Все дело в отваге

Альберт Байкалов

Не стерпев несправедливости со стороны начальства, капитан Матвей Кораблев уволился из спецназа ГРУ. Оставшись без работы, бывший офицер перебивается случайными заработками. Но тут случай сводит его с некоей Надеждой Валерьевной, у которой при загадочных обстоятельствах пропала дочь Екатерина, владелица крупной компании. По просьбе Надежды Валерьевны Кораблев берется отыскать молодую женщину. Вот тут-то и пригодились его навыки работы в спецназе ГРУ – ситуация вдруг вышла из-под контроля и стала почти что боевой…

Глава 2

Гремел колесами на стыках рельсов мчавшийся через ночь вагон. Сидя за столиком, Катя смотрела на слегка покачивающееся в окне отражение Татьяны. Бледный свет ночного освещения подчеркивал контуры ее лица. Казалось, плывет ее лик рядом с поездом на фоне проносящихся мимо черных силуэтов деревьев и звездного неба, начавшего наливаться сиреневым свечением. Этот обман зрения с отражением на стекле завораживал. Было в нем что-то сверхъестественное. Да и вообще, не походила ее новая подруга на обычных людей.

Прошла всего неделя после их первой встречи, а Катя уже не представляла себя без своей новой знакомой. Стала для нее Татьяна и старшей сестрой, и подругой, и в какой-то степени матерью. В тот день, когда Екатерина в первый раз пришла к этой женщине домой, она как будто бы заново родилась. Тогда Катя проснулась рано утром на диване, накрытая пледом. Она не помнила, как оказалась в комнате, и была поражена сновидениями. Эта сказка была словно наяву. Но больше всего поразило, что она вдруг почувствовала себя немного другой. По-иному представился мир. Измена Вадима уже не казалась трагедией, а в жизни появился новый смысл: научиться жить. Просто и легко это смогла объяснить ей Таня.

Катя еще дважды забегала после работы к ней в гости, но чудес, как в первый раз, больше не было. Видимо, тогда сказался стресс. Нет, ей было хорошо и спокойно рядом с этой женщиной, но они больше не летали. Катя рассказала про странный сон, а Татьяна лишь улыбнулась. Накануне она предложила съездить с ней за город. Катя с радостью согласилась. Однако Татьяна наотрез отказалась воспользоваться машиной, ссылаясь на то, что путь не близок. Катя предупредила на работе Воронина, что уходит на неделю в отпуск, и вечером с новой подругой села в поезд.

По проходу, обдав запахом перегара и пота, протиснулся в сторону тамбура какой-то мужчина.

«Господи, еще совсем недавно я и в мыслях себе представить не могла, что когда-нибудь с удовольствием проедусь в плацкартном вагоне, — неожиданно подумала Катя. — А как заныло под сердцем, когда мы вчера вошли в вагон! Здесь запах детства. Не будь Татьяны, я бы никогда, наверное, с такой ясностью не вспомнила, как мы с мамой и папой ездили на море и к тогда еще живой бабушке».

Катя посмотрела на Татьяну:

— Скоро приедем?

— Почти добрались, — объявила та и стала поправлять выбившиеся из-под косынки волосы.

Поезд начал сбавлять ход.

— Как раз к рассвету поспели. — Таня встала, взяла стоящую под столиком корзинку.

Выйдя из вагона, Катя огляделась. Станции как таковой не было. Лишь небольшой деревянный перрон, сразу за которым начинался сосновый лес. В светлеющем небе быстро тонули звезды. Утренний ветерок бодрил.

— Странное место, — Катя поежилась.

— Почему? — Татьяна поставила на перрон корзинку и стала поправлять платок.

— Ни души, — пояснила молодая женщина. — Кроме нас, никто не вышел.

Последний вагон состава прогремел мимо, и взору открылась другая сторона пути. Там тоже был лес. Однако где-то вдалеке мерцали огни небольшого селения.

— Это Озерки, — проследив за взглядом Кати, пояснила Татьяна. — Километра два будет… Народу кот наплакал. В основном старики. Из-за этой забытой богом деревушки поезд и делает здесь остановку. Но нам в другую сторону.

Загудели комары. Катя придавила ладонью к щеке первого:

— Забыли крем против мошкары купить!

— Никакой химии! — Татьяна достала из корзинки небольшую баночку: — Вот, возьми.

— Что это? — Катя сняла крышку и тут же почувствовала странный, горьковатый запах.

— Средство от комаров и клещей, — пояснила Таня. — Здесь полынь, пижма, фиалка трехцветная… Много чего.

— А ты? — Катя двумя пальцами взяла маслянистую кашицу и стала осторожно растирать ее по лицу и шее.

— Я дома ванну с травкой особой приняла, одежду пропитала. — Таня взяла стоявшую у ног корзинку. — А это для тебя прихватила.

Они спустились по мокрым от росы ступенькам и направились по узкой тропинке в гору. Утро быстро вступало в силу. Всплывающее где-то над горизонтом невидимое светило окрасило верхушки вековых сосен и елей в алый цвет.

Катю охватило волнение. Она еще никогда не была в такой глуши. Запели где-то невидимые птицы, застучал дятел. Устало и нудно ныли комары, однако укусить больше не решались.

— Далеко еще? — осторожно спросила Екатерина.

— А ты куда торопишься? — Татьяна замедлила шаг и обернулась: — Неужто устала? Так ты сейчас вроде как отдыхаешь. Чай, не по городу идешь, закованному в асфальт.

«Действительно, чего это я? — удивилась молодая женщина. — Радоваться и наслаждаться надо!»

Солнце стремительно карабкалось ввысь. Заискрились в траве бисеринки росы.

Шли долго, пока не оказались на проселке. Пройдя по нему с километр, вышли к небольшой брошенной деревеньке с заросшими бурьяном дворами и чернеющими пустотой оконными проемами.

— Куда мы пришли? — спросила Катя, поймав себя на мысли, что за всю дорогу от станции она с Татьяной обменялась лишь парой фраз.

Подруга прикрыла ладошкой глаза и посмотрела вдоль единственной уцелевшей улицы.

— Сейчас узнаешь.

С этими словами она направилась к вросшему по самые окна в землю дому. Он был до того старый, что казалось, еще чуть-чуть, и рухнет под собственным весом. Палисадник, огороженный почерневшим покосившимся штакетником, распирал куст черемухи. Негромко, лениво и сипло залаяла собака. Что-то стукнуло. Со двора донесся приглушенный женский голос.

— Авдотья Никитична! — Татьяна взялась рукой за верх забора, привстала на цыпочки и заглянула во двор. — Встречай гостей!

— Танюша! — запричитала женщина. — Дочка!

Послышались шаркающие шаги, и калитка открылась. Перед женщинами возникла маленькая худенькая старушка с добрыми глазами. Одетая в ситцевое платье с замысловатым рисунком и передник, она светилась от радости. Голову покрывал бордовый, в горошек, платок.

— Примешь? — шутливо, словно могли отказать, спросила Татьяна, проходя во двор.

— А как же! — Старушка посторонилась. — Завсегда рада. Ты нынче не одна?

Загремел цепью серый, с проседью, пес. Подслеповато щурясь, он приветливо завилял хвостом.

Сбивая цвет с разросшейся во дворе полыни и лебеды, они прошли по узкой тропинке. Скрипнуло под ногами крылечко. В сенях на стенах висели пучки разных трав. Пахло геранью и мятой.

— Милости прошу! — Авдотья Никитична картинно указала рукой на открытую дверь.

Катя шагнула через порог и огляделась. Посреди избы стояла русская печь. У окна, по бокам которого висели белоснежные, с бордовыми петухами, занавески, стол. Посреди него, украшенный сверху фарфоровым чайником, пыхтел самовар.

— Как ты с ним управляешься-то, Авдотья? — усаживаясь на скамейку, покачала головой Татьяна и стянула с головы косынку. — Это же надо воды набрать, на улице растопить, потом в дом занести… Не тяжело?

— Привыкла, — пожала плечами Авдотья и посмотрела на Катю: — Ты нас знакомить будешь?

— Это подруга моя, Екатерина, — спохватилась Татьяна. — Большая начальница в Москве.

— Скажешь тоже, — смутилась Катя и опустилась на табурет у входа.

— Ты чего там села? — засуетилась хозяйка. — А ну, давай к столу!

— А руки где можно помыть? — Катя оглядела горницу.

— Так в сенях, — бабка увлекла за собой молодую женщину.

В висевшем над кадушкой умывальнике вода оказалась ледяной.

— У вас здесь колодец где-то? — спросила Катя.

— Родник, — бабка махнула рукой. — Чуть вниз спуститься нужно.

— И вы за водой туда каждый раз ходите? — не переставала удивляться Катя, вытирая ладошки старинным домотканым рушником.

— А кто же мне ее принесет? — улыбнулась беззубым ртом бабка.

— Ну а продукты? — не унималась Катя. — Где берете?

— Так коза у меня, — засуетилась бабка. — Пойдем, покажу…

Потом они пили чай с вареньем. Катя наливала себе из чашки золотистый напиток в блюдце, подражая Татьяне и бабушке, дула на него, разглядывая висевшую в углу икону, полочки с глиняной посудой, деревянные ложки.

Авдотья Никитична рассказала про свое житье-бытье и как на прошлой неделе козу искала.

— А у вас дети есть? — спросила Катя.

— Одна я, — цокнула языком бабушка. — Всех схоронила.

— И что, неужели совсем родственников нет? — не унималась Катя, которую распирало любопытство.

— Нету, — покачала головой бабушка. — Муж еще в японскую войну сгинул. Мне тогда двадцать было…

«Значит, ей восемьдесят шесть лет», — не без восхищения подумала про себя Катя, зная, что Квантунскую армию СССР начал громить в сорок пятом.

За разговором незаметно пролетело время.

— Спать я вам на сеновале постелю, — засуетилась, как стало темнеть, бабка. — Чай, не замерзнете. Комаров почти нет…

* * *

— Двести хватит? — Мужчина замер в ожидании.

— А ты как думаешь? — спросил Матвей.

— Не знаю, — пожал плечами пассажир и вынул бумажник.

Проводив взглядом подсевшего к нему у ресторана мужчину и сунув в нагрудный карман две сотенные купюры, Матвей включил левый сигнал поворота и отъехал от тротуара. Было уже поздно. Пустые улицы пульсировали светом рекламных огней. По шоссе изредка проносились машины.

Кораблев посмотрел на часы и вздохнул. Домой возвращаться не хотелось. Неделю назад ушла Ирина. Причем сделала это неожиданно. Поначалу он даже думал, что она его разыграла. Теперь существование Матвея потеряло всякий смысл. Нет, конечно, были обязательства перед ребенком, нужно было самому что-то есть и пить. Но это совсем не то, когда ты живешь для кого-то, кто рядом с тобой, а не за тридевять земель.

Свет фар выхватил у обочины двух вызывающе одетых девиц. У выхода из метро, скорчившись на мраморном ограждении, сидел подросток. Двое пьяных, обнявшись, стояли на выходе со двора. Ночная жизнь города заканчивалась. Еще немного, и на линию выйдут первые трамваи. Матвей развернулся на перекрестке и поехал домой.

Месяц он зарабатывает частным извозом. В переводе на общедоступный сленг, «бомбит». Правда, с тяжелой натяжкой можно назвать этот вид добывания денег работой, а суммы, привозимые домой, — заработком. Не было у Матвея той наглости, осипшего голоса и злости, с которой работали его «коллеги по цеху». Брал он в меру, чаще, как потом понимал, себе в убыток, нередко отвозил и вовсе бесплатно. Так, в начале месяца полночи катал непутевую мамашу из Саратова, которая приехала искать дочь; пару раз подвозил девушек, по виду студенток, с которых рука не поднялась брать деньги. В общем, последнее время с трудом хватало на консервы, хлеб да бензин. Ездил больше для того, чтобы отвлечься.

Неожиданно, боковым зрением, Матвей заметил, как из проезда под домом метнулась тень. Послышался визг. Он сбавил скорость. Просто из любопытства. Несмотря на то что мог спокойно дать отпор кому угодно, предпочитал не ввязываться в драки по ночам, справедливо считая, что в это время суток нормальные люди сидят дома. А рисковать жизнью из-за любителей приключений себе дороже. Как бы он ни был подготовлен, от пули или ножа в спину не застрахован никто. К тому же нередко заступник сам оказывался за решеткой. Кто потом будет заботиться о сыне?

Между тем он увидел бегущую от двоих парней девушку. Она была в накинутой поверх спортивного костюма ветровке, а в руке держала пакет с логотипом «Вита». Девушка не походила на праздно шатавшуюся особу. Скорее всего, бегала зачем-то в расположенную у перекрестка ночную аптеку. Он притормозил и надавил на кнопку стеклоподъемника. Теплый воздух с улицы разбавил прохладу салона. Матвей посигналил. Девушка вдруг побежала быстрее, обогнала машину и выскочила на проезжую часть, прямо под колеса. Матвей едва успел надавить на тормоз. Машина встала одновременно с хлопком ладоней по капоту.

— Ты что, ошалела?! — разозлился он и выскочил наружу.

Парни не думали прекращать преследование и подскочили к девушке. Тот, что пониже, схватил за локоть и поволок с дороги. Второй преградил путь Матвею:

— Езжай куда ехал!

Но Матвей уже толкнул его открытой ладонью в грудь. Парень отступил назад, однако в тот же момент двинул левым кулаком в ухо. Матвей присел, пропустив руку у себя над головой, и в следующий момент ударил правой в открывшийся бок. Парень охнул и присел. Ударом ноги в подбородок Кораблев опрокинул хулигана на спину. Падая, парень хряснулся затылком о бампер. Матвей поморщился и шагнул ко второму. Тот отпустил девушку и всем телом развернулся к нему.

«По законам жанра в руке у него должен появиться нож или пистолет», — подумал про себя Матвей и даже не удивился, увидев травматическую «Осу». Игрушка серьезная. Он не растерялся, просто отступил. Был шанс избежать пули. Ведь дружок коротышки у него за спиной. Вдруг пойдет на обмен? Он — девчонку, Матвей ему — длинного.

— Тебе чего, клоун, надо? — Парень направил «Осу» в лицо Кораблеву.

Четыре ствола смотрели аккурат в переносицу, отчего Матвею стало не по себе. Он слегка наклонил лоб вперед, стараясь не пропустить момент, когда коротышка решит нажать на спусковой крючок, мысленно ругая себя, что не предусмотрел такого развития событий и упустил время. «Надо было работать быстрее, — зло подумал Матвей. — Так, чтобы этот урод не успел ствол достать. Ведь мог же… да, расслабила тебя «гражданка», капитан…»

— Ты бы поосторожнее с «Осой», — предупредил Матвей. — Не игрушка. Попадешь в глаз — сядешь. Тебя ведь по-любому потом найдут. Дружка же ты с собой не унесешь? А он наверняка знает, где тебя в случае чего искать.

— Плевать мне на него! — взвыл парень. Матвей догадался — это наркоман, и он обязательно выстрелит от досады, что не удалось сорвать куш. Ведь наверняка они собирались ограбить девчонку. Она не походила на их подругу или родственницу, которая отказала дать на дозу.

В этот момент стоявшая позади коротышки девушка вдруг шагнула вперед и плечом двинула его в спину. Опасаясь, что наркоман непроизвольно выстрелит, Матвей присел и бросился вперед. Хватило мгновения, чтобы поймать запястье руки, в которой негодяй держал оружие, а большим пальцем руки надавить на обратную сторону ладони, проводя нехитрый, но надежный «рычаг руки вовнутрь». Точку поставил четким ударом носком кроссовки в низ живота. Коротышка квакнул. Свалив его на землю, Матвей забрал «Осу»:

— Оружия я тебя лишаю. Почему — знаешь.

С этими словами он сделал рукой знак девушке, чтобы та села в машину. Убедившись, что она подчинилась, он подошел к длинному, присел на корточки и потрогал артерию на шее. Пульс был. Парень просто потерял сознание. Больше здесь делать было нечего.

Матвей сел за руль, пристегнул ремень:

— Тебя как зовут?

— А мы что, уже на брудершафт пили? — ошарашила девушка.

— Ну, вообще-то нет. Просто меня из-за тебя чуть не убили. Совсем как бы мелочи…

Она неожиданно рассмеялась:

— Да уж!

— Теперь я как минимум могу рассчитывать на чай, — перешел неожиданно для себя в атаку Матвей. Уж очень ему не хотелось возвращаться в пустую квартиру.

— В кино герой должен обязательно пострадать и быть в крови, а девушка сама предложит зайти к ней и скажет, что у нее есть йод и зеленка, — заметила незнакомка.

— Вот и сценарий готов… — Он включил передачу. Чтобы не раздавить длинного, отъехал назад, только потом тронул машину вперед. — Ты из аптеки шла?

— Как догадался? — удивилась девушка.

— Пакет «Вита». Да и одета так, будто тебя с постели только подняли.

— Ты что, мент? Хотя нет, не похоже, — спохватилась она. — Ксиву не доставал. Да и этих отморозков так оставил.

— А ты наблюдательная, — Матвей посмотрел на нее более внимательно.

Девушка была красива. Аккуратный вздернутый носик, тонкие брови и черные, слегка вьющиеся, волосы. Цвет глаз из-за темноты разобрать было невозможно, но отчего-то Кораблев был уверен, что они у нее либо голубые, либо зеленые.

— Кстати, куда мы едем? — спохватилась пассажирка.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Хотя ты не сказала свой адрес, значит, ко мне домой.

— Хам! — Она оглянулась назад. — Поворачивай или высади! Моей соседке плохо. Астма. Надо ингалятор отдать.

Матвей послушно развернулся. На месте недавней стычки уже никого не было.

— Быстро они убрались, — хмыкнула незнакомка.

— Ты их знаешь?

— В первый раз вижу, — покачала она головой. — У ночной аптеки стояли. Вышла. Побежали следом.

— Тебе сюда? — Матвей притормозил у проезда, из которого выскочила девушка.

— Нет, дальше. Здесь, — она показала пальцем.

Матвей свернул. Они оказались в небольшом старом дворике.

Девушка открыла дверцу.

— Тебя хоть как зовут? — торопливо спросил он.

— Марта, а тебя?

— Матвей, — представился он.

— Имена на одну букву, — она тихо рассмеялась.

— На две, — уточнил он.

— Это как? — не сразу поняла, о чем речь, новая знакомая.

— «М» и «А», — пояснил Кораблев. — Но это не говорит о том, что мы тезки.

— Но созвучие приятное. — Марта наконец вышла, но дверцу не закрыла, а заглянула в салон: — Пойдем уж. Так и быть, напою тебя чаем.

От такого предложения Матвей даже растерялся. Нет, конечно, он мечтал об этом, но и подумать не мог, что Марта согласится.

По широкой лестнице они поднялись на третий этаж. Она ключом открыла двери и впустила Кораблева в прихожую.

— Заходи, я сейчас вернусь, только соседке лекарства отдам…

Матвей разулся и прошел в квартиру. Она была старая, довоенной постройки, с высокими потолками и вытянутыми окнами. Диван, два кресла и журнальный столик. У стены шкаф, забитый книгами. Напротив телевизор. Матвей принялся разглядывать корешки книжек, пытаясь угадать по названиям профессию хозяйки. Хотя по возрасту она вполне может еще быть студенткой. Взгляд упал на снимок. Марта в компании сверстников в белых халатах. Все ясно. Она врач. Поэтому соседи по ночам ее и будят.

Кораблев сел в кресло. В прихожей послышался шум, и вошла Марта.

— Часто соседи по ночам тревожат? — спросил Матвей, одновременно восхитившись ее красотой.

— Не особо. — Она присела на корточки перед стоящей у стены сумкой, расстегнула замок, вынула ноутбук. — Я врач, они знают.

— Давно окончила институт? — надеясь угадать примерный возраст, спросил Матвей.

— Мне двадцать шесть, если тебя это интересует. — Марта поставила компьютер на журнальный столик, наклонилась, взяла с пола кабель высокоскоростного подключения, вставила в него.

— Почему так решила? — Матвей сделал вид, будто обиделся. — Может, просто хотел узнать, не училась ли ты вместе с моей сестрой.

— А у нас один на всю страну медицинский? — улыбнулась девушка.

— Ладно, сдаюсь, — он поднял на уровень груди руки. — Кстати, что ты собираешься сейчас делать?

— Продиктуй мне номер этой страшной пушки, а я попробую найти ее владельца. — Она села на диван. — Наверняка ворованный. Кто наркошам разрешение даст? Да и откуда у них на него деньги?

— Зачем тебе это надо? — удивился Матвей. — К тому же с базой МВД шутить опасно.

— У меня хобби такое, — она постучала по клавишам и подняла на Кораблева взгляд. — Я добрый хакер. Да и не люблю сидеть без дела. Надо же как-то себя занять. До утра еще вагон времени.

— Ты что, спать не хочешь? — насторожился Матвей.

— Как ты это представляешь, когда в доме совершенно незнакомый мужчина? — Она окинула его испепеляющим взглядом.

— Зачем тогда звала? — изумился Кораблев, уже рассчитывающий провести остаток ночи в объятиях этой девушки.

— Напросился. — Она внимательно посмотрела на Матвея. — Еще могу чаем напоить. К тому же обещала.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду. — Он встал.

— Возможно, это самый оптимальный вариант. — Девушка опустила крышку ноутбука, потеряв интерес к владельцу «Осы», и, как показалось Матвею, облегченно вздохнула.

— Телефон дашь? — спросил он уже в коридоре.

Она протянула руку к висевшей на стене сумочке и, не глядя, вынула из кармашка визитку.

— Сомова Марта, — прочитал он вслух уже в машине, сунул пластиковый квадратик в нагрудный карман и повернул ключ в замке зажигания. Несмотря на то что Марта, по сути, выставила его за дверь, Матвею впервые за эти дни было хорошо. Он неожиданно понял, что на Ире не сошелся свет клином, а жизнь не закончилась…

Кораблев ехал по городу и не мог понять, что это за улица. Раньше он и не подозревал, что в Москве еще есть такие районы. Мрачные, чернеющие окнами, одинаковые дома, безлюдные тротуары… Ни души. Дороги тоже пустынные. Ни рекламных огней, ни фонарей, но все освещено каким-то странным лунным светом. Над всем этим низкое, свинцовое небо. «А может, и не Москва это вовсе?» — неожиданно подумал он и увидел у обочины человека с поднятой рукой. Матвей включил правый сигнал поворота и надавил на тормоз. Мужчина открыл дверцу и сел рядом.

— Куда? — Кораблев посмотрел на профиль пассажира и обомлел: — Ткач?!

— Не Ткач, а Дмитрий Леонидович, — поправил Матвея друг и повернул к нему лицо.

Правая половина головы была в крови, глаз заплывший.

— Ты же умер… — пробормотал Матвей, включая передачу.

— Конечно, — кивнул Ткач и уставился на дорогу.

Странно, но Кораблев нисколько не удивился его словам.

— Ты меня винишь в том, что произошло? — спросил он.

— Почему я должен тебя винить? — усмехнулся Ткач. — То, что ты предсказал, было неизбежным. Это я потом понял. Как говорится, от судьбы не убежишь.

— Из-за тебя Матвея с работы выгнали, — неожиданно проговорила невесть откуда взявшаяся на заднем сиденье Ирина. — У нас семья развалилась…

— Разве это семья? — возмутился Ткач. — Стоило только появиться первым трудностям, как ты свалила…

— Как это первые трудности?! — захлебнулась от негодования Ирина. — Да ты хоть знаешь, сколько мы провели вместе дней…

— Ириша! — прикрикнул на нее Матвей и посмотрел в зеркало заднего вида. Однако жены не увидел. Неожиданно машину подбросило. Он посмотрел вперед и, к своему удивлению, увидел, что они едут уже по грунтовой дороге вдоль леса…

— Матвей! — позвала Ирина.

— Сейчас, погоди…

— Матвей, просыпайся! — раздался голос. Он открыл глаза, увидел Иру и сел.

— Я что, спал?

— Уже обед, — Ирина выпрямилась. — Я своим ключом дверь открыла. Думала, тебя нет…

— Чего оправдываешься-то? — протирая глаза, спросил Матвей, свесил с кровати ноги и встал. — Это такой же твой дом, как и мой. Ты вернулась?

— Ага, сейчас, — донесся из комнаты голос тещи. — Размечтался!

— Мы с мамой приехали забрать кое-какие вещи, — Ирина виновато потупила взгляд.

— Как Сережка?

— Нормально, — ответила Ира.

Матвей взял со стула джинсы:

— Извини, под утро уснул.

Ирина подошла к шкафу и открыла дверцы:

— Как новая работа?

— Уволился, — Матвей застегнул ремень. — Пока опять «бомблю»…

— Кстати, заметь, — теща ввалилась в комнату, сразу заполнив ее собой, — на машине папы!

— Мама! — прикрикнула Ирина.

— Что «мама»?! — сорвалась на фальцет Анастасия Федоровна.

Матвей натянул футболку:

— Я разве на что-то претендую?

— Матвей, не обращай внимания. — Ирина осуждающе посмотрела на мать: — Мы, кстати, еще официально не развелись.

— Поступай как знаешь! — махнула рукой Анастасия Федоровна и вышла.

— Ключи от машины на столе в зале. Там же документы. — Матвей посмотрел на Иру: — Генеральная доверенность у тебя есть. Можешь хоть сейчас забрать. Там я ее немного помял…

— О чем ты говоришь? — смутилась Ирина. — Не нужна мне машина.

Матвей опустился на кровать:

— Как вы живете?

— А ты?

— Нормально, — он пожал плечами и оглядел спальню, словно впервые в ней оказался. — Не думаешь вернуться?

— Пока нет, — покачала головой Ирина и отвела взгляд в сторону.

— Скажи, — Матвей на секунду задумался, пытаясь сформулировать вопрос, — у тебя кто-то есть?

— Нет, — она покачала головой. Однако Кораблев понял, что это не так.

— Хорошо, — он зевнул, едва успев прикрыть рот ладонью. — Пойду умоюсь…

Когда Матвей вышел из ванной, женщин уже в квартире не было. Он прошел на кухню, заглянул в холодильник. Пусто. Взял бутылку минеральной воды, плеснул в стакан и выпил. Потом уселся на стул и задумался. Как ни крути, а придется искать не только работу, но и жилье. Эту квартиру он оставит жене и сыну. Иришка не сможет долго жить с матерью. Да и Анастасия Федоровна не успокоится, пока он здесь.

* * *

Катя открыла глаза. Сквозь щели в сарай заглядывало едва поднявшееся из-за горизонта солнышко. Жмурясь от удовольствия, она потянулась. Приятно зашуршало под покрывалом сено. Такой отдохнувшей и счастливой Катя себя никогда не чувствовала. А всего-то надо было уехать подальше от людей, в глушь, стряхнув с себя заботы сумасшедшего города. Только подумать, бабке почти девяносто лет! Живет себе здесь древняя старушка, вокруг, на многие километры, ни души, а ей хоть бы что. Радуется каждый день наступившему утру, собирает в окрестностях грибы и ягоды, доит козу Чернушку, кормит слепого пса Тумана, который сторожит все это хозяйство, полагаясь на слух и чутье.

Скрипнули двери.

— Катя! — негромко позвала Таня. — Просыпайся. Травка сейчас силу набрала. Есть такая, которую вовсе только утром, по росе, рвать можно.

— А ты где была? — нежась на душистом сене, спросила Катя.

— Так самовар помогла раздуть Авдотье.

Утро вступало в силу. Катя шла по двору босая, а душу переполняла радость, схожая с ожиданием непременного чуда.

«Может, оставить вот так вот все, квартиру, работу, заботы?.. Даже паспорт, — думала она. — Приехать сюда и поселиться у бабушки. Носить ей воду, козу доить. А когда помрет, остаться здесь вместо нее. Просто жить…»

Попив чаю, заваренного на душистых травах, и поев блинов, отправились по лугам. Оказавшись за руинами крайнего дома, Катя сняла кроссовки, немного постояла, дожидаясь, когда ступни привыкнут к шелковистой траве, и, жмурясь от удовольствия, пошла. Наблюдая за вылетающими из-под ног кузнечиками, она не могла надышаться чистым, наполненным ароматом луговых цветов воздухом. Над землей носились птички, где-то пел жаворонок, далеко в лесу куковала кукушка. Легкий ветерок шелестел в кронах берез. Казавшееся в городе жарким и агрессивным солнце здесь было ласковым и нежным.

— Поди сюда, — позвала Татьяна. Она опустилась на корточки у бурно разросшегося куста и что-то высматривала под ногами.

Катя присела рядом.

— Вот, смотри, — Татьяна осторожно выбрала среди травинок стебель с расположившимися звездочкой яйцевидными листочками и сорвала. — Это мелисса. Настой снимает одышку, понижает давление, устраняет боль в сердце и возбуждает аппетит.

Катя слушала затаив дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Так, не спеша, они прошли через рощу, миновали поле. Время летело незаметно. К полудню пальцы на руках у Кати стали зелеными. От приятной усталости заныла спина.

— Утомилась? — спросила Татьяна.

— Нет, — соврала Катя.

Татьяна сдвинула висевшую на боку холщевую сумку на живот и уложила в нее траву.

— Пойдем на пруд.

— Ты часто сюда ездишь? — спросила Катя.

— Нет, — покачала головой Татьяна, глядя себе под ноги. — С прошлого лета не была.

— А как же здесь бабушка живет? — удивилась Катя. — Совсем одна.

— Так не живет она уже давно, — ответила Таня.

— Как это?

— Вот так, — она улыбнулась. — Не бойся. Пошутила я.

Тем не менее Кате стало не по себе. Шутка в этом глухом и забытом людьми месте показалась ей жестокой.

Они спустились к озеру. Над зеркальной гладью воды, в которой отражались росшие по берегу ивы и камыш, носились стрекозы. Рисовали круги водомерки.

— Красота! — Катя раскинула в стороны руки и задрала голову вверх. — Никогда такого не видела.

— Искупаться не хочешь? — спросила Татьяна.

— У меня купальника нет, — расстроенно сообщила Катя.

— Зачем он тебе здесь? — рассмеялась Татьяна и стала раздеваться.

Через минуту женщины вошли в пруд. Вода оказалась необычайно теплой.

— Как парное молоко, — грудным голосом проговорила Татьяна, провела ладонями от талии вниз по бедрам и присела. — Ой! Красота!

Катя оттолкнулась от дна и поплыла. Тихо смеясь, ее нагнала подруга и схватила за ногу.

— Не надо! — ужаснулась молодая женщина. — Я плохо плаваю…

Она попробовала встать. Но дно оказалось уже далеко. Стало не по себе. Внизу вода была ледяной.

— Хорошо! — выдохнула Татьяна и поплыла через пруд.

— Ты куда? — Катя испугалась. Сначала она попыталась догнать подругу, но потом повернула к берегу.

Выходя из воды, замерла. Показалось, будто закричал кто-то. Катя бросилась к одежде. Уже натягивая на себя футболку, неожиданно вскрикнула. По спине пробежал неприятный холодок. Одежды Татьяны на месте не было. Катя даже присела и потрогала место, где лежало платье подруги. Она отчетливо помнила, как та положила на траву свою сумку, потом сняла босоножки…

— Что за чертовщина! — Катя развернулась к озеру: — Таня, ты где?

Было тихо. Молодая женщина побежала вдоль берега. То и дело она останавливалась, складывала руки лодочкой у рта и звала подругу. Вскоре Катя обошла пруд по кругу. Не походило на то, чтобы Таня вышла из воды в другом месте. Это сразу бы бросилось в глаза. Ведь вдоль берега рос камыш и осока. Обязательно остался бы проход.

Трясущимися руками Катя схватила висевший на шее телефон и набрала 911. Однако трубка ответила тишиной, а индикация антенны показывала ноль.

Охвативший ужас заставил ее броситься прочь. Она не помнила, как оказалась у покосившегося дома Авдотьи Никитичны. Рванув на себя калитку, вбежала во двор.

— Бабушка! — позвала она и обомлела.

Двери в сенях были крест-накрест заколочены почерневшими от старости досками. Катя перевела взгляд в угол двора, где сидела собака. Но там не было даже цепи. Катя выскочила со двора и оглядела улицу, надеясь, что ошиблась. Однако больше похожих домов попросту не было.

Она вернулась обратно, подбежала к крыльцу и стала ощупывать доски. Шляпки гвоздей оказались покрыты слоем ржавчины. Было отчетливо видно, что забивали их по меньшей мере лет десять назад.

— Так не живет она уже давно! — чувствуя, что сходит с ума, повторила Катя слова Татьяны про бабку и, крестясь, стала пятиться. Неожиданно вспомнила про козу. Если это чей-то злой розыгрыш, то следы животного должны остаться в стайке. Но здесь ее ждал очередной удар. Крыша покосившегося строения давно обвалилась, а внутри успела вырасти береза, которая высилась над развалинами.

— Господи, — прошептала, озираясь по сторонам, Катя, — так, может, и станции нет?

Она ущипнула себя за руку и поморщилась от боли.

— Мама! — завыв от ужаса, молодая женщина выскочила за ворота и бросилась прочь. Страх был такой, что она боялась посмотреть по сторонам. Что это? Бред? Как она здесь очутилась? Неужели просто сошла с ума, а Татьяна, бабушка и все остальное ей привиделось?

«Может, я умерла, а это другой мир?» — Эта мысль словно подтолкнула в спину.

В лесу Катя перешла на шаг. Она не помнила, как оказалась на уже знакомой дороге к станции. Пытаясь сосредоточиться, остановилась, прижала пальцы к вискам. От переживаний мысли стали будто вязкими.

Неожиданно Катя присела. Впереди, через дорогу, прошел седой мужчина. Он появился лишь на мгновение, однако этого было достаточно, чтобы разглядеть его.

— Эй! Погодите! Ау! — Молодая женщина снова побежала.

Однако, не успев сделать и нескольких шагов, вдруг остановилась. Этот же человек, с усами и бородой, как у Деда Мороза, стоял сбоку, слева от дороги, между кустами.

— Ай! — Ноги вмиг сделались ватными и подогнулись. От ужаса сковало дыхание, а кровь будто застыла в жилах. Она повалилась на спину.

— Чего же ты, красавица! — Невысокий старик в старом, серого цвета френче, подпоясанном кожаным ремешком, бережно приподнял ее за затылок и усадил.

— Где я? — выдавила она из себя.

— Как где? — Дед улыбнулся. — В лесу, милочка.

— Вы же только что там были? — Она показала рукой вдоль дороги.

— Показалось тебе. Ты вставай, — он подхватил ее под руку, — нечего на земле лежать. Хоть и лето, а сырая она.

— Дедушка! — Катя встала и тут же вцепилась ему в руку. — Ты мне не чудишься?

— Конечно, нет, — он засмеялся, расправил усы, провел по бороде рукой.

Катя осторожно потрогала его за плечо, огляделась по сторонам:

— Ничего не понимаю.

— Ты чего здесь делаешь? — Он склонил голову набок.

— Траву собирала. — Она уставилась на старика. — С подругой мы приехали из Москвы…

— Далеко, — цокнул тот языком. — Эко вас занесло…

— Здесь, у Авдотьи Никитичны, передохнули, чай попили…

— Погоди, — дед прищурился. — Это у какой такой Никитичны?

— Да сама ничего понять не могу. — Катя вдруг разрыдалась.

— Ладно, пошли со мной, — он направился в сторону от дороги.

Испугавшись остаться одна, молодая женщина бросилась следом. Дед шел, несмотря на возраст, быстро.

— А вас как называть? — больше из-за того, что молчание пугало, чем из любопытства, спросила Катя.

— Пантелеем меня кличут.

— А меня Катя.

— Катерина, значит? — Дед вздохнул: — Как императрицу.

— Что? — подумала, что ослышалась, Катя.

— Матушку нашу так величали, — пояснил дед.

— При чем здесь Екатерина? — не поняла Катя, чувствуя, как ноги вновь становятся ватными, а колени трясутся.

Неожиданно они оказались среди покосившихся почерневших крестов.

— Ты куда меня, дедушка, привел? — пропищала Катя.

— Кладбище это. — Дед взял ее за локоть и подвел к покрытому травой холмику. — А вот здесь Авдотья покоится. У нее еще коза была, Чернушкой звали. Дольше всех она в этой деревне держалась. Поболе двадцати годков будет, как схоронили… Она мужа еще при Николае, государе нашем, потеряла. С японцем тогда война была…

Катя почувствовала, что теряет сознание.

Дед Пантелей подхватил ее и осторожно прислонил к стволу березы:

— Трудно тебе, девка, будет, ой трудно!

— Почему? — едва слышно спросила молодая женщина.

— Взвалила ты на себя груз непомерный и тащишь. А не нужен он тебе. Видишь, и молодец твой Вадим сбежал. Ради чего живешь? Ради денег? Да разве их все заработаешь?

— Откуда вы знаете? — Катя обхватила слабеющими руками березу.

Дед лишь многозначительно показал пальцем вверх.

— Что же мне делать?

— Сама думай…

— Ой! А как же… — она затряслась.

— Что с тобой? — Дед Пантелей нахмурил седые брови.

— У меня ведь подруга утонула, — прошептала Катя, словно боясь, что их услышат. — Хотя теперь даже не знаю, что и думать.

— Как утонула? Где? — Он часто заморгал красными, слезившимися глазами.

— Здесь озеро недалеко, — она показала направление, где, по ее мнению, они купались с Татьяной.

— Сразу за лугом? — догадался дед. — Татьянино называется.

— Почему? — упавшим голосом спросила Катя, чувствуя, что ее ждет еще один удар.

— Там еще до войны с немцем женщина утопилась, Татьяной звали.

— Как?! Не может быть!

— Почему же не может? — Дед отошел в сторону и показал рукой на видневшийся за его спиной холмик; тот был на отшибе и в стороне от кладбища. — Вон ее могилка. Там покоится, отдельно ото всех. Ведь руки на себя накладывать грех.

— Дедушка, миленький! — Катя схватила старика за одежду на груди. — Не пугай меня, пожалуйста! Я сейчас с ума сойду. Доведи лучше до станции. Умоляю!

* * *

Матвей заглушил машину и посмотрел вдоль улицы. Поселок располагался на краю поля, некогда принадлежавшего колхозу «Путь Ильича». Сразу за ним начинался лес. Еще во времена СССР этот клочок земли передали институту, в котором работал дед Ирины. По рассказам тещи, ее отец сколотил здесь сарайчик для инструмента и привез строительный вагончик, в котором коротали время в непогоду.

Дед умер, дача осталась дочери, матери Ирины. Анастасия Федоровна в мутные девяностые работала заведующей плодоовощной базой. Во времена пустых прилавков, повальной разрухи и отчаяния она, напротив, жила на широкую ногу. Именно тогда будущая теща Матвея умудрилась построить невиданный по тем временам двухэтажный коттедж и обнести его высоким деревянным забором. Теперь это строение выглядело не таким парадным, как выросшие по соседству замки, но внутри было комфортно. Пару лет назад, устав разрываться между городом и поселком, Анастасия Федоровна продала квартиру в Москве и вместе с мужем переехала сюда жить.

Матвей вышел из машины. По неширокой асфальтированной дороге прогуливалась уже немолодая чета. Шумели листвой деревья. В воздухе пахло дымком и ароматом жареного шашлыка.

Кораблев надавил на кнопку домофона. Вскоре запищал микрофон.

— Матвей, ты? — Удивление, смешанное с испугом, в голосе тещи озадачило.

— Анастасия Федоровна, — он поднял пакет с конструктором так, чтобы тот попал в поле зрения видеоглазка, — я Сережке подарок привез.

Раздался щелчок электрического замка. Матвей толкнул калитку и вошел во двор. Запах дыма усилился. Теща стояла на широком крыльце. Одетая в синий спортивный костюм с розовыми вставками на плечах и в кепке с длинным козырьком, она выглядела моложе своих лет.

«Если бы больше молчала, цены бы тебе не было, Анастасия Федоровна», — беззлобно подумал он.

Матвей поднялся по мраморным ступенькам:

— А где Ирина?

— Нет ее, — Анастасия Федоровна открыла двери. — В Москву уехала. Проходи.

Матвей миновал узкий коридор и оказался в гостиной.

— Вы одна дома? — Матвей подошел к столу и положил на диван пакет.

— Да, — часто закивала женщина, при этом от Матвея не ускользнуло, что она прячет взгляд.

«Неужели стыдно стало за бред, который вчера несла? — вспомнив ее визит вместе с Ириной, подумал он. — Не может быть».

— Зачем она поехала? — следя за реакцией, задал он следующий вопрос.

— А чего здесь сидеть? — Теща взяла стоявшую на подоконнике лейку и стала поливать росшие в нескольких кадушках фикусы.

— Значит, и Сережка с ней? — размышляя, как поступить, вздохнул Матвей.

— Да, — пробормотала она себе под нос и неожиданно резко обернулась: — Можешь не ждать. Приедут поздно.

— Я могу их там встретить, — нашелся Кораблев. — Скажите, куда они собирались?

— Сначала купить Сережке куртку, — женщина вновь развернулась к фикусу и стала отрывать сухие листья, — потом, возможно, в кино…

Неуверенность в голосе еще больше насторожила Матвея. Он сел на диван:

— Мне кажется, вы что-то недоговариваете. Скажите, у нее все хорошо?

— Хуже, чем с тобой, не будет! — Анастасия Федоровна бросила лейку на пол.

— Зачем вы так? — наблюдая за тещей в висевшее на стене зеркало, спросил Матвей. — Разве я плохо к ней относился?

— Она почти все время одна. — Анастасия Федоровна прошла и села напротив, через стол. — Разве это жизнь?

— Но ведь не одна она так жила! — Он положил руки на стол. — Кстати, теперь я постоянно дома. Из армии ушел.

— Ушел, — кивнула она, — а работы не нашел.

— Разве в этом причина ее переезда? — удивился Матвей.

— И в этом тоже, — она пожевала губами.

— Разберусь я с работой, — заверил он ее.

— Вы за пять лет совместной жизни ни разу на море не были. Я уж не говорю про Египет или Турцию, куда даже работяги каждый год катаются, — перешла теща в наступление. — Хотя бы в Сочи съездили. Как лето, у тебя командировки… Она что, сторожить квартиру нанялась?

— Я что, держал ее? — возмутился Матвей. — В деньгах у нас проблем почти никогда не было.

— Чего же ты машину так и не купил? — поддела она его.

— Так зачем она мне была нужна, если ваш муж навязал мне свою? — прищурился Кораблев. — Я ведь собирался тогда уже брать. Вы сказали, что лучше участок купить. Что я и сделал. Теперь стоит огороженная колючей проволокой территория, и никакой пользы от произрастающего там бурьяна нет.

— Вы бы могли там со временем дом построить, — теща сложила на груди руки и отвернулась. — А земля всегда в цене.

— Мне там пока возиться некогда, — вздохнул Матвей.

Неожиданно Кораблев почувствовал, что кто-то вошел. Одновременно Анастасия Федоровна посмотрела ему за спину и переменилась в лице. Он обернулся. В дверях стоял рослый молодой мужчина. Черные глаза, такого же цвета волосы и отливающий синевой подбородок делали его похожим на грузина. Он был в майке и бриджах. Мощные икры покрывала густая поросль. На ногах сланцы.

— Анастасия Федоровна, все готово, где помидоры? — с легким кавказским акцентом спросил он.

— Сейчас, Миша, — она вскочила со своего места.

— У нас гости? — Мужчина прошел к столу.

— Я уже гость? — Матвей медленно встал.

— Представь себе, да! — неожиданно вскипела Анастасия Федоровна. — Михаил в отличие от тебя состоявшийся в жизни человек.

— Я, по-вашему, не состоялся? — с досадой спросил Матвей, размышляя как быть дальше.

По его самолюбию был нанесен, возможно, самый сильный в жизни удар. Он впервые не знал, как вести себя дальше. Они с Ириной не разведены официально, и поэтому он имеет полное право сейчас как минимум выставить этого грузина за двери. С другой стороны, в этом доме он не хозяин.

Матвей подавил в себе приступ ревности, пытаясь представить нового претендента в качестве мужа Ирины и отчима Сергея. Нет, этого нельзя допустить!

— Вы давно знакомы? — спокойно спросил он.

— Лет семь, — на секунду задумавшись, ответил Миша.

— Что?! — не поверил своим ушам Матвей.

— Может, больше, — добавил масла в огонь грузин и, переглянувшись с Анастасией Федоровной, расплылся в ехидной улыбке: — А ты как думал? Ирэн девушка красивая.

— Значит, ты познакомился с ней еще до меня? — произведя несложные подсчеты, опешил Матвей. — Тогда почему…

— Мы не поженились? — догадался Миша. — У меня тогда не было гражданства и квартиры.

— Это все я, — вновь встряла в разговор Анастасия Федоровна. — Подумала, что Миша из-за прописки жениться собрался.

— Вы не оправдывайтесь перед ним, — неожиданно стал успокаивать женщину Михаил. — Все, что ни делается, к лучшему. Если бы не тот разговор, я, быть может, так и продолжал бы перебиваться с воды на хлеб. Просто тогда вы меня подтолкнули заняться собой. Я занял денег, начал свой бизнес…

— Где Ира? — уже догадавшись, что шашлыки жарят вовсе не соседи, а именно новоявленный жених и, по всей видимости, первая любовь его жены, спросил Матвей.

— Не порти нам праздник, — ошарашил Миша. — У вас будет время поговорить в суде.

— Это ты мне решил советы давать? — разозлился Матвей.

— Остынь! — Миша бесцеремонно положил ему на плечо руку.

Матвей накрыл ее своей ладонью, с легкостью оторвал, повернул по часовой стрелке. Вскрикнув, грузин вытянулся в струнку:

— Отпусти рук!

— Не рук, а руку, — поправил его Матвей, еще повернув ладонь.

Несчастный встал на цыпочки.

— Если я еще раз приеду к сыну и увижу тебя здесь — убью, — с этими словами Матвей ударил ему по обратной стороне локтевого сгиба внутренней стороной руки и отпустил.

Охнув, грузин рухнул на пол и прижал травмированную руку к груди.

— Ты что сделал?! — закричала теща и бросилась к Мише.

Матвей развернулся и едва сделал шаг в сторону выхода, как двери распахнулись и в фойе впорхнула Ирина:

— Ма…

Счастливую улыбку смыло с ее лица. Глаза округлились, а рот открылся:

— Матвей? Что ты тут делаешь?

— Объясни, как ты могла мне все это время врать? Хотя зачем? — Он медленно подошел к Ирине: — И так все ясно. Нужно же как-то временно перекантоваться, пока твой любимый встает на ноги… Постой, — он медленно развернулся.

Анастасия Федоровна уже помогла грузину сесть на диван и что-то быстро ему шептала.

— Матвей! — окликнула его Ира.

Но он словно не слышал ее. Неожиданно вспомнил, как Ирина объяснила исчезновение почти двадцати тысяч долларов. Якобы маме понадобилось срочное лечение. Он тогда очень удивился, когда буквально через неделю увидел тещу порхающей по двору этого дома. Тогда она сказала, будто суммы, которую ей дали, хватило на самое прогрессивное лечение и новейшие лекарства. У Матвея зародились смутные подозрения, что ему что-то недоговаривают, но он до того любил и уважал жену, что отогнал эти мысли прочь.

— Так, значит, говоришь, занял денег для бизнеса? — Матвей перевел дыхание. — Не занимал ты ничего. Доил все это время эту русскую дурочку, — не глядя на Ирину, он показал большим пальцем через плечо и, круто развернувшись, отправился прочь.

Мир вдруг оказался вывернутым наизнанку. Кораблев чувствовал себя опустошенным. Как он, опытный психолог, не смог разглядеть в жене предателя? Неужели нельзя никому верить? Даже самому близкому человеку? А ведь он в ней души не чаял! Как она могла так поступать с ним? Он встал на половине пути между крыльцом и калиткой. «Выходит, все это время я делил жену с этим ублюдком?» Страшная догадка парализовала. Такого у него никогда не было. Он верил ей как себе, а она… Так неужели правду говорят, что все женщины такие?

Матвей с трудом взял себя в руки и направился дальше.

* * *

Катя приехала на работу самой первой, чем расстроила планы многих сотрудников своей фирмы. Обычно заместители успевали к ее появлению собрать информацию по магазинам, приготовить докладные записки. Сегодня ее никто не ждал. Она же сказала, что берет отпуск.

Утреннее совещание провел Воронин. Катя даже не села за стол, а рассеянно слушала его, стоя у окна. Мысли были заняты другим. Она вновь и вновь прокручивала в голове произошедшие накануне события, пытаясь найти им объяснение. То, что у нее нелады с психикой, стало очевидным. Неужели это расстройство связано с Вадимом? Скорее и с ним тоже. Наверняка все отрицательные эмоции, результатом которых стало ее нынешнее состояние, копились, наслаивались одна на другую всю ее жизнь, а размолвка с мужем была последней каплей, переполнившей чашу терпения, и мозг не выдержал. Что будет, когда она расскажет обо всем психиатру? Наверняка ее надолго положат.

Дед Пантелей довел Катю до перрона. Потом подошел поезд. Словно во сне, молодая женщина забралась в вагон… Всю дорогу провела в прострации. В Москве она еще долго сидела в вагоне после того, как его покинул последний пассажир. Спохватилась, когда ее окликнула проводница. Приехав на такси с вокзала, Катя закрылась в квартире и остаток ночи просидела в кресле с включенным светом. Даже засыпать было страшно. Она боялась проснуться в другом мире, в существование которого не верила, но убедилась, что он есть. Катя много слышала и читала про разные измерения. Знала, что целые научные коллективы всерьез занимаются вопросами путешествия во времени, пытаются фотографировать прошлое и будущее. Но относилась к этому скептически. С позиции продвинутой бизнесвумен она подозревала, что таким способом разными ловкачами попросту выколачиваются из доверчивых людей деньги. Чего стоит владельцу той же телекомпании слепить из нескольких аспирантов‑неудачников команду, которая быстро впишется в программу про чудеса, и на этом фоне собирать у экранов огромную аудиторию? Да мало ли? Но теперь она смотрела на эти вещи по-другому. Когда собиралась на работу, обнаружила, что потеряла телефон. Восстановив в памяти произошедшие накануне события, пришла к выводу, что развязался шнурок, к которому он был привязан.

— Можно? — В открывшихся дверях появился Петров.

Рано начавший лысеть очкарик с рассеянным взглядом и тонкой шеей напоминал Кате цыпленка, но относилась она к нему с уважением. Этот парень с успехом окончил Кембридж и в вопросах ведения бизнеса имел хватку бульдога. Своему успеху Катя во многом была обязана ему, а потому хорошо платила Петрову.

— Екатерина Сергеевна, — он протянул папку, — подпишите.

— Что у тебя там?

— Счет «Омеге».

— Подпиши за меня, — она встала из-за стола. — Я же в отпуске.

— Хорошо… — протянул Петров.

— Слушай, Олег, — Катя подошла к окну и сложила на груди руки, — ты в бога веришь?

— В кого? — решив, что ослышался, переспросил Олег.

— В бога, — повторила она и развернулась к парню.

— Ну, как бы крещеный, — он пожал плечами. — Даже не знаю.

— Это как?

— Ну, вообще-то, в церковь хожу, но очень редко, — признался он. — Однако в душе боюсь отрицать, что его нет. Вдруг есть?

— А если так, что тогда? — Катя склонила голову набок.

— Грех это, — улыбнулся Олег. — К чему вы это?

— Так, — она пожала плечами. — Я, пожалуй, пойду. Держи меня в курсе событий.

— Не беспокойтесь, Екатерина Сергеевна. Все будет нормально, — заверил ее он.

— Ну вот и ладненько.

Катя решила поехать на квартиру, где жила Татьяна. Она еще не знала, зачем и что хочет там увидеть. Пожалуй, будет легче, если ей никто не откроет двери. Заодно надо будет поговорить с соседями и оставить записку дочери. Пусть позвонит, когда появится. Она расскажет, что произошло с матерью. «Хотя стоит ли? — неожиданно мелькнувшая мысль заставила остановиться на полпути к выходу. — Что она скажет? Ведь, получается, Татьяна утонула практически на ее глазах, а она даже не заявила в полицию! С другой стороны, а что она там скажет? Моя подруга, которая семьдесят с лишним лет назад утопилась, снова утонула?»

Немного поколебавшись, Катя отправилась на автостоянку, ловя себя на мысли, что едет на квартиру Татьяны не только из праздного любопытства. Ее просто тянет туда.

Катя долго не решалась выйти из машины, медленнее, чем требовалось, поднялась по лестнице. Еще некоторое время стояла на площадке, не решаясь надавить на старинную кнопку звонка. Когда двери открылись, Катю словно прошибло током. Перед ней, собственной персоной, возникла Татьяна. Пол под ногами дернулся и будто бы медленно куда-то поплыл. В глазах потемнело, а к горлу подступил тошнотворный ком. Катя схватилась за сердце, пытаясь перевести дыхание. Однако, словно выброшенная на берег рыба, лишь открывала рот, хватая воздух маленькими глотками.

Татьяна взяла ее под руку и провела в дом:

— Что с тобой?

Катя вдруг поняла, что сидит в кресле, а в рот ей вливают воду. Катя оттолкнула руку с кружкой и посмотрела вверх. Вода пролилась на грудь. Нет, это не сон, рядом действительно стоит Татьяна. Она цела и невредима.

— Это ты? — пробормотала Катя.

— Здравствуй! — Татьяна поставила кружку на журнальный столик.

Катя хотела вскочить и броситься прочь… Со всех ног. И больше сюда никогда не возвращаться. Ведь все началось здесь! Но тело стало непослушным, а ноги словно налились свинцом. Молодая женщина зажмурилась и снова открыла глаза. Татьяна не пропала. Она продолжала удивленно смотреть на нее.

— Ты чего жмуришься? — улыбнулась Татьяна.

Катя вцепилась в подлокотники кресла и встала. Стараясь не смотреть на воскресшую подругу, прошла по комнате.

— Давай я тебе валерианы накапаю? — неожиданно предложила Татьяна и бросилась к шкафу.

— Нет! — Катя испуганно подняла руку. — Погоди. Только ничего не говори… — Она молча прошла на кухню и села за стол.

Татьяна вошла следом:

— Что с тобой происходит?

Глядя прямо перед собой, Катя покачала головой и пожала плечами.

— Ты вчера у меня оставила, — Татьяна взяла с холодильника сотовый телефон и протянула подруге.

— Я?! — снова изумилась Катя, беря в руки трубку.

Она покосилась на Татьяну, открыла «Моторолу» и посмотрела историю звонков. Выходило, что вчера она совсем никуда не звонила, даже в службу спасения.

— Чай будешь? — спросила Татьяна.

— Слушай, а что я вчера у тебя делала? — Катя замерла в ожидании ответа.

Лицо Татьяны вытянулось от удивления:

— Ты случайно не заболела?

— Наверное, — всхлипнула молодая женщина. — Знаешь, я уже не верю, что сейчас у тебя сижу.

— Почему? — удивилась Татьяна.

— Не знаю, как объяснить, — она закусила губу.

— Давай чайку, — засуетилась подруга.

С первыми глотками ароматного напитка прошел страх. Катя расслабилась, наслаждаясь теплом, которое стало медленно разливаться по телу. Татьяна, такая домашняя, сидела напротив и по-доброму глядела на нее.

— Ты знаешь, мне показалось вчера, что я тебя потеряла, — сказала Катя. — И вообще, мне кажется, что ты волшебница.

Ей стало совсем легко. Катя вдруг подумала, что если она сейчас прыгнет с балкона, то обязательно полетит.

«Это от радости, — подумала молодая женщина. — Значит, Татьяна жива, а я попросту вчера увидела плохой сон, который мне показался явью».

— А я и есть волшебница, — неожиданно объявила Татьяна. — Не веришь?

— Верю, — почему-то легко согласилась Катя.

— А хочешь, я тебе покажу место, где все как в сказке?

— Хочу.

— Только туда надо идти, избавившись от всего грязного и черного. Нужно оставить в этом мире условности, освободиться от нехороших мыслей и проблем.

— Хочу в сказку! — Катя вдруг поняла, что парит над столом. Она увидела себя и сидевшую напротив Татьяну со стороны. — Как хорошо!

Сделав по кухне круг, вернулась к столу. Перед Татьяной появились какие-то листки. Она подвинула их Кате:

— Подпиши.

Молодая женщина с легкостью взяла ручку и стала расписываться в тех местах, куда Татьяна показывала пальцем.

— Теперь ты обрела свободу! — сказала она, когда из-под руки Кати исчез последний листок.

— И мне всегда будет так хорошо? — недоверчиво спросила молодая женщина подругу.

— Всегда, — заверила ее Татьяна.

Ощутив невероятную легкость во всем теле, Катя взмахнула руками и вылетела в окно, не удивившись, что не разбила стекла и не запуталась в занавеске. Внизу оказался огромный город. Неожиданно сбоку появилась Татьяна. Катя вдруг поняла, что они сидят на заднем сиденье машины. Она посмотрела в окно. Рядом бежали полупрозрачные люди. Ей стало смешно.