Измена. (Не) фригидная жена

Алиса Маис (2024)

Не уходи, пожалуйста, я должна кое-что тебе сказать…– Боже, Виталина, ты серьезно? — он ухмыляется.Я почти не узнаю своего мужа. Своего заботливого, любящего… Мужчину.– Это важно!– Ты видела ее. Ты знаешь правду. — он кивает своим словам. — Мне надоело прятать ее.– Пожалуйста, выслушай меня…– И что ты скажешь? — я вздрагиваю от его голоса. — Что любишь меня? Я знаю. Скажешь, что родишь мне ребенка? Да ладно, Виталина, сколько денег мы на это потратили? Толку нет. Что мы имеем в итоге? Ребенка ты мне родить не можешь, ласки от тебя не дождешься…– Нет, нет, ты же знаешь, что лечение…– Короче. Документы на развод подпишешь? — Дамир поднимает руки, вынуждая умолкнуть.

Глава 8

— Как тебе только в голову такое пришло, милая моя? — смеется Карина.

Она поворачивается ко мне лицом, промахивается мимо следующей ступени и едва не падает на меня.

— О, бог мой.

— Карина! Осторожнее, — отвечаю я.

Увы, лифт не работает, и мы добираемся до седьмого этажа своими силами.

Утром в воскресенье Карина уговорила меня пойти на шопинг. Вместе мы прошлись по дорогим бутикам, массмаркету и посетили несколько магазинов для беременных. Сначала я сильно сомневалась, что мне уже «пора». Карина же настаивала, что это определенно пойдет мне на пользу. Мол, тело постепенно начнет меняться, талия расти — и лучше заранее осознать, что беременные тоже могут быть красотками…

Мне понравилось.

Понравилось находиться в окружении будущих мам, понравилось кивать в ответ на вопрос продавца: «ждете ребенка?»

Я чувствовала некий дискомфорт из-за того, что свободно рассказывала о беременности случайным людям, при этом хранила это втайне от отца ребенка… Но мне нужны были пятнадцать минут «нескрываемой беременности». Возможно, люди подумают, что это ерунда. Однако я очень много размышляла о беременности.

Для меня ребенок в животике — гордость и победа над обстоятельствами.

Еще до измены Дамира я часто прокручивала в голове многие моменты беременности. Не только момент, как он узнает, но и празднование с семьей, гендерную вечеринку, выбор кроватки, обустройство комнаты, покупки…

Измена Дамира и сумятица, которая наполняла жизнь, забрали многие вещи. Но я, по крайней мере, могла не прятаться посреди шумного мегаполиса.

Я возвращалась в квартиру с легкой душой, приятным послевкусием и шелковой сиреневой шалью (больше я себе не позволила из-за «режима экономии»).

— Нет, погоди… Ты начала убираться? — переспрашивает она на четвертом этаже.

Только что я призналась Карине, что побывала в четверг дома.

Забрала кое-что.

Увидела ужасный беспорядок и… Да, немного убралась.

— Я не устраивала генеральную уборку, если что. Думаешь, я совсем дура? — возмущаюсь я. — Вернула на места вещи, которые мешали мне пройти. И все.

— Не делай так больше, не делай ничего для него, уяснила?

— Угу, — киваю я.

Я рассказала Карине, чтобы обсудить с ней неожиданные изменения в поведении моего мужа. К сожалению, она не сочла это чем-то важным и я осталась ни с чем.

Возможно, она права, а я ошибаюсь. Снова.

Поднимаясь, перешагивая ступеньку за ступенькой, я прихожу к выводу, что действую не очень нелогично. Разрыв — это то действие, после которого ты не несешь ответственности за человека.

С другой стороны, Дамир, судя по его звонку, по-прежнему переживал за меня…

— И скажи ему о своей беременности.

— Еще есть время. Ты каждый день будешь об этом напоминать?

— Ну, это не пачка кефира, которую ты забываешь купить, это беременность…

Знаю, что не кефир.

После разговора с Дамиром у меня в голове полный бардак. Я пока не сомневаюсь в двух вещах — я люблю Дамира, а он слишком сильно обидел меня. Поэтому вернуться к тому, что было, не получится. Я не стану женой, которая будет проверять карманы мужа, но не стану и той, что будет закрывать глаза.

— Я скажу ему, но сначала скажу родителям…

— Так почему тянешь? — показательно стонет она.

Карина первой добирается до последнего пролета, сохраняя спокойное дыхание. Завидую ей белой завистью, и невольно вспоминаю, как отказалась от фитнеса…

— Ой, а что ты здесь делаешь? — обращается она к кому-то.

Я отстаю от нее, поэтому не пойму, кого она увидела. Не мог же Дамир…

— Мы договорились встретиться в двенадцать.

— Извини, малыш, мы с Витой увлеклись. Ты же понимаешь…

Теперь я тоже вижу его.

Аслана.

Его синие глаза проходятся по моему телу сверху вниз, и черт знает, к каким выводам он приходит… Кивает, говорит нейтральное «привет». Пока мы снимаем верхнюю одежду, Карина рассказывает своему парню о том, как мы провели утро, но, конечно, упускает из виду «беременный магазин». Мне рядом с ним неуютно. Никогда не было уютно, а теперь — и подавно. Я боюсь, что в тишине подъезда Аслан мог услышать слишком многое. И он так подозрительно смотрит на мою медицинскую карту на столешнице…

До меня только сейчас доходит, что Карина, видимо, попросила Аслана не приходить к ней домой, пока здесь я. Отношения у них серьезные и он часто оставался на ночь. Но с тех пор как я застала Дамира с другой, Карина предпочитала уезжать сама, не наоборот.

Она уходит в спальню, я задерживаюсь и остаюсь с ним один на один.

Аслан — брутальный высокий блондин.

Когда он рядом, даже в большом помещении становится как-то тесно.

Карина когда-то рассказывала о его связях с криминалом. Интересно, не приходилось ли ему душить кого-то голыми руками? Они у него огромные.

Я слабо улыбаюсь ему. Уходить сейчас — невежливо.

Конец ознакомительного фрагмента.