Принцип бумеранга

Алина Аркади (2024)

Когда-то Парето избавил меня от «наследства» отца, подарив тихую и размеренную жизнь. Дом в лесу, клиника и редкие встречи с сестрой — всё, чем была наполнена моя жизнь. Но всё изменилось в тот момент, когда Островский оказался в моём доме, положив начало цепочке событий, которая привела к тому, что я считал потерянным. Прошлое осталось в прошлом, а в настоящем меня ждали переезд и семья. Но переезд оказался ошибкой, а семьи я лишилась, оставшись один на один с сожалениями. Когда я находилась на грани, не понимая, куда идти, случайность свела меня с Парето, чтобы моя жизнь изменилась, наполнившись тем, что я уже и не надеялась обрести.

Глава 3

— Герман Аркадьевич, к вам пришли. — Виктория взбудоражена и растеряна, чем автоматически напрягает и меня.

— Кто? — спрашиваю, не поднимая головы и сосредоточившись на документах.

— Представители правоохранительных органов. — Склоняется над столом, переходя на шёпот. — Они показали удостоверения. Хотят задать вам несколько вопросов. Мне показалось, они настроены враждебно.

— Тебе показалось. Пригласи.

Этих ребят ко мне могла привести лишь одна причина — Парето. Только ленивый не обсуждал смерть мэра, а также появление Константина Сергеевича. Даже я, отгородившийся от новостей криминального мира, подобные разговоры слышал.

— Добрый день. — Три мужика вваливаются в мой кабинет, мгновенно осматриваясь и оценивая обстановку, словно под столом спрятана бомба, а я сам могу воспользоваться оружием.

— Чем могу помочь?

Крепкие ребята, больше похожие на уголовников, чем на представителей закона, плюхаются на диван, сверля меня испытующими взглядами. Самый крупный и, по моему мнению, обделённый интеллектом, забивается в угол, почти сливаясь со стеной и предоставляя право напарникам вести беседу. Парень в классическом костюме, походящий на вынужденного интеллигента, шарит взглядом по бумагам на столе; второй, лысый мужик средних лет, закидывает ногу на ногу, демонстрируя дорогие ботинки из змеиной кожи.

— Вы знаете Островского Константина Сергеевича?

— Его знают все. — Откидываюсь на спинку офисного стула, принимая расслабленную позу.

— Как близко?

— Как пациентов своей клиники: если видел больше двух раз — лицо запомню.

— Герман Аркадьевич, — меняет позу лысый, придвинувшись к столу, — всем известно, что ваш отец имел множество опасных знакомств, в том числе и с Островским Константином Сергеевичем.

— Я его знакомства в наследство не получил, как и дело.

— И в этом вам помог Островский, — скалится интеллигент, посматривая на здоровяка, отвечающего кивком.

— Информация достоверная. Это было десять лет назад. С тех пор не имел моментов общения с Константином Сергеевичем.

— Ладно, — лысый нервно выдыхает, — к нам поступила информация, что на ваш дом недавно совершено нападение.

— Если бы такой момент имел место, я бы незамедлительно обратился в полицию.

— Вы знаете Ярова Григория Мироновича?

— Знаю, — отвечаю уверенно, вспоминая, что упомянутый персонаж уже за пределами страны. — Давно. Лет пятнадцать. Друзьями в классическом понимании мы не были, но если пересекались, перекидывались парой фраз.

— То есть не вы оказывали ему медицинскую помощь приблизительно дней десять назад?

— Нет. Ко мне он не обращался. Я имею в виду в клинику. Подпольной деятельностью не занимаюсь, господа, — перемещаюсь, устраиваясь в более выигрышной позе, чем подталкиваю лысого отстраниться. — Всё официально, — указываю на папки, — в чём вы можете убедиться, проверив документацию клиники. Могу предоставить любые интересующие вас сведения и отчётность.

— А осмотреть дом позволите? — скалится интеллигент.

— Пожалуйста. В любое удобное для вас время, — чуть склоняю голову, взвинчивая злость присутствующих.

Сам же припоминаю, что помощник Ярого скинул трупы в нескольких километрах от дома. Да, заверил, что груз надёжно спрятан, но проверить не помешает.

— Вы что-нибудь слышали о смерти мэра?

— Только то, что он трагически погиб. Подробности мне неинтересны. Соболезную родным.

— И вы не в курсе, что его трагическая гибель была организована Островским и Яровым?

— Впервые слышу. — Произнесённое мною является правдой, потому как Островский в свой план меня не посвящал. — Я не вхожу в ближний круг Константина Сергеевича. Да и он довольный скрытный человек.

— То есть об особенностях его характера вы знаете?

— Как и вы, не так ли? В противном случае сейчас бы не сидели передо мной, а задавали эти вопросы ему.

— Пятнадцать лет назад он посадил вместо себя другого человека, растворившись за границей. И сейчас неожиданно приехал. — Лысый неприкрыто нервничает, дёргая ногой. — Поговаривают, ради старшей дочери, которая вляпалась в неприятности.

— Вам лучше знать. — Односложные ответы, не имеющие смысла, раздражают посетителей, но в моём случае отстранённость — показатель безразличия к описываемым событиям. — С детьми Островского я не знаком.

— Герман Аркадьевич, — цокает интеллигент, — у нас другие сведения. После ранения именно дочь Парето привезла к вам Ярова.

— У вас имеется свидетель, готовый это подтвердить? Или же фото, а возможно, видео, доказывающие факт оказания помощи Григорию? — Троица обменивается взглядами, свидетельствующими о бессилье и бессмысленности разговора, на который, вероятно, возлагались большие надежды. — В таком случае всё сказанное — исключительно ваши предположения.

— Что ж, конструктивной беседы не получилось. — Лысый поднимается, показывая напарникам последовать его примеру. — Мы надеялись, что вы будете более откровенны. — Двое покидают кабинет, предоставляя шанс третьему получить хоть какие-то сведения. — Мы всё-таки заглянем к вам домой. Вы не против?

— Как сказал ранее, в любое время. Только, пожалуйста, с постановлением на обыск. — Переключаю внимание на документы, перекладывая листы и чувствуя прожигающий мою макушку взгляд.

— Вы усугубляете своё положение.

— Чем же? Желанием законности?

— Когда ваш отец спасал жизни тем, кто этого не заслуживал, о законности не думал.

— Верно, — поднимаю голову, чтобы попасть под изучающий взгляд лысого. — Но к нему с обыском никогда не приходили.

— У него был иммунитет.

— Впервые слышу. — Удивлённый вид, который, по-моему мнению, должен дать понять мужчине, что отец меня в нюансы не посвящал.

— Выставленное им условие. Что означало: он оказывает помощь всем, кто в ней нуждается, не спрашивая имён, не выясняя принадлежность к той или иной группе, не получая личную информацию. Свой иммунитет вы потеряли, как только Островский объявил о вашем выходе из дела.

— О своём решении не жалею.

— Возможно, в скором времени это изменится.

Провожаю взглядом внушительную фигуру, а после того, как остаюсь один, падаю на стол, обхватив голову руками. Предостережение Константина Сергеевича оказалось кстати, как и контакт адвоката, номер которого я тут же набираю, кратко обрисовав проблемный момент. Борис Робертович — по голосу молодой мужчина — монотонно поясняет, что ситуация пустяковая, но требующая вмешательства, если события начнут развиваться по негативному сценарию.

— Как только к вам домой заявятся посетившие вас лица, наберите мой номер. В любое время.

— Я живу за городом.

— Я в курсе, Герман Аркадьевич. Константин Сергеевич снабдил меня необходимой информацией. После звонка я окажусь у вас через двадцать минут.

Слова Фримана вселяют уверенность, что Парето предусмотрел момент возникновения проблем, но мне интересно, имеется ли у адвоката офис.

— У вас есть офис?

— Конечно, — слышу, как он улыбается, — взгляните в окно. — Поднимаюсь, чтобы рассмотреть здание на противоположной стороне улицы: большой бизнес-центр, появившийся здесь не так давно. — Двенадцатый этаж. Видите меня?

Действительно, окно в пол позволяет рассмотреть фигуру мужчины, застывшего с телефоном, а затем он поднимает руку, привлекая моё внимание. Ему около тридцати, и мгновенно возникает вопрос, как он стал работать на Островского.

— Если вы хотите спросить, как судьба свела меня с Константином Сергеевичем, — словно мысли читает на расстоянии, — отвечу: значительная часть клиентов досталась мне от отца. Но, в отличие от вас, я наследство принял.

Предполагаю, что о деятельности папы этот человек осведомлён. Тем лучше, если учесть тот факт, что сам я бы распространяться не стал.

— Спасибо за объяснение. Я позвоню, если возникнет необходимость.

Отключаюсь, возвращаясь в кресло. По какой-то причине испытываю дискомфорт, зная, что за мной может наблюдать адвокат, поэтому закрываю жалюзи. И всё-таки нужно проверить тела в озере, чем я планирую заняться по возвращении домой. Операционную я вычистил сразу; избавился от постельного белья, на котором спали Тася и Ярый; последствия обстрела устранил, заменив ворота и часть забора; даже отметины от пуль в дереве замаскировали. Нужно сильно постараться, чтобы найти доказательства нападения на дом.

Проговариваю моменты, способные заинтересовать мужчин, приходивших ко мне, но возвращаюсь мыслями к Фриману, уверенный, что адвокат явится по первому зову.

Взгляд падает на визитку, вручённую Островским. Переворачиваю, вновь осматривая набор цифр. Почему нельзя было указать адрес? К тому же офис адвоката напротив моей клиники. Вбиваю точку геолокации, теряясь в непонимании: трасса М5, 324 километр, третий съезд. Соседняя область и непонятный ориентир, если «третий съезд» вообще таковым можно назвать. Или чистой стороной визитки воспользовались, чтобы записать данные и ко мне они не имеет никакого отношения? В любом случае ехать четыре часа, чтобы проверить, не намерен.

День проходит спокойно — без посетителей или неожиданных визитёров в погонах. Разбираюсь с документацией клиники, готовлю отчёты и заявки на поставки необходимых материалов. Просматриваю почту, понимая, что не вижу договор от Милы Гуровой. Бывшая жена Ярого, возможно, наведывалась в мой дом для проверки, но работать я с ней начал ещё до того, как это узнал. Набираю её номер, который оказывается недействующим, а затем звоню в компанию, и мне поясняют, что женщина там больше не работает. Мало того, о договорённостях со мной они не слышали.

К уже имеющимся проблемам добавляется необходимость поисков нового поставщика. На миг прикрыв глаза, соглашаюсь с мыслью, что с появлением Островского моя жизнь начала сыпаться. Не знаю, как объяснить, но привычный покой разнесён вдребезги, а гибель сестры, что является случайностью, практически меня добила. Я хочу забиться в свою нору, устроиться перед камином и отгородиться от мира, который давно меня не радует.

В мечтах я всегда представляю рядом Алису: тёплую, с лёгкой улыбкой и переливающимися в отблеске пламени огненными волосами, спадающими густым водопадом по плечам. От одной мысли о ней внутри расползаются приятные покалывания.

В реальность меня возвращает звонок. А затем ещё один и ещё, пока опускающиеся на город сумерки не дают понять, что пора отправиться в свой лес. Еду с мыслью о расчистке двора и обязательной проверке тел в озере. Как только выезжаю к своему дому, обнаруживаю несколько машин, освещающих пространство яркими фарами и проблесковыми маячками.

Успеваю набрать номер Фримана, а затем открываю ворота пультом и въезжаю, оставив позади полицейских. Но как только заглушаю двигатель, рядом с машиной появляется фигура, в которой я рассматриваю лысого, побывавшего сегодня в моём кабинете.

— И снова здравствуйте, Герман Аркадьевич. — Едва не шоркает ножкой, наслаждается моей растерянностью. — Пожалуйста.

Протягивает бумагу, где написано, что дом, а также имеющиеся постройки подлежат осмотру.

— Вы можете начать, как только появится мой адвокат. Это, — возвращаю лист, — приберегите для него.

— Быстро вы обзавелись юридическим помощником.

— Времена такие, — отмахиваюсь, направляясь к вольеру, где лаем заходится Самсон, не желая мириться с чужими на своей территории.

Я даже удивился, что Тасю он принял сразу, ластился и облизывал. Возможно, ему просто не хватает нежности и ласки, которой она с лихвой его наградила.

— Могу поинтересоваться, кто выступает вашим защитником?

— Фриман Борис Робертович.

— Интересно, — ухмыляется лысый, подходя ко мне вплотную, — один наследник представляет интересы другого.

— Что вы имеете в виду? — всячески показываю, что не осведомлён о нюансах юридической деятельности своего адвоката.

— Фриман Роберт Валерьянович в своё время был тесно связан с Островским. После его смерти сын продолжил дело, а также сохранил связь с клиентами отца, а точнее, продолжил вести их дела.

— Был не в курсе, — пожимаю плечами, не отводя взгляда. — Его офис находится в бизнес-центре через дорогу. Номер нашла помощница.

Нужно быть идиотом, чтобы поверить в столь удачное совпадение, но сомнения уже проникли в лысого, который отчаянно не понимает: либо я везунчик, натыкающийся на людей из другого мира, либо так складно лгу.

Адвокат появляется быстро. Борису действительно чуть за тридцать: приятное лицо с тонкими, почти мальчишескими чертами, модельная стрижка и широкая улыбка. Вид соответствует уровню клиентуры: костюм за несколько тысяч долларов, кашемировое чёрное пальто и золотые часы, на которые он то и дело поглядывает.

Он сразу идёт в атаку, прессуя лысого и тех, кто приготовился осматривать мой дом, и я понимаю, почему Парето поручил меня ему. Не вклиниваюсь, позволяя Фриману выполнять свою работу, стоимость которой пока не знаю. Но Островский, как и сам адвокат, цифры не называл. Осмотр проходит без меня, но с участием человека, представляющего мои интересы. Я же опасаюсь, что полицейские пожелают прочесать местность. Но до озера километра три, и идти туда ночью безрассудно. Если только они уже туда не наведались, пока было светло.

— Герман Аркадьевич, можно вас? — Черёд операционной и, как следствие, вопросы, к которым я готов. — Это кровь? — Лысый указывает на тонкую полоску капель на полу.

— Да. Животного. Точнее, лисы. Зверёк повредил лапу, я нашёл его возле ворот вчера утром. Вколол снотворное, обработал, зашил, вечером выпустил.

— И часто вы трудитесь ветеринаром?

— Часто. Если травмы серьёзные, после первичной помощи отвожу в Центр дикой природы в городе. Можете у них поинтересоваться — я частый гость.

— Поинтересуюсь. — Лысый поджимает губы, желая найти нечто большее, чем кровь лисы.

— Кровь животного, — оповещает эксперт, тычет в рожу лысого экспресс-тест. — Других следов я не вижу.

Отчаянье, приправленное злостью, на лице лысого настолько явное, что чувство уверенности, на какое-то время меня покинувшее, медленно возвращается. Спустя три часа безрезультатных поисков группа собирается покинуть дом, но подъехавшая машина, из которой показываются двое, приводит лысого в состояние эйфории.

— Это кто? — негромко спрашиваю Фримана, снующего рядом.

— Судя по тому, что один в наручниках, свидетель. Молчите, говорить буду я.

Адвокат вклинивается в беседу, показывая сначала на меня, затем на дом. Не нравится мне победный вид лысого, который почти скачет на одной ноге. Мужика в браслетах вижу впервые, но его рожа просто кричит, что в местах не столь отдалённых он частый гость.

— Тебя в этот дом привезли? — Лысый повышает голос, чтобы я слышал.

— Ну да… — Мужик растерянно шарит взглядом по сторонам. — Вроде да…

— Точно?

— Дом такой же. И крыша, и дверь, даже постройка, — указывает на операционную. — Только… — мнётся, с опаской поглядывая на правоохранителей, нависающих над ним. — Собаки точно не было. И забор другой, — задирает голову, оценивая метраж заграждения. — А дом точь-в-точь.

— Тебя он оперировал? — Внимание переключается на меня.

— Нет. — Мужик трёт хлюпающий нос, выдыхая облачками пара. — Там баба была.

— Тебя оперировала женщина?

И, видимо, информация озвучена впервые, потому как лысый взвизгивает, не понимая, как реагировать.

— Да. Красивая, с длинными волосами, — машет руками в районе поясницы. — И голос у неё такой приятный, убаюкивающий… Она мне потом даже снилась, — лыбится, умилённо прикрыв глаза.

— Соберись! Как её звали?

— Да хрен её знает. Она не представилась. Меня привезли, скинули на стол, очнулся уже зашитым. Дальше тачка, наша нора, а потом вы.

— Дорогу помнишь?

— Нет. Я после ранения поплыл. Так, моментами. Точно лес и дом вот такой, — указывает на строение. — Один в один.

— Рядом есть похожие дома? — Лысый приближается, надеясь на прояснение момента.

— Есть. Дом Чугунова. Несколько километров от меня, — указываю рукой направление.

— Чугунова? — Лысый передёргивает плечами, прекрасно зная, что связи Всеволода Александровича не позволят им приблизиться даже к забору.

— Наши дома построены по одному проекту. С небольшими различиями.

— А ещё?

— Понятия не имею. Похожих больше не видел. Но проект не уникален, его могли использовать где-то ещё.

— Могли… — Лысый разочарованно мычит, понимая, что опознание не принесло желаемого, а похожий дом не подтверждение. — Сворачиваемся!

Приказ, после которого люди заполняют машины и освобождают территорию перед домом. Я в компании Бориса провожаю взглядом проблесковые маячки, удаляющиеся от нас.

— Вы действительно не знаете, о ком он говорил? Я имею в виду женщину. — Фриман приступает к той части, где я как клиент должен быть с ним откровенным.

— Понятия не имею. Знаю только, что после смерти отца и моего отказа продолжить его дело в нашей области сомнительным элементам помощь получить негде. Может, в соседней?

Фриман пожимает плечами, видимо, приняв к сведению высказанное предположение. Но я давно не отслеживаю таких, как мой отец, хотя раньше интересовался, даже спрашивал у Ярого.

— Постараюсь выяснить. Кстати, покопаюсь в архиве, возможно, найду тех, кто воспользовалась вашим проектом, — указывает на дом.

— Возможно, таких десятки.

— В любом случае проверить нужно. Не нравятся мне эти совпадения, — морщит нос, натягивая перчатки и торопясь к машине.

— Сколько я вам должен за работу? — кричу ему вслед.

— Всё оплатил Константин Сергеевич.

Что ж, Островский был готов к такому развитию событий, в отличие от меня. Что ещё приготовил для меня Парето? И готов ли я к сюрпризам?