Жена по принуждению

Алиса Ковалевская

— Тебе светит срок, девочка. И только я могу решить твою проблему. — Я ничего не крала! И тебе это известно! — Факты, Мира, говорят против тебя, — цинично усмехнулся. — Что тебе от меня нужно? — выплюнула ему в лицо. — Мне нужна жена. Ты мне подходишь. — Иди ты к черту! — прорычала в бессилии, хватая его за пиджак. — Хорошенько подумай. Брак со мной в обмен на свободу. Я приду завтра, — грубо оттолкнул меня и направился к выходу. Я смотрела ему вслед, не понимая, как я могла так вляпаться. Новый город, новая должность в крупной компании, и он — мой босс. Человек, который ни перед чем не остановится ради достижения цели. И теперь его целью стала я.

Глава 10

Мирослава

Прислушиваясь к доносящемуся из ванной шуму воды, я поправила подол платья. Присмотрелась к своему отражению. Учитывая, что уснула я незадолго до того, как проводница, постучав, объявила, что через полчаса мы прибываем в Санкт-Петербург, всё было не так уж и плохо. Даже тёмных кругов под глазами почти не видно.

С Яковом я встретилась в вагоне. Когда я возвращалась, он как раз выходил из купе. Ничего не сказав, бросил следующему за мной молчаливой тенью Руслану, что идёт в ресторан, отдал несколько коротких распоряжений и на этом всё. Ни предложения составить ему компанию, ничего. Лёжа в темноте в купе, я каждую секунду ждала, что он вернётся и закончит то, что начал. Один за другим примется обламывать мои шипы до тех пор, пока от меня ничего не останется. Но время тянулось, поезд мчался вперёд, а Якова не было. В какой-то момент мне показалось, что я слышу его голос. Нет, не показалось… Он говорил с Русланом… Но в купе так и не вошел.

Номер гостиницы, куда мы заселились, был роскошным. Я и подумать не могла, что такое бывает. Тот хлев, в котором я работала за стойкой ресепшена в родном городе, казался в сравнении с этой роскошью совсем убогим. Из окна открывался вид на Невский проспект, ванная была выложена серо-голубым мрамором и подсвечена крохотными лампочками.

— Что на тебе за тряпка? — услышала я голос Якова и порывисто обернулась.

Задумавшись, я даже не услышала, что вода больше не течёт.

— Пл… — запнулась.

Всё, что на нём было — обёрнутое вокруг бёдер полотенце. Медленно подняла взгляд: по полоске тёмных волос к животу, к груди и выше, пока не встретилась с его — гнетущим и непроницаемым.

— Ты же сказал, чтобы я взяла вечернее платье, — немного сдавленно.

Он стоял, расставив ноги на ширину плеч. Во рту пересохло, язык стал ватным.

— Я сказал, чтобы ты взяла платье, — он медленно пошёл ко мне. — Снимай, — потребовал, подойдя. — В этом ты не пойдёшь.

— Значит, я вообще никуда не пойду, — вспыхнула я.

Не выспавшаяся и раздраженная я не собиралась снова терпеть всё это. Достаточно с меня было всего случившегося за последние дни.

— Я тебе не кукла, которую можно вырядить как тебе того захочется! Мне надоели твои приказы! Мне нравится это платье, ясно тебе?! Не устраивает — иди на свой приём один!

— Снимай, — повторил он, не повышая голоса. Только стали стало больше.

— Нет! — я не отступила даже тогда, когда он сократил и без того ничтожное расстояние между нами ещё на шаг. — Найди себе другую марионетку! Я не…

Одним выпадом он схватил меня за лиф платья. Смял ткань и подтащил к себе. Я впилась в его руку, только он даже не заметил этого. Рванул ворот в разные стороны с такой силой, что ткань жалобно затрещала.

— Не смей! — закричала, отбиваясь. Шипела, выворачивалась, а он продолжал в буквальном смысле раздирать то, что пришлось ему не по душе.

— Ублюдок! — к горлу подкатили слёзы. — Ненавижу тебя, сволочь! Ненавижу! — ударила по руке, в грудь. Всхлипнула, хотя глаза так и остались сухими.

Удовлетворённый, он кинул кусок ткани на пол. Глаза его стали чёрными, дыхание тяжёлым. Губы мои дрогнули на очередном беззвучном «ненавижу», и уголки глаз всё-таки защипало. Придерживая края разодранного платья, я попятилась. Меня трясло, пальцы не слушались.

— Твоя главная проблема в том, что ты не понимаешь, когда я прошу по-хорошему, — чуть сипло.

Он рассматривал меня, а я чувствовала себя даже хуже, чем если бы была обнажена. Меня будто бы голую привязали на центральной площади города и оставили на потеху жителям. Подбородок дрожал, слёзы потекли по щекам, и как я ни пыталась остановить их, не выходило. Это платье я купила, когда мы с первым мужем решили отметить первую годовщину нашей свадьбы в ресторане. Тогда всё было ещё хорошо. Было…

— Я любила его, — всхлипнула совсем жалко.

— Это меня не волнует, — он опять подошёл.

Теперь отступать мне было некуда, да и сил на борьбу не осталось. Серебряков убрал мои руки и закончил начатое. Платье разошлось до самого низа, и он, смяв, откинул его. Я осталась в одном белье. Красивом белье, которое он когда-то сам дал мне. Нужно было избавиться от него, но я не смогла. Униженная и жалкая, вот какая я была сейчас.

— Гордишься тем, что сломал меня? — сквозь слёзы шёпотом.

— Сломал? — презрительная, жёсткая усмешка. — Я ещё даже не начал, Мирослава.

Кончиками пальцев он обвёл овал моего лица, тыльной стороной ладони вытер слезинку со скулы.

Меня знобило, хотя в номере было тепло. Он убрал мне за ухо волосы, положил руку на спину и медленно провёл снизу-вверх. Расстояния между нами не стало совсем, едва он легонько надавил. Я коснулась его груди ладонью, почувствовала шелковистые колечки волос и сжала руку в кулак напуганная тем, как стукнулось моё сердце о рёбра.

Позвонок за позвонком Яков добрался до застёжки на бюстгальтере, но не тронул её. Ещё выше — до шеи. Медленно очерчивал, второй рукой придерживая мою голову. Я втянула живот. Под полотенцем он был уже твёрдым.

— Ты научишься слушаться, — склонился ко мне. Сжал волосы и задрал мою голову, вжимая в себя сильнее.

— Нет, — вопреки здравому смыслу ответила я, хотя голос всё ещё подрагивал.

— Научишься, — только что мягкие касания к спине стали грубее. Серебряков прищурился. — У тебя нет выбора.

Я опять хотела возразить, но только приоткрыла рот, он накрыл губы своими. Впился жёстко, подчиняя.

— М-м-м, — попыталась отвернуться, упёрлась ему в грудь.

Но он смял моё сопротивление, как клочок бумаги. Крепко держа за волосы, проник языком ещё глубже. Член его стал ещё твёрже, и я, сама того не желая, ощутила тепло внутри. Тело отзывалось на него, тогда как раздавленное сознание отчаянно протестовало. Ногтями я прошлась по его коже, ещё раз попыталась оттолкнуть.

— Трахнул бы тебя прямо сейчас, — прохрипел, проникнув под трусики. Сжал ягодицу, — но на это нет времени.

Дыханием по губам. И опять его язык оказался у меня во рту. Он изучал меня, брал так, как будто это и был секс. Мышцы его стали каменными, живот напрягся.

Я чувствовала его, как саму себя. Бугор под полотенцем пугал, только именно сейчас страшно мне не было. Почти не было…

Яков укусил меня за губу. Тронул языком и прошёлся поцелуями до уха. Погладил затылок. Шумно дыша, он выпустил меня, оттолкнул и чертыхнулся сквозь зубы. Дыхание моё тоже сбилось. Вот теперь мне стало страшно. Теперь, когда он шарил по мне голодным взглядом, когда я видела беснующееся в его глазах пламя откровенной похоти.

— Чёрт, — повторил он, отступая. Мотнул головой и взялся за полотенце. Я сглотнула мигом вставший в горле ком. — Чёрт… — хриплый смешок.

Полотенце осталось в его руках. Я перестала дышать. Уставилась ниже его живота и отмерла, только когда он бросил полотенце на постель.

— Я заказал тебе платье, — почти прорычал, направляясь к ванной.

Платье? В первую секунду я даже не сообразила, о чём он. Яков остановился, и взгляды наши пересеклись. К щекам моим прилила краска, способность думать вернулась.

— Я не…

— Так и думал, что ты возьмёшь одну из своих деревенских тряпок, — даже не дал мне договорить. — Причешись и оденься. Учти, не сделаешь этого, разговор у нас будет другим.