Возмездие Коры Блум

Алла Краснова (2024)

Молодая женщина по имени Кора Блум попадает в аварию, после которой у нее отнимается правая рука. С виду кажется, что это обычное ДТП, пока ее не начинают настигать флэшбэки из ее прежней жизни, после которых ей остается только одно — возмездие. Получится ли у нее осуществить его?

Вторая глава

Арнольд опекал меня как мог, когда реабилитация отнимала у меня все силы. Со мной занималось много специалистов, но они почти не разговаривали со мной, не спрашивали, что я чувствую. Друзей у меня тут не было, хотя я точно знала, что кроме меня тут еще были пациенты, иногда я видела их из окна, покрытого решетками, опять же, для моей безопасности. Мне объяснили, что все пациенты здесь тяжелые, поэтому разделены по блокам и изолированы друг от друга. Единственным, кто общался со мной, был Арнольд. В какой-то момент я поняла, что жду, когда он придет, потому что изоляция мне явно шла не на пользу.

Сейчас, вспоминая то свое состояние, я могу сказать, что действовала как будто под гипнозом. Мне странно вспоминать, как Арнольд вошел в мою палату и спросил, что я собираюсь делать дальше. Он имел в виду мое будущее. Я не знала, что ответить ему, потому просто растерянно посмотрела на него. Тогда он сказал:

— А почему бы тебе не перебраться ко мне?

— К вам? — переспросила я, даже не поняв, что он уже перешел на «ты».

На самом деле я бы в том моем состоянии согласилась на все что угодно.

— Хорошо, — кивнула я, даже не спросив, куда он предлагает мне перебраться и что я там буду делать.

Для меня, когда-то свободолюбивой женщины, такое поведение было нехарактерно, но я не задумывалась об этом. В моей голове почему-то было пусто, а если и возникали мысли, то они были скорее о музыке, потому что все чаще и чаще в моей голове играла та песня, которую я хотела записать. Я, правда, не знала зачем, ведь все равно ее уже никто, кроме меня, не услышит.

***

Ночью я спала плохо, периодически открывала глаза и смотрела на время. А на моем ноутбуке высвечивались цифры времени, эти странные цифры времени. Его мне принесла медсестра, на нем было расписание моих занятий и компьютерные игры, выхода в интернет не было. Чаще всего я смотрела на ноутбуке время. С каждым взглядом на ноутбук время взрослело в цифрах, а потом все обнулялось и начиналось заново, бег по кругу. Дни, недели и месяцы. В одну из ночей, пятого августа, когда я посмотрела на время и увидела 1:45, ко мне зашел Арнольд.

Я очень удивилась, ведь он никогда не заходил ко мне в столь поздний час.

— Поехали со мной в ресторан, — сказал он настолько просто, как будто это было обычным делом.

— В ресторан? — удивилась я.

— Да, — подтвердил он.

— Нет, я не готова, настороженно ответила я.

— Это частный ресторан, там никого не будет, кроме меня и тебя. Он принадлежит мне и моему другу Гарри, мы с ним знакомы со студенческой скамьи.

Когда он сказал про студенческие годы, то невероятное чувство ностальгии захватило меня, и мне захотелось увидеть огни Москвы. Мне захотелось снова узнать, как там на воле. Поэтому я согласилась.

***

После того как согласилась, я поняла, что мне нечего надеть, в прямом смысле нечего надеть. У меня есть только то платье, в котором я попала в аварию, и его бы я не решилась надеть больше никогда в жизни, а все остальное — это больничная одежда. Я с недоумением посмотрела на Арнольда. Он улыбнулся, как будто знал, о чем я подумала.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал он, взяв меня за руку. — Пойдем.

Мы пошли с ним в его кабинет, в котором не было ничего лишнего и, наверное, личного. Кабинет был очень строгим и функциональным, здесь буквально все было разложено по полочкам, поэтому от него веял холодок, как будто ты находишься в операционной.

Арнольд одним движением руки открыл шкаф, встроенный в стену, и вытащил оттуда платье, которое висело в прозрачном чехле.

— Можешь надеть его, — очень деликатно сказал он. — Тебе подойдет.

Я внимательно посмотрела на платье, оно действительно бы мне подошло: небесно-голубой цвет, свободный фасон, струящийся шелк. Пока я рассматривала его, Арнольд взял пульт со своего стола и при помощи него открыл еще один ящик. Оттуда он достал изумрудные туфли, украшенные по краю маленькими голубыми хрусталиками. Я не разбиралась в марках и фирмах, но я видела, что туфли дорогие. Потом он присел к моим ногам и помог мне обуться. Туфли и вправду были очень удобные, я почти их не чувствовала на своих ногах.

— Они подойдут к этому платью, — сказал он с улыбкой. — Я попросил медсестру купить тебе что-то.

Я беспомощно улыбнулась, мне было неловко, но ничего не сказала, даже «спасибо».

У меня еще вообще не отрасли волосы на голове после операции, поэтому мне было смешно ехать в этом дорогом платье и этих туфлях, но все равно это было лучше, чем оставаться здесь.

***

По пути я смотрела на дорогу. Клиника была расположена за городом, мы ехали ровно полчаса до того момента, как показались огни родного города, утопающего в августовской ночи. Мне было обидно, что я больше никогда не сяду за руль, не узнаю, каково это управлять транспортным средством, но, может, это было и к лучшему, учитывая к какому результату это привело. В машине с Арнольдом мы были не одни, за рулем сидел молчаливый, лысый мужчина средних лет, он не проронил ни слова за время поездки, как и мы с Арнольдом. Арнольд сидел со мной на заднем сиденье своего авто, похожего на «Роллс-ройс», но точную марку я не знала. Мы ехали легко, бесшумно, как будто летели по воздуху. Это было удивительное ощущение, я поймала себя на мысли, что не хочу, чтобы эта дорога кончалась.

Вскоре мы добрались до ресторана, я увидела его название «Тамилла». Мы с Арнольдом вышли из машины, а водитель остался сидеть на месте.

В ресторане было уютно, хороший, «негромкий» интерьер в стиле сдержанной роскоши с примесью хай-тека. У меня было ощущение, что я здесь уже когда-то была, потому что здесь была сцена. А когда мы вошли, включился свет и заиграла негромкая музыка. Мы сели за столик, мне было приятно, что здесь нет людей и никто не смотрит на меня. Я положила левую руку на стол, а правая рука так и осталась неподвижно свисать с плеча. Я посмотрела на нее, как смотрят на вещь, и в этот момент мне стало грустно.

— Хочешь сделать заказ? — спросил Арнольд, вырвав меня из моего кокона переживаний.

— А здесь есть официанты? — спросила я.

— Есть, — сказал он. — Нужно только нажать на эту маленькую кнопочку, — показал он на сером столе маленькую, встроенную в центр стола красную кнопку.

— Здорово, — улыбнулась я для приличия.

Моя левая рука потянулась к кнопке на столе, я посмотрела на лицо Арнольда и увидела тонкую улыбку. Через минуту приплыл официант, и это был… робот. Он как будто выплыл из другого зала и бесшумно подъехал ко мне, маленький, около полутора метра высотой. Он остановился прямо возле меня. До последнего момента я надеялась, что мне это кажется, пока он не произнес:

— Что будете заказывать? — сказал он металлическим голосом.

Я кинула опасливый взгляд на Арнольда, который заулыбался еще больше.

— Ты можешь попросить все, что захочешь, — сказал Арнольд. — Можешь заказать все, что ты пожелаешь.

— А можно шампанское? — спросила я, потому что мне ужасно захотелось выпить.

— Как лечащий врач я разрешаю, — заулыбался он.

— Шампанское, — сказала я роботу.

— Какое желаете шампанское? — переспросил он своим металлическим голосом. — Шампанское Krug Clos du Mesnil, шампанское Dom Perignon, шампанское Clos d’Ambonnay, — начал перечислять он и, наверное, перечислял бы еще долго, если бы я не сделала выбор.

— Шампанское Dom Perignon, — сказала я.

— Что-нибудь еще? — спросил робот-официант.

— И к шампанскому еще два бокала, — добавил Арнольд.

Робот-официант принял заказ и уехал. Я смотрела, как он смешно поехал в другой зал, и у меня мелькнула мысль, что мы могли бы с ним подружиться. Наверное, на тот момент мое одиночество уже достигло такого предела, что и бездушный робот начинал казаться мне человеком, готовым в случае чего подставить дружеское плечо или хотя бы принять заказ.

Я посмотрела на сцену, а потом на маленький фонтанчик, который стоял возле сцены как часть интерьера, в нем красиво переливалась струйками сиреневая вода. У меня было устойчивое ощущение дежавю, словно когда-то я уже это видела. Я ведь много видела ресторанов, когда выступала с концертами.

— Я могла здесь быть когда-нибудь раньше? — почему-то вдруг спросила я вслух.

— Вряд ли, — ответил Арнольд. — Этот ресторан мы с моим приятелем Гарри открыли совсем недавно, еще даже не было презентации. Но скоро она будет.

Шампанское ударило в голову почти сразу, мы с Арнольдом выпили, чокнувшись бокалами за мое скорейшее выздоровление. Пить за это было паршиво, потому что моя правая рука отказывалась работать, и я думала, что не заработает уже никогда.

— А ты знаешь, — сказала я, посмотрев в его светло-серые, как хмурое небо глаза, — я ведь когда-то пела.

Он кивнул. Я вначале удивилась, а потом поняла, что, наверное, в бреду или под наркозом я это ему рассказывала. Одна из медсестер мне сказала, что когда я отходила от наркоза, то пела. Петь — это для меня было привычное дело, почти как дышать, и еще очень хотелось, чтобы меня услышали. Я и сама не знала, как сейчас звучит мой голос. И услышать его было страшно, вдруг я потеряла не только правую руку, но еще и голос, и слух.

— А может быть, ты и сейчас споешь? — спросил Арнольд, показав взглядом на сцену. — Там, — показал он взглядом на сцену, — можно выбрать любое музыкальное сопровождение.

— Нет, спасибо, — резко ответила я. — Не сегодня.

Но на самом деле мысленно — в своем воображении — я выходила на сцену, стояла там в красивом мерцающем, как ночная вода, платье, рука моя правая двигалась, я держала ею микрофон и пела, и пела. Я думаю, что Арнольд понимал, о чем я думаю и что представляю, поглядывая на сцену, поэтому не мешал мне мечтать, мы сидели молча.

***

Вернулись в клинику мы только под утро, и я сразу легла спать. В моем сознании проплывали картинки увиденного. Я подумала, что когда проснусь, то попрошу вернуть мне мой телефон, хотя и не знала, что мне с ним делать. По сути, телефон — это был символ моей потерянной жизни, там были фотографии из прошлой жизни, контакты. Я боялась, что ностальгия раздавит меня, мне не хотелось, чтобы меня терзали вопросами старые знакомые и бывшие коллеги. Ведь наверняка там были сообщения от коллег и знакомых. «Ну как ты там?», «Когда вернешься?», «Что случилось?», «Когда увидимся?» Я не хотела ничего объяснять.

Я вздохнула, и вздох сожаления прокатился по моей палате, а потом медленно-медленно растаял в воздухе.