Ты обещала не убегать

Алиса Гордеева, 2021

«Мы!– невозможны. «Мы» – слишком шаткое понятие. Мы изначально рождены врагами. Он сам отказался от меня. Я в очередной раз убежала от него. Но сможем ли мы жить вдали друг от друга? Хватит ли нам сил бороться за свою любовь, если в этом мире все против нас? Содержит нецензурную брань.

3. Монстр

— Я просто был уверен, что ты ненавидишь Черниговского, только и всего! Переживал, что тебе больно будет смотреть на ребенка и видеть перед глазами предательство его отца.

Усевшись на заднее сиденье такси, мы смотрели каждый в свое окно. Внезапно Лерой заговорил, а мне захотелось заткнуть уши.

— Тебе всего восемнадцать. Первая любовь, первые сильные чувства… это пройдёт. Уже через год ты и не вспомнишь о нем. А ребенок — это навсегда! Понимаешь?

Наплевав на правила приличия, я зажала уши руками и уткнулась головой в колени. Я хотела тишины. Он был не прав. Во всем.

Теплая ладонь коснулась моей спины.

— Прости, я опять говорю не то. Прости!

— Я люблю его, Лерой. Люблю, — попыталась сквозь выступившие слезы донести до него простую истину. — Он обманул меня, растоптал, обидел. Мне больно! Мне до жути больно! Я разваливаюсь от этой боли на кусочки и не могу себя собрать. Я заставляю себя дышать — так сильно его безразличие душит меня! Я не могу спать, потому что стоит мне закрыть глаза, и я снова возвращаюсь в ту квартиру и вижу его с ней. Среди всех лиц прохожих я постоянно ищу его, поэтому стараюсь никуда не выходить. Ты не представляешь, насколько мучительно убеждаться из раза в раз, что он меня не ищет, что он не жалеет, что потерял меня, что он никогда меня не любил!

В салоне повисло молчание. Лерой не ожидал от меня откровенности, а я, переведя дыхание, продолжила:

— Но я все равно его люблю. Разве можно разлюбить человека только за то, что он не любит тебя? Как объяснить глупому сердцу, кого можно любить, а кого нет? Да и разве оно способно услышать голос рассудка? Ты считаешь, что я могу видеть только его предательство, но ты ошибаешься. Глядя на своего малыша, я буду вспоминать, что однажды была самой счастливой. Я не дура, Лерой! Я всегда знала, что «мы» — слишком шаткое понятие. Знала, что рано или поздно мы расстанемся. Слишком многое было против нас. Да, возможно, нас и не было никогда. Но, Лерой, я даже не мечтала, что со мной навсегда останется его частичка — частичка нашей любви, пусть даже только моей любви! Я никогда не откажусь от этого ребенка! Никогда!

Такси давно остановилось, но меня никто не торопил выходить. Скрючившись, я продолжала всхлипывать и повторять:

— Никогда. Никогда. Никогда.

Рука Лероя крепче обхватила меня и притянула к себе.

— Пусть так. Пусть все будет так, как ты хочешь. Только не плачь, прошу.

Мы больше не говорили. Молча поднялись в квартиру, молча разошлись по комнатам. Лерой о чем-то думал, а я была благодарна ему за тишину. После того как смогла высказать ему все, что накопилось на душе, мне стало значительно легче.

Но все же мне не хватало уверенности в себе. Именно в этот момент я особенно нуждалась в маме. Кто, как не она, могла меня понять и поддержать? Сейчас я отчетливо понимала, что повторяла ее судьбу, шаг за шагом. Неужели, если ей хватило любви и силы вырастить меня, я не смогу? Я же ее дочь! Я справлюсь, раз она смогла справиться! Но вот только поговорить с мамой мне было не дано. Соболев прятал ее от меня, от Горского, от всего мира. Чего он боялся… или кого?

Стук в дверь моей комнаты отвлек от печальных мыслей.

— Звонил Николай. Завтра первым рейсом он будет здесь, — Лерой стоял у порога, засунув руки в карманы брюк. Его голос казался совершенно бесцветным.

— Ты ему сообщил? — Я сверлила парня взглядом, хотя он и не смотрел на меня. Он опять лез в мою жизнь…

— Нет, скажешь сама! — не поднимая на меня глаз, отрезал Лерой. По нему было видно, что он пришел мне что-то сказать — что-то, что беспокоило его. И это точно была не новость о Горском.

— Тогда зачем он приезжает?

— Затем, что он должен знать. И ты ему расскажешь. Чистосердечное признание… ну, ты в курсе…

— Надеешься, он сможет убедить меня в том, в чем ты сам не смог? — Я подошла ближе к Лерою, тем самым вынуждая его посмотреть на меня.

— Нет, — сухо ответил тот, поднимая на меня взгляд. — Но я должен понимать, насколько серьезная опасность теперь повиснет над всеми нами.

— Объясни мне… — Мы стояли слишком близко и слишком долго смотрели друг на друга. Нет, это не было чем-то новым и необычным, но отчего-то именно сейчас у меня по коже пробежали мурашки. В огромной и пустой квартире мы были одни, а я все еще помнила его слова.

— Есть вещи, которые в этом мире не должны происходить ни при каких обстоятельствах. — Лерой вынул руки из карманов и скрестил ладони за своей шеей. — Например, вы с Тимуром. Или ваш ребенок. Слишком много влиятельных людей не заинтересовано в слиянии враждующих фамилий. Для многих это невыгодно. А в некоторых подобное известие способно пробудить самого дьявола.

Лерой не сводил с меня взгляда, но руки разжал.

— Ты имеешь в виду Федора? — робко спросила я. Реакция Федора и меня пугала больше всего на свете. Наверно, поэтому я не спешила никому говорить о своем положении

— Нет, Ксюша. Я тебе уже однажды говорил, что Федор не так опасен, как тот, кто стоит за ним. — Лерой протянул руку к моему лицу и убрал прядь волос за ухо. Обычный жест. Реми постоянно так делал. Но то Реми. И кто в этот момент пугал меня больше — человек, стоявший за Черниговским или прямо передо мной, я не знала.

— И кто же стоит за ним? — робко поинтересовалась я.

— Подумай, ты же умная девочка. — С этими словами Лерой резко убрал от меня руку, развернулся и ушел вглубь квартиры. А вопросов в моей голове только прибавилось. Я взяла первую попавшуюся книгу и вышла на балкон. Мне был необходим свежий воздух и возможность все же побыть наедине с собой. Но, сидя в кресле, я не заметила, как заснула. Когда же я открыла глаза, на улице уже стемнело, а я была укрыта теплым пледом. Странно. Когда я прежде выходила на балкон, никогда не замечала его.

Ближе к вечеру я покинула свою комнату и присоединилась к Лерою за ужином. Мне не давали покоя мысли о том страшном человеке, который был для меня опаснее Черниговского.

— Месье Орей сказал, что мне нужно много гулять, хорошо питаться, а еще избегать любых волнений. — Я специально села напротив Лероя, чтобы вызвать его на разговор.

— Обычные рекомендации, не находишь? — не отрываясь от разделывания отбивной, произнес тот.

— Да, но ты заставляешь меня нервничать. — Я смотрела на него и ждала, когда он сосредоточится на мне, а не на ужине, и добилась своего: Лерой отложил столовые приборы и всем своим видом показал, что не понимает, о чем я говорю, и ждет продолжения.

— Ты напугал меня днем, сказав про того человека. Кто он? — Опять глаза в глаза. Я понимала, что если опущу взгляд, то Лерой не ответит.

— Фамилия Ермолаев тебе о чем-нибудь говорит?

— Нет, — честно призналась я.

— Юрий Николаевич Ермолаев, — медленно произнес Лерой.

Я же в ответ просто покачала головой. Я впервые слышала об этом человеке.

— Кто он такой?

— Человек, потерявший слишком много от войны Горского и Черниговского, — не отводя от меня своих шоколадных глаз, с грустью и сожалением в голосе ответил Лерой.

— Ты сможешь защитить меня от него? — Почему-то именно сейчас мне стало не по себе. Очередной монстр обрел имя и перестал казаться лишь выдуманным персонажем.

— Тебя — да, ребенка Черниговского — нет! — отрезал Лерой.

— И что это значит? — Мой голос предательски дрогнул. Я не была сильной или смелой настолько, чтобы с легкостью принимать подобные известия.

— Это значит только одно Ксюша: Ермолаев никогда не допустит появления на свет ребенка с кровью Горского и Черниговского в своих венах. Никогда. Пока жив сам.

— И что мне теперь делать?

— Я пока не знаю, Ксюша. Не знаю. Завтра приедет Николай, и будем думать. В любом случае, я сделаю все, чтобы вы не пострадали в этой чертовой войне.

Лерой, воспользовавшись салфеткой, встал из-за стола и вышел из столовой. А я осталась одна, напуганная еще больше и совершенно потерявшая аппетит.