Заставлю быть моей

Алиса Ковалевская

— Когда у тебя свадьба, напомни? — спросил, угрожающе надвигаясь, отрезая пути к отступлению. — Не твое дело! — выплюнула я гневно. — Моё, — едко улыбнулся. — Завтра мы поженимся, и ты родишь мне наследника. — Ты спятил, Громов?! Через три недели я выхожу замуж за Егора, а ты прямо сейчас катишься к черту! Как тебе такой расклад? — Завтра ты станешь моей женой, Алина, иначе, — в пальцах его мелькнула до боли знакомая флешка, — это получит ход. Как тебе такой расклад? Я неверяще уставилась на золотистый прямоугольник в его руке. — А если я не соглашусь? — Я всё равно тебя заставлю.

Глава 6

Алина

— Так просто? — не выдержав, я посмотрела на Олега.

Мгновением раньше он остановил автомобиль у моего дома. Основательный, как всё, к чему прикасался Вадим, он возвышался сбоку от нас. С одной стороны, мне не терпелось побыстрее оказаться внутри, скрыться от Олега, с другой… С другой я почему-то не могла так просто открыть дверцу и уйти.

— А что ты хотела? — усмехнулся уголком губ. Оперевшись о руль руками, глянул на меня исподлобья. — Чтобы я тебя похитил? Чтобы забрал у всех и…

— Хватит! — оборвала его резко. Втянула в легкие наполненный им до отказа воздух и, покачав головой, уныло усмехнулась. Потянулась к ремню безопасности. — У меня правда были сомнения, что ты отвезешь меня домой, Громов, — отстегнувшись, я ухватилась за ремешок сумочки и вновь повернулась к Олегу. Он все так же смотрел на меня, вроде бы расслабленно и даже без подвоха, но я знала, — доверять его словам — это путь в ад.

— Я же обещал тебе. Лина, — моё о имя в его устах против воли подняло волну мурашек. Поспешно проведя по руке ладонью, я усмехнулась:

— Твои обещания ничего не значат, Громов. И это я знаю слишком хорошо. Ты должен оставить меня в покое, — уже жестко, уверенно глядя ему в глаза.

— Я тебе ничего не должен, — улыбка в уголках губ стала заметнее. — А вот ты мне…

— Олег, очнись! — воскликнула запальчиво, понимая, что как бы я ни старалась сохранять спокойствие, не выйдет.

С ним не выйдет, черт подери! И попытки достучаться до него выглядят жалко. Я с ним сама вся выгляжу жалко!

— Я не выйду за тебя замуж, — продолжила, тем не менее, твердо. — И уж тем более я не рожу тебе ребенка. Пойми ты, у меня другая жизнь и в ней тебе места нет.

— Это мы ещё посмотрим, — убрав широкие ладони с руля, он выпрямился, потянулся и, толкнув дверь со своей стороны, снова глянул на меня. — Я хочу, чтобы ты меня услышала, Лина. Всё, что я сказал тебе в ресторане, я говорил на полном серьёзе. Не будь дурой, лучше будь послушной девочкой, тогда все у твоего Козельского будет хорошо. К чему ему проблемы?

Договорив, он, не дав мне и рта раскрыть, вышел на улицу. Я же вновь потерла руку, на этот раз спасаясь от вмиг пробравшегося в салон холода. Или это всё ещё Громов виноват?..

— Выходи, — Олег открыл дверь с моей стороны. Подал руку.

Проигнорировав её, я выбралась на улицу. Олег стоял совсем рядом, возвышаясь надо мной непрошибаемой скалой. Попыталась обойти его, но он, обхватив за плечи, вернул на место.

— Пусти, — прошипела, опалив яростью взгляда.

— Нет, — склонившись, шепнул мне на ухо, — я вернулся за тобой, Алина, и, поверь мне, ты будешь моей. По своей воле или против — мне всё равно.

— Зачем ты это делаешь, Олег? — попытка оттолкнуть закончилась неудачей, и я обессиленно повисла в его руках. Слезы обожгли глаза, я едва удержала всхлип.

— Ты нужна мне, Алина.

— Снова! — мой смех показался мне же самой оглушающим. Подняла голову, нашла его глаза и с улыбкой произнесла: — Снова я нужна тебе. Что на этот раз, Олег? Для каких чертовых целей я тебе понадобилась?!

Силы, было покинувшие меня, вновь появились откуда ни возьмись, и я с решительностью отпихнула его от себя. Возможно, он не ожидал, а может, просто позволил мне отстраниться, но, обретя свободу, я отступила назад, стремясь оказаться подальше, не ощущать его прикосновения, клеймившие меня, заставляющие чувствовать себя слабой. Перед ним. С ним.

Он ничего не ответил. Тогда я, обойдя машину, быстрым шагом направилась к дому. Не прощаясь, понимая, что он не отстанет от меня, пока в его руках компромат на Вадима. А значит… к чему слова прощания? Бессмысленные и лживые.

Дорожка под ногами казалась нетвёрдой, хотя и была выстлана брусчаткой. Идя вперед, я чувствовала себя так, словно нахожусь под прицелом. Он всегда видел меня насквозь. Видел и умело пользовался этим. Вот и сейчас ему было понятно, что я не смогу поставить свои интересы поверх всего. Поверх интересов Вадима, его благополучия и спокойствия — прежде всего. Потому что он никогда не поступил бы так со мной и потому, что я была ему не просто благодарна — он был моей семьёй.

— Алина! — Я едва не застонала, застыв на крыльце дома. Шага мне не хватило, чтобы открыть дверь и скрыться внутри.

— Что?! — резко развернулась.

— Если я скажу, что вернулся для того, чтобы сделать тебя счастливой, — Олег практически дошел до лестницы. Остановился у подножия, сунул руки в карманы брюк, не отрывая от меня взгляда. — Поверишь мне?

— Нет, — выпалила без раздумий. Волна гнева во мне все росла и крепла. — Не поверю. Если бы ты сказал, что хочешь сделать счастливым себя, то, возможно, поверила бы. А так нет. Ты эгоист, Олег Громов. Ты думаешь всегда в первую очередь о себе. А счастливой… — отвела взгляд, посмотрела на стоящие в сторонке красивые, украшенные деревянной резьбой качели, которые Вадим собственноручно соорудил для Янки и, выдохнув, снова на Громова, в тьму его глаз. — Я счастлива, Олег. И все эти годы я была счастлива. Без тебя.

— Ты ошибаешься, — снова эта отвратительная, пренебрежительная улыбка, которую мне хотелось стереть с его лица! — И, знаешь, это будет очень увлекательно.

— О чем ты?

Вместо ответа он шагнул на нижнюю ступеньку. Я напряглась и схватилась за ручку двери. Мой предупреждающий взгляд на него не подействовал.

— Олег…

Дверь вдруг резко открылась, и я скорее почувствовала, чем увидела дочь, выскочившую на крыльцо.

— Мама! — её звонкий голос откликнулся в сердце радостью, тут же сменившейся диким страхом.

— Яна, иди в дом! — резко и как-то слишком нервно.

Яна перевела взгляд с меня на Олега.

И, не обращая на мой приказ внимания, слетев со ступенек вниз, бросилась к Громову.

— Дядя Олег! — звонкий, звенящий неприкрытой радостью голос дочери показался мне слишком громким. Дурной сон. Такое могло быть только в дурном сне…

— Яна! — в тот момент, как моя дочь оказалась на руках обнимающего её Громова, из дома выскочила няня. Увидела нас и замешкалась, должно быть, пытаясь понять, как вести себя дальше, потому как о приезде гостей никакого разговора с утра не шло.

Я смерила Катерину гневным взглядом. Та, застыв в дверях, виновато улыбнулась и снова попыталась окликнуть Яну, но моя дочь словно ничего не слышала. Прижималась крепко к Олегу, будто бы знала его, будто бы встреча, о которой мне только-только стало известно, была далеко не единственной…

— Дядя Олег, а мама сказала, чтобы я с тобой не общалась, — всё так же громко и звонко сообщила дочь.

Громов, мельком глянув в мою сторону, убрал за ухо Яны выбившуюся из хвоста прядку и выговорил:

— Маму надо слушать, — улыбнулся, снова глянул на меня и добавил: — Но в этом случае можно и ослушаться.

— Яна, иди в дом, я кому сказала! — потеряв терпение, я подлетела к все так же держащему дочь на руках Олегу. — Не смей прикасаться к моему ребенку, — прошипела уже ему.

Яна упрямо поджала губы. Уже переодетая в пижаму, она была особенно милой и беззащитной, и это ещё сильнее ударило по нервам. Помедлив, Олег все же поставил Янку на землю. Та, с недовольством глянув на меня, заявила:

— Мама, ты сказала мне не общаться с дядей Олегом, но тогда почему с ним общаешься ты?

— Умная стала, — процедила я, отстраняя дочь от Олега. Стремясь держать её как можно дальше от него. — Катя! — крикнула я все продолжающей стоять на крыльце няне. — Уведи Яну в дом!

— Конечно, Алина Александровна, — поспешила выполнить мое указание она, по всей видимости поняв, что работа её в этом доме повисла на волоске. Уволю к чертовой матери, раз она не в силах уследить за шестилетним ребенком!

Янка, насупившись, сама пошла в дом, стоило няне лишь приблизиться.

Едва они скрылись в доме, я поймала на себе взгляд Олега.

— Что это было?! — спросила зло. Головная боль, вроде бы утихшая, снова дала о себе знать. Я поморщилась, коснулась виска. Олег тут же отвел мою руку и осмотрел царапину.

— Тебе стоит показаться врачу, — в голосе его отчетливо слышалось беспокойство, но на его беспокойство мне было плевать.

— Что это было, я спрашиваю?! — буквально прорычала, отстраняя его ладонь.

— Если ты о Яне…

— О Яне! — я хотела быть более сдержанной, только куда там! Чувства, давно забытые, гнев и страх сплелись в тесный клубок и рвались наружу. — Кто дал тебе право даже близко подходить к моей дочери, не говоря о том, чтобы заговаривать с ней?!

Олег оставался спокойным. Ему всегда удавалось сохранять спокойствие в моменты, когда меня выкручивало, когда я готова была кричать и истерить. Ничего не изменилось. Ничего! С каждой нашей встречей я все сильнее пугалась этого понимания.

— Я просто хотел с ней познакомиться, — ответил, как само собой разумеющееся, и это «просто» привело меня в ярость.

Я бросилась на него, не отдавая себе отчета в том, что делаю, толкнула и тут же оказалась в тисках его рук.

— Я просто хотел с ней познакомиться, Лина! — твердо повторил он. — Хватит считать меня чудовищем, желающим забрать твоего ребенка!

— А ты и есть чудовище, Громов! — выплюнула ему в лицо. — Чудовище! Чудовище, слышишь?!

— Слышу, — процедил, все так же не выпуская меня, как я ни пыталась вырваться.

— Оставь нас в покое!

— А вот этого не будет, — в голосе его зазвучала сталь, которая лишь подогрела мою ярость. Бессильную ярость! Что ему от меня нужно?! — Ты и Яна, вы обе принадлежите мне.

— Я тебя ненавижу, Громов! — Толкнула его, ударила ещё раз. Даже сквозь одежду чувствовала его так остро, как будто бы прижималась голой кожей. Я думала, что всё забыла. Но нет! Вдыхала запах его одеколона, чувствовала его жесткую хватку и время как будто оборачивалось вспять.

— А твоя дочь уже меня любит, — криво усмехнулся. В усмешке этой было всё: самоуверенность, чувство превосходства и осознание собственных возможностей. Меня трясло, из груди рвалось рычание, но все, что я могла — с яростью смотреть в его темные глаза. — И ты, Лина, ты тоже меня полюбишь. Вот увидишь, — как и минутой ранее Яне, убрал мне за ухо прядь волос, а после отпустил. — Хватит сопротивляться. Это бессмысленно.

Конец ознакомительного фрагмента.