенька… — услышала я тихий голос бабушки.

Эх… Даже полчаса не поспала. Я пришла и села на край кровати, взяв её снова за руку.

— Ну что ж ты не спишь, моя хорошая? Бабушка выключалась ненадолго, но пережитый недавно стресс не давал уснуть по-настоящему.

— А где тая? — бабушка опасливо покосилась на дверь, имея ввиду тётку.

— Она уехала. С тобой теперь я буду.

Я гладила маленькую бабушкину ручку и старалась говорить как можно мягче.

— Давай немного попьём, — я поднесла бутылочку с узким горлышком к её губам.

Бабушка сделала маленький глоток и бессильно рухнула на подушку. Она смотрела на меня глазами полными отчаяния и боли:

— Только не покидай меня, бо тая…

Я перебила её:

— Я не покину. Не бойся. Ты теперь со мной. Хорошо?

Бабушка не плакала даже. Она вглядывалась в моё лицо, как будто искала подтверждение моих слов.

— Давай немного покушаем, — сказала я.

За вчерашний день мне удалось уговорить её лишь на половинку варёного яйца. Не знаю кормила ли её тётка эти дни.

Я пошла на кухню и принесла сваренную час назад манную кашу.

Бабушка поморщилась.

— Бабушка, надо кушать, иначе как ты поднимешься? Я же не могу тут всё время быть, мне же к детям надо!

Бабушка послушно открыла рот и заставила себя проглотить полложки каши.

— Вот умница, давай ещё ложечку…

Бабушка боролась с собой, но продолжала есть. Ого! Целых пять ложек каши и целое яйцо. Но это уже был предел.

Я дала бабушке попить и уложила её поудобнее.

— Хочешь почитать свою книжку? — спросила я.

Бабушка покачала головой. Она не хотела. Ей было больно.

Лекарства не действовали как надо. Димедрол лишь увеличивал возбуждение…

— Бабушка, ты хочешь в туалет?

Бабушка стеснялась и терпела до последнего. Помимо боли, которую причиняло любое движение, она переживала за меня, что я её поднимаю, думала, что мне неприятно это всё делать, не хотела быть обузой… В подгузник, который я подложила под неё бабушка"сходить"не могла: для неё это было за гранью.

— Может попозже… — тихо сказала бабушка.

— Не терпи! Ты не такая тяжёлая как думаешь! — я старалась сгладить этот щекотливый момент.

Но на лице у бабушки только отразилась горечь. Она отвернула лицо к стене и закрыла глаза…

За полгода до беды…

Я снова вышла на кухню. Что же мне делать дальше? Как быть? Все настоятельно советуют определить бабушку в дом престарелых, а я не могу. Ну не могу я её предать! И остаться не могу: дети же дома. И забрать не могу: мы же живём впятером в двух комнатной квартире. Да и что мне муж скажет? Сиделка нужна круглосуточная, мы финансово не вытянем… Боже, что же мне делать?

Зазвонил бабушкин телефон. Я подняла трубку и поняла, что это снова пьяная тётка пытается выяснять со мной отношения. Она почему-то переживает за квартиру, хотя она давно переписана на тётку по дарственной… Не до неё сейчас.

Зазвонил мой телефон. Это папа. Он завтра приедет и привезёт инвалидное кресло и противопролежневый матрас. Спрашивает, что ещё нужно. У меня совсем мало денег с собой, и я даже не могу купить мазь в аптеке: нужно как-то с едой протянуть до папиного приезда. Хотя, я купила пару ролтонов, майонеза и батона, а бабушке десяток яиц, манку и два банана… Должно хватить на мазь от пролежней….

Бабушка спит. Неспокойно. Она стонет во сне, видимо, от боли…

Снова звонит телефон. Это муж:

— Привет! Как ты там? — Женька переживает за меня.

— Потихоньку…

Я вкратце рассказываю как прошли несколько часов после его последнего звонка.

— Я там Николаевичу денег передам. Ты кушай там и старайся отдыхать побольше… Врач приходил? — Женька задаёт очень много вопросов, и я понимаю, что он не в своей тарелке.

— Жень, я тут сейчас справляюсь, но что делать дальше? У меня нет ни одной идеи, кроме того, чтобы забрать бабушку, но…куда?

Муж помолчал.

— Лесь, забирать надо к нам. А какие варианты? Других желающих — то нет…

У меня перехватило дыхание: я вышла замуж за лучшего из мужчин…

— Тогда нужно кровать купить и где-то её поставить… Это ведь до конца бабушкиной жизни: она уже не сможет ходить никогда…

Я говорила очень тихо. Отчасти потому, что я боялась, как бы бабушка не услышала, а отчасти потому, что говорила ужасные вещи…

— Решим. Ты сама там давай держись.

— Держусь…

Я задумалась. Мы только смирились с тем, что после смерти мамы, имея свою квартиру, мы остались жить с папой. И теперь вот это… Я знала, что Женьке тяжело даются эти решения, но из любви ко мне и, понимая, что поступить иначе я не могу, он принимает все удары судьбы вместе со мной. Это бесценно…

Бабушка всегда находила себе занятие, например, сушила картофельные очистки птичкам.

Вдруг бабушка громко застонала. Я подскочила от неожиданности и метнулась в комнату. Оказалось, что бабушка попыталась встать сама: она снова забыла, что я тут.

— Бабуля, ну что ты? Давай помогу!

Бабушкино лицо перекосило от боли:

— А я думала ты пошла домой…

Бабушка иногда забывалась. Ей иногда казалось, что я медсестра из больницы и что она сама в больнице.

— Я просто в туалет очень хочу… — тихо сказала бабушка. Ей было не по себе об этом просить, но терпеть больше она не могла.

Я никогда раньше ничего подобного не делала и мне пришлось учиться на ходу. Где-то в глубине души я понимала, что убиваю спину, но надеялась, что всё же выстою… Бабушка очень стеснялась, но справиться сама она с этим не могла…

Когда мы закончили с меня лил пот в три ручья. Тяжело, а главное очень страшно: вдруг не удержу? Бабушка тоже уморилась.

— Давай водички попьём, — сказала я, взяв бутылочку в руки.

— Ай не. Потом опять захочу в туалет… — бабушка изо всех сил пыталась хоть как-то облегчить мои старания.

— Так, бабуля, не дурись. Надо пить водичку! Ты что? Столько лекарств, а они ж должны действовать! Как же ты без воды. Они же не действуют без воды-то! — я придумала какую-то нелепую версию, но говорила с таким уверенным лицом, что бабушка, хоть и недоверчиво покосилась на меня, но выпила пару глотков воды.

— Я посплю, — устало сказала она.

— Конечно, поспи, — сказала я и приглушила свет.

Снова в коридоре настойчиво зазвонил телефон. Тётка никак не успокаивалась. Я не могла отключить телефон, потому что звонили из поликлиники, бабушкины подружки, родственники… и тётка.

Мой вид из окна

Был уже вечер, и я стала расстилать себе диван, чтобы поспать. Я ложилась так, чтобы, открыв глаза сразу видеть бабушку. Маленькое бра возле её кровати я не выключала, что бы она не испугалась, когда проснётся среди ночи. Я легла спать, но просыпалась от каждого шороха, проезжающей за окном машины или окрика случайного прохожего… Первый этаж, что уж…