Опасные и порочные

Алиса Вишня (2024)

Двое здоровенных мужиков бандитского вида, в чью тачку я въехала, стоят напротив меня и рассматривают. Нехорошо так глядят…Может, получится с ними договориться?Так я тогда думала. Как же ошибалась! Во всем!.....– Что случилось? Куда ты неслась, сломя голову? Сбежать хотела?Я молчу, лихорадочно размышляя: сказать «нет»? Сказать, просто гуляла, и испугалась собаки?– Так мы тебя не держим, Снегурка! Счас Тимоха ногу забинтует, и вали!Отпустят? Правда?– Ах, да! Заплатить! Давай карту!Данила вытаскивает мобильник, а я продолжаю молчать, не в силах поверить — они меня не убьют?Обложка создана нейросетью Кандинский

Глава первая

Острые лучи фар встречной машины, несущейся прямо на меня, ослепляют и без того плохо видящие, от слез, глаза. Среагировать успеваю, резко крутанув руль в право. Мой мерс рыскает по обледенелой дороге… Бу-ум… Дергается, качается и замирает. Мое тело, удерживаемое ремнем, врезающимся в ребра, от чего больно дышать, тоже дергается, голова мотается и клацают зубы. Испугаться не успеваю — отрешенно представляю, как машина скользит боком, и переворачивается… Будто фильм смотрю.

Тишина. Я, словно в тумане, сижу и жду… Наконец, возникает понимание — все закончилось, обошлось, я жива… Мерс просто ударился о препятствие, и остановился. Не перевернулся, не взорвался! Холодной пеленой запоздало накрывает страх. Осознаю, что не дышу, замерев и сжавшись. Жадно хватаю воздух, отстегиваю давящий ремень, и слышу мужские голоса, громко орущие матом. И глухой, злобный собачий лай. Нужно заблокироваться, и вызвать гаишников! Нет, что я! Копов нельзя! Да и телефона нет… И документов нет!

Руки сильно дрожат, прямо трясутся, и заблочить дверь не получается. Она распахивается, и в проеме нарисовывается мужик с бешеными от ярости глазами. Светлые волосы ежиком, на лбу ссадина, лицо злое и красное. Темная куртка расстегнута, и видна футболка, туго обтягивающая рельефные мышцы груди.

— Не видишь куда едешь, овца тупая! — орет качок.

Еще один мужик выглядывает из-за его плеча, и смотрит в салон. На меня.

— Опа! Снегурочка! — восклицает он.

— Да хоть Баба Яга, мне пое…ть! — кривиться блондин, хватает меня за руку, и тащит из машины.

— Отвали! — вскрикиваю я, визжу, пытаюсь сопротивляться. Но куда там! Качок очень сильный, и я оказываюсь на дороге. Высоченные каблуки разъезжаются на наледи, я едва не падаю, но блондин успевает грубым толчком прислонить меня к мерсу.

Ночь, вернее, зимний поздний вечер. Пустая трасса, по обе стороны которой лес. Ни домов, ни проезжающих машин. Та, которая меня ослепила — единственная, если не считать автомобиля, который я стукнула. И почему-то на трассе не горят фонари. Или их тут вообще нет.

Двое здоровенных мужиков стоят напротив меня и рассматривают. Нехорошо так глядят, оценивающе и жадно, как на только что пожаренный стейк. Полюбоваться есть на что: сапоги ботфорты на высоченных каблуках, и короткий красный, с белой оторочкой, балахон-колокольчик, доходящий только до бедер, изображающий Снегуркину шубу. Всего лишь изображающий — он тонкий, холодный, застегивающийся на одну пуговицу.

Грудь третьего размера чуть прикрыта, лифчика нет, от любых движений оголяется живот, и показываются красные кружевные трусики. Плюс к этому длинные светлые волосы, (на которые напялен красный новогодний колпак с помпоном), голубые глазки, и губки бантиком, придающие моему лицу невинный и наивный вид, который так нравиться мужчинам. Я пропала!

Холод пробирает до костей, ежусь, и начинаю дрожать. Не столько от мороза, сколько от ужаса — сейчас эти мужики со зверскими злыми мордами изнасилуют меня, а потом убьют, что бы никому не рассказала. И я начинаю тихонько ныть.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — бормочу я. Только это слово, ибо все другие вылетели из головы.

И тут возникает еще мысль — собака! Где собака? Я же слышала! Осматриваюсь, но пса не видно. Как бы не напал из темноты! Очень их боюсь!

— Да она бухая! — произносит второй мужик, такой же здоровенный качок, как и первый, только волосы темнее.

— Нет, я не пьяная! — отрицательно машу я головой. И замечаю у брюнета в опущенной руке что-то, похожее на… Пистолет? Бандиты!

Блондин опять грубо цапает меня за руку, тащит к своей машине, стоящей впритык к мерсу, у обочины, и тускло мигающей фарами. Я опять едва не падаю, от льда под каблуками — проклятые ботфорты! — и страха, делающего ноги непослушными и ватными. Но поддерживает брюнет, ухватив за локоть.

Тачка у них вроде рендж ровер, и с одной стороны, с нашей, на капоте вмятина.

Из темноты появляется еще один мужчина, высокий брюнет в пальто, с озадаченным видом разглядывающий наше сборище, и наши помятые авто. Наверное, водитель той машины, которая чуть в меня не врезалась, ибо совсем не вписывается в компанию качков. Интеллектуал, похоже, в отличии от этих горилл. И симпатичный.

— Смотри, что наделала! — не обращая на него внимания, орет блондин.

— Машина была встречная, ослепила! — бормочу я, и добавляю — Вот у него спросите, зачем ехал на меня!

И показываю на подошедшего брюнета, который рассматривает повреждения ровера.

— Ты сама по встречке перлась, тупорылая! — продолжает вопить светловолосый.

Пытаюсь поймать взгляд человека в пальто, в надежде, что поможет — все же вид у него добропорядочный. Но он, сочувственно глянув на меня, отходит с ренджроверцами в сторону, в темноту, и принимается что-то негромко с ними обсуждать. Я торопливо, но осторожно — скользко! — делаю шаг к своей машине, спеша улизнуть, пока бандиты отвлеклись, но… Появляется собака! Значит, мне тогда лай не послышался — вот она, псина! Прибежала из темноты, и замерла, готовая прыгнуть и разорвать. Какой породы не знаю, не разбираюсь в них, но огромная, и злобно урчащая. Замираю, помня, что лучшая защита от нападения этих животных — не двигаться. И замечаю прицеп, косо прилепившийся к роверу, на который до этого не обратила внимания. Косо стоит, как я понимаю, от удара моего мерса. И в этой тележке что-то лежит, большое, накрытое тряпкой. И на тряпке, попавшей под свет фар моей машины, видны темно-бурые пятна. Кровь? В прицепе труп? По размеру, и очертаниям, как человек! О-ох, мамочки!!! Надо ноги уносить! Опять пытаюсь попасть к мерсу, и опять нарываюсь на рычание и лай зло щерящегося пса. Господи! Что делать?

Слышу звук отъезжающей машины — мужчина в пальто ретировался, лишив меня надежды на его помощь. А бандиты возвращаются. Теперь сбежать вообще без шансов! И никто из них не командует собаке"Фу!", и никто не говорит мне"Не бойся, она не кусается!"

Вместо этого темноволосый спрашивает, но не у меня а у блондина — будто тот обязан знать:

— Почему она так странно одета?

"Что странного, — думаю я — в костюме Снегурочки в Новогоднюю ночь? Правда, он из секс-шопа…"

— Шлюха наверно! — озаряет светлого. И он почти радостно сообщает мне:

— Отработаешь! Возместишь ущерб!

И я замечаю, что бандиты уже не так злятся, как раньше. Видимо, путаны им нравятся… И, как молния, в моей голове мелькает спасительная мысль — проститутку не убьют! Она их не сдаст, и вообще, секс ее работа и радость! Не за что убивать!

— Или гайцев вызываем?

Нет, ГАИ нельзя! Огласка для меня хуже секса с незнакомцами! В проститутском костюме, с двумя мужиками, в какой-то глухомани, на дороге, находящейся неизвестно где, ведущей неизвестно куда. И без прав, без документов вообще!

И я поспешно отвечаю:

— Не надо гаишников! Отработаю! Возмещу!

"Так и так трахнут, но хоть живой оставят!"

— Страшная она какая-то! — брезгливо кривится брюнет, опять оглядывая с головы до ног мою дрожащую жалкую фигуру.

"Я страшная? Ошалеть! Да я… Да мной все восхищаются! Себя то видел? Неандерталец!"

— Сойдет под водку! — добивает светловолосый.

Я что, так подурнела за несколько часов?

Блондин командует:

— Данила, глянь ее машину! На ходу или не?

Ой, и правда! С мерсом то что? Бок тоже помят, но не сильно. Проверить, какие еще последствия, не мешало бы!

Брюнет направляется к моей машине. Собака за ним. Уф-ф! Хоть пес отошел!

— Никуевая у тебя тачка! — уже совсем не зло замечает светловолосый — Ты такая дорогая, что ль? Сколько за ночь берешь?

Я не знаю, сколько надо брать, и молчу. Неожиданно, блондин поднимает мою руку, и рассматривает ладонь.

— Пи…дишь ведь! — опять злобится, гневно кривя рот — След от кольца! Пальцы загорелые, а след на безымянном белый! Замужем, и машина мужа?

Он откидывает мою руку, как мерзость.

— Отработаешь, а потом заяву напишешь? Типа, похитили, и изнасиловали?

— Разведена! — мрачно отвечаю я, и добавляю — Не сдам! Отработаю!

Качок колеблется — то ли верить мне, то ли нет, но тут мой мерс мигает фарами, и высунувшийся из него Данила кричит:

— На ходу! Ехать можно!

— Иди садись! — кивает на мою машину блондин, я послушно поворачиваюсь, и перебираю ногами в сторону мерса. Вот так все просто? Я смогу попасть в свою машину, и от них улизнуть?

Как бы не так! За рулем мерса Данила (пистолета уже не видно, может и не было, может мне показалось. Как и труп в прицепе мог привидеться — игра света и тени. Надеюсь, что так!). Хочу сесть назад, но двери заблокированы. Приходится плюхнутся на переднее пассажирское. Вижу, как пес, виляя хвостом, запрыгивает в ровер. Хоть не с нами, и то хорошо!

Мы трогаемся — мерс впереди, рендж за ним — что вызывает во мне новый приступ паники.

— Я не соглашалась никуда ехать! — верещу я — Я бы и тут…

— ГиБДД вызвать? — ухмыляется брюнет. И я замолкаю. Какое-то время едем молча. Чувствую аромат, исходящий от мужчины — ваниль, кожа, кедр, и едва заметные нотки мандарина. Такое сочетание называют запахом денег. А мандарин напоминает о празднике — сегодня тридцать первое декабря! Интересно, сколько сейчас времени? Где и как встречу я Новый год? Пытаюсь рассмотреть свое отражение в зеркале… То ли в глазах расплывается, то ли лицо у меня действительно странно выглядит… В салоне блаженно тепло, я оттаиваю, и хочу спать — видимо, сказался пережитый стресс, и предшествующие ему рыдания, вымотавшие меня. В голове тяжело ворочаются мысли, и одна из них:

"Если я шлюха, то и вести себя надо соответственно, что б не спалиться!"

С трудом прогоняю дремоту, кладу ладонь на колено водителя, и медленно веду вверх, к ширинке. Данила молчит, никак не реагируя. Моя ладонь добирается до цели, и я чувствую под пальцами твердый, напряженный, и очень большой бугор. Сжимаю его пальцами, насколько позволяет плотная ткань джинсов, и двигаю, шевелю, перекатываю.

— Есть презик? — хрипловато спрашивает брюнет.

Я отрицательно качаю головой, со страхом понимая, что почти спалилась — у путаны резинки должны быть!

Однако, Данила несоответствия или не заметил, или ему пофиг,кто я.

— Ну, придется без гандона! — произносит мужик, расстегивает молнию брюк, и вынимает свой АГРЕГАТ из тканевых оков.

Я в шоке — освобожденный, ОН кажется громадным. Нет, такое точно не поместиться у меня во рту! Я опять беру ЕГО в руку, и двигаю кожицу, то сжимая пальцы, то расслабляя.

Но, Данилу это не устраивает. Он снимает с моей голову снегуркину шапку, кидает ее назад, кладет ладонь на волосы, и резко двигает к себе и вниз — к члену. Головка упирается в губы, я их разжимаю, и осторожно ее обхватываю. Посасываю, облизываю, опять стискиваю губами. Данила нажимает мне на затылок, и резко насаживает мой рот на член, который заполняет сразу все пространство, и достает до горла, отчего я начинаю задыхаться и кашлять. И замирает, словно гладкое, хищное, сильное животное, пробующее, осязающее мою нежную плоть. Я пытаюсь отстраниться, но большая мужская ладонь, лежащая на моих волосах, не дает этого сделать, и начинает двигать моей головой, навстречу члену. Почти вытаскивает его, позволяя мне вздохнуть, и резко заталкивает обратно, минуя зубы, скользя по языку, которым я ощущаю нежную ребристую гладкость, и достает до горла.

Снова и снова, раз за разом перекрывая дыхание… Я давлюсь, задыхаюсь, кашляю, упираюсь руками в мужское бедро, стараясь оттолкнуть, барахтаюсь и сопротивляюсь, пытаюсь освободится, но рука Данилы давит все сильнее…

— Не рыпайся, отвлекаешь! Разобьемся! — слышу я голос качка — Тут место такое, опасное! Еще и с фонарями сегодня проблемы.

Я замираю — снова попасть в аварию не хочу! И терпеливо сношу экзекуцию, чувствуя, как по щекам стекают слезинки. Наконец, движения Данилы ускоряются — он собирается кончить. Его ладонь уже не давит, а поглаживает и путает волосы — хоть какая-то ласка! Движения члена стали столь быстры, что я не успеваю дышать, и от этого перед глазами мелькают черные точки… Пальцы мужчины уже не гладят — он захватывает волосы в кулак, и таская за них, двигает моей головой, доставляя дополнительные неудобства — это больно, и страшно. Страшно, что моя шея, от резких движений, попросту сломается. Наконец, член дергается, и из него извергается толчками горячая, вязкая жидкость. Мне приходится ее глотать, так как ОН продолжает находиться во рту. Наконец, пыточный инструмент уменьшается, становится мягким, словно безвольное, уснувшее животное, и выскальзывает из меня. Судорожно вздыхаю, жадно хватая воздух, отстраняюсь, и кашляю. Кашляю, плачу, и размазываю по лицу слезы…

Данила оглядывается на заднее сиденье — видимо, ищет мою сумку. Не находит, открывает бардачок… К счастью, у меня там есть упаковка влажных салфеток. Мужчина, придерживая руль локтем, вытаскивает несколько для себя, а саму пачку кидает мне на колени. Молча привожу себя в порядок, прислоняюсь головой к стеклу, и закрываю глаза.

Надеюсь, часть компенсации за помятый ровер я отработала. Или, может полностью? Такое издевательство дорогого стоит! Что теперь? Отсосать у второго, и все? Или, я все буду возмещать Даниле? Хоть минет и ужасен, но традиционного секса с этим качком боюсь больше — с таким размером он мне все порвет!

Тишина и тепло делают свое дело — задремываю…