Глава 5
Я хочу уточнить еще кое-что, но Матвей аккуратно заправляет мне прядь за ухо, а после прикладывает указательный палец к губам, призывая молчать. Соглашаюсь, хотя меня распирает от любопытства.
— Скажи, как ему сделать больно? — перевожу тему и возвращаюсь к своим безрадостным мыслям. — Как его проучить, чтобы он понял, что так поступать нельзя?
— Ты думаешь, что месть — это единственный выход? — спрашивает Матвей. — Я не знаю, насколько сильную он причинил тебе боль. Не знаю, что случилось и из-за чего ты так расстроена.
— Он… — начинаю говорить, а после умолкаю. — Неважно. Совсем неважно. Ерунда.
Странно, но я не могу открыть Матвею истинную причину своего срыва. Мне стыдно говорить о таком даже с самыми близкими подругами. Потому что не знаю, что сказать, где найти слова, а те, которые подобрала, не совсем четко передают суть.
Признаюсь себе, что даже сейчас, спустя некоторое время, внешне успокоившись, я ищу оправдание матери и Тёме. И не могу найти, потому что еще жива злость внутри. Она бушует, ломая границы сердца и стремясь выйти наружу, выплеснуться огромной волной разрушительной силы и смести на своем пути все, уничтожая любые воспоминания.
— Ерунда, — снова повторяю, как мантру, в надежде, что это действительно станет реальностью, что станет совсем неважным, незначительным. Первой ступенькой на пути к жизненному опыту и взрослению.
— Я понял, — кивает Матвей.
И я благодарна ему, что он не взламывает мои личные границы и замки, которые висят на тяжелых цепях, опутавших мою душу. Он просто смотрит так, что его взгляд я чувствую в своем сердце и понимаю: не стоит что-то еще говорить. Он и так все знает. Читает меня, словно открытую книгу. Всю, до самой последней главы и эпилога. Читает, изучает и откладывает в закрома своей памяти, чтобы навсегда запомнить. И, может быть, до этого были десятки книг, и будут сотни книг после — я останусь уникальной, со своей неповторимой жизненной историей.
— Мне нужно домой, — тихо говорю я. — Я ушла, толком ничего не объяснив маме. Она волнуется… надеюсь, — последнее слово произношу едва слышно, почти одними губами, но Матвей слышит и его.
— Тогда идем? — он снова протягивает мне открытую ладонь, и я, даже не задумываясь, вкладываю свою руку, позволяя вести меня за собой, как маленькую.
Второй рукой тру щеки, желая стереть с них воспоминание о слезах. Мне кажется, что стоит матери увидеть меня, как она все поймет. Догадается, что я солгала и ни в какой магазин не ходила. Почувствует, что внутри меня все оборвалось и не осталось ничего, кроме пустоты.
— Почему ты возишься со мной? — спрашиваю у Матвея, чтобы нарушить напряженное молчание.
— Потому что хочу стать тебе другом, — немного подумав, отвечает он. — В тебе есть что-то такое, что я ценю в людях. И в отличие от некоторых… — небольшой запинки хватает, чтобы я снова подумала о Тёме, — ты реальна. Искренняя, открыта для мира и слегка наивна.
— Дура иными словами, — уточняю я, мрачно улыбнувшись.
— Нет, не дура, — качает головой Матвей. — Просто ты еще совсем не знаешь, что такое жизнь.
— А ты? — задаю вопрос и, кажется, перестаю дышать в ожидании ответа.
— И я, — говорит Матвей. — Никто. Жизнь узнать невозможно. И только глупцы наивно полагают, что смогли ее понять полностью. За это и расплачиваются, ведь она обязательно докажет им обратное.
— Капризная леди, — улыбаюсь, думая о том, что какой-то смысл в его словах есть.
У самого дома я останавливаюсь. Матвей вопросительно смотрит на меня, пытаясь понять, что случилось, а после опускает голову и прячет руки в карманы.
— Понимаю, ты не хочешь, чтобы нас кто-то видел, — с усмешкой говорит он.
— Нет, я просто хочу зайти в магазин, чтобы не пришлось объясняться с матерью и вытаскивать наружу то, что спрятано внутри, — улыбаюсь я.
А в душе снова расцветают цветы ненависти. Какая-то частичка меня хочет, чтобы здесь сейчас оказался Артём, чтобы увидел, с кем я провожу время. Чтобы ему было так же больно, как и мне. Двойное предательство — лучший друг и девушка. Отличная же месть. Только банальная.
Конец ознакомительного фрагмента.
