Хроники Перепутья

Алиса Аве (2024)

Мистическая история, полная приключений, легкого нарастающего напряжения и страха, но с хорошим финалом и глубоким смыслом. От победителя конкурса «МИФхЧердак с историями» в номинации «Лучшее фэнтези». Восьмилетняя Маша просила у мамы с папой кролика, но вместо питомца к началу нового учебного года получила младшего брата Костю. У школы Маша встретила женщину с клеткой, в которой сидели три кролика. В обмен на одного из них Маша поделилась с незнакомкой своим желанием, пришла домой и обнаружила, что братик исчез, а родители про него не помнят. Теперь, чтобы вернуть брата, Маша отправится в путешествие в мир Перепутья. Она должна узнать все обличия тьмы в темном лесу, сделать правильный выбор на Ярмарке Судеб, преодолеть Тропу Забытых и найти ведьму, обращающую детей в кроликов. О книге Детское фэнтези, полное нарастающего напряжения и страшилок Путешествие в мир Перепутья, кролик, ведьма и автобус в никуда От победителя конкурса «МИФхЧердак с историями» От автора Эта история родилась благодаря моим детям, особенно старшей дочери. Она была на год младше главной героини Маши Звоновой, когда мы подарили ей младшего брата, которого она, в отличии от Маши, очень просила. Но что-то пошло не так, и первыми же словами дочки были: «А можно его как-нибудь вернуть обратно?» Мы познакомились с детской ревностью и, спустя какое-то время, я пообещала дочери написать рассказ о старшей сестре и младшем брате, чтобы она посмотрела на все со стороны. Любовь сестры к брату скоро победила ревность, но история все-таки появилась, потому что раз мама обещала, пиши, мама, пиши. Маша сразу стала Машей, и быстро выбрала себе фамилию, одежду, прическу и, главное, питомца — кролика. За кроликом пришла ведьма. И обещанный рассказ обернулся книгой. Буду честной, Маша во многом похожа на мою дочь, и поэтому я люблю свою героиню еще больше. Мне хотелось сделать её историю живой, путь трудным, но преодолимым, ведь у Маши горячее сердце и громкий голос совести. При этом избавить текст от назидательности. Для кого эта книга Для детей от 9 лет Для поклонников Нила Геймана, Фрэнсис Хардинг Публикуется впервые.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Алиса Аве, текст, 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Глава первая. Новый друг

Весь первый класс Маша выпрашивала у мамы питомца.

— Щенка, ма! Далматинчика? — Она сближала ладошки, чтобы показать, какого размера он должен быть. И мысленно считала, сколько у него пятен.

— Ты станешь с ним гулять? — Мама уже была наготове. — В любую погоду? Два раза в день? Убирать за ним будешь?

О домашнем животном они спорили день за днём, и у мамы появился набор одинаковых ответов. По понедельникам Маша выбирала новую породу. На прошлой неделе просила пуделя, на позапрошлой — французского бульдога, на этой вот пришло на ум пятнистое чудо.

— Буду! — заверяла Маша.

— Ну да, до первой кучки, — вздыхала мама. Она не сердилась, точнее старалась не сердиться изо всех сил, но с каждой неделей её брови взлетали всё выше. А сегодня мама даже хмурилась. — Я ведь тоже просила у родителей щенка.

— И тебе купили? — спрашивала Маша, хотя давно знала ответ.

— Купили, — кивала мама, — щенок прожил у нас три дня. Он скулил по ночам, естественно, за ним убирала мама, а я только фукала, — на этих словах мама всегда улыбалась. — И мы отправили его к бабушке, в деревню. Там он прекрасно себя чувствовал: бегал во дворе, сторожил дом и довольно долго прожил. Мой Рикки. Понимаешь, — объясняла мама, — мы с папой будем уходить на работу, ты в школу, на занятия. Бедная собака останется одна, ей будет скучно и грустно. Ты бы хотела весь день просидеть в одиночестве?

Мама всегда сводила беседы о домашнем питомце к призыву его пожалеть, но сегодня Машу это не остановило:

— Ну тогда котёнка?

Котят Маша любила не меньше, чем щенков. Особенно рыженьких.

— Котята могут гулять сами по себе, — со знанием дела говорила она. — Окошко будем оставлять открытым.

— У папы аллергия на кошачью шерсть.

Маша иногда думала, что мама не против кошки и, если бы не папина аллергия, она точно купила бы котёночка.

— А попугайчиков? Я смотрела по «Карусели», бывают попугаи-неразлучники, я бы их назвала Павликом и… и Машей. Они в клетке сидеть будут.

— Правильно, в клетке. Я клетку мыть не собираюсь. Ещё раз спрашиваю: ты за ними убирать будешь? Мне вас с папой вполне хватает. И птица должна жить на воле. Ни одна птица не любит клетки, запомни, Маруся.

— Ну хотя бы кролика…

На самом деле разговоры о питомцах Маша затевала именно из-за кролика. Начинала с животных побольше, зная точно, что у мамы найдётся сотня отговорок, но сводила всё к меховому комочку с ушками. Маша представляла, как будет кормить его морковкой и рассказывать сказки, которые выдумывала сама. Любовь к кроликам родилась у Маши примерно в четыре года, когда она переступила порог контактного зоопарка в торговом центре. Вообще, Маша жалела животных в клетках и вольерах зоопарков, соглашаясь с мамой, что всем живым существам хочется свободы. Она воображала, как освобождает их и животные убегают в лес, на волю. Но кролики… «В лесу же волки водятся, кроликам там опасно, я возьму их себе, и они будут жить-поживать и добра наживать», — сказала Маша маме с папой. Папа ответил что-то про запас на голодные годы, мама посмеялась над ними обоими. Кролики остались в зоопарке и в Машиных мечтах.

— А может, братика или сестричку? — спросила мама.

Маша задумалась. У многих одноклассников были братья или сёстры, у некоторых — и те и другие. Старшие и младшие. Маша не отказалась бы от старшего брата, даже на старшую сестру согласилась бы. Но насчёт младших сомневалась.

— Не, кролик лучше! — рассудила она.

— Ох, Маруся…

«Ох, Марусей» всё и заканчивалось. Сильнейший мамин аргумент, после которого она замолкала и делала вид, что не слышит дочкины «ну, мам!».

Зато папа предлагал Маше завести свинью. Минипига. И показывал ей фотки из интернета — розовые, чёрные, серые свинки, маленькие и забавные.

— За свиньёй я точно убирать не буду, — смеялась Маша, представляя поросёнка в их светлой, чистой квартире.

— А что? — удивлялся папа. — Свиньи знаешь какие чистоплотные. А эти тем более, раз они мини, значит, у них всё мини.

Но ни мамины уговоры, ни папины шутки не вытесняли из Машиной головы мысли об ушастом друге.

Мама и папа сделали дочке другой подарок. Маша поздно поняла, что мама неспроста задавала вопросы, не хочет ли Маша братика или сестричку. Мама ходила тяжело, жаловалась на боль в спине, часто гладила ставший большим живот. Маша погрузилась в учёбу, музыку, рисование и чтение книг и не замечала изменений.

— Ты у меня самая красивая, мамочка. Ты меня прости, но я всё равно скажу, — подошла она однажды к маме. — Ты мне говоришь, что от сладкого толстеют, а сама вон как булочки трескаешь.

Мама, которая действительно по вечерам жестом фокусника доставала из духовки то пироги, то булочки и поедала их с аппетитом, нисколько не обиделась.

— Сейчас мне можно есть за двоих, — загадочно ответила она.

Маша догадалась, что это значит, когда мама взяла её руку и положила ладонью на свой живот. В ладонь кто-то толкнул.

— Наша Маруся станет старшей сестрой!

«А говорила, что тебе нас с папой хватает!» — Маша с трудом удержала обиду, мама выглядела такой счастливой.

И вот на окончание первого класса за пятёрки в четвёртой четверти и в году мама с папой подарили Маше братика. Маша разглядывала младенца, розового, крикливого, завёрнутого в молочного цвета пелёнки и перевязанного широкой праздничной лентой. «И это они называют подарком?» — разочарованно думала Маша.

Как только брат оказался дома, он стал постоянно отнимать у неё внимание родителей. Мама гуляла с младенцем минимум два раза в день по два часа. Братик отчего-то засыпал только на улице. Дома он ел, плакал и пачкал подгузники. Мама с удовольствием возилась с ним. Папа во всём ей помогал, правда, с меньшим удовольствием. Игрушками малыш особо не интересовался, лишь скучно позвякивающими погремушками и модулем с машинками, которые висели над его кроваткой. Мультфильмы ему тоже не нравились. Мама читала ему книжки и звала почитать Машу. Но Маша тихо страдала, отыскивая тех самых папиных минипигов в интернете. Братик как раз походил на поросёнка, а она просила всего-навсего кролика. В своей комнате Маша повернула все игрушки к стенам. Они обижались на родителей, под стать хозяйке.

Брата назвали Константином — Костей, Костюшкой, Пиратской Косточкой — прозвище придумал папа. Маша звала его братом. Или «этим». «Этот опять проснулся. Этот так кричит, у меня голова от него разболелась. Мама, а ты этого теперь больше меня любишь?»

— Наша любовь к тебе не изменилась, Маруся, — убеждала мама, — любовь устроена иначе. Она растёт, когда её разделяешь с другим. А материнская любовь — самая большая. Сколько бы у мамы ни было детей, она любит каждого.

— Ты со мной почти не играешь, — жаловалась Маша.

— Просто Костя ещё очень маленький, требует много времени. Он подрастёт, и станет легче. Ты сможешь с ним играть, гулять, учить его. Ты так много знаешь! Он будет гордиться старшей сестрой!

Мама обещала, Маша ждала. Костя рос медленно и походил на гусеницу в своих ползунках и комбинезончиках. Про кролика Маша не забыла, но просить перестала — слишком многого требовал «этот», да и бедный кролик мог испугаться младенческих криков и киданий погремушек с высоты детской кроватки.

В начале нового учебного года мама нарядила Костю в белый пушистый комбинезон с капюшоном, и старшая сестра, второклассница Маша, пошла в школу под рёв младенца, обрывая лепестки роз в букете для учительницы. Розы, конечно, не ромашки, но вдруг и с ними получится: будет — не будет, гадала Маша и воображала, как у братика выросли длинные милые ушки и маленький хвостик. Как он весь уменьшился и превратился в кролика с дрожащим носиком. И Маша взяла бы его на руки, уложила на коленки и гладила бы по мягкой спинке.

— Вот бы он в самом деле превратился в кролика! — шепнула Маша вслух.

— Что ты сказала, Маруся? — спросила мама, наклоняясь к ней. Костя наклонился вместе с мамой, и они посмотрели на Машу двумя парами карих глаз. У Маши глаза были папины, зелёные, она закрыла их и отвернулась.

— Ты, наверное, боишься в школу идти? Нервничаешь после каникул? — предположила мама.

Маша фыркнула. «Вот ещё? Я что, маленькая?»

Из школы домой Маша решила добираться сама. Маму пришлось долго уговаривать, она переживала за дочку.

— Точно сама?

— Да. Ну, мам, договорились ведь!

Маше не терпелось доказать, что она взрослая и самостоятельная.

Уроки заканчивались в час дня, автобусы ходили полупустые. Мама с «этим» ждали Машу на остановке, чтобы вместе прогуляться. Маша несла две пятёрки, по русскому и окружающему миру, и твёрдое намерение уговорить маму завести домашнее животное. Тогда всё будет справедливо: у мамы — малыш, у Маши — питомец.

Маша увидела их на остановке. Трёх кроликов в клетке. Они смотрели на неё, два белоснежных и красноглазых и один дымчато-серый, голубоглазый, с висящими длинными ушками.

Клетка стояла на скамейке возле крупной женщины. Рыжая, одетая в бурое платье, коричневую жилетку с меховой оторочкой женщина занимала полскамейки, и никто не решался сесть рядом с ней. Левый локоть она положила на клетку, кролики жались в углу подальше от могучей руки с четырьмя крупными кольцами и четырьмя браслетами. Кольца перетягивали толстые, похожие на сардельки пальцы. Маша любила сардельки, но мама нечасто покупала их, говорила, что сардельки вредные. Почему-то, глядя на пальцы женщины, Маша согласилась с мамой. На кольцах и на браслетах красовались яркие оранжевые камни, четыре ряда бус из тех же камней украшали грудь. Маше показалось, что у женщины сразу два живота и вообще что вся она сплошной живот, ведь поверх груди громоздился подбородок. Живот покрывал большой белый фартук с оборками. Маленький нос жался между желтоватыми щеками.

Маша встала слева от женщины, поближе к клетке. Сперва она косилась на крольчат. Они смотрели на Машу из своего угла, один привстал на задние лапки. Женщина чуть подвинула клетку. Маша отвела взгляд, потопталась и снова уставилась на вислоухого серого зверька, перебирающего лапками по сетке.

— Садись, чего же ты, я и место тебе освободила, — произнесла женщина нежно.

— Я постою, спа… — начала Маша, но женщина взмахнула рукой, и аромат яблочного пирога с корицей защекотал ноздри. Маша не поняла, как присела возле клетки и почти коснулась носом лапки серенького кролика.

— Этот пока ничей. — Женщина тоже склонилась над клеткой.

— Ничей, — повторила Маша и краем глаза увидела, как с остановки отходит нужный ей автобус.

— Двоих ждут хозяева. Мальчик Петя и девочка Катя. А тебя как зовут?

— Мария Звонова, — отчеканила Маша. — Можно Машка.

— Машенька, — поправила её женщина. — Или Маруся. Разве можно такую милую девочку Машкой величать?

— Меня Марусей мама зовёт.

— Тогда для меня Машенькой будешь. А его, — она постучала пальцем над вислоухим кроликом, — зовут Костик, будь знакома.

— Как моего брата! — обрадовалась Маша, впервые про себя назвав брата по имени.

— Надо же, совпадение какое! — всплеснула руками женщина. Кольца заблестели на солнце. — У тебя есть братик! Наверняка и зверушка какая есть, да, Машенька? Хоть бы и рыбка золотая?

— Если бы у меня была золотая рыбка, я загадала бы ей кролика. Я так хочу кролика, просила маму, просила, а она не разрешает, — выпалила Маша.

Пожаловаться чужому человеку оказалось легко. Она совсем забыла о родительских ежедневных наставлениях: не разговаривай с незнакомыми людьми. Всё затмили кролики. «Какая эта женщина счастливая! — только и думала Маша. — Сколько у неё крольчат! И она дарит это счастье детям! Повезло же каким-то Пете и Кате».

— Но зато у тебя братик есть… — подбодрила её женщина.

— Ага, — разочарованно протянула Маша.

Женщина открыла клетку. Серый кролик прыгнул на подставленную ладонь.

— Что ж, Костик, знакомься с новой хозяйкой! — пропела женщина.

Она сжала кролика толстыми пальцами. Кролик запищал. Женщина подкинула зверька в воздух, Маша испугалась, что крольчонок упадёт, и поймала его, дрожащего и барахтающегося, почти у своих коленей. Кролик потёрся мордочкой о лямку рюкзака.

— Зачем вы так? — спросила Маша, разглядывая кролика, не повредил ли лапки. — Ему больно ведь.

— Чтобы связь оборвать, — загадочно ответила женщина. — А ты прижимай крепче, пусть к тебе привыкает.

Маша гладила кролика, и радость, которая родилась в ней, когда женщина произнесла «новая хозяйка», проступила в уголках губ робкой, неуверенной улыбкой.

— Вы правда-правда мне его дарите?

— Правда-правда. — Женщина перегнулась через клетку, упёршись в угол животом. Оставшихся кроликов накрыла тень. — Но не дарю, а меняю.

— Но у меня только сто рублей и скрепыши из супермаркета. — Маша вывернула руку, нащупывая наружный карман на рюкзаке, — один я, правда, Смородину обещала. Васе Смородину, — поспешила объяснить она, — мы в одном классе учимся.

— Что ты! Денег я не возьму! — Грудь женщины заходила ходуном от смеха. — И скрепыши мне не нужны. Виданное ли дело, на сокровища детские зариться! Мне, Машенька, — она перешла на шёпот, аромат яблочного пирога сильнее ударил Маше в нос, девочку потянуло в сон. Голоса людей на остановке отдалились, автобусный гул затих, — мне желание твоё нужно.

— Какое желание? — удивилась Маша.

Желаний у неё было много. Неужели женщине в фартуке понадобится 3D-ручка или велосипед с корзинкой?

— Утреннее твоё, неужто забыла так скоро? Ты его больше года грела да выращивала, как цветочек на подоконнике. Ты его загадала, и последний лепесточек, сдаётся мне, ответил «да».

Маша не забыла. Она ободрала всю розочку, и маме пришлось выдернуть цветок из букета. Но то было не желание, а обида, что вырвалась наружу. Она же не всерьёз, она жаловалась розам, розы ничего не понимают…

Аромат яблок околдовывал Машу, веки слипались. Кролик в её руках прикрыл глазки.

— Сама рассуди, — продолжала женщина, — вот Костик, и у тебя Костик. Разве могут быть два Костика у одной девочки?

— Я не знаю… У моей подруги папа Вова и брат Вова…

— Так то папа, а это, погляди, твой кролик. Ты же его хотела? Его, не другого Костика.

— Д-да…

Сказать «да» оказалось проще простого, Маша даже кивнула три раза. Хозяйка кроликов захлопала в ладоши.

— Ой, мой автобус! — вскрикнула она, подхватила клетку и помчалась к жёлтому автобусу. У неё и на спине был живот, жилетка обтягивала бока, ленты фартука трещали. Люди расступались. Она подбежала к автобусу, протиснулась в дверь боком, занося в салон сперва клетку, потом всю себя, и уселась впереди.

Маша привстала со скамьи проводить женщину, что исполнила её желание, и не увидела рыжей головы в окне автобуса. На переднем кресле сидела маленькая сморщенная старушка, сжимавшая в руках клетчатый пакет. На пакете два нарисованных зайца играли в мячик. Автобус тронулся, бесшумно закрылись двери. Маша шагнула следом. Кролик спал, аромат яблочного пирога постепенно растворялся. В рюкзаке надрывался телефон — мама давно её заждалась.