Голос моего сердца

Алина Витовская, 2021

Современный Лондон. Главная героиня Геката Ли – капризная девушка из богатой семьи, которая относится ко всему с пренебрежением. Живя вдалеке от проблем, она думает, что ее наслаждения будут длиться вечно. Однако по иронии судьбы все разрушается в один миг. А способствует этому не кто иной, как она сама. Сможет ли Геката вернуть утерянные детали своей жизни? Или, что еще более важно: найти осколки когда-то разбитого сердца?

Часть 1

Глава 1

В жизни действует лишь одно правило: побеждает сильнейший.

Как бы докучающие демагоги ни пытались доказать обратное — эту истину не отменить. Ярые борцы за справедливость и всеобщее социальное равенство вызывают только смех.

Каждый из них ежедневно разрывается в тщетных попытках выведать формулу успеха и счастья. Вместо того, чтобы смириться с неспособностью изменить исход судьбы, эти люди издирают руки в кровь, пытаясь взобраться на гору, которая им не по зубам.

И они сознают это.

Однако продолжают карабкаться, даже не имея при себе страховочной системы для скалолазания. Очевидно, падение неизбежно.

Что следует далее?

В лучшем случае – травмы, в том числе психологические. В худшем — смерть. Грустная участь, но ведь они знали, на что шли.

Глупо.

И очень потешно.

Опустим метафоры. На самом деле, я могла бы назвать то, что объединяет всех этих страдальцев. То, чего так сильно не хватает каждому из них. Насколько же все элементарно!

В сущности, имея при себе магнезию, блок-зажим, страховку, карабины и прочие атрибуты, столь необходимые скалолазу, они бы не разбились, не сходили с ума от мук страдания.

Проще говоря, будь у этих бедолаг с горящим сердцем необходимая сумма денег, все было бы иначе. Но ее нет. Весьма досадно.

Тем не менее я не испытываю к ним ни капли жалости. Чего им не сидится на дне социальной иерархии? Будь я на их месте, смирилась бы с собственным положением и выбрала другие методы удовольствия: хлеб с маслом, например. По крайней мере, таким образом жизни ничто не угрожает.

Меня каждый раз постигает неимоверный конфуз, когда я сознаю, что в погоне за утопией эти бедолаги ежемесячно набирают кредитов с целью вложения в новый проект. Их глаза горят, они счастливы и верят в себя. А потом прогорают. Ха!

Прошу прощения.

Я вовсе не злорадствую или что-то в этом роде. Эта закономерность меня попросту злит.

Каждый второй считает себя особенным. Каждый второй считает, что он индивидуален и его идеи такие же.

Что касается меня, по большей части я приверженка материализма и гедонизма. Не отрицаю факта, что мне повезло. Повезло родиться у сильных личностей. У тех, чьи проекты всегда проходят успешно.

Кстати, что касается родителей – это люди, достойные искреннего восхищения. К сожалению, общаемся мы не очень часто ввиду их постоянной занятости. Винный бизнес – не шутки, знаете ли.

Грущу ли я из-за этого? Вовсе нет, ведь есть здесь несомненный плюс: наш склад и подвал всегда заполнены бутылками высокосортного вина! Ха!

Это шутка. Алкоголизм и чрезмерная страсть к алкоголю в целом – удел тех, кому остается только пить в качестве развлечения.

Впрочем, на чем я остановилась?

Ах да. Как упомянуто ранее, мне повезло.

Также, этому везению сопутствуют несколько вытекающих фактов: первое – моя жизнь по большей части предопределена. Я уже живу в центральной части Лондона; знаю, что после окончания школы поступлю в Имперский колледж, что в Южном Кенсингтоне; прекрасно сознаю, что в любой момент могу сорваться на острова, снять виллу с бассейном и шикарной панорамой, делая, что душе вздумается все оставшиеся дни.

Второй же факт — я нисколько не расстроена предопределенностью собственной судьбы. Разумеется, это, как если бы читая интереснейшую книгу, читатель наткнулся на спойлер, раскрывающий исход последующего сюжета. Безусловно, это очень печально, однако не думаю, что после такого он бы прекратил чтение. Ведь радость от процесса, описаний и стиля написания остается. Да, читатель осведомлен, что будет дальше, но он все еще переполнен теплом и любовью к своему любимому произведению.

Еще два забавных факта: первое – я люблю метафоры (очевидно). Второе – я абсолютно не имею понятия, почему привела в пример читателя, который испытывает душевную теплоту к книге.

Собственно, и в любовь то особо не верю. Более того, любые проявления нежности меня раздражают. Все подобное внутренне ассоциируется со слабостью.

Мне не нужно, чтобы меня любили. В поддержке и любви нуждаются только слабаки: те, кто неспособен справиться сам.

Мир отсеивает таких.

Побеждает сильнейший.

Именно поэтому быть слабым постыдно.

В комнату постучали.

— Геката, Вы уже проснулись?

Я закрыла дневник и положила обратно в тумбу.

В последнее время у меня появился обычай вести что-то вроде летописи современного типа, излагая происходящее в жизни и мысли на этот счет. Но в этот раз, погрузившись в написанное, мозг и не заметил, что прошло около получаса с момента начала.

Неохотно перевернувшись и накинув одеяло на голову, я мучительно промычала, что означало разрешение войти в комнату.

— Геката, Ваша мама просила передать, что она и мистер Ли вынуждены отлучиться в Японию по рабочим вопросам на несколько дней.

«Что, опять?» — подумалось мне. Подобные поездки случались уж слишком часто в последнее время. Голова чувствовала неладное.

— Что это за вопросы такие?

— Проблемы на таможне при перевозке вина. По всей видимости, ничего серьезного. Говорят, они набрали новых работников, а те слишком пунктуальны и недоверчивы. На всякий случай Ваши родители решили присутствовать лично.

В ответ я лишь хмыкнула и промолчала.

Карла работает в нашем доме на протяжении нескольких лет и уже успела заработать железное доверие со стороны моих родителей. Будучи доверенным юридическим лицом, она выполняет распоряжения и является ответственной по бизнесу в отсутствие родителей, а во время присутствия — главной по хозяйственным вопросам дома.

Именно благодаря ее трепетному отношению к обязанностям каждый день я ем вкуснейшие отварные креветки и рамен азиатской кухни. Также, она расчесывает мне волосы и подбирает одежду на день.

В общем, персона действительно ценная, ведь каждое действие, порученное Карле, исполняется безукоризненно.

Говоря кратко, иногда приходится идти на жертвы и не язвить в общении с помощницей.

Но другая причина, по которой я относительно смиренна при ней — ее глаза. Точнее, две бездонные черные дыры, при виде которых невольно да вздрогнешь.

Серьезно, весь вид Карлы так и пытается сказать: «Я все про тебя знаю. Можешь не скрывать».

А может, она и правда в курсе всего?

Мурашки пробежали по телу. Неужели она знает?..

— Вам помочь уложить волосы?

Голос Карлы словно вывел меня из транса.

— Да, будь добра.

Погода в этот день была приятная. Чистая утренняя прохлада пробиралась в ноздри и отдавала легкой щекоткой. Ненавязчивый запах цветов игриво дурманил сознание, задерживаясь в голове в виде сладкой истомы.

Все в этот день начиналось чудесно.

Как и всегда.

Все дни моей жизни были невероятны по-своему.

Я жила в стороне от социальных и политических проблем, от чужих горестей и неудач. В конце концов, каждый ведь в своем несчастье виноват сам, разве не так?

Но не я. Я была счастлива. Вся моя жизнь — словно Диснейленд, где я — посетитель, которому выпал безлимитный абонемент.

Водитель уже ждал меня.

— Геката!

Он помахал мне.

— К черту вежливость, Джейсон.

Все, что я ответила.

Время от времени я анализировала поведение и отношение к Джейсону в целом. Он всегда выглядел так дружелюбно и солнечно. К тому же был чуть старше моего возраста, так что я не воспринимала его уж очень серьезно.

Однако заслуживал ли бедолага столь грубых ответов в свой адрес? Или же вовсе отсутствие таковых на приветствия и вежливость…

Я всегда быстро прогоняла подобные мысли прочь. Как никак, Джейсон — мой водитель, получающий более чем достойную зарплату на данной должности.

Обычно этот факт всегда ободрял меня.

Но порой, смотря в зеркало внутри автомобиля, наши взгляды встречались, и я замечала, что вид у него расстроенный. Как правило, длился этот миг не больше секунды. После этого он слегка улыбался, переводя внимание на дорогу.

Я, в свою очередь, чувствовала очевидную симпатию в свою сторону и последующую подавленность от холодной ответной реакции.

Признаться, эта влюбленность раздражала и забавляла одновременно. Раздражала, потому что я терпеть не могу любые проявления слабости и чувственности. Забавляла, потому что, как никак, это действительно драматично.

Я чувствовала себя героем трагедии Шекспира, главным антагонистом всего повествования, бесчестным отродьем и неумолимым демоном. Бесом, что спустился на землю с целью вкусить все любящие сердца!

Признаться честно, мне это нравилось.

Впрочем, не обессудьте временами циничную натуру.

У богатых ведь свои причуды, да?

Кстати, интересный вопрос: вы когда-нибудь задумывались о жизни учеников элитных школ? Пытались вникнуть в их суть? Или же довольствовались оберткой прилежных подростков в униформе, что улыбаются во весь рот и с надеждой смотрят в будущее?

Что же, если вы относитесь к категории, которая считает подобные образы реальными, спешу разочаровать: это — лишь видимость; иллюзия, крайне необходимая для прикрытия самых потаенных грешков жизни за пределами школьных стен.

И запомните: не все ученики, обучающиеся в дорогих учебных заведениях, являются примером для подражания.

Напротив, некоторые из них служат наглядным представлением семи смертных грехов.

Я, например.

— Геката!

Меня дернули за рукав.

— Чего тебе на этот раз?

Раздражающий одноклассник Стив. Его навязчивость и открытые подкаты действуют на нервы. В качестве аллегории я бы выбрала для его персоны муху, что круглыми сутками парит над головой, не давая сосредоточиться.

— Как провела выходные, Геката? — на его щеках проступил легкий румянец. — Кстати, ты слышала, что Лукреция с Майклом снова расстались?

— Рекорд! Три раза за неделю.

— И не говори. Не понимаю, почему они не могут расстаться навсегда. Только мучают друг друга, да?

Он ускорил шаг, чтобы поспевать за мной.

— Кстати, Геката, не хочешь погу…

Я не дала ему закончить.

Круто повернувшись и прижав Стива к стене, приблизила лицо к нему.

Стоит ли упоминать степень смущения, которая буквально заставила парня оцепенеть?

— Ты знаешь, почему они постоянно расстаются, малыш Стив?

Он сглотнул.

Казалось, паренек был неспособен сказать что-либо вообще.

Я прошептала:

— Потому что любви не существует. Это лишь игра гормонов, которая периодически бушует и затихает.

И ушла, чувствуя удивленный взгляд, прикованный к своей спине.

Занятия текли рутинно.

На самом деле, я воспринимаю учебу как некоторую плату за те развлечения, что следуют после нее. Я никогда не чувствовала глубокой вовлеченности, вычисляя интегралы или копаясь в истории открытия Америки.

Говорят, пубертатный период самый сложный в жизни любого человека. Говоря начистоту, поспорить не могу. Ведь, будь я менее везучей, застала бы экзистенциальный кризис или чего похуже.

И правда, когда речь заходит об образовании, идея о предопределенности жизни, что недавно воспринималась как минус, становится громадным плюсом. Вот он — момент, когда можно выдохнуть с облегчением.

Забавно, но на самом то деле, я понятия не имею, кем хочу стать в плане специальности. Однако получение профессии вовсе не обязательно в моем случае. И я, и семья внутренне знаем, кто унаследует семейное дело, когда придет время.

Таким образом, получение образования в моей жизни — лишь своеобразная галочка, небольшая прихоть родителей, которую дочь, в свою очередь, послушно реализовывает.

Собственно говоря, то же обстоит и с другими учениками нашей школы. Другое дело, что вслух об этом никто не говорит.

А есть ли необходимость?

–…Знали ли вы, что, упав в кипяток, допустим, в кипящую чашу, лягушка выпрыгнет оттуда? И в то же время, пребывая в холодной воде, которая постепенно нагревается, она не заметит этого и сварится?

По всей аудитории раздались неодобрительные отголоски.

— Опять вы за свое, учитель! — Лукреция, сидящая рядом со мной, демонстративно сморщила носик. Мое внимание невольно приковалось к аккуратным светлым локонам, мягко спадающим на плечи, плавно простирающимся вдоль лопаток…

— Мисс Ли, вы уснули?

Я вздрогнула и обратила взгляд на учителя философии. Мозг был занят лихорадочными попытками вспомнить имя настырного преподавателя.

— Да она просто в шоке от ваших внезапных порывов! — вступилась Лукреция. — Я, между прочим, решила ступить на путь веганства, а вы тут про лягушек в кипятке.

— Вы возмущаетесь, моя дорогая мисс, но ведь это исследование — не вздор моего воображения. Данный эксперимент девятнадцатого века очень тесно переплетен с вековечными проблемами человека!

— Интересно, каким образом.

Да, Лу была очень красива.

Познакомились мы в раннем детстве, когда наши родители завели дружбу после покупки нового дома. Эта история осталась в сознании довольно расплывчато, ведь как-никак, была я совсем ребенком.

Ее родители владели строительной компанией, от которой мы приобрели жилье. Позднее оказалось, что семья Лу — наши соседи, и живем мы совсем рядом. Ну а дальше по стандартной схеме: совместные походы в школу, обеды, посиделки в гостях…

Порой я и правда нахожу удивительным факт нашей дружбы, так как если подумать, по восприятию жизни и желанию преуспеть мы настолько схожи, что даже представить жутко. Особенно забавно это в контексте того, что на данный момент наши учебные результаты лучше всех в классе.

Думаю, большинству известно, что в элитных учебных заведениях за наилучшие достижения в конце года ученикам предоставляются соответствующие награды, о которых заранее никто не знает. Очевидно, будь то деньги, будь то грант на обучение в лучший колледж страны — нам обеим это совершенно не нужно.

Нам нужна победа ради победы. Все люди желают вкусить этот сладкий плод ликования, когда ощущение собственного превосходства затмевает все.

Мне не нужна награда, мне нужно само звание победителя. Факт, от которого у меня даже сердце быстрее бьется, так и норовя выскочить из груди!

Дружба дружбой, а я обязана обогнать всех, даже Лу.

Так вот невольно думается, а способна ли она откинуть моральные ценности, идя по головам (моей в том числе) для достижения желаемого? Отбросив даже дружбу? А способна ли я на такое? И речь вовсе не о школьной награде. На ум приходят более глобальные вещи.

Размышлять о потенциальном предательстве не хочется. Более того, как бы смехотворно ни звучало, но я всецело доверяю Лу, ведь мы вместе с детства.

Начиная с момента зарождения нашей дружбы она оплачивала такси и провожала меня домой, когда после очередного похода в бар я была слегка пьяна; помогала выбирать наряды на официальные мероприятия; выручала по учебе и многое другое.

Я также люблю вспоминать ночные посиделки с бокалами вина на крыше моего дома, когда мы сидим и наслаждаемая моментом, сладкой юностью и бодростью. Мы знаем, что впереди ждет вечность, а каждый миг будет ослепителен своей неповторимостью.

Мы есть.

Мы существуем.

Мы чувствуем и дышим.

Мы — вершина целого мира, его сердцевина, самая важная часть. Ни одно событие не обходится без нас.

Счастье — вот оно, только руку протяни, и абсолютно безразлично, как обстоят дела у остальных. Плевать на их проблемы, души и мечты, ведь здесь только я и она.

Порыв чувств. Поцелуй. Неловкие улыбки и огонь в глазах.

Стоп. Поцелуя не было.

Воображение, какого черта?

Мои губы слегка дрогнули, превращаясь в легкую дугу улыбки. Погрязнув в собственных воспоминаниях, я не могла заметить грозное лицо преподавателя, который, казалось, чего-то ждал от меня.

Лу задела мой локоть.

— Геката, — прошептала она, — отвечай.

Тогда я окончательно проснулась.

— Повторите вопрос, пожалуйста.

— Мисс Ли, попрошу не витать в облаках. Вы нужны нам здесь! — он поправил галстук в привычной вычурной манере и вздохнул. — А вопрос заключался в том, какое отношение вышеупомянутый эксперимент имеет к философии, по вашему мнению?

Минута раздумий.

— Быть может, это можно применить к современному человеку и течению его жизни? Я имею в виду, неспособность человека реагировать на изменения, происходящие не в один миг?

— Совершенно верно, — учитель кивнул. — В сущности, чем мы отличаемся от этих маленьких, но столь смышленых зеленых существ? Вся наша жизнь — вода, холод — зона комфорта, нагревание же символизирует скоротечность времени и изменения. Человек противится резким переменам в жизни, все его естество вертится в поисках привычной зоны комфорта, среды, к которой организм уже адаптировался. Однако при постепенных переменах наш мозг не в состоянии уловить суть происходящего. Каждое изменение воспринимается им как мелкое колебание, погрешность. В то же время, все эти, на первый взгляд, незначительные кусочки пазла, вместе составляют единую картину, мозаику. Каждый градус — это кусочек, чаша с кипящей водой — окончательный результат.

— Простите за глупый пример, — воскликнул кто-то из аудитории, — но то же самое можно применить и к человеческим вредным привычкам! Допустим, алкоголизму!

Мужчина снисходительно посмеялся и, поправив очки на переносице, словно задумался о чем-то.

— Верно. Каждая бутылка Эля по отдельности — капля в море, но вот гражданин оборачивается назад и, видя в прошлом счастливого путешественника, а в нынешнем — жалкого старика с больной печенью, ловит себя на мысли: «Что со мной стало?» Изменения скоротечны, детали неуловимы. Именно поэтому так необходимо обращать внимание, в какую сторону изменяется температура в чаше, дабы при необходимости урегулировать ее для сохранения собственной жизни.

— Мистер Рихтер, — я наконец вспомнила фамилию и, кажется, после этого обращения его лицо слегка посветлело, — меня интересует вопрос: если проецировать идею с лягушкой на реальную жизнь человека, что будет, если он, так скажем, отбросит эту чашу в сторону?

— Что ты имеешь ввиду, Геката?

— Лягушка ведь выпрыгнула из воды, когда почувствовала внезапную опасность, верно? А если она решит туда не возвращаться? Если человек захочет жить вне своей зоны комфорта? Что с ним будет? С ним и с лягушкой?

— Геката, успокойся! — Лу закатила глаза и сделала ручкой. — Мой мозг сейчас взорвется, ей-богу.

— Нет-нет, мисс Ли задала весьма интригующий вопрос.

Он сел за стол и взглянул на часы, что означало скорое окончание занятия. Казалось, мистер Рихтер работал в нашей школе с момента ее появления, настолько его образ укоренился и стал неотделим от нее. Но даже несмотря на звание «вековечного учителя», фамилия мужчины постоянно вылетала из моей головы. Насколько я знала, она имела немецкие дворянские корни и вытекала из глубокого пятнадцатого века.

Продолжая сверлить преподавателя взглядом, я как бы демонстрировала ожидание ответа на свой вопрос.

Мне он нужен. Мне нужна истина.

Внезапно я что-то заметила. Какую-то мелкую деталь на подбородке учителя.

Однако, вглядевшись получше, поняла, что это был волос. Одинокий волосок, беззаботно развивающийся от ветерка, плавно входящего сквозь настежь открытое окно.

Перфекционист внутри меня взревел. Он так и норовил встать, отбросив все преграды на пути, вцепиться в злосчастный волос и вырвать его, а затем — сжечь в костре.

— Полагаю, — голос преподавателя вновь вывел меня из забытья, — в этом случае человек станет свободным. Ровным счетом как и лягушка.

Взглянув мне в лицо, он искренне улыбнулся.

Зеленая пелена глаз и морщинки, выстроившиеся аккуратной полочкой вокруг них, пытались заразить меня. Заразить беспечностью, улыбкой и смехом.

Я не ответила на улыбку и отвела взгляд.

«Дворянин чертов», — подумалось мне.

Глава 2

–…А потом он сказал мне, что это я виновата в провале его теста. Мол, требую слишком много внимания, но у меня вообще-то тоже учеба, и я успеваю совмещать абсолютно все! Короче, Майкл — полный идиот, который всегда думает, что прав. Я опять его бросила, сил моих нет. Правильно сделала, а? Геката?

— Повтори еще раз. Я тебя не услышала.

— Какого черта?

Мы сидели в баре, попивая ликер. Это была своеобразная традиция, отдушина после ненавистных занятий.

Бармен время от времени поглядывал на меня с Лу, и мой слегка одурманенный мозг постоянно пытался внушить, будто он — посланник Карлы, и именно с помощью него она отслеживает мои действия, а потом докладывает родителями.

При мысли о подобном я невольно сглотнула. Карла — проницательная женщина, и долго ее дурить не получится. Отговорка: «Мы с Лу решили позаниматься вместе» скоро станет неактуальной.

Я это чувствовала.

И головой понимала, что подобные похождения в бар следует прекратить. Или, по крайней мере, ограничить.

Более того, мы еще школьницы, а значит, ликер для нас в принципе запрещен законом.

Да, походы в бар и распитие алкоголя точно нужно прекратить.

Но не сегодня.

— Этот старикашка Риптер, — мой голос прозвучал громче, чем я того ожидала, — терпеть его не могу. Чертов философ. Отвечает загадками.

— Ты про Рихтера? — Лу приподняла бровь. — Да ладно тебе, ему ведь нужно было что-то ответить. А дальше, как говорится, понимай как хочешь!

Ее звонкий смех заглушала музыка, которая будто стала громче.

Я обвела барную стойку взглядом: официант старательно натирал бокал, и, казалось, вовсе не обращал на нас внимание.

«Конспиратор, значит», — промелькнуло в голове. Больше всего в тот момент мне хотелось избавиться от навязчивой паранойи и страха быть раскрытой перед предками.

Естественно, дух бунтарства мне по душе, но в тот момент адреналин был бы излишним.

Я желала только расслабления и состояния забвения, когда реальность смешивается с небытием и уносит тело прочь.

— Лу, ты еще общаешься с тем парнем из Мидлсекса?

— Ты про Джозефа? — она прищурила глаза. — А не ты ли говорила, что пора завязывать?

— Мне сегодня туго. Риптер подкинул философскую задачку. Ее надо разрешить.

Она хитро улыбнулась и достала телефон.

— Рихтер, а не Риптер.

Еще пару лет назад мое отношение к любым веществам, изменяющим сознание в той или иной мере, было непоколебимо негативным. В какой-то степени меня можно было назвать примерным ребенком в тот момент жизни.

Однако истина такова, что нет никакого смысла в том, чтобы быть примером для подражания. Служить ориентиром для других — причуда тех, у кого нет пространства для иного выбора. Добродетели стоят дешево, именно поэтому большинство бедняков падают в нишу филантропии, делая смыслом существования помощь другим.

В реальности же они готовы перегрызть глотку тем, у кого этот выбор есть. Изо дня в день отчаянные бедняги внушают себе, что их мораль и благородство однажды будут оценены по достоинству, но глубокая правда: их души никому не нужны. Никто никогда не ответит на рыцарские акты, ведь человек по природе неблагодарен.

Стоит отметить, что я вовсе не выступаю против благотворительности и прочих подобных организаций. Попросту не вижу в них никакого смысла.

Мир не станет более отзывчивым, если нуждающимся предоставят еду, ведь очень скоро они станут воспринимать это как должное. Человек не станет добрее, если к нему относиться соответствующе, он лишь воспользуется предоставленным милосердием.

Однако в любом случае обманывать себя и тонуть в бездне заблуждений — их собственный выбор.

Собственный выбор так называемых моралистов.

Но, так или иначе, сейчас нам было не до размышлений.

Я уже сидела на полу в дешево обставленной квартире. Из мебели здесь находились только диван и парочка тумб, а также стол, загроможденный разного размера коробками с непонятным содержимым. В другом углу поместилась еще пара студентов: двое парней. Я их не знала. Но узнала лицо Джозефа, бывшего бойфренда Лу. Он стоял напротив нас и улыбался.

Мой мозг не понимал, как интерпретировать его улыбку: казалось, он чего-то ждал. Сбоку меня обнимала бледная ручка Лу. По-моему, она уже уснула. Или парила в другом измерении. Интересно, по какой планете она путешествовала в этот раз?

Лицо Джозефа расплывалось и танцевало яркими огнями. Он был похож на единорога. На вселенную. На бога.

В тот момент существовало все.

Казалось, я поверила в любовь.

Мне просто хотелось быть всем и ничем одновременно. Я желала стать богиней жизни и демоном разрушения. Уши слушали отдаленный звук ритма неизвестного мне саундтрека. Он отдавался землетрясением в голове. Его эхо проходило сквозь живот и опускалось ниже. А потом исчезало. И мне было так досадно от этого.

Важный момент.

Существуют те, кто считает траву чем-то безвредным, а в некоторых случаях даже полезным, позволяющим погрузиться в самих себя, пофилософствовать и разобраться в собственной жизни.

Если я скажу, что согласна с ними, то совру.

Вещества, изменяющие сознание любым способом, бесспорно пагубны и, говоря начистоту, мое мнение таково: вышеупомянутые люди лишь безуспешно обманывают себя. Они подобно страусам прячут головы в песок, не желая открыть глаза, бросая вызов реальности.

Как бы ни пыталась усмирить эмоции, я не могу отделаться от мысли, что эти «обманщики» и являются теми несчастными, что набирают кучу кредитов в банке, убежденные в исключительности своих способностей.

Мораль такова: если занимаешься саморазрушением, будь честен с самим собой.

Тем временем неуютная комната продолжала деформироваться на глазах: коробки, казалось, мягко парили в воздухе; пол проваливался; рука Лу водила по моему плечу; цвет неба из темно-синего превратился в черный, на нем появилось множество звезд и…

Меркурий?

Нет, то была луна, вводящая сознание в гипноз своей непостижимостью.

Истинная Геката кричала, стучалась наружу, пыталась выбраться из клетки исказившегося восприятия.

— Джозеф… — я не узнавала собственный голос.

— Да?

— Что ты дал нам на этот раз?

Ухмылка в ответ.

— Показать?

— Да.

Я смутно помнила тот вечер по вполне очевидной причине. Тем не менее то, что произошло дальше, даже мне казалось неадекватным. Мозг словно стер промежуток между двумя отрезками времени.

Потому что поначалу я просто сидела на полу вместе с Лу, мы и двое незнакомцев пришли, чтобы развлечься. Ничего не предвещало беды.

Однако следующий фрагмент поверг в шок: я осознала, что лежу на кровати, прижатая громоздким телом Джозефа.

Ощущая горячие поцелуи, штурмующие шею, мне вдруг стало омерзительно. Все мое естество сопротивлялось, но то ли из-за страха, то ли из-за действия непонятных веществ тело не могло дать должный отпор.

Хотелось кричать, но эту способность словно украли. Глаза готовились пустить слезы в знак бессилия, однако как будто утратили эту возможность. Мучительная дрожь окутала вялое тело, и я впервые почувствовала себя беззащитной овцой, загнанной в угол.

Как все докатилось до этого момента?

Оставалось лишь размышлять.

Вы когда-нибудь думали, что происходит в голове насильников, когда они собираются осуществить желаемое?

Кто-то предположит, что большинство из них — психически больные изверги, однако я убеждена, что эти люди полностью понимают степень ответственности и вины, что следует за совершенным преступлением.

Они все знают. И все равно делают.

Они сильнее. Сильные пожирают слабых.

Ну а я попалась. Проиграла.

Мое тело и рассудок действовали против воли. Постепенно ко мне приходило осознание, что дали нам нечто более серьезное, нежели обычную траву.

Проклятье.

Доверяя малознакомым, следует быть готовым к подобным выходкам.

От собственной наивности стало тошно.

Из груди вырвался слабый шепот:

«Какая же я… слаб…»

Следующие воспоминания: громкий хлопок, крики, облегчение. Кто-то снял грузное тело Джозефа с меня, так что я могла дышать свободно.

Прежняя пелена перед глазами.

Отдаленные звуки падения.

Кажется, кто-то свалил коробки на столе. Видимо, в них было что-то тяжелое, так как раздался испуганный голос проснувшейся Лу и незнакомцев.

Крик. Такой знакомый. Где я слышала этот голос?

Снова крик. Другой.

Просьбы прекратить.

Тишина.

Не знаю, сколько я проспала. Но, когда проснулась, за окном уже светало. Что произошло? Когда это было? Как я оказалась дома?

Вопросов было больше, чем ответов. Головная боль не позволяла трезво оценить обстановку, меня неотрывно сопровождало ощущение, словно мое тело сбросили со второго этажа.

Но нет. Это лишь головная боль.

Вернулись ли родители? Знают ли, что произошло?

Мне не хотелось думать о бремени и наказании, которые были неоспоримо заслужены.

Кто-то открыл окно.

Игривый луч восходящего солнца ласкал щеки, и я прищурилась, впитывая природную энергию света. Можно было слышать привычные нотки беспечной мелодии, ласкающей ухо и говорящей, что я в безопасности. Угроза миновала. «Кошмар закончился, ты проснулась, Геката», — так и норовила пропеть она.

Перевернувшись и взглянув в окно, я заметила несколько птиц, устремляющихся высоко в небо. Выше, еще выше…

— Уже проснулись, миледи?

Дыхание сперло. Отец. Он вернулся? А мама? Как давно?

— Папа…

Я соскочила с постели и села, выровняв спину.

Знает ли он?

На всякий случай я старалась не подавать виду и, как мне показалось, держалась весьма неплохо.

Но он мог догадаться обо всем, заглянув в глаза…

В голову полезли все проходимые лекции по психологии общения. Мне пришлось бесцеремонно впиться взглядом ему в лоб, целясь между бровей, в область третьего глаза. Сосредоточив всю внутреннюю энергию на одной идее, я отчаянно пыталась внушить отцу: «Я в порядке. Все хорошо. Ничего не произошло».

Казалось, прошла вечность до того, как леденящая кожу тишина развеялась смехом мужчины.

— Ты чего такая растерянная ни свет ни заря? Я лишь зашел сообщить, что мы с мамой вернулись. Она просила зайти в кабинет.

Мне нужны были ответы. Мозг совершенно ничего не понимал и не сознавал. Неужели то, что произошло вчера, было лишь сном?

Я никогда не имела особенно теплых отношений с отцом. Все наше общение, начиная с самого детства, казалось больше формальным, чем семейным. Моим воспитанием в основном занималась мама, а он принимал участие лишь в финансовых вопросах.

Более того, помимо полного отсутствия какой-либо близости, я всегда его немного страшилась, особенно будучи ребенком. Имея достаточно плотное телосложение, отец представлялся моему сознанию в виде устрашающей статуи с вкрадчивым взглядом, который, казалось бы, имеет некие темные секреты.

Маленькая Геката всегда чувствовала, что «папочка» держит парочку скелетов в шкафу, но, честно говоря, никогда не хотела проверять эту теорию. Единственное, что она старалась замечать — его силу и успех.

И их с мамой винное дело.

Кстати о маме.

В детстве я часто гадала, как родители вообще могли сойтись, представляя из себя совершенно разных личностей и характеры?

Ведь в сущности, она являлась полной противоположностью отца: взгляд ее был открытый, а смех — звонкий и искренний. Такому человеку хочется доверять.

Я всегда чувствовала, что она ценит меня. И сердце посещало великое сожаление при осознании суровой реальности, заключающейся в том, что видеться мы можем очень редко.

Скучаю ли я по ней в периоды отсутствия? Думаю, что нет. Как-никак, отсутствие внимания компенсируется неплохой суммой карманных денег, которые можно потратить на что-то стоящее.

Да, понятия не имею, как родители сблизились. Но полагаю, между ними есть какая-то связь. И я не горю желанием вмешиваться. Это не мое дело.

— Войдите.

Когда я зашла в кабинет, первое, что бросилось в глаза — фирменная добрая улыбка и голубые омуты глаз, по которым легко догадаться, что мама тосковала по мне.

— Я так скучала, Геката! — воскликнула она, обняв крепче, чем обычно. Мне показалось, голос ее дрогнул. Что это? Неважно. Сейчас в приоритете другое.

— Ма, — отдаленно начала я, присаживаясь в кресло возле рабочего стола и обводя взглядом многочисленные полки книг о различных сортах вина. Помимо них в ее мини-библиотеке также была парочка книг Рене Декарта. — Как прошла поездка?

Мама прикусила губу.

— Все прошло успешно, — она поправила волосы. — Кстати, я отправила Карлу за покупками и к нотариусу для уточнения некоторых юридических вопросов. Сама я в последнее время ничего не успеваю. Она сказала, тебе сегодня нездоровится?

Что это? Она пытается перевести тему? Как хочет.

Ясно одно: если судить по реакции мамы, о происшествии им не известно. Значит, это все-таки сон.

Ужасный сон.

Стоп, нездоровится?

Откуда Карла взяла информацию о том, что мне плохо?

Попытка рискнуть.

— Да, чувствую так себе. Голова разболелась, — я скорчила гримасу боли и потерла висок. — Аж рассудок затуманился. Не помню, как вчера домой пришла.

Казалось, прошла вечность в ожидании ответа.

— А, так тебя ведь Лу и Стив привели! — ответила она так беспечно и наивно. — Правда не помнишь? Стив хороший парень, ты с ним в одном классе учишься? Такой ответственный. Сказал, вы с Лу готовились к экзаменам у нее дома, а потом ты упала в обморок от переутомления. Он помог тебя донести. Мы чуть с ума не сошли! Хотели вызвать врача, но Лу настояла на том, чтобы подождать до утра. Вижу, тебе действительно лучше. Я очень рада.

Стив?! Какого черта?

Значит, это он вытащил меня вчера.

Интересно, а кто придумал эту глупую историю про переутомление? Наверняка тоже он. А родителям Лу что наплел?

Цирк, да и только.

Но в любом случае он здорово выручил нас.

Теперь все постепенно вставало на свои места, принимая более четкую форму.

Я была искренне благодарна бедняге Стиву за прикрытие. Однако в то же время на душе оставалось ощущение глубокой подавленности и тоски.

Почему? Все ведь закончилось благополучно.

И вдруг я осознала.

Корень недуга заключался в том, что меня выручили, как бы абсурдно это ни звучало.

Казалось, некто раздел мое тело и пустил по центральной части Лондона нагишом. Кто-то обнажил все мои секреты и раскидал по целому миру. Теперь все знают тайну.

Но почему? Почему подобные, совершенно нелепые по своей сути мысли закрадываются в голову именно сейчас? Это стыд? Стыд за то, что меня спас Стив? Или же стыд за то, что меня просто спасли?

Или же все вместе?

От бури раздумий я была готова взорваться прямо напротив своей милой маменьки.

— Ты в порядке, Геката? Опять нездоровится?

— Все в порядке, ма. Я пойду в свою комнату, прилягу.

— Конечно.

Через пять минут я уже звонила Лу и Стиву, желая обсудить произошедшее вживую. Спустя пятнадцать минут мы собрались на заднем дворе моего дома, окруженные цветущими гардениями и хризантемами. Вдоль лавки, на которой сидели гости, прохаживалась кошка Сэм, пронзая их лица хитрым взглядом.

Обстановка весьма романтичная, особенно если не учитывать главную тему разговора.

— Черт возьми, малыш Стив, и как ты понял, где мы находимся? — расспрашивала я, прикрывая свою «наготу» стыда привычной иронией.

Возможно, главная проблема — тенденция недооценивать скромных бедолаг, подобных этому парню. Но, так или иначе, в голове не могла сформироваться четкая конструкция: каким образом в обычное время с трудом соединяющий пару слов человек смог отследить нас и предотвратить потенциальную трагедию?

Стив, в свою очередь, отвечал с проступившим на щеках румянцем, что появлялся каждый раз, когда я задавала очередной вопрос.

— Ну, тот бармен… Он, вообще-то, мой брат… И он узнал тебя, Геката.

Он впервые посмотрел мне прямо в глаза. Они говорили сами за себя.

— Так он нас подслушивал? Какого черта? И что значит «узнал тебя»?

Стив вздрогнул.

— Ну… Я рассказывал…

— Понятно. Можешь не продолжать.

Впечатления смешались.

С одной стороны, эта ситуация неимоверно злила меня, ощущение недостатка личного пространства отдавалось ноющей болью в грудной клетке.

С другой стороны, возмущаться в данной ситуации казалось попросту неуместным, ведь этот парень здорово выручил нас обеих.

К тому же стеснение от факта собственной уязвимости до сих пор не покидало меня. Так что единственное, чего мне хотелось в тот момент — поскорее покончить с этим недоразумением, закрыть все пробелы и вернуться к повседневной жизни, впредь не допуская столь наивных ошибок.

«Больше не позволю Стиву спасать себя, — с вызовом решила я, — а при необходимости сделаю это сама».

Все это время Лу молчала. Казалось, она окончательно ушла в себя или же еще не отошла от вчерашнего. Выглядела девушка довольно уставшей, под глазами прослеживалась синева.

— Он… Скотина. — наконец вымолвила она, с силой сжимая бледные кулачки.

Мы одновременно повернулись в сторону раздавшегося звонкого голоса.

— Я ему устрою. Ублюдку Джозефу. Поверить не могу, что когда-то встречалась с ним. Геката, он должен понести ответственность.

Казалось, она смотрела в пустоту, представляя, как тело Джозефа испепеляется в огне. Это настолько противоречило ее милой натуре, что я невольно улыбнулась.

— К счастью, все обошлось.

В любой другой ситуации перспектива посадить подлеца в тюрьму или потребовать денежную компенсацию обрадовала бы меня. Однако при мысли о последующей реакции взрослых на фразы по типу: «Ма, как прошел день? Кстати, вчера я чуть не стала жертвой преступления» сердце уходило в пятки. В данном случае уголовная ответственность Джозефа была бы приравнена к моему домашнему аресту и проведению летних каникул дома.

Взвесив все за и против, я пришла к выводу: это абсолютно не стоило того.

К тому же были здесь и другие неприятные моменты, связанные больше с моральными пытками. Например: слезы мамы в сопровождении возмущенных криков отца и молчаливого, но в то же время кричащего взгляда Карлы.

Вынести подобное — непосильная задача.

Сглотнув, я поспешила сменить тему разговора:

— Лучше скажи, какая реакция была у твоих родителей, когда ты вернулась?

Лу улыбнулась в своей привычной манере и сделала непонятный мне жест.

— В отличие от тебя, моя дорогая Геката, я знаю меру развлечениям, так что и реагировать, собственно, не на что.

— Вот оно как.

Меня окутала новая волна стыда. Стыда за то, что не сумела проконтролировать себя. За то, что оказалась слабее Лу. За то, что меня пришлось спасать.

Мне представлялось, будто эти двое уже заметили мою внутреннюю «наготу» и беспомощность, но решили молчать из вежливости, с чтобы не смутить еще больше.

От этой мысли мне стало еще более некомфортно.

Я вздохнула, еще раз подсознательно пообещав себе не попадать впросак в будущем.

Лу заметила мою подавленность.

— Кстати, Стив, а что ты сделал с ублюдком Джозефом? Надеюсь, задал по полной? — игривым голоском пропела она, по-дружески пихая рядом сидящего парня локтем.

— Ну…

Он снова смутился и потер макушку головы.

— Колись, малыш Стив! — дразнила Лу.

— Кажется, у него теперь сломана рука, — пробормотал он в ответ, исподлобья наблюдая за нашей реакцией.

— Е-ху! Умница, Стив! Теперь не будет свои руки пихать куда не положено! Правда, Геката?

На этот раз она слегка толкнула локтем меня.

В ответ я лишь ухмыльнулась.

Далее последовало нечто странное. Она подвинулась к Стиву ближе и нежно чмокнула того в щеку, одаряя теплым благодарным взглядом. Он же, в свою очередь, совершенно обомлел от происходящего, но не отодвинулся.

«Ого, какой стойкий», — насмешливо пронеслось в голове.

В ответ на его вопросительный взгляд Лу чуть приглушенно произнесла:

— Спасибо, что спас Гекату и меня от преступника. Надеюсь, больше тебе не придется так волноваться за нас.

И подмигнула, сердечно улыбаясь.

На лице собеседника появилось выражение ответной благодарности и удивления, словно он выполнял свою работу не для получения личной выгоды, а из-за собственных моральных принципов.

«Видимо, начитался комиксов про супергероев и захотел стать таким же», — пренебрежительные комментарии никак не покидали мои мысли.

Тем не менее в сердце что-то кольнуло. Внутреннее неудовлетворение будто разрывало тело на части, побуждая сказать одиночное «спасибо».

Однако я проигнорировала сей позыв, считая это перебором, ведь Лу уже выразила благодарность от лица нас двоих. Общее подавленное настроение я предпочла списать на неудачный день в целом. Снова обведя взглядом парня и девушку, сидящих рядом со мной, в голове пронеслась последняя циничная мысль:

«Скучное лицо».

«Два скучных лица».

Вскоре наступил вечер. Стив ушел, и мы с подругой остались наедине.

На этот раз от вина решили воздержаться ввиду последних событий, да и в целом было не очень разумно пить алкоголь в будни.

Желая реабилитироваться после череды опрометчивых поступков, мы сидели, основательно погрузившись в учебу: она читала учебник литературы, я посещала сайты в поисках информации о теории «Сверхчеловека» по Фридриху Ницше. Данная тема была выбрана мной в качестве итоговой работы, результаты которой повлияют на исход получения годовой награды.

Говоря кратко, к этой теме пришлось отнестись довольно ответственно, так что я решила начать копать информацию заранее. Что касается Лу, она отдала предпочтение английской литературе, избирая в качестве основной темы рассуждения Оскара Уальда — популярного писателя Викторианского периода.

Несмотря на мою занятость, отделаться от мыслей вроде: «Интересно, она уже начала создавать первые наброски?», «Почему только читает?», «Даже заметки не делает… Настолько уверена в себе?» было непередаваемо сложно.

В конце концов, я откинулась на спинку кресла, стараясь переключить внимание на завтрашний день.

Но поток мыслей прервал голос Лу:

— Геката, а что насчет Стива? — она кокетливо поправила волосы и оскалилась.

— А что с ним? — не до конца улавливая суть вопроса, спросила я.

— Он вроде ничего. Не такой подонок как Джозеф или Майкл.

Я рассмеялась:

— Ты рассталась с Майклом на прошлой неделе, глупышка. Решила сразу в новые отношения?

— А почему бы и нет, — протянула Лу, мечтательно поднимая глаза и откладывая учебник в сторону.

— Так ты поэтому приставала к бедняге сегодня? — подметила я.

И не узнала собственный голос.

Нотка жестокости проскользнула в нем, но была настолько незначительна и прозрачна, что собеседница не уловила ее. Тем не менее этого было достаточно для того, чтобы я ужаснулась: казалось, словно кто-то другой произнес эти слова.

А девушка продолжала:

— Я не приставала, глупенькая, а поблагодарила. Справедливо отмечу, что это должна была сделать ты.

И показала язык.

На этот раз я почувствовала возмущение.

Возмущение, что берет начало в гордыни, зародившейся, когда я постепенно сознавала, что являюсь не такой, как остальные; во времена, когда мне покупали лучшие игрушки и дорогую одежду; во времена, когда моих родителей буквально ненавидели за их успех.

Или же она зародилась по совсем иной причине?..

Неважно.

Итог один: теперь гордыня — совершенно неотделимая часть моей личности.

Так что, буквально закипая от столь резкого замечания, я пилила взглядом нежные черты лица подруги.

— Я?

Она прищурилась и ответила:

— Ты. Как-никак, он спас тебя, а не меня.

И, вновь взяв учебник в руки, добавила:

— А злишься ты, потому что знаешь, что я права.

Глава 3

«Сверхчеловек» — понятие, введенное Фридрихом Ницше, подразумевающее индивидуума на финальной ступени развития.

Философ считал, что нынешняя стадия человека по Дарвину не является окончательной, а пиковой ступенью нашей эволюции будет момент, когда мы, осознав истинную суть жизни, сможем отбросить моральные ценности ради достижения собственных целей и благ. Сам Ницше говорил, что «все достоинство, вся ценность человека в том, что он больше, чем человек, что он переход к чему-то другому, высшему».

Увлекшись этой идеей, философ даже написал книгу, где главный герой, обладатель абсолютно неприемлемых взглядов с точки зрения общества, на протяжении всего пути высмеивает фальшивую мораль и народные устои. «Умерли все боги: ныне хотим мы, чтобы жил сверхчеловек», — говорит он.

Вполне очевидно, что данная теория не обошлась без критики, так как грань между храбростью быть независимым от общественного мнения и неразумностью, переходящей в жестокость, невероятно тонка.

Множество глупцов, возомнивших себя «сверхлюдьми», думают, что вольны творить разруху и беспредел. Но забавный парадокс в том, что как раз они никогда не возвысятся над человечеством.

Ведь если подумать, «сверхчеловек» — не причина, а следствие определенных качеств и принципов личности.

Значит, более вероятно, именно тот, кто не осведомлен о вышеупомянутой концепции, действительно способен возвеличиться.

Со вздохом сохранив электронный документ, я уставилась в экран и задумалась.

Многие согласятся, что описывать взгляды какого-либо исторического лица, особенно философа, и оставаться при этом нейтральным, бывает сложно.

Так вот это — как раз тот случай: куча противоречивых впечатлений переполняла меня.

Честно говоря, до сих пор не могу понять, почему решила выбрать философию в качестве предмета для итогового проекта. Находя данную дисциплину излишне муторной и ни к чему не приводящей, на протяжении всей старшей школы я занималась чем угодно, только не ей.

К тому же мистер Рихтер, чья фамилия вылетала из головы на постоянной основе, всегда казался довольно чудаковатым. На вид ему было около пятидесяти или чуть больше, однако стоит заметить: лицо мужчины сохранило весьма свежий вид.

Я не знала ничего о личной жизни мистера Рихтера, и зачастую не только у меня создавалось впечатление, словно он — призрак школы, что остается в ней после окончания занятий и ждет начала нового дня. Забавный человек, что вечно радуется происходящему у себя в голове. И очень странный.

Или же это я странная?

Та, кто смотрит на него свысока.

Как же я стала тем, кем являюсь?

В бессилии плюхнувшись на кровать, достала дневник, в котором с недавнего времени начала вести повседневные записи, и слегка призадумалась.

Ночная тишь оглушала своей пустотой и обилием звуков одновременно. Небо — темная дыра, хранящая бесчисленные загадки и неоспоримую истину.

Истина едина? Или же их столько же, сколько звезд в этой бескрайней бездне?

«С этим проектом я и сама скоро в философы подамся», — мгновенно пронеслось в голове.

Открыв дневник, я начала писать:

Истина одна.

Все в этом мире когда-то мечтали забыться, абстрагироваться от рутины и предстать перед миром абсолютно другими людьми. Каждый когда-то пытался обмануть себя; каждый из нас закрывал уши; каждому было легче делать вид, будто он не слышит и не замечает вместо того, чтобы встретить правду лицом к лицу, наконец сознавая действительность: в жизни нет смысла.

Если человеку не повезло родиться сильным, если он неспособен развить в себе стойкость, он проживет пустую жизнь и умрет в одиночестве. Подобные люди не производят ничего полезного, а лишь потребляют и уничтожают.

Меня всегда интересовало: зачем они живут?

Кто-то назовет меня жестокой и несправедливой по отношению к слабым, но таков закон мира.

Реальность беспощадна.

Хотя, наверное, уместно сделать одно исключение.

Это исключение — дети.

Справедливо отметить, что в детстве различия в характере, целях жизни и финансовом положении не столь явны. Детская дружба построена на наиболее элементарной формуле: совместные игры ведут к крепким доверительным отношениям.

Однако с процессом взросления у людей устанавливается собственное мировоззрение и восприятие мира, каждый из них сознает, кто он такой. Даже не говоря об этом вслух, бедняки тянутся к лишенной наслаждений жизни, богачи — к элитной и счастливой.

Не осмеливаясь признать того, что они — не центр вселенной, а лишь его пешки и, грубо говоря, массовка, неуспешные люди стараются успокоить собственное эго клеветой о бесчестности успешных. В их восприятии достичь высот возможно лишь путем обмана.

Мне приходилось лично встречать таких. Это логика невежественных людей, так что я действительно рада данной закономерности: тому, что подобное тянется к подобному.

Концепция о богатых циниках-материалистах — стереотип. Бедняки — вот, где бес спрятался. В отличие от нас, кто говорит открыто и не утаивает свои истинные ценности, те отмалчиваются или осуждают, прикрываясь маской морали.

На деле же, они внутренне ждут провала сильных людей, тайно ликуя, когда таковой случается. Они сгорают от зависти при мысли, что кто-то превосходит их социальное положение. Они хотят верить в собственную исключительность и незаменимость.

Повторяю: я знаю, о чем говорю.

Ведь и у меня в окружении имелись такие люди.

Геката-ребенок была совершенно другим человеком, кардинально отличалась от меня нынешней.

Время от времени мама любит предаваться воспоминаниям, мечтательно расхваливая мои «горящие светом глаза» и «по-детски лучистую улыбку», оставшиеся со мной до настоящего времени.

На минуту я отложила дневник и включила камеру телефона. Всмотрелась.

Глаза. Голубые, с глубоким синим отливом.

Улыбка?

Улыбнулась.

И не увидела ничего лучистого.

Вернувшись к дневнику, продолжила запись:

…Сейчас, смотря на свое отражение, я не вижу того, что замечает мама. Иногда мне кажется, словно она застряла в далеких временах, привыкнув к детскому образу своего чада и неспособная сепарироваться от него. Порой становится действительно жаль ее.

Будучи ребенком, я водила дружбу без разбора. В пятилетнем возрасте играла с девочкой и мальчиком, детьми наших бывших соседей. В те времена мы жили на много кварталов дальше нынешнего дома и несмотря на то, что прошло уже около двенадцати лет, пересекать то место во время поездки на дачу или к родственникам мне отвратительно.

Не сказать, что в этом виноваты ребята или их плохие игровые навыки. Как я выразилась ранее, дети — исключение в порочной закономерности мира. Виноваты скорее их родители.

Мне нравилось играть с девочкой и мальчиком. В моей памяти до сих пор хранятся их имена: Зофия и Уве. Наверное, я даже любила их, как любит выражаться общество. Хотя, вполне очевидно, что любви как таковой в детском возрасте тем более не существует. Будет более точным назвать это привязанностью.

Порой мне кажется, будто частичка души все еще привязана к ним. Может быть, именно поэтому я так не люблю пересекать местность нашего старого дома?

Мы играли каждый день. В песочнице, в гостях друг у друга. Зофие очень нравилось заниматься выпечкой вместе с ее тетушкой.

«Геката, у меня для тебя сюрприз!» — с этой фразой она вбегала к нам домой, словно была неотъемлемым членом семьи. В руках у нее находился яблочный пирог и каждый раз, когда я угощалась им, меня посещало истинное блаженство. «Ты просто гений, Зофия» — бормотали мы с Уве, чавкающие и глубоко увлеченные поеданием шедевра нашей маленькой мастерицы.

Девочке очень льстила подобная похвала, она стеснительно улыбалась и краснела, смотря на наши счастливые лица.

Уве был младше нас на полгода, поэтому часто мы с Зофией дразнили его фразами по типу: «Малышня!», «Детям пора спать!» и подобное, отчего он буквально вспыхивал, а иногда даже плакал, спрашивая маму, как стать старше. В ответ на это мы смеялись, и его слезы всегда считались высшим достижением наших провокаций.

Две жестокие напарницы.

Летом мы с ребятами любили ходить к реке, заранее набрав корзинку с наливными яблоками и бутылки со сладким компотом. Разместившись у берега, сперва основательно грелись на солнышке по указу взрослых, а затем с нетерпением бежали в воду, брызгаясь и соревнуясь в скорости плавания.

Стоит отметить, что младший Уве плавать не умел вовсе, так что конкуренция всегда была между двоими: мной и Зофией. И так как те малышки обе ненавидели проигрывать, в ход каждый раз шли жульнические приемы, такие как: хватание за ногу или руку, намеренные брызги и даже драки.

Однако даже с подобными махинациями чаще всего побеждала дружба. А спустя пять минут после гонок все трое уже набрасывались на яблоки, вновь впитывая солнечные лучи.

Славные деньки беспечного детства.

Родители наши тоже общались, а по выходным мы целыми семьями ходили друг к другу в гости. В тот период жизни винное дело только зарождалось, и никаких решительных действий в его сторону пока не было принято.

Изначально мама работала учителем в небольшой школе на окраине местности, отец — простым водителем. Сказать, что наша семья страдала, было бы неправильно, но и лишнего позволить мы не могли.

По этой причине все наши застолья выглядели довольно скромно. Как правило, готовились рис с рыбой, и это в лучшем случае. Или же картошка. Много картошки. В общем, обычная пища для элементарного утоления голода.

Однако одно блюдо всегда стояло на столе, независимо от оставшихся денег — яблочный пирог от Зофии и ее тетушки. Он делал всех нас счастливыми и переполненными чем-то светлым. Именно пирог напоминал нам, что мы все вместе, мы — одно целое, мы едим замечательную выпечку, которая была изготовлена с душой, а это — самое главное.

Подобные вечера — единственное, в чем нуждалась маленькая Геката и ее друзья.

Кто знает, возможно, я бы все еще была с ними, ни случись последующих событий.

Постепенно мои родители стали совсем загружены бюрократией и прочими формальностями только зарождающегося бизнеса. Будучи амбициозными личностями, им не хотелось застаиваться на одном месте, они хотели двигаться дальше.

Вполне очевидно, свободного времени на беспечное общение и отдых стало в обрез, а иногда даже вечерние посиделки не представлялись возможными. Контакт с еще недавно столь близкими людьми сократился, но меня это не касалось, ведь то были взрослые вопросы.

Я же, в свою очередь, проводила с друзьями столько времени, сколько желала. Однако внезапное напряжение между семьями было сложно не заметить. Даже неразумный ребенок понимал сложившуюся обстановку.

В один из вечеров я случайно подслушала разговор родителей, возвращаясь от Зофии домой.

— Думаю, пора сказать им, — шептала мама. — Это ведь так здорово, они должны за нас обрадоваться! Теперь мы снова сможем собираться по выходным. Какая разница, кто где живет?

— Не спеши, Кая, — отвечал отец. — Это не те люди. Они не оценят твоего восторга.

— Да что ты…

Дальше я слушать не стала.

Было ясно, что речь шла о покупке нового дома, и это меня не удивило. Родители давно обсуждали этот вопрос, но каждый раз подобная возможность представлялась мне как нечто нереальное, что-то, о чем только мечтают, а не осуществляют. Но вот планы воплощаются в реальность и…

Что станет с нами?

С тремя сплоченными сердцами, что так крепко сошлись за столь короткий промежуток времени?

По щеке покатилась слеза.

«Зофия… Уве», — хныкала маленькая Геката.

На следующий день родители попросили меня посидеть в своей комнате. Интуиция подсказывала, что нечто жуткое надвигается.

И я не ошиблась.

Желая утолить любопытство, пришлось тихо открыть дверь, прокрасться в сторону кухни и спрятаться за углом. Слышались голоса. Возмущенные. Я слегка выглянула и сразу заметила, что на этот раз на столе нет яблочного пирога. «Дурной знак», — испугалась малышка из прошлого.

–…Так что теперь мы будем жить чуть дальше от нынешнего дома, — виновато лепетала мама, — но все равно сможем собираться по выходным!

Минута тишины.

— А этот дом? — решительно поинтересовался мистер Робинсон, отец моих друзей.

— Продадим, — подал голос мой.

Казалось, в тот момент я услышала, как у тетушки Зофии заскрипели зубы. Мне стало по-детски страшно.

И все же меня волновало одно: что станет с нами? С нашими детскими узами? С яблочным пирогом?

Набравшись смелости, я заставила себя остаться. Забавно, но уже тогда малышка Геката руководствовалась фразой: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».

— А мы? — голос тетушки вывел меня из рассуждений, — Что будет с нами?

— Я же сказала, мы будем видеться! — мама нервно хихикнула, судорожно заламывая пальцы.

— Я не об этом.

— Тогда я тебя не понимаю.

— Переезжаете в новый дом, — в ее голосе слышался открытый упрек, — а нам, значит, жить в развалюхе? И давиться очередным яблочным пирогом?

Мои глаза наполнились слезами. Они ручьем потекли по круглым щекам и заливались в рот. Я почувствовала привкус соли на языке. И огромную боль в сердце.

Опомнившись, заткнула рот руками, чтобы предательски не всхлипнуть. И все же…

Пирог…

«Как она могла… Как она могла сказать такое?» — только и мог спрашивать ребенок, невольно ставший свидетелем разоблачения истинной сущности людей.

В это же время на кухне разразился скандал. Обстановка не сулила ничего хорошего.

По большей части кричали мужчины и тетушка. Я не слышала голос мамы, но представляла, что и по ее нежной щеке сейчас бежит одинокий ручеек разочарования.

«Она тоже расстроилась из-за слов о пироге? Или из-за чего-то другого?» — гадала малышка.

В общих криках можно было услышать ярый бас рассвирепевшего отца: «Я всегда знал, какие вы на самом деле»; срывающийся визг тетушки: «Жадные бараны, вы все это время уплетали за наш счет, а на сэкономленные деньги купили дом! Это наш дом!» и одобрительные возгласы кого-то из семьи Робинсонов.

Я будто застыла на месте. Услышав ссору взрослых впервые, меня окутало полное оцепенение и безысходность.

Более того, я не могла поверить, что то была семья Робинсонов, где каждый член неустанно заботился о другом, где каждый был настоящим лучом солнца.

«Так вот какой он, мир больших?» — бессильно рассуждала девочка из прошлого.

Тем временем тетушка набросилась на маму.

— Кая! — ее голос оглушал меня. — Ты-то как могла так поступить с нами! Вы не можете просто так уехать!

— Отпусти ее!

Дальше все происходило как в тумане.

Я вновь ушла в себя и думала только о Зофии. О ее светлых блестящих волосах, заплетенных в две тугие косички; о ее розовом платье, которое она просто ненавидела, но все равно носила; о ее загорелом личике с веснушками, что было похоже на солнце, особенно когда она угощала меня своей выпечкой.

И какой же невероятной подружка была, когда смущалась.

Мимо меня пролетела тучная фигура тетушки. Она схватила свою красную сумочку и, что-то крикнув маме, поспешно вышла из дома. За ней семенили ноги остальных Робинсонов, и мне невольно представилась картина, как гусыня ведет за собой своих ребятишек. Было в этом что-то милое.

Последним вышел мистер Робинсон. Я ожидала хлопка двери, но он не раздался.

Заметив меня, мужчина лишь бросил многозначительный, как бы сочувствующий взгляд, а после этого бесшумно ушел.

Отец подошел к порогу, чтобы поднять зонтик и рюкзак, которые тетушка скинула, пока пролетала к выходу.

Его взгляд упал на меня.

— Геката? А ты что тут делаешь? — спросил он в недоумении.

И, заметив следы слезы на моем лице, сразу обо всем догадался.

— Слышала, да?

Больше мы с Зофией и Уве не виделись.

Я не знаю, что с ними сейчас.

Увы, трагедия жизни в том, что дети, эти нетронутые бутончики, ни в чем не виноваты. Им чужды пороки по типу зависти, похоти и гнева. Старшие вмешивают их в бесчестные взрослые игры, тем самым ставя кровавый крест на детской беззаботности.

Я считала детей глупыми за привычку быстро сближаться с другими, но теперь жалею об этом. Глупы скорее взрослые, что позволяют эгоизму затмить настоящую дружбу.

Если б я сказала, что столь жестокое с точки зрения ребенка происшествие вовсе не сказалось на моем мировосприятии, то бессовестно соврала бы.

Это была первая и единственная ситуация, когда мое сердце из чего-то цельного превратилось в нечто разбитое, в голодающего котенка без жизненных сил. После нашей с ребятами разлуки мне потребовалось много времени для реабилитации.

То был день, когда реальность, бесцеремонно схватив за шкирку, окунула маленькую Гекату в свой пылающий омут, не давая ни единого шанса выскользнуть и убежать.

Не быть реалистом.

И она сделала это не только со мной.

Возможно, именно тот день нарисовал перманентный узор печали на лице мамы, что вцепился в мягкую кожу бедной женщины и не желал отпускать.

Невероятно больно при мысли, что невинные сердца гробятся натиском обстоятельств, которых вовсе не заслужили.

Ставя точку на белоснежной странице и втягивая носом сладкий аромат высококачественной бумаги, я закрыла глаза. Этот запах в моем сознании ассоциировался с поэзией, кофе и сигаретами. Каждая из этих составляющих обладала особым шармом. Однако только совмещенные воедино они воплощали образ чего-то поистине культурного. «Точно, театра!» — всплыло в голове.

Полночь.

«Интересно, спит ли Карла? А родители? А Зофия?»

Что?

Поймав себя на нежеланных мыслях, я потерла глаза и снова села за итоговую работу.

Думаю, никому не хотелось бы зацикливаться на прошлом, которое не вернуть, и на вещах, что не имеют никакой ценности ныне.

Теплый апрельский воздух. Совсем скоро каникулы, экзамены и поступление.

Лето планировалось провести среди Канадских скалистых гор, где я достигла бы так называемого единения с природой. Хотя на самом деле, по большей части решение приняли родители, так как наша Карла была уверена, что растущему организму будет полезен горный воздух и временная смена климата. К тому же меня довольно часто посещали головные боли, так что я тоже возлагала большие надежды на эту поездку.

А в целом предпочтение всегда отдавалось менее диковатой альтернативе: южным странам и пляжному отдыху.

Честно сказать, сейчас я не горю желанием путешествовать в одиночестве. Но так как Лу не переносит условий, отличающихся от тепличных, думаю, задумка родителей и Карлы все-таки не удастся.

Канада подождет, ну а мы с Лукрецией отправимся в Испанию, будем распивать коктейли, арендовать дорогие автомобили и плавать под луной.

«Как же не терпится!» — под натиском эмоций воскликнула я.

В комнату залетел мотылек. Направляясь к ярко горящей прикроватной лампе, он, казалось, не был озабочен перспективой сгореть живьем.

«Как неразумно», — пролетела мысль.

Но сейчас нужно было вернуться к теории «Сверхчеловека».

В очередной раз сев за компьютер, глаза вновь уставились в экран, а руки, автоматически открыв файл, продолжили печатать:

Признаться, я не совсем уверена, что кто-то способен отбросить абсолютно все чувства в погоне за желаемым. Более того, не прогнозирую появление нового, так называемого властелина, героя осознанности, в ближайшем будущем.

Почему?

Фридрих Ницше глубоко критиковал религии, в частности — христианство. Он считал, что они порождают стадное чувство, подавляют и ограничивают людей в возможности свершения великих дел.

Он говорил, что «сверхчеловек» — новый Бог, появившийся в результате эволюции человека как вида.

Перенося осмысления философа на нынешние реалии, можно сравнить религию в восемнадцатом веке с совокупностью моральных ценностей и общественными стандартами в двадцать первом веке.

Ницше считал, что религия — то, что сдерживает наш вид перед истинной эволюцией. Однако даже в современности людские порывы, желания и наслаждения остаются в тени, под гнетом навязанной морали, что была бесстыдно привита теми, кто боится перемен и любых проявлений силы.

Исходя из вышеописанного, можно заключить, что мораль — своеобразный механизм управления.

А справиться с целой системой способен не каждый.

«Уже и пишу как сверхчеловек», — закралась в голову абсурдная мысль.

Я хихикнула собственной нелепости, но тут же поймала себя на другом.

Дело в том, что практически всегда, вспоминая о Фридрихе Ницше, сердце начинило слегка покалывать, а мышцы невольно напрягались. Меня постигало своеобразное чувство дискомфорта.

И внезапно я нашла корни этой мучительной тесноты в груди.

Оказывается, причина в том, что первая стойкая ассоциация с новым «властелином» — вовсе не я, а Лукреция — соседка, одноклассница и подруга, без чьего присутствуя не обходится ни единый полноценный день.

По какой причине? Что такое особенное подсознание увидело в личности Лу?

Неужели подвох? Способность обмануть?

Определить корни пугающего предчувствия не представлялось возможным. В то же время, тревога от ожидания предательства лишь усиливалась.

Я не была способна отделаться от мысли, что Лу пренебрежет мной в пользу личных успехов и наград.

Дело вовсе не в эгоистичном желании отгородить девушку от достижений и стремлений.

Правда заключалась в том, что я боялась потерять близкого человека.

Снова.

Глава 4

Подобно мотыльку, что бесшумно впорхнул в комнату со стремлением достичь испепеляющего ядра ночника, люди тянутся к чему-то столь же деструктивному, но манящему.

В качестве примера можно взять что угодно: поездки на высокой скорости, избыток шоколада, курение, даже так называемую любовь.

Поедая любимую печеньку, не замечаешь, как заканчивается одна пачка. Потом другая. Через пару месяцев обнаруживается кариес или же проблемы с желудком. Разъезжая по дорогам как вздумается, человек рискует разбиться. От курения уничтожается печень. Любовь растаптывает самооценку и ментальную целостность. Человек как бы приносит себя в жертву, заботясь и стараясь всецело угодить другому. Но, к сожалению, великое большинство неблагодарно, и неспособно оценить подобное жертвоприношение. Результат — разочарование и боль.

И все-таки любой человек стремится к внутреннему разрушению.

Быть может, каждый из нас немного мазохист, поэтому, даже понимая все риски, мы идем навстречу собственной погибели с единственной целью: вкусить сладкий плод страдания.

В голове прозвучала фраза из некогда любимой песни: «Я чувствую боль — значит, я жив».

Точно. Мы пытаемся убедиться, что все происходит наяву с помощью боли, как если бы внезапно проснувшийся ребенок щипал собственную кожу, желая успокоиться и понять, что то — лишь кошмар.

Хотя, возможно, неизбежное саморазрушение — неотделимая составляющая человеческой эволюции, ее главная деталь. Ведь как говорится, невозможно достичь, не жертвуя. Таким образом, природа забрала частичку жизни, наделяя разумом взамен.

Говоря о духовном, также возможен вариант, что стремление к губительным вещам — смысл всего существования и не подлежит изменению. Именно поэтому это заложено на бессознательном уровне. Если не задумываться, то и не поймешь никогда, что полностью разрушаешься изнутри.

И, честно говоря, это весьма символично.

Люди уничтожают себя сами.

— Мисс Ли! Не могли бы вы перевести последние строки прочитанного?

— Конечно, — я переключила внимание на текст. — «Человек навсегда прикован к прошлому: как бы далеко и быстро он ни бежал — цепь бежит вместе с ним».

Казалось, миссис Джонсон, преподавательница немецкого, была слегка удивлена моим ответом. Она словно хотела произнести что-то еще, однако сказала только:

— Как всегда идеально, мисс.

Школьные обеды в нашей школе были похожи на мини-сборы из типичного голливудского фильма о подростках. Перерыв между занятиями длился около получаса, десять минут из которых посвящались непосредственному приему пищи, а остальные двадцать — пустой болтовне и сплетням.

Лично я никогда не имела расположенности «копаться в чужом белье». Но, признаться, некоторые новости, полученные от болтливой одноклассницы, являются более надежными, нежели те, что текут из официальных источников.

— Говорят, в этом году администрация школы занимается спонсорством поездок за границу для ботаников, — хихикала Миранда, девушка из параллельного класса и в прошлом приятельница Лу.

— Ты просто завидуешь ботаникам, — вмешался другой парень по имени Крис. Он поправил очки на переносице и самонадеянно задрал подбородок. — Не ты едешь в Данию, вот и бесишься.

Миранда показала язык.

— Не угадал! После школы я уезжаю во Францию. Отец открывает сеть отелей в Париже, так что жду в гости, господин ботаник!

Допив кофе и подхватив сумочку, девушка побежала в сторону другой компании.

Переведя взгляд на Криса, Лу приподняла бровь.

— Что вы имели ввиду? Какая Дания?

Парень был явно рад блеснуть осведомленностью. Он устроился поудобнее и любезно улыбнулся.

— Это еще не официальная информация, но источники достоверные, можете поверить на слово, — произнес Крис чуть приглушенным голосом, переполненным самоудовлетворением.

Меня это изрядно раздражало, так что я вмешалась в разговор:

— Черт возьми, хватит говорить загадками. Скажи уже прямо.

— Полегче, нетерпеливая.

Моя реакция его позабавила. И, будто получив, чего желал, он продолжил уже в обычной манере:

— Да ничего особенного лично для вас. Вы ведь уже решили, куда пойдете после школы, верно?

Мы с Лу переглянулись.

Крис продолжал:

— Проще говоря, награда за лучшие учебные результаты в этом году — возможность обучения в Копенгагенском университете Дании. Я полагаю, сама Дания и была инициатором. Дружелюбность государства, все дела. Как-никак, разнообразность нации делает все сферы более разносторонними. Вот только одного понять не могу: зачем Дании еще расти? Конечно, предела совершенству нет и прочее, но она и так в мировом топе! Куда дальше? В космос?

Хоть я внимательно слушала, эта новость меня не тронула. По большей части мне было безразлично, как и большинству других. Я была уверена, как только слухи о гранте на обучение в Дании расползутся, ажиотажа среди учеников не будет.

Очевидно, администрация отчаянно постарается внушить нам, что это — великая возможность и шанс, выпадающий немногим. Они будут хвалить и лелеять тех нескольких счастливчиков, что закончат старшую школу с отличием; будут настойчиво вдалбливать в наши головы необходимость благодарного отношения.

Быть может, все бы получилось, если бы не наличие решающего фактора, кардинально меняющего исход дела — эта школа не для бедных.

Из этого вытекает следующее: ни один из здешних учеников не имеет острой необходимости в интригующей, на первый взгляд, возможности.

Здесь практически каждый может позволить себе рвануться в Данию в любой момент, так для чего устраивать вокруг этого бессмысленную суматоху?

Внезапно я заметила нечто странное в лице Лу.

Оно не выражало ничего. Каждая его мускула расслабилась.

Вот только в глазах отражалось кое-что необычное.

Девушка будто ушла вглубь себя, не слышала и не понимала, что происходит. «Никогда не видела ее такой, — пронеслось в голове. — И что это за эмоция? Надежда? Или она расстроена?»

— Крис, скажи, — внезапно обратилась Лу, — сколько людей сможет стать победителями?

Значит, она все-таки была здесь, а не внутри себя.

Тем не менее интонация ее звучала не так, как обычно.

— Хм, прости, я не знаю, — ответил он с ноткой сожаления. — Но думаю, что два свободных места точно будет, хоть и не уверен в этом. В любом случае не расстраивайся, ладно? У всех есть шанс на победу.

Он ободряюще похлопал собеседницу по плечу, но вдруг спохватился:

— Лу, а зачем тебе это, собственно, знать? Ты разве не с Гекатой в Имперский колледж после выпуска собралась?

На секунду она растерялась.

— Ах да, простой интерес! Мне-то самой Дания зачем? Ты правда подумал, что я уеду из Британии? Нет уж, подобные перемены вызывают стресс, а он — преждевременное старение. Фи.

— Так бы сразу и сказала, Лу, — он вновь мило улыбнулся.

Она вернулась в обычное состояние и отвечала в привычной игривой манере, а от прежней тоски не осталось ни следа.

И все же, даже если Крис не заметил резкую перемену в поведении Лу — меня не провести. Зная подругу около десяти лет, мне достаточно легко замечать ее невербальные сигналы.

Однако в этот раз я решила не беспокоить подругу глупыми расспросами. Плохое настроение бывает у всех, а она в любом случае довольно сильна, чтобы разобраться с этим без помощи.

Впрочем, и сама я не горела желанием разгребать чьи бы то ни было загоны.

— Да как он смеет вот так заявляться сюда? — внезапное возмущение Лу заставило меня повернуться в ту же сторону, что и она.

В направлении нашего столика шел Майкл, бывший парень Лу, осклабившийся и прищурившийся. Обладая неплохими внешними данными, он считался самым популярным парнем старшей школы, хоть был не в моем вкусе.

Признаться честно, я терпеть не могла его самонадеянное лицо и вседозволенность. Даже когда Лу состояла в отношениях с этим нарциссом, мне каждый раз хотелось плюнуть в его ехидные глаза.

Как оказалось, чуйка не подвела.

Потому что спустя меньше, чем через неделю он уже расхаживал в обнимку с Мирандой (той девушкой, что недавно покинула нас, торопливо убегая куда-то).

Что же, теперь ясно, куда наша пташка спешила сломя голову.

— Стерва, — Лу улыбнулась, надевая маску железной хладнокровности. — От тебя стоит ожидать подобное, Миранда.

Миранда, в свою очередь, ухмыльнулась, невинно хлопая ресницами.

— Раз нашла — беру себе, — она провела рукой по волосам Лу, тем самым выражая своеобразную победу над конкуренткой.

— Малышка, неужели ты воспринимаешь меня как вещь? Я ведь и обидеться могу! — воскликнул Майкл, явно переигрывая с театральностью.

Он сел напротив нас, а Миранда — к нему на колени.

Я не выдержала.

— Наигранно до тошноты.

— Ты что-то сказала, Геката?

— Я сказала, что ты не умеешь быть саркастичным. Так что просто заткнись.

Майкл обомлел.

Примерно минуту все пятеро сидели в тишине, не осмелившись произнести ни слова.

Наконец первая тишину нарушила Лу:

— Мне пора. Хочу повторить тему по анатомии перед занятием.

Не дождавшись реакции, она взяла вещи и покинула нас.

Крис как будто поджидал предлога, чтобы поступить так же. Потому что, использовав аналогичную отмазку, он поспешно ретировался.

Было довольно очевидно, что им обоим неприятно находиться рядом со столь чванными личностями.

Чуть выждав, я молча встала, чтобы тоже уйти.

Однако Миранда резко схватила меня за руку и, посадив обратно, снова произнесла излишне слащавым голоском:

— Подожди, дорогая.

Я с презрением взглянула на парочку, где оба партнера идеально подходили друг другу. Безупречная внешность, кукольные выражения лиц — они словно сошли с картины.

С картины непризнанного художника.

— Не хочешь ничего сказать? Извиниться, например? — продолжала Миранда.

Постаравшись сделать как можно более правдоподобный смешок, я насмешливо взглянула в лицо собеседнице и ответила:

— Такие как вы и слова не заслуживают в свой адрес.

Их лица переменились.

Некогда безупречные улыбки превратились в недопонимающие, возмущенные и как бы подтекшие акварельные пятна.

— Геката, мы тебе никакого зла не делали, — попытался вставить Майкл.

— Плевать. Вы ведете себя как высокомерные болваны.

— Ну а ты сама?

На секунду я призадумалась.

И правда, критикуя что-то в других, каждый из нас критикует это же качество в себе.

Но я не могла поверить, что со стороны кажусь столь же искусственной картинкой, переполненной мнимыми признаками живого.

«Если сравнить меня с ними, то они — лишь низкосортная карикатура на мировой шедевр настоящего виртуоза», — гордо заключило внутреннее «я».

Однако доля правды в высказанной претензии все-таки присутствовала.

— Вы… обидели Лу, — буркнула я, не найдя ничего другого для ответа.

— Геката, — обратилась Миранда, вспыхнув: щеки девушки налились румянцем, а возле радужки глаза как будто лопнул капилляр, — твоя подружка тоже далеко не идеальна! Думаешь, они с Майклом расстались просто так? Да она ему изменяла, черт возьми!

Я перевела вопросительный взгляд на Майкла, однако тот отмалчивался, уткнувшись в пол.

Привычная усмешка так и не вернулась к парню. Весь его вид выдавал неоспоримый факт: хитрец налгал новой спутнице, желая вызвать ее сострадание.

Любому подлецу необходим «адвокат», так называемая «подушка безопасности», которая пожалеет и убедит, что тот не виноват, что он — лишь жертва ситуации.

Человек, неспособный признать, что вина за разрушение отношений висит и на нем тоже, всегда будет искажать положение дел в выгодную для себя сторону.

Майкл не может принять факт того, что он заменим. И для того, чтобы обмануть себя окончательно, ему нужен посторонний человек, поддерживающий эту же концепцию — Миранда, что в борьбе за справедливость готова на самые нелепые вещи.

Все ясно. Хороший ход, Майкл.

Что безо всяких сомнений ожидается со стороны очевидца в суде? Разумеется, необходимо предоставление целостной картины происшествия, четкие показания и, самое важное — правда.

Правда и ничего кроме нее.

Но мы не на судебном заседании, верно?

Именно поэтому я не стану ничего делать. Не стану ничего говорить. Буду молчать и смотреть за дальнейшим развитием «отношений»,построенных на бессовестной лжи.

В конце концов, Миранда не лучше: какой смысл включать пассивно-агрессивный режим, не посмотрев на ситуацию с другого угла? Эмоции? Глупость? В таком случае, она заслужила это. Заслужила дальнейшего разочарования, с размаху брошенного в лицо.

Не уверена, что Лу посчитала бы подобный выбор верным. Но это лишь мое личное желание мести. Маленький каприз.

И такой исход меня вполне устраивает. Особенно при условии, что когда возмездие случится, я буду наблюдать за всем со стороны.

Я еще раз взглянула на Миранду: ее волосы, густые, словно грива породистой лошади, были собраны в высокий хвост; пухлые губки слегка сжаты от негодования; ясные глаза устремлены на меня.

Не будь я знакома с этой девушкой, наверное, влюбилась бы.

Этот образ беспечного ребенка, искренне доверившегося лживому парню, переполнял меня возмущением, но и чем-то еще.

Думаю, восхищением.

Как-никак, требуется огромная сила воли, чтобы настолько не уважать себя.

«Бедняжка, — произнес внутренний голос, — ты оказалась слишком глупой и слабой».

Я встала и слегка улыбнулась:

— До встречи, Миранда.

Внезапно, подобно дикому зверю, девушка набросилась на меня, хватая за плечи.

Она окончательно потеряла самообладание и не была способна себя контролировать. «Она и тебя предаст!», «Ты еще пожалеешь обо всем!», «Она бросит тебя при первой же возможности, вот увидишь!» — визжала бедняжка, словно одержимая бесами.

Я в свою очередь из-за стремительной динамики событий не сумела вовремя среагировать, так что превратилась в предмет мании несчастной ученицы. Миранда как бы заразила меня своим приступом бешенства, потому что я толком не сознавала происходящее.

А ведь достаточно было оттолкнуть припадочную…

Пару мгновений спустя я уже сидела на стуле.

Кто-то аккуратно взял меня под локти и, медленно ведя, помог усесться.

Сделав небольшой глоток воды, я осмотрелась и увидела Майкла, снова находящегося рядом со мной. Поняв, что он все это время так и сидел как вкопанный (только оттенок лица поменялся, став более бледным), перевела взгляд на место инцидента.

Я увидела Стива в окружении нескольких учеников из параллельного класса. Кажется, он пытался помочь Миранде прийти в себя, хотя та вела себя уже вполне адекватно. Видимо, ей было невероятно стыдно за содеянное, так как она будто опасалась смотреть в мою сторону.

— Дубина, — обратилась я к Майклу, — почему твоей возлюбленной помогает другой парень, а не ты?

— Отвали.

Примерно через десять минут, когда конфликт был улажен окончательно и я направлялась в класс анатомии, а Стив неловко плелся сзади.

Я никак не могла выбросить воспоминания о Миранде, а точнее — предостережение насчет Лу.

О том, что она готова предать меня.

Если бы я только выбрала другой предмет для итоговой работы, не философию…

У меня заболела голова.

— Геката, ты в порядке? Выглядишь неважно — с крайне обеспокоенным видом обратился Стив. — Воды?

— Отвяжись от меня, Стив! Просто оставь в покое, ясно?

Он застыл на месте.

Добравшись до нужного кабинета и заняв самое отдаленное место, я всем видом кричала, чтобы меня не трогали.

Звучит абсурдно, но видимо моя энергетика действовала заразно, потому что на протяжении всего занятия каждый присутствующий был словно «на иголках». Ученики работали неохотно, а преподавателя преследовала сонливость. Он постоянно зевал и застывал на месте. И без того не слишком густые волосы мужчины в этот раз были слишком растрёпаны, так что создавалось не лучшее впечатление.

По итогу все: и ученики учитель бессловесно решили отдохнуть. Точнее, мистер анатом формально дал нам самостоятельные задания, но вряд ли намеревался проверять. Сам же уснул.

Вздохнув, я повернулась к окну и подперла щеку рукой.

Каждый день одно и то же.

Не то чтобы я жалуюсь на жизнь, однако бывают дни, когда, как говорится, «встаешь не с той ноги» и все идет не так. Великий плюс подобных дней — они обязательно закончатся, а на смену придут обычные и счастливые.

Хотя, если задуматься, становится забавно оттого, что, поимев в арсенале только один неудачный день, мое самочувствие существенно ухудшается. А что насчет тех, у кого абсолютно каждый день напоминает мой сегодняшний?

Острое жало сочувствия мимолетно кольнуло сердце.

Лихорадочно пытаясь абстрагироваться от нежеланных чувств, внимание упало на преподавателя анатомии. Он мирно спал, окруженный бесшумными подростками, что с головой погрузились в выполнение работы.

«Быть может, именно у него каждый день неудачный?»

Резкое желание стукнуть по столу затмило все.

Честное слово, порой я сама удивляюсь своему мозгу.

Что касается спящего напротив меня, для его возраста иметь должность преподавателя в элитной школе Лондона — честь, и никакие глупые мысли не затуманят здравый смысл. Более того, человек осмеливается заснуть прямо посреди рабочего дня, что является явным показателем безответственности.

Стоп, почему я вообще рассуждаю об этом?

Взяв в руки учебник, я раскрыла его на случайной странице и погрузилась в чтение.

Оставшееся время занятия пролетело незаметно.

После школы мы с Лу решили прогуляться в парке. Стоял свежий апрельский вечер и, поскольку темнело в весенний период позже, еще можно было застать закат и насладиться уходящими лучами солнца, на смену которым придет неотлучная спутница небесного светила — луна.

Улицы были практически пустые, граждане со всех ног торопились домой после рабочего дня. Были среди них разные: низкого или высокого достатка, бедно или богато одетые, успешные или страдающие.

Тем не менее всех объединяло одно — место, куда можно вернуться после тяжелой рутины, где можно почувствовать уют и защищенность.

У каждого из них есть семья.

У каждого из них есть тот, кто испечет сочный яблочный пирог.

Ну, или почти у каждого.

У входа в парк сидела женщина, бедно одетая иностранка. Почему иностранка? Потому что, если человек знает язык, он говорит.

Она же отчаянно жестикулировала, показывая руками неразборчивые фигуры и знаки.

Рядом с ней лежало дешевое запачканное покрывало и такая же подушка. Еще вокруг стояло несколько коробок с провинцией и водой. В целом, жалкое зрелище.

На самом деле, мы толком не обратили на нее внимания, так как были погружены в свои обсуждения.

Но вдруг она потянулась к рукаву рубашки Лу, которая шла совсем близко к «домику» бездомной.

— Лу, осторожно!

Я оттолкнула девушку в противоположную от женщины сторону и взглядом дала понять, чтобы та отвязалась.

В ответ на мои действия иностранка начала жестикулировать активнее прежнего, но я лишь закатила глаза и прошла мимо.

— Понаехали тут.

— Геката, — неуверенно начала Лу, — ты уверена, что мы правильно поступили, просто пройдя мимо?

Я опешила.

— Я вообще-то тебя спасла от заразы, которая могла прицепиться при контакте с бездомными. Хотя, если хочешь, можешь вернуться и заразиться. Мне то что?

— Нет, я просто… Спасибо, Геката.

И снова этот голос, полный отчаяния.

В последнее время общаться с подругой было довольно сложно из-за ее постоянных уходов в себя. Более того, от раздражающей привычки копить проблемы в себе обстановка лишь ухудшалась.

Как же отвлечь ее от гнета?

— Лу, приходи на винный вечер в эти выходные. Родители приглашают. Отказы не принимаются!

Она улыбнулась:

— Ну, раз отказы не принимаются, я пускаю в ход секретное оружие — щекотку!

— Не-е-т!

Центральный парк был пуст в этот поздний час.

Только зарождающийся дождь слышался в пустоте.

Дождь и смех двух молодых девиц, переполненных чувством радости от момента жизни настоящим.

Возвращаясь домой после прогулки, я невольно заметила, что бездомная женщина бесследно исчезла.

Меня постигло искреннее удивление.

Однако урчащий живот быстро стер нежеланное чувство, освобождая место для нового: голода.

Дома меня ждал вкусный ужин, состоящий из запеченной курочки, картошки с соусом и небольшого количества зелени.

Абсолютно любой человек, попробовав этот шедевр от лучших поваров, уже не смог бы питаться чем-то другим. Ведь однажды окунувшись в люксовые условия, покинуть их представляется невозможным. Да и кто в своем уме добровольно отказался бы от роскошного дома с бассейном, пола с подогревом и черной икры высшего сорта?

Вот и здесь аналогично: раз вкусив мяса идеальной прожарки, ни один не захочет вернуться к постному рису. Несчастный скорее согласится на физические истязания, только бы взглянуть еще хотя бы раз на манящий трюфель, обильно смоченный винным соусом.

Еще один разочек.

Говоря обо мне, я уже давно воспринимаю трюфели и черную икру как нечто привычное.

Тем не менее посещают мое тело весьма жуткие периоды. Во время них все естество, словно под контролем голодного инфернального существа, буквально на запасы еды, толком не разбирая, какой продукт поглощается. Будь то обычное молоко или же сыр с плесенью — ничто не имеет значения в этот момент. Мозг видит лишь одну цель.

Огромное большинство населения страдает от подобного недуга, в этом я уверена.

Рассуждая с точки зрения психологии, обычно в группе риска те, кто неосознанно или же по своему желанию питался довольно скудно. Такого потребления было недостаточно для правильного функционирования всего организма, в том числе мозга.

После этого периода тело начинает брать контроль в свои руки и, получив свободный доступ к любимым продуктам, все никак не может насытиться.

Отчаянно вздохнув, я снова ушла в себя.

Воспоминания о раннем детстве, когда основной пищей в доме была переваренная картошка, снова штурмовали сознание. Это было невероятно давно, а в нынешнее время те события существовали скорее как пережитый ночной кошмар, нежели как нечто реальное.

В целом, исключая отдельные нюансы, память не отравляла мою жизнь. Однако иногда я сильно жалела, что в век технологий и развития новых методов познания великие умы все еще не освоили механику стирания памяти, которая остро необходима в наши дни.

Конечно, это просто мечты. Я не считаю, что стирание памяти возможно даже в перспективе.

И все-таки, будучи ребенком, я радовалась этому пресному рису и картошке. Но только при условии, что рядом с ними стоял соблазнительный яблочный пирог.

— Геката, милая, почему ты не ешь?

Я поймала себя на том, что безмолвно пялюсь в бокал с вином, пристально разглядывая собственное отражение.

Оно выглядело искаженным, словно я — не я.

— Геката? — голос мамы звучал обеспокоенно. — У тебя точно все хорошо?

— Все нормально, — заверила я, наконец посмотрев ей в глаза. — Просто… Голова болит.

Порой у родителей появлялся некий бзик, и они страстно желали собраться за ужином всей семьей.

Честно говоря, я не видела в этом никакого смысла, ведь делиться новостями можно в течение дня. А вот говорить с набитым ртом — моветон и в целом выглядит отвратительно.

Несмотря на то, что назывались они семейными, в подобные вечера собирались абсолютно все: я, родители, Карла, поварихи, даже Джейсон (для напоминания: он — мой водитель с вечно отдаленно-мечтательным выражением лица). Иногда мама приглашала даже семейство Лу, что было явным перебором.

Да, они — наши близкие друзья…

Но не семейство же, в конце концов.

Единственный плюс присутствовал во всей этой показухе — бокал вина лучшего производства, то есть нашего. Нет, пить без меры все еще запрещено, однако мама всегда была снисходительна ко мне в этом плане. «Под присмотром маменьки можно!» — каждый раз подмигивая, восклицала она.

Ах, послушать бы этот сладостный смех, переполненный переливающимися нотками ласкового сопрано, еще раз. Жаль, что в последнее время этого нет: черты гнета и тоски поглотили свет милой женщины.

В общем, чувствовала я себя во время приема пищи несколько некомфортно, но сносно. Вот Карла с двумя изюминками вместо глаз, вот Джейсон с четвертинкой апельсина вместо улыбки, вот мама с щечками-персиками. Но где же голова-яйцо?

Отца не было.

Нотка тревожности вновь кольнула сердце.

— А где отец? Снова…

Мама, подобно увядающему цветку, поникла.

Она не умела врать. Как и всех искренних людей, ее можно читать подобно книге, где все мысли изложены последовательно, а язык используется наиболее простой для всех читателей.

Даже учитывая мое настороженное отношение к отцу и нежелание контактировать без особой необходимости, острое чувство несправедливости разожглось ярким пламенем внутри сердца.

Я была готова испепелить все на пути, в том числе — эгоиста, не имеющего ни капли эмпатии, способного безотчетно обижать свою жену.

Почему он постоянно пропадает? Что за дела первой необходимости, которые никогда не кончаются?

— Мисс Ли, — вступилась Карла, глазами пытаясь загипнотизировать меня, — ответы на рабочие вопросы Вам знать пока что не полагается.

«Ага, хорошая увертка, Карла, — подумала я, пытаясь отвлечься с женщины на еду и бездумно закидывая куски запеченной курицы в рот. — Интересно, а сама мама говорить умеет? Или язык проглотила?»

Меня настигла новая волна ярости, но на этот раз не на отца.

Как человек может быть настолько мягкотелым, что, даже будучи осведомленным об ужасном отношении к себе, готов продолжать терпеть унижения? А если уж избрал подобный путь — что ж, это его личное дело, мне плевать.

Вот только будь добр не прятаться за спину других, стыдясь себя. Каким бы ничтожным ты ни был, смирись с собственной участью и иди, гордо подняв голову.

Возникло желание подойти к матери, наклониться к ее уху и завопить эти слова что есть мочи.

Но я продолжала сидеть и уплетать ужин.

В это время она подала голос:

— Геката, ситуации бывают разные, сама понимаешь… Все люди допускают ошибки, главное — сознавать их и двигаться дальше, стремясь к новой версии себя. Ты со мной согласна?

Внезапно Карла возбудилась:

— Госпожа Ли, Вам необязательно…

Но мама сделала останавливающий жест рукой и с нежностью посмотрела на помощницу.

— Карла, все хорошо. Я уверена, что мы со всем справимся. Правда, дочка?

— Я доела, — улыбнулась я, как бы пародируя мать.

И, со звоном поставив тарелку на стол, встала, чтобы уйти в свою комнату.

Здесь делать было нечего. Ситуация ясна.

Казалось, самого близкого человека неотвратимо отталкивало от моего мира. Я не понимала логики столь родной мне женщины.

Однако прекрасно сознавала единственную вещь — наши параллели никогда не пересекутся. Они попросту несовместимы.

Если она выбрала страдания, я не собираюсь вмешиваться.

— Милая, — позвала мама, когда я почти вышла из гостиной, — прости за все.

В своей комнате я не могла думать ни о чем другом, кроме отца. Не имея точного представления о том, что происходит, я рассматривала наиболее худшие варианты, такие как измена или другое предательство.

Так или иначе, доверия к нему я не питала никогда, но теперь обстановка стала еще хуже. Более того, когнитивный диссонанс, возникший из-за неожиданного поведения матери, буквально разъедал изнутри.

Все это время я восхищалась концепцией сильного человека, которую сама себе и придумала?

Нет.

Думать об этом дальше — значит ковырять уже без того кровоточащую мозоль.

Я начинала разочаровываться в людях.

Хотела абстрагироваться от ненавистного окружения.

Ощущая внутреннюю пустоту, я села за письменный стол и автоматически включила документ по философии.

Мои пальцы строчили по клавиатуре на протяжении всей ночи, подобно мини-роботам.

Ну а я сама, подобно поломанному механизму, была в стороне.

Глава 5

Стук.

Сдержанный.

Настойчивый.

Слишком настойчивый.

Потерев глаза и с большими усилиями потянувшись, я не сразу осознала происходящее. Сон прошел, темень за окном осталась. Небытие ли это?

Стук продолжался.

Головная боль не стихала.

В бессилии тронув висок, я случайно задела компьютерную мышку и мельком увидела надпись «Сверхчеловек» на включившемся мониторе. Глаза сфокусировались, и ликование чуть не унесло ломящее тело в облака. Это бы точно случилось, если бы не головные муки, ведь все признаки указывали на то, что за бессонную ночь я полностью закончила работу над проектом.

Как это получилось?

Я ничего не помнила. К тому же была чудовищно вымотана.

Неизвестный постучал еще раз.

«Проверю на ошибки чуть позже», — решила я, так как сил в тот момент катастрофически не хватало.

Блеклый свет луны ненавязчиво проникал в комнату и падал на предметы интерьера, делая их более таинственными. Шкаф-купе, зеркало, компьютерное кресло — каждая вещь была столь чарующей в тот миг. Фиалки на подоконнике, казалось, тянулись к приглушенному свечению, которое пыталось намекнуть, что время пришло и пора в дальний путь.

Лунный свет — поистине неотъемлемая часть всего живого.

Или, скорее то, что дарует жизнь.

Не спеша приблизившись к громадному зеркалу, аккуратно оформленному сверкающими жемчужинами, я пару секунд любовалась их таинственным блеском, а затем взглянула на себя.

И отшатнулась.

Бескрайняя синева прочно обжилась под глазами, торчащие локоны точно жили своей жизнью. «Ужасно», — вздохнула я, пытаясь найти любимые голубые тени и консилер.

Внезапно спохватившись, заглянула в телефон и словила шок: девять часов вечера — то же время, что и вчера, когда я поужинала и вернулась в комнату.

«Что, черт возьми, происходит?»

Снова стук.

— Войдите!

Дверь распахнулась, и Карла с абсолютно спокойным видом, как будто это не она только что стучала бесчисленное количество раз, произнесла:

— Геката, Ваша мама интересуется, не хотите ли вы помочь мистеру Стиву в организации фуршета?

После всего пережитого меня было довольно сложно удивить, так что, решив отложить вопросы по типу: «Какого черта здесь делает Стив?» на потом, перешла к более важным вещам:

— Карла, почему уже опять вечер? Или все еще?

Она слегка приподняла бровь.

— Что Вы имеете ввиду?

— Мы ведь поужинали все вместе примерно полчаса назад? Или это было вчера?

— Это было вчера, мисс. Сегодня суббота и винный вечер, который начнется через час. Я могу помочь чем-то еще?

Я призадумалась.

— Да, расчеши мне волосы.

Нежные движения расчески вдоль локонов ласкали голову и навевали приятные воспоминания. Создавалось впечатление, что Карлу вовсе не волновал тот факт, что я проспала буквально целый день.

Какой же восторг охватывает разум во время осмысления беззаботности собственной жизни, в которой нет необходимости вставать на рассвете ради обыденной работы и скудной зарплаты.

Я сама диктую правила судьбы, отчего порой возникает ощущение, словно моя жизнь — взломанный программистом компьютер. Весь мир подобен размеренной, всегда имеющей единичный расклад игре, а я в ней — пользователь с кодами.

Ближе к сути.

Наступила суббота, что означало вновь прибывшую в наш дом показуху. Не хочу показаться набожной и занудной, но винные вечера, подобные сегодняшнему, изрядно угнетают меня.

Излишний пафос и высокомерие приглашенных гостей действуют на нервы. Однако терпеть необходимо, так как всегда кто-то из них оказывается так называемой «важной шишкой», связь с которой может поспособствовать дальнейшему развитию семейного бизнеса.

И это не я придумала. Такую идею довольно давно донесла до меня мама. Еще в те времена, когда дома у нас всегда пахло свежими круассанами, а она сидела на заднем дворике, окруженная благоухающими гардениями цветущего сада, и практиковалась в французском. «Allons-nous prendre un café (Выпьем кофе)?» — каждый раз улыбаясь, по-театральному восклицала она.

Какое же вдохновляющее зрелище. В те времена эта женщина была в меру хитра, но самое главное — не забывала о сути: выгодности новых знакомств.

Сейчас же, хоть и не спрашивала напрямую, я полностью уверена, что она приглашает всех этих аристократов ради сглаживания разъедающего чувства одиночества. Глаза этой несчастной больше не горят в предвкушении ярких перспектив, теперь ей хочется обсуждать ересь по типу погоды без остановки.

Мама, что с тобой стало?

Помимо надменности большей части гостей, другая причина, почему я не питаю к ним страсти — невозможность быть понятой. Из-за приличной разницы в возрасте я не способна должным образом общаться с мамиными посетителями, не отмечая на себе пренебрежительные и как бы брезгливые взгляды.

Невероятно абсурдно, что несмотря на общее высокое социальное положение, в их глазах я — обыкновенный подросток, недостойный ни минуты внимания. Такой же, как и все.

Интересно, они вообще в курсе, что я дочь хозяйки?

— Мы закончили, Геката, — спокойным голосом заключила Карла, убирая расческу обратно на тумбу.

Немного приунывшая от окончания массажа головы, я вздохнула и задержала ее.

— Скажи, что с мамой? Ее перемены связаны с отцом?

На минуту она словно вышла из состояния внутреннего баланса. Проблеск ярости исказил ее лицо.

Лишь на мгновенье.

— Я не могу разглашать то, о чем госпожа Ли просила молчать, но было бы неплохо, если бы Вы поддержали свою маму.

— Вот оно что… Просила молчать, значит. Я не буду помогать, пока не узнаю, что происходит.

— Это Ваше право.

Я окаменела. Как она смеет так отвечать мне? Она — лишь пешка в этом доме, и стоит мне сказать одно слово — последствия столь нахального поведения не заставят ждать.

…Но ее уже не было, когда я собиралась сказать это вслух.

Так или иначе, зацикливаться на строптивой женщине не хотелось.

Надев ненавистное вечернее платье с блестками, и кое-как сделав макияж, я направилась в холл.

И все же, что там делает Стив? Почему мама приглашает всех без разбора?

Внизу уже начали собираться люди.

Приглушенный свет свечей и встроенной подсветки полностью преобразил комнату, превращая ее в кусочек эстетического блаженства. Множественные картины викторианской эпохи, последовательно расположенные на бордовых стенах, добавляли культурную составляющую и в целом делали комнату более уютной, заполоняли пустое пространство излишне просторного помещения. Двери, ведущие к заднему двору, были открыты, отчего проблески лунного свечения попадали и внутрь и привносили нотку загадочности.

Сад в ночное время был особенно красив: бесчисленное множество чарующих хризантем, гардений и маргариток дурманили голову приятным благоговением, а уличная арка настойчиво манила внутрь цветочной рощи, готовой охмелить сознание.

В центре холла удобно разместились фуршетные столики, покрытые красными шелковыми скатертями, идеально сочетающимися с бархатным ковром того же цвета. Аккуратные закуски, служащие больше как дополняющий элемента декора, нежели как возможность притупления голода, были ровными рядами выложены на керамических блюдцах. Хрустальные винные бокалы, наполненные темно-красным содержимым, невольно притягивали взгляд своей хрупкостью и прозрачностью.

Подойдя к крайнему столику, я взглянула на дно одного из бокалов и забылась: бездна густоты пленительного напитка захватила меня, переключить внимание на что-либо иное представлялось невозможным. Потянув носом великолепный аромат, я почуяла игривые нотки липы, отдаленный оттенок лаванды и чего-то еще. Чего-то лесного и в то же время пряного.

То была частичка живительной силы, смертоносного урагана и кристальной ясности.

Пробудившийся перфекционист внутри меня впал в экстаз. Он дергался в исступлении и изнывал от нетерпения. Он больше не мог ждать!

Мгновенье судьбы!

Я сделала глоток и…

— Геката!

Поставив бокал обратно, я закатила глаза и обернулась.

— Чего тебе? Как ты вообще сюда попал?

Неуклюжий Стив, явно не ожидавший столь резкого перехода к расспросам, видимо забыл, что хотел сказать и молчал. Его неотъемлемая привычка переминаться с ноги на ногу меня изрядно раздражала, так что во время контакта я предпочитала смотреть в глаза.

Однако вспомнив лекции психологии, переменила решение и начала пялиться в зону третьего глаза, всей душой пытаясь донести фразу: «Отстань от меня! Иди пей вино».

— Выглядишь прекрасно сегодня!

Черт. Неужели на него это не действует?

В полном бессилии бросив все попытки отвязать от себя настырного невежду, я сдалась и решила использовать стратегию «беги первым».

Прикусив губу, я настойчиво положила ладонь на грудь парня и начала наступление:

— Слушай, малыш Стив, я понятия не имею, как ты попал сюда, но это меня даже заводит. Неужели ты проник в мой дом без приглашения?

— Ой, нет! Меня твоя мама пригласила! И мои родители тоже тут, вон они!

Он указал рукой, и я повернула голову в том же направлении.

Женщина средних лет, держащая мужчину примерно такого же возраста за руку, выглядела ослепительно: со вкусом подобранный деловой костюм нежно-желтого оттенка идеально дополняла мини-шляпка с кокетливым бантиком посередине.

Что касается мужчины, первое, что бросалось в глаза — безупречно вычищенные туфли и хорошая осанка, столь редко встречающаяся у взрослых людей. Очевидно, отец Стива никогда не работал на производственной работе. В этом плане здоровый позвоночник объясняет все.

Чуть позади взрослых стоял другой молодой человек, смутно напоминающий кого-то.

И тут меня осенило. Это же тот самый официант, что подслушивал наш с Лу разговор в баре!

По коже пробежали мурашки.

Былые воспоминания и стыд нахлынули с новой силой. Я ощутила пыл, проступивший на щеках красными пятнами.

Мне хотелось убежать.

Однако я не отрекалась от своего плана.

— Стив, от твоего присутствия мне становится жарко.

— Я заметил. Ты покраснела, Геката.

Тогда я безмолвно прижалась к нему, продолжая испепелять бедолагу взглядом.

— Геката, ты чего? Не здесь же!

«К черту».

Толкнув оцепеневшего Стива плечом, я рванулась в противоположную сторону, желая поскорее выйти на свежий воздух.

Боль прошлого душила, оставаясь в горле неприятным комом.

Каждый раз, видя этого наивного до невыносимости парня, мне казалось, словно его глупость и непонимание происходящего — маска, за которой прячется поистине злобный вампир, желающий попрекнуть меня в том, какой уязвимой была в тот момент.

Или я сама придумала это?

«Совсем с ума схожу», — прошептала я, садясь на деревянную лавочку неподалеку от входа в сад.

Кошка Сэм живо запрыгнула на лавку и начала ласкаться моей ладонью. Сегодня она казалась намного более пушистой, чем в обычные дни. Видимо, даже у питомцев бывают праздники.

От дружелюбного расположения Сэм мне самой стало чуть лучше и, восхищаясь кошачьей грацией, я мягко похлопала ее по спине.

Подняв голову и обведя взглядом окрестности, заметила Стива, беспокойно бегающего от одной компании к другой, что-то спрашивая и активно жестикулируя. Не удивлюсь, если он интересовался, не видели ли они девушку в коротком синем платье и с темными волосами, что, плача от безответной любви, мчалась прочь!

Какой абсурд.

Но ведь он, скорее всего, примерно так и излагался…

«Придурок», — буркнула я, но внезапно заметила одну странную деталь.

Абсолютно каждый: будь то невозмутимые статные дамы или же гордо держащиеся господа, все они реагировали на Стива весьма несерьезно. Вот девушка звонко хихикает и жалеет его, вот средних лет мужчина улыбается и утешительно хлопает по плечу.

Стив же, в свою очередь, совершенно не обращал внимания на ободрение со стороны окружающих. Он хотел лишь одного — утешить несчастную девушку!

Смешно.

И все-таки я не совсем понимала, почему моя персона заслуживает лишь презрения, а настолько смехотворный парень — хлопков по плечу и объятий.

Неужели сегодня нас посетила менее высокомерная аристократия?

Но я вижу знакомые лица…

Нет. То — лишь жалость, в которой я не нуждаюсь. Пускай этим довольствуется кто-то вроде Стива.

Я попыталась отвлечься снова.

Множество разных, но в то же время настолько похожих лиц. Сколько людей пришло? Наверное, уже около сотни. Каждый из них либо вальяжно прохаживался вдоль столиков, как бы оценивая уровень мероприятия, либо вовлекался в светские беседы, изящно придерживая тонкую ножку бокала с бордовым содержимым.

Вдруг я заметила маму, ведущую под руку Карлу, которую было невероятно сложно узнать в этот миг: волосы женщины были заплетены в безупречную высокую прическу, идеально выглаженный деловой костюм подчеркивал ее атлетическое телосложение, а лицо выражало ту невозмутимую силу, присущую самостоятельной натуре нашей помощницы.

Со стороны она производила впечатление человека, который всегда знает верное направление.

Человека, который не боится себя настоящего.

Основательно рассматривая и ловя каждую деталь движений Карлы, я не сразу расслышала знакомый голос, доносящийся поблизости:

— Геката!

— Лу!

Вскочив, я живо бросилась к подруге и крепко сжала ее в объятиях.

— Ты пришла!

— Осторожно, раздавишь ведь!

Мы рассмеялись.

Именно Лу так сильно не хватало в эту минуту. Когда ты лишь наблюдаешь жизнь со стороны, а не проживаешь сам — только присутствие важного человека способно облегчить это бремя.

Выпустив подругу из объятий и взглянув ей в глаза, я ахнула. Ожидая увидеть и без того цветущую Лу еще более прекрасной, я буквально впала в шок, заметив ее опухшие глаза и синяки под ними.

— Ты… плакала?

Девушка в стеснении опустила взгляд.

— Ты плакала? — ответа не требовалось. — Почему?

— Я не плакала, просто не выспалась, — наконец она посмотрела на меня. — И ты, я смотрю, тоже.

— Э–э… Да, я не выспалась. Работала над проектом всю ночь напролет.

Она закусила губу и неуверенно присела на скамью.

Сэм, воспользовавшись моментом, рывком забралась на колени Лу, мурча и прижимаясь головой к ее ладони. Однако девушка, в обычное время питающая глубокую любовь к животным, не обратила на кошку ни малейшего внимания.

— Ты без родителей пришла?

Она кивнула.

–Почему? Может, хоть что-то объяснишь? — спросила я с напором.

Подобное поведение изрядно раздражало. Было интересно, почему еще и Лу превращается в слабовольную амебу.

— Геката, послушай…

— Юные дамы скучают?

Одновременно повернув головы в сторону доносящегося голоса, мы заметили молодого человека, которого видели впервые.

Шелковистые светлые волосы средней длины были прилежно зачесаны на прямой пробор, дорогой костюм сидел идеально на широких плечах. Он был достаточно высок и статен, подобно греческому богу.

Тем не менее, приняв незнакомца за очередного навязчивого «стива», я вспылила:

— Не видишь, мы тут разговариваем?! Ты…

Я не успела закончить, потому что внезапно молодой человек приставил указательный палец к моим губам, прерывая последующую вспышку грубостей.

— Вы так милы, но так грубы. О, я говорю стихами! Право, я не намеренно, миледи. Не посчитайте за насмешку!

Я стояла в полном остолбенении. Кто он? Почему подошел к нам?

— Меня зовут Архилаос. В переводе с греческого «владелец людей», — произнес он нежным басом, словно читая мои мысли. — Но вы, прекрасные леди, можете звать меня просто Лаос.

Мы переглянулись.

Лично я не понимала, как реагировать на столь эффектное и неоднозначное появление.

С одной стороны, чувство неудовлетворенности от сдержанного возмущения скреблось внутри. С другой же, что-то не позволяло повысить голос и разрушить идиллию знакомства со столь необычным молодым человеком.

Мне стало поистине интересно узнать его поближе, и это внезапное желание немного напугало меня.

Говоря начистоту, я чувствовала, что уже давно хочу чего-то нового: абстрагироваться от вечно недовольных лиц мамы и Лу, от симпатии со стороны водителя Джейсона и одноклассника Стива, от занудства Карлы и безответственности отца…

Поэтому я приблизилась к Лаосу и с вызовом спросила:

— Как попал сюда, странник?

Он рассмеялся:

— А вот такой настрой мне нравится! Ваша матушка рассказывала, что вы весьма строптивы и импульсивны. Честно, я очарован!

Рассказывала?..

Мои глаза округлились. Этот человек не переставал меня удивлять.

Заметив очередной ступор, Лаос заверил:

— Нет-нет, не подумайте, мы с ней познакомились на этом вечере. Однако я настолько сильно разговорил эту богиню, что она увлеклась и начала расхваливать самое дорогое, что имеет! вас!

— Мне очень жаль, что вам пришлось слышать подобное. Иногда такой стыд за нее берет.

Он замолчал, смерив меня изучающим взглядом.

Лу не участвовала в разговоре и, облокотившись на спинку лавки, полными бессилия и глазами смотрела на меня.

— Вас ведь Геката зовут? — он прервал тишину. — Может быть, перейдем на «ты», юная муза?

Признаться, я была польщена подобным обращением и невольно смутилась. Он все больше располагал к себе, так что я скромно кивнула, принимая предложение.

— Итак, моя птичка, не соизволишь ли ты пройти со мной к тому столику, — он показал рукой в сторону входа в сад, — и отведать душистого вина?

— Я только за, — принимая протянутую руку, ответила я.

Мы прошли несколько шагов, но Лаос вдруг обернулся, имея крайне обеспокоенный вид.

Учтиво поклонившись Лу, он любезно произнес:

— Миледи, мы отлучимся ненадолго. Мне очень жаль, что я краду вашу верную подругу.

Слове «верная» он подчеркнул, будто бросая в мою сторону упрек. Это акцентирование было настолько прозрачно и неуловимо, что я до конца не понимала, действительно ли колкость прослеживались в его интонации? Или же я сама себя накрутила?

Так или иначе, засорять голову, когда возможность перемен и новых перспективных знакомств наконец открылась, совсем не хотелось.

Мой мозг был сыт тревожностью из-за чужих проблем и постоянного вторжения в личное пространство. Однако этому человеку хотелось позволить приблизиться ко мне, так как предчувствие чего-то хорошего не отпускало сердце.

Неужели Лаос — именно тот, кто выведет меня из оков нескончаемого гнета?

Слегка покачивая хрустальный стакан цепкими пальцами, спутник внимательно разглядывал консистенцию вина. Затем он не спеша поднес хрупкий сосуд к носу и сдержанно вдохнул.

Казалось, он абсолютно забыл о моем существовании в ту минуту, а единственное, что было важно в этот момент — хмельная жидкость, отдающая нотками липы и лаванды. «Настоящий ценитель», — пронеслось в голове.

Лаос в это время уже сделал глоток и мечтательно прикрыл глаза, мысленно улетая в пленительные райские оранжереи.

Несмотря на то, что я уже давно познакомились со вкусом родительского вина, рецепт изготовления манящей субстанции оставался загадкой. Возможно, родители попросту не доверяли мне (в чем я была более чем уверена), но это не отменяет факта неповторимости аромата вина, произведенного по тайному рецепту.

Более того, с каждым смакованием в нем ощущается отчужденный намек на нечто новое: на лесные травы, на хвойные деревья, на запах после дождя и на то, что счастье — просто быть.

— Вино твоей матушки просто чудесно, моя дорогая, — прокомментировал Лаос, проглотив жидкость. — Мое тело переполняется живительной силой!

Он безмолвно протянул мне другой бокал, как бы предлагая выпить.

Я же, не осмеливаясь произнести ни слова, повиновалась и тоже сделала глоток. На выжидательный взгляд собеседника же, улыбнувшись, ответила:

— Да, вино просто чудесно.

— Итак, Геката, — облокотившись на столик, начал собеседник, — колись! Какие ингредиенты туда добавляете?

Я отвела взгляд и буркнула:

— Не знаю.

— Не знаешь? — удивленно повторил Лаос, но тут же вернулся к прежней восторженной интонации. — Не беда, голубушка! Тебе, наверное, очень обидно от недоверия близких?

Последние слова он произнес крайне осторожно.

Я кивнула.

— Моя мать думает лишь о личных проблемах, не развивая бизнес от слова «совсем». Про отца и говорить не стоит, он всегда был ненадежным.

Он подвинулся ближе и отметил с частичкой сопереживания в голосе:

— Моя бедняжка, ситуация действительно тяжелая… Но ты уверена, что твоя матушка настолько эгоистична? Я общался с ней и…

— Да, она полная эгоистка.

Еле заметный огонек промелькнул в теплых карих глазах.

— Человек в общем эгоистичен по своей натуре. Думать в первую очередь о себе — совершенно нормально. Но и требовать повышенного внимания к собственной персоне от других — тоже эгоизм! Буквально любому действию можно прикрепить ярлык «эгоизм»! Несправедливо, согласна?

— Может и несправедливо.

— Получается, ты несправедлива к своей маме?

— Нет, это другое…

Он самодовольно хмыкнул и вернулся к вину.

Пораженная столь нахальным поведением, я вскрикнула:

— Она не уделяет мне внимания вообще! Повышенное внимание и минимальное количество внимания — разные вещи!

Лаос вновь с интересом поглядел на меня.

— А ты уверена, что не уделяет?

— Полностью.

— Тогда для кого организован этот вечер?

— Для чертовых аристократов.

— Ошибаешься.

Минута тишины.

— Для человека свойственно не замечать заботу со стороны других, — вздохнул Лаос. — Малейшее собственное усилие всегда в наших глазах предстает неким подвигом, а вот помощь окружающих — что-то само собой разумеющееся. Знакомо?

Я понимала, к чему он клонит.

Все его слова воспринимались как нападение, так что я тоже не могла ответить ничем, кроме агрессии.

— Проповедника из себя строишь, а сам пришел напиться вина нахаляву.

Он громко рассмеялся, поправляя галстук.

— Я тебя явно недооценил, принцесса! И, к великому сожалению, ты не угадала. Пришел я сюда не для того, чтобы, как ты выразилась, напиться, а для получения нового опыта! И кое-чего еще. Но это ты узнаешь, если поедешь со мной в бар недалеко отсюда.

— За дуру меня держишь?

— Что ты имеешь ввиду?

— Я никуда с тобой не поеду.

Глубокое сожаление отразилось на безупречном лице молодого человека. Поставив пустой бокал обратно на столик, он подхватил рядом лежащий мини-бутерброд с икрой и целиком закинул в рот.

Все это время я ждала, когда он закончит, буквально закипая от ненависти к бесцеремонному нахалу.

Прожевав, он вернулся к беседе:

— Мне очень жаль, повторяюсь: я не имел намерения зацепить тебя, голубушка. Да и с твоей стороны не очень обдуманно принимать сказанные мной слова близко к сердцу, ведь ты не одна такая. Я такой же. Все это говорит лишь об одном факте.

Я полностью потеряла нить его рассуждений.

— Каком еще факте? — спросила, уже окончательно решая уйти.

Он уверенно посмотрел перед собой, как бы готовый к возможным последствиям.

— Это говорит о том, что мы с тобой — совершенно обычные живые люди со своими слабостями. Но даже будучи слабыми, мы хотим, чтобы нас считали полноценными.

Я задыхалась от нахлынувшей ярости. Вдруг лицо некогда столь приятного собеседника стало мне отвратительно.

Круто развернувшись и бросив парочку бранных слов напоследок, я побежала к лавке, на которой должна была сидеть Лу.

И она была там. Еще более унылая и печальная, чем до моего ухода.

Не желая терять ни минуты, я на бегу крикнула:

— Лу, мы уходим!

И схватила подругу за руку.

Но она продолжала сидеть, устало смотря на меня своими несчастными красными глазами.

— Почему ты ушла?

— Что?

— Мне надо было сказать кое-что…

Я в недоумении обернулась, намереваясь ответить что-то.

Но тут некто начал звать меня в крайне неприятной манере.

Все поплыло перед глазами.

— Геката, вот ты где! Я тебя искал! Ты как? Прости, я не хотел обидеть тебя, я…

— Закройся уже!

Стив замолчал и пристыжено уставился в пол. Лу, вздохнув, закрыла глаза в преддверии ужаса.

— Вы двое…

Я замерла.

Внезапно в поле зрения появилась знакомая фигура, лениво плетущаяся в сторону алкогольных напитков.

Часть присутствующих, особенно еще совсем молодые девушки, громко ахнули, разбегаясь в стороны от пугающего зрелища. Более старшие гости старались унять буйного, но тот отбивался и нападал в ответ на предложенную помощь.

Даже стоя на довольно большом расстоянии от этого ужаса, можно было слышать крайне грубые фразы, брошенные в адрес присутствующих. Фразы, режущие уши и заставляющие их кровоточить.

Это было неописуемо и попросту непозволительно.

Слезы навернулись на глазах.

«Отец», — вырвался невольный всхлип.

Оставив Лу и Стива, я немедля побежала в сторону мужчины, которого уже держала нанятая охрана.

Мама и Карла подоспели на место происшествия. Пока вторая учтиво приносила извинения пострадавшим, мама молча смотрела на меня сожалеющим взглядом. Легонько касаясь моего плеча, она мучилась в бесполезных попытках успокоить дочь.

— Вот каким ты стал! — кричала я, захлебываясь собственными слезами. — Вот какой у меня отец! Любуйтесь все! Смотрите дальше! Чудовище пьяное!

Казалось, он не узнавал дочь, стоящую прямо перед ним и бурно жестикулирующую.

Невразумительно мыча, он махнул рукой перед собой, намереваясь ударить девушку, семнадцать лет живущую рядом с ним, семнадцать лет растущую с ним под одной крышей…

Руку перехватил Джейсон.

Я видела лишь пелену размытых деталей.

Слышались голоса:

— Джейсон, уведи Гекату в дом, прошу тебя, — взмолилась мама.

— Не переживайте, миссис Ли.

Обхватив меня под грудью, Джейсон аккуратно потащился внутрь. Но осознав происходящее, я наступила ему на ногу и, игнорируя пронзительный крик боли, ринулась обратно. А пробежав мимо толпы, встала чуть поодаль и обернулась, желая посмотреть на весь этот цирк в последний раз.

Мама, отец, Карла, Лу, Стив, Джейсон, многочисленные дамочки в шляпках, господа с галстуками, молодые, старые… Так много лиц собралось вместе в столь поздний час.

И ни одного настоящего.

Встретившись глазами с плачущей мамой, я развернулась и рванулась дальше, к саду.

Лаос.

Он был мне нужен.

Сидя за столиком недалеко от места нашей беседы, молодой человек пребывал в царстве грез, тихонько прикрыв глаза. Когда я добралась до него и пихнула, он резко очнулся и удивленно взглянул на меня.

— Геката?

— Я согласна поехать в бар. Прямо

Глава 6

— Я рос в бедной семье. Отца у меня не было, а мама всегда говорила, что лучше бы ее чадо не рождалось. Слово «чадо» я подставил сам, а в реальности его место занимали многочисленные проклятья и брать. Ну, ты понимаешь. У нее был алкоголизм, из-за которого возможности устроиться на работу и хоть как-то обеспечить нас, не имелось. Также, она была яро против кодирования. Ах, ну что за женщина! Даже после ее смерти не могу переставать удивляться той степени ошеломительной безответственности, коей владела моя маменька! Наверняка она была невероятно сильной и терпеливой, ведь без этих качеств проживать жизнь настолько опрометчиво попросту невозможно! Согласна?

Несмотря на выходной и расположение в центре Лондона, в баре находилось достаточно мало людей. Подобное место я посещала впервые и была поражена, ведь когда Лаос так внезапно предложил уехать, в голову стали закрадываться зловещие притоны, а вовсе не… Королевский уголок?

Серьезно, обстановка была шикарной: дорогой интерьер, золотая подсветка, щепетильно декорированная мебель — все здесь вызывало восторг. Особенно запал в душу очаровательный цветочный венок, весьма кстати висящий на центральном кристально чистом окне возле выхода из бара. Огромная люстра, вмещающая в себя несколько свечей в подсвечниках, добавляла к и без того праздной атмосфере заключительный элемент.

Непосредственно в баре я отметила широкий выбор качественных сортов вина и шампанского, что были оформлены в нестандартном стиле: золотая обивка бутылок выдавала дороговизну и эксклюзивность напитков. В самой барной полке я заметила проблеск азиатской культуры, точнее — нетривиальную форму, построенную на основе японских деревянных домов.

В общем, я совсем не ожидала увидеть настолько необычный дизайн и, признаться, перфекционист внутри меня чувствовал удовлетворение. Поймав эстетический экстаз, я была готова даже на прослушивание сопливых историй из детства моего нового знакомого.

— Единственная поддержка и опора того времени — бабушка, которая работала прачкой не покладая рук, желая сделать детство внука хоть частично полноценным, за что я ей невероятно благодарен.

— А сейчас она где?

— В моем сердце, голубушка.

— Прошу прощения.

Проигнорировав извинение, он продолжил:

— Очевидно, и сам я очень рано нашел работу. Порой она была особенно неблагодарной и грязной… Должного образования не получил, колледж не закончил. Какое недоразумение! Я вижу, ты недоумеваешь, принцесса?

И правда: в голову закрадывались мысли о том, что Лаос — бесстыдный лжец, не краснея вешающий лапшу на уши. Иначе откуда у такого, по его словам, несчастного страдальца дорогущий костюм Canali?

Сделав глоток коктейля «Голубая леди», я многозначительно промолчала вместо ответа.

Лаоса это не смутило. Желая разговорить меня, он подвинулся чуть ближе, улыбнувшись с уже привычным располагающим к себе огоньком в глазах:

— Этакой очаровательной барышне уже можно пить?

Я приняла вызов:

— Ну, в любом случае достанется тебе, ведь это ты испортил невинного ребенка!

Мы рассмеялись, продолжая изучать друг друга взглядом.

Странно, но мне казалось, словно я знакома с этим загадочным молодым человеком полжизни, ведь между нами не проскальзывало ни грамма смущения.

В том ли дело, что всякая скованность уже давно покинула меня? Или же это он — тот, кто мастерски притупляет стеснение собеседника?

— Кстати, сколько тебе лет? — внезапно спросила я.

— Ого, а разве прилично задавать подобные вопросы, миледи?

— К черту вежливость.

— Тогда угадывай. В противном случае, я буду чертовски зол, учла?

— Это шутка такая?

— Ты же сказала, к черту вежливость!

Мы снова рассмеялись. Я не сразу уловила намеренную иронию в голосе Лаоса, отчего ситуация стала еще более забавной.

В конце концов, я сдалась:

— Ладно, забудь об этом.

Он встрепенулся:

— Нет-нет, договаривай, юная госпожа-загадка!

— Просто ты выглядишь так молодо, а выражаешься как настоящий старикан, — я ухмыльнулась. — Если честно, я даже подумала о вампирах и все такое… Сгораю от любопытства узнать.

— У принцессы длинный носик! — дразняще пропел он и тут же вернулся к обычному тону. — Но пусть это останется нашей маленькой интригой, хорошо?

Мне захотелось ударить по столу, но присутствие учтивого бармена и общая культурная обстановка сдержали порыв.

Привыкшая получать все, чего желаю с самого детства, я ощутила резкий упадок духа от столь бесполезного ответа. Лучше бы он вообще молчал.

Лаос сразу заметил перемены в моем настроении и ободрительно улыбнулся:

— Давай договоримся так: я раскрою свой секрет, когда буду окончательно убежден, что ты такая же светлая и заслуживающая доверия как и я!

— А ты скромностью не блещешь.

— Поверь, я — та еще скромность! — он расхохотался, одновременно заказывая бутылку вина в декорированной бутылке. — Ах да, данное вино французской марки я выпью в одиночку. Не против? Впрочем, даже если против — ничего поделать не могу! Ты ведь еще совсем дитя!

Я лишь молча испепеляла взглядом безупречно выбритое лицо с чистой кожей.

Было непостижимо то, как человек способен выпить столько алкоголя и остаться в здравом рассудке?

Или, что еще более интригующе: неужели Лаосу не хватило вина, выпитого на нашем вечере?

Навязчивые воспоминания об отце снова начали отравлять самочувствие, вызывая адскую боль в голове.

— Налей мне тоже бокал вина.

— Я же сказал, что тебе уже хватит, ребеночек.

— На душе тошно. И я не ребенок.

Отставив вино в сторону, он сказал:

— В таком случае лучше мы оба не будем пить, чем я возьму колоссальный грех на душу и спою ребенка!

Я закатила глаза.

— Этот Артезианский бар, — продолжал молодой человек, словно впавший в состояние мечтательной безмятежности, — не только место для прекрасного времяпровождения, он — частичка моей души. Боже правый, знала бы ты, насколько теплые воспоминания связаны с ним, голубушка!

Я не выдержала:

— Зачем ты мне врешь, Лаос? На тебе дорогущий костюм, ты сам проговорился о ранних похождениях в бар, так что твои рассказы про бедное детство…

Он перебил меня оглушающим смехом, ни капли не стесняясь бармена, стоящего за стойкой. Тот, в свою очередь, будто вообще не замечал приступа истерии одного из посетителей.

«Что за чертовщина еще и здесь?» — с неописуемым раздражением я гадала, но не находила ответа. Почему вся моя жизнь начала последовательно превращаться в цирковое представление, где я — несчастный лев, попавший туда не по своей воле?

— Вот что, Геката, — успокоившись, обратился он. — Отчаянно прошу выслушать мою историю, ведь… На самом деле мне безумно одиноко… Меня постоянно окружают новые лица и знакомства, но это все не то… Я словно не владелец собственной жизни, а сторонний зритель. Понимаешь?

О да, эта формулировка идеально описывала все мои ощущения. Когда внезапно на человека обрушивается гора неприятностей, первый зарождающийся вопрос: «А со мной ли это вообще происходит?»

Собеседник продолжал изливать душу:

— Думаю, ты как никто способна войти в мое положение, потому что я заметил между нами некое сходство. Мне кажется, мы оба немного сбились с пути. Говоря обо мне, в бар я ходил не для того, чтобы выпить или устраивать культурные посиделки, а на работу.

Меня поверг неимоверный шок. Работал? Так значит все сказанное — правда? Я действительно сидела с бедным человеком, чья мать скончалась от алкоголизма, а об отце и вовсе ничего не было известно?

Холодок пробежал по моей коже.

Голос предубеждения шептал, что мне не стоило связываться с этим человеком, и что я зря согласилась поехать сюда, заранее не узнав о его происхождении.

Все, о чем я могла думать — как бы найти удобный предлог улизнуть, чтобы позже больше никогда не встречаться.

Чего греха таить, я опасалась даже того, что микроскопический паразит ловко перескочит с его непонятно откуда взятого фирменного костюма на мою кожу и заразит алкоголизмом, который он, безусловно, унаследовал от родственников!

А он все говорил и говорил:

— Сюда меня привел Боб, наш любимый бармен, — он лучисто улыбнулся молодому парню, стоящему за стойкой. — Но на тот момент его должность занимал я, а он был поваром. Не буду закидывать тебя подробностями наших отношений, но свои обязанности я выполнял блистательно, так что объем клиентов рос и рос. Да, я всегда мог найти подход к любому. Что думаешь, Боб?

Приятель Лаоса одобрительно кивнул, не отвлекаясь от натирания бокалов.

— Бабушка радовалась, что у нас с ней появился дополнительный источник дохода, так что до окончания школы я занимал позицию бармена, получая неплохую прибыль с чаевых. После окончания старшей школы я не пошел в колледж, но меня повысили до должности администратора. С каждым месяцев количество посетителей росло, и в один день ко мне повернулась удача: я познакомился с человеком, который научил меня механике и искусству создания сайтов… Ах! Как я ему благодарен. Мне больно сознавать, что наши пути трагично разошлись… Ну ладно, не совсем трагично: мы просто не поделили клиентов!

Он вновь звонко засмеялся.

— Тем не менее, увидев во мне довольно перспективную и настойчивую личность, этот господин заверил меня в прибыльности на тот момент еще зарождающейся отрасли. За небольшой процент он объяснял принципы действия кодов и команд, а также универсальных конструкторов создания сайтов, и что ты думаешь? Когда я стал более-менее компетентен и нашел первых заказчиков, дела шли туго. Я было думал бросить, на мой тогдашний взгляд, бесполезную трату времени… Однако потом сработало так называемое «сарафанное радио», в результате чего следующие клиенты потекли рекой! Тебе смешно, Геката?

Я не смеялась.

Но и толком не слушала тоже.

В моей голове этот человек воспринимался как незнакомец, от которого веяло угрозой. В то же время я понимала, что зашла слишком далеко, так что терпеливо ждала удобного для исчезновения случая.

Необразованный, из дурной семьи, с зачатками алкоголизма, еще и занимающийся ересью.

Какие сюрпризы стоит ожидать дальше?

— Быть может, со стороны я и правда смешон. Быть может, мне стоило смириться и прекратить заниматься непостоянным делом, где громадный поток клиентов имеет риск исчезнуть буквально за день. Но я не сдался, поставив на фриланс все, что имел (не забывая при этом о баре, естественно). И вот, кто я сейчас, принцесса!

Он расставил руки, как бы ожидая аплодисментов, а я, полная недоумения вкупе со страхом, молчала.

— Ах, я ведь не закончил повествование, прости меня. Накопив более чем достаточно сбережений, я выкупил бар у предыдущего хозяина, совершенно не заинтересованного в дальнейшем развитии заведения. Все, что ты сейчас видишь: интерьер, декор — порождение исключительно моего воображения! И моих помощников, соответственно! — добавил Лаос, игриво подмигивая бармену. — Но на самом деле, это не так важно. Все эти богатства не имеют значения, когда на душе пустота, сама понимаешь. И, как выразился ранее, сейчас я буквально отмираю изнутри.

Остальные слова пролетали мимо ушей.

Сотрясающее головокружение и подступившая тошнота не отходили.

Он. Выкупил. Бар?

Так это и правда Лаос — владелец этого эстетического пристанища?

Нельзя упускать шанс. Судьба буквально подарила мне эту возможность. Я обязана воспользоваться ей во имя семейного бизнеса.

Если не я, то никто.

–…Изо дня в день я цепляю на себя маску. Маску жизнерадостного человека, маску притворства. Делаю это вовсе не из лицемерия или дурных помыслов, не подумай: напротив, не желая причинить боль тем нескольким близким людям, что у меня остались. Но иногда так хочется побыть настоящим.

— Я тебя понимаю, Лаос, — произнесла с деланным переживанием. — Ведь сама, как ты заметил ранее, такая же. Ты прав, мы очень похожи.

Своей рукой я легко скользнула по его спине и приобняла:

— Поваримся в котле страданий вместе?

Произнося это, подсознательно мне хотелось провалиться сквозь землю.

Меньше всего я желала, чтобы кто-то засвидетельствовал столь лицемерные и унизительные действия, которые в обычной ситуации были бы сдержаны самоуважением.

Сейчас же у меня не было другого выхода: если не я, то никто не возьмет винное дело под контроль.

Все это время я жила в заблуждении, что мои родители — сильные люди, и вот к чему это привело: к вынужденному притворству с целью удержаться на плаву.

Искренне благодарный взгляд Лаоса на миг вызвал чувство невыносимого стыда. Мне вдруг захотелось бросить все задуманное и молча уйти, позволив ему жить своей жизнью.

К счастью, то была лишь минутная слабость, что быстро развеялась.

Как-никак, мир жесток, и каждый делает все возможное ради выживания.

— Ты спасла меня, принцесса, — поклонившись, произнес Лаос. — Спасибо тебе. Уже поздно, твоя мама наверняка волнуется. Я попрошу своего водителя подбросить тебя до дома.

И, спохватившись, воскликнул:

— Ах да! Возьми, пожалуйста, мой адрес, — он быстро чиркнул и протянул листок. — Это недалеко от твоего дома. Каждую пятницу я устраиваю вечеринку с бассейном и угощениями, тщетно пытаясь скрасить собственное одиночество. В общем, жду тебя в любое время. И всегда рад видеть.

Он легонько поцеловал мою руку, прощаясь.

— До свидания, Лаос.

Но на самом выходе из бара я позвала его снова:

— Ах да, почти забыла. Не называй меня принцессой.

***

Прошел примерно месяц с момента нашей встречи, однако после этого я больше не виделась с Лаосом.

Дело было вовсе не в моем нежелании или отвращении, наоборот: процесс ожидания, чтобы посетить до такой степени перспективного, с точки зрения бизнеса, молодого человека буквально сводил меня с ума.

Я стала еще более агрессивной, контактировать с домашними старалась минимально. Выносить лицо матери было невозможно, отвращение от слабости этой женщины сопровождало постоянно.

Тяжелый груз ответственности за продолжение винного бизнеса также лежал бременем на душе, так что эмоционально я не была способна проводить дружеские посиделки с Лу, которые когда-то воспринимались как неотъемлемая часть нашего взаимопонимания.

Сейчас же понимания и след простыл, а отношения с еще недавно столь близкой подругой превратились в формальную коммуникацию обычных одноклассниц. Я ощущала, что безвозвратно теряю ее, но ничего не могла предпринять. Наши пути разошлись настолько, что порой невольно напрашивалась мысль о том, что Лу уже позабыла меня.

В тот же отрезок времени я делала финальные правки в философском проекте, уже почти готовом для сдачи: еще раз проверяла информацию на достоверность, добавляла больше дат и цитат, скорректировала общий базис и финальное заключение. Стоит отметить, что даже под необъятным шквалом стресса, свалившимся на мою голову, мотивацию преуспеть я не потеряла.

Что же по-настоящему является причиной желания быть лучшей в любом начинании? Я склонна приписывать это внутреннему перфекционизму и делу принципа, ведь сильный человек силен во всем.

Это — непреклонная истина, от которой не убежать.

Также, с уверенностью могу признать, что данный учебный месяц застал наиболее суетную обстановку во всей школе. Казалось, преподаватели волновались и не высыпались даже больше, чем сами ученики, которым предстояло сдавать экзамены. Даже учитель анатомии, имеющий грешок заснуть прямо посреди урока, вдруг очнулся.

Как ни странно, на лицах одноклассников выражалась не меньшая усталость от постоянного повторения уже несколько раз заученного материала. Периодически я из интереса поглядывала на Лу и, к величайшему удивлению, заставала ее глубоко вовлеченной в чтение учебника мировой литературы.

«Ей то зачем учить все это? — каждый раз думала я, в обычной манере подперев щеку рукой. — Что не так с этим миром?»

Действительно, почему некоторые из них не пользуются привилегиями, предпочитая тернистый путь ровному?

Вскоре я начала обедать одна, так как Лу не отвлекалась от книг практически никогда. Обычно перекусывала бутербродами, но всякий раз видя некогда лучшую подругу в столовой, кусок не лез в горло, а я чуть ли не давилась.

Постепенно некоторые другие чувства закрадывались сначала ненавязчиво, а потом уж слишком назойливо. Сама того не замечая, я начала испытывать к девушке глубокую неприязнь и совершенно забыла о том, что когда-то мы были подругами.

Все положительные аспекты нашего знакомства затмило убеждение, что она променяла меня на какие-то учебники. Это осознание нехило подпортило психологическое здоровье, отчего головные боли усиливались изо дня в день.

Порой я не осиливала самые элементарные действия: поднятие с постели, прием пищи и так далее. В такие дни мама не отходила от меня, доверяя всю дневную работу Карле. Но каждый раз, когда она заходила в комнату, я делала вид, что сплю.

Часто я ловила себя на мысли, что все мои подозрения насчет Лу оказались правдивыми. Пора было признать: она бросила меня.

Домашняя обстановка была не лучше.

С каждым днем вид матери становился все более унылым, внешне она значительно постарела. Об отце так ничего не было известно, и от этого в душе поселилось некоторое облегчение. Проблем хватало и без него, а взять ответственность над покатившимся по наклонной человеком никто не желал.

Ввиду перечисленных обстоятельств, все хозяйственные и деловые вопросы были сложены на Карлу, но ей не привыкать, так что можно было успокоиться.

Некогда праздный ковер и скатерть в холле нашего дома стали более тусклыми, винные вечера уже давно не устраивались, сад больше не дурманил обилием чарующих ароматов. Все умерло.

Единственное, что жило — тишина. Настолько громкая.

И кошка Сэм.

Честно говоря, не понимаю, в какой момент все могло пойти наперекосяк. Было ли это одно переломное событие? Или же их череда? Будет ли положение усугубляться? Или хуже уже некуда?

Именно поэтому я так жаждала встречи с Лаосом. Он — единственная зацепка в этой непроглядной тьме, ведь если мы потеряем и деньги тоже, можно писать «пропало».

Все зависело от одного: смогу ли я побудить его вложить капитал в семейный бизнес? Не экзамены или выпускной волновали меня, а это.

И тем не менее последний учебный день неустанно приближался, а значит — необходимо было обеспокоиться вопросом приобретения платья для выпуска.

Как я уже упомянула, состояние мамы стало неутешительным, очень скоро она начала закрываться в кабинете, не пуская часами даже Карлу. К слову, не кто иной, как эта невозмутимая женщина с глазами-изюминками помогала снимать мерки для будущего платья.

Портной, пришедший по указанию нашей помощницы, оказался весьма учтивым и внимательным молодым человеком. Он сообщил, что заказ будет готов в течение недели или около того и что фасон будет обворожителен под стать мне.

Ну а тело мое вздрагивало каждый раз, когда он прислонял измерительную ленту к талии или бедрам, отчего щеки предательски краснели. Как же нелепо.

После снятия мерок Карла, заметив мой впивающийся в спину портного взгляд, спросила:

— Вам он понравился?

Я не поняла, что подразумевала помощница, но на всякий случай рассмеялась, стесняясь рассказать о настоящем впечатлении.

— Естественно, его вежливость мне понравилась, но он вообще-то и деньги за это получает! А что?

— Тогда я сохраню его контакты для будущих заказов.

В преддверии лета школа оживилась и снова дышала свежестью.

За неделю до выпускного вечера администрация наняла рабочих для обновления краски на стенах и потолках. Несколько безрассудных учеников из параллельного класса даже вызвались помогать, нацепив дешевые рабочие костюмы.

Несмотря на просьбы не посещать школьную гостиную в течение некоторого времени, я продолжала проводить последние сладостные школьные дни именно там, невзирая на химический запах краски. Причина, по которой приходилось терпеть, заключалась в том, что мне опротивели все эти знакомые лица.

Более того, я не переносила шума столовой, провоцирующего очередную головную боль, так что обедала в одиночестве. В помещении с едким запахом, от которого у меня также болела голова.

И смешно, и грустно.

В это же время будущие ведущие торжественного вечера репетировали речи, танцоры — танцы, певцы — песни. У некоторых из них была катастрофическая боязнь сцены, так что меня не покидал вопрос: каким образом эти несчастные попали в программу?

Иногда даже главная ведущая Клара, случайно запнувшись посреди речи, могла начать заливаться слезами, и половина репетиции уходила непосредственно на успокоение бедной девушки. Но это даже не сам вечер, а лишь пробная версия!

Очень часто я ловила себя на мысли, что будь на месте Клары хотя бы глупышка Миранда, школе бы не пришлось слушать нескончаемые жалобные всхлипывания от первой же неудачи.

В итоге эта неспокойность участников передалась и мне, так что я чувствовала невероятную злость каждое начало репетиций. Но также ощущался и интерес: будет ли Клара рыдать на самом мероприятии?

Сходить туда стоит хотя бы ради того, чтобы выяснить!

В общем, описать тот период можно одной фразой: работа кипела полным ходом, и только я оставалась безразличной к происходящему.

Конец ознакомительного фрагмента.