Под грифом «Любой ценой»

Альберт Байкалов, 2012

Глеба Тихонова, инженера-конструктора секретного НИИ, постигло большое горе. Машина сбила на улице его единственного сына. Мальчик в коме. Нужна срочная и очень дорогая операция, которую могут сделать только за границей. Но денег у ученого нет. Неожиданно на пути Тихонова появляется некто Курочкин, который предлагает Тихонову деньги, но с условием – Глеб должен покинуть страну. Инженер даже не подозревает, что трагедия с сыном – это тщательно спланированная операция американских спецслужб. Но о ней становится известно группе спецназа под командованием подполковника Антона Филиппова. А значит, необходимо любой ценой сорвать операцию американцев…

Глава 1

Ирочка Земляникина, по мужу Оутис, жгучая брюнетка с синими глазами, игриво вытолкнула язычком трубку, через которую сосала коктейль, и положила голову на плечо Мартынова.

— Я говорю тебе, у Жука кокс — отпад! — стараясь перекричать музыку, продолжал спорить обладатель худосочной фигуры в модной майке и джинсах.

Ирину воротило от этого «мажора», но ничего не поделаешь — назвался груздем, полезай в корзину. Никто не заставлял ее год назад подписывать контракт с Сэмом Кейро. Хотя, не поставь она тогда закорючку в каждом листе толстой пачки стандартных листов с едва различимыми глазом водяными знаками, не видать ей ни визы, ни сына, с которым уехал в Штаты супруг. В принципе, печать в паспорте о том, что она законная жена Оутиса, уже давно ни к чему не обязывала. Ирина познакомилась с Томасом на конкурсе красоты. Занявшая третье место девушка не могла и мечтать, что американский гость обратит на нее внимание, однако уже после второго прохода поняла, что он смотрит только на нее. Потом — ресторан, бурная ночь в гостинице, уроки английского и скромная свадьба, после которой Ирочка быстро поняла, что нужна средней руки бизнесмену лишь в качестве вывески. Он жил своей жизнью, не обращая на нее никакого внимания. Вскоре родился сын, однако это никак не укрепило их отношений. Нет, Томас души не чаял в наследнике, но после его появления и вовсе перестал замечать свою супругу. В довершение ко всему Ирочка узнала, что женщины Томаса никогда не интересовали. Связь с ней ему была нужна лишь для продолжения рода. Известие привело ее в ужас, который постепенно перешел в хроническую депрессию. На одной из презентаций Ирочка познакомилась с журналистом из небольшой газеты. Романа между ними не было, так, легкая интрижка. Но этого хватило, чтобы девушка оказалась за забором роскошного особняка без гроша в кармане. По сути, Томас только этого и ждал. Здесь ей и подвернулся Сэм…

— Я у Жука брал — фуфло! — растягивая слова и улыбаясь странной, резиновой улыбкой, вяло махнул рукой Хмурый. — Даже не заторчал.

— Да умойся, Мартын, бадяжит он его, — встрял в разговор изможденный, похожий на смерть Капа. Сложив на груди руки и натянув на голову капюшон худи, он до этого просто смотрел перед собой невидящими глазами.

«Господи, что я делаю среди этих уродов?» — с тоской подумала Ирочка и посмотрела на часы. Ее словно ударило током. Почти одиннадцать, а она назначила встречу на десять. Тихонов уже больше получаса мается в ресторане, в любой момент может психануть и отправиться домой. Ирочка огляделась и встала. Мартын ничего не заметил. Она уже не раз выходила, и он не придавал этому значения.

В туалете, в углу рядом с зеркалом, вытянув худые ноги, сидела похожая на Мальвину девушка. Лицо бледное как мел, с нижней губы на силиконовую грудь стекает слюна. Ирина со знанием дела тронула ее за шею. Жива. Не рассчитала, дуреха. Быстро прошла в кабинку, повернула никелированную ручку, закрыла крышку унитаза, поставила на нее сумку и сняла куртку. Быстро поменяла майку с белой на черную. Надела парик и очки…

Через пару минут, под шум воды из сливного бачка, из туалетной комнаты вышла совершенно другая девушка.

На улице было безлюдно. Ирина прошла на автостоянку.

— Где тебя черти носят? — с возмущением заговорил Сэм, когда она уселась за руль «Форда». — Ключи давай!

Она вложила в протянутую руку брелок, и он тут же вышел из машины.

Через минуту со стоянки плавно выкатил серебристый «Хаммер» и повернул в сторону Большой Черкизовской.

Ира остановила «Форд» на другой стороне улицы. Ресторан «Опера» был выбран Сэмом не случайно: парковка напротив него все время была занята, поэтому те, кто приезжал позже, были вынуждены оставлять машины, где придется. «Хаммер», за рулем которого сидел Сэм, уже притулился у обочины. Некоторое время Ирина со страхом разглядывала этого угловатого монстра, похожего в темноте на бронтозавра времен палеозоя, потом вздохнула и надавила на кнопку сотового.

— Ира? — с ходу раздалось в трубке.

— Да, Сережа, здравствуй, — заговорила она уставшим голосом. — Ты уже в «Опере»?

— Давно, — ответил парень.

— Можешь выйти?

— А что случилось? Ты где? — засыпал он вопросами.

— Напротив, через дорогу.

— Почему не зайдешь?

— Увидишь. — Она всхлипнула и отключила телефон.

Двери ресторана распахнулись, и на улицу выскочил рослый молодой мужчина. Оглядевшись по сторонам, он бросился через дорогу. Наперерез ему уже поехал «Хаммер».

Вот до тротуара остается несколько шагов. Еще немного, и Сергей на проезжей части. Теперь дозвон! Нужно отвлечь, как учил Сэм, иначе может отскочить. «Хаммер» надвигался, словно танк. Ирина надавила на кнопку сотового. Сергей посмотрел в сторону машины, но тут же схватился за карман и остановился.

«Услышал звонок», — догадалась она и зажмурилась. Хлопок и странный звук лопнувшей тетивы утонули в женском крике.

Ира открыла глаза. На том месте, где стоял Сергей, никого не было. Она глубоко вдохнула и тут увидела его. Как оказалось, мужчину отбросило на несколько десятков метров к автобусной остановке. Огни «Хаммера» на первом светофоре уплыли вправо.

— Теперь надо немного выждать и не спеша отъехать, — помня инструктаж Сэма, прошептала Ирина. — Иначе обратят внимание…

— Ты где была? — тяжело сопя, положил ей на плечо руку Мартын.

— Там уже нет, — брезгливо поморщилась она. — Носик пудрила.

— Ага, — хохотнул Капа. — Герычем!

— Мальчики, мне пора. — Ирина посмотрела на часы.

— Тебя довезти? — Мартын упер руки в диван и подался вперед.

— Я с обдолбанными не езжу, — она толкнула его кончиками пальцев в щеку.

— С каких это пор? — прокричал ей вслед Мартын.

Но Ирочка уже не ответила. Зачем? Страница перевернута. Больше он ее не увидит.

Уже светало, когда, свернув с шоссе и проехав через лес, она остановила машину перед воротами. Направив на столб с едва заметно мигающим светодиодом небольшой пульт, надавила на кнопку. Раздался щелчок, створки отъехали в стороны. Ира включила передачу, и машина плавно вкатилась во двор, посреди которого, в окружении сосен, стоял двухэтажный коттедж. Его арендовала для своих сотрудников американская компания, в которой Сэм числился каким-то клерком. Ира понимала, что это лишь прикрытие его основной деятельности.

Она открыла дверь своим ключом и вошла в дом. На ней уже не было легкомысленного одеяния. Она успела съездить на свою квартиру и переодеться. Убранные под шляпку волосы, длинный плащ и воздушный шарф вокруг шеи изменили ее до неузнаваемости. Одежду, в которой Ирочка была в ночном клубе, она выбросит. Пусть вместе с ней уйдет и страх воспоминаний об этом дне.

По лестнице, ведущей на второй этаж, кто-то медленно спускался, и Ира навалилась на стену плечом:

— Сэм?

— Кто может ждать тебя в этих стенах, кроме меня?

— Оперативные сотрудники ФСБ, — пошутила она. — Полиция.

— Все шутишь?

— Почему не включаешь свет? — Ира сняла с плеча сумочку.

— Так легче думается.

Ира щелкнула выключателем.

На Сэме была футболка и спортивные штаны. В этой одежде он выглядел убого. Впалая грудь, тонкие руки, покрытые черными волосками… Ни за что не скажешь, что разведчик. А может, и не разведчик вовсе? Он не рассказывал, она не спрашивала. Была обязанность выполнять все, что говорит Сэм, она выполняла. Даже более… Иногда Ирочка начинала ощущать себя вещью, которой безраздельно пользуется этот человек. Или не человек, как и Сэм Кейро? А впрочем, какая разница? В ее положении выбирать не приходится. Ничего не поделаешь, на карту поставлено самое дорогое — ребенок. Сэм однозначно заявил, что в случае возникновения любых проблем он сможет с ними разобраться, нужно только время. А вот она уже никогда не увидит своего сына. Поэтому Ирочке приходилось даже имитировать, будто Сэм ей интересен. Это было не намного легче, чем все остальное, тем более что в постели он не блистал.

Сэм подошел и помог ей раздеться, участливо заглядывая в глаза.

— Все нормально?

— А у тебя?

— О чем ты? — нахмурил он лоб. — Сколько живу в вашей стране, так и не понимаю многих предложений, везде какой-то двойной смысл.

— Мы человека убили. — Она отпила из стакана вина. — Разве может быть нормально?

— Хочу тебя успокоить: не убили, — он положил ей на запястье руку. — Он выжил.

— Слава богу! — Ира прижала стакан к щеке, но тут же встрепенулась и испуганно посмотрела на Сэма: — Но его так далеко отбросило… Наверное, ни одной целой кости?

— Ты почти права, — кивнул он. — Парень в коме. У него сломаны кости таза, руки и нога, травмирован позвоночник. Я уж не говорю о повреждении мозга. Все идет строго по плану. В ближайшее время врачи будут рекомендовать конструктору лечить сына в Израиле, а стоимость лечения окажется космической.

— Ты уверен, что врачи посоветуют Тихоновым везти сына за границу? — недоверчиво спросила Ира.

— За что же им завтра заплатят? — спросил он и сам же ответил на этот вопрос. — Ты появишься в больнице под видом любимой девушки. Пустишь слезу и попросишь об этом врачей. Скажи, что отец твоего любимого работает в закрытом институте и будет использовать любые причины противиться этому. Он — патриот, но тебе важнее живой жених. Правильно?

— Но как? — растерялась она. — До сих пор я считала, что больше не увижу его. Тем более наверняка проверили, с кем он говорил по телефону…

— Брось, — отмахнулся Сэм. — Звонок был сделан с другой трубки. К тому же, даже если он придет в себя, наверняка не будет помнить того дня.

— Послушай, Сэм… — Ира, не мигая, уставилась ему в глаза. — А что ты будешь делать, если вдруг он умрет?

— Еще лучше. — Сэм взял бутылку, снял с никелированного крючка стакан. — Если такое случится, я знаю, как действовать. Поверь, это мой хлеб.

— Но как ты тогда вынудишь Тихонова уехать из страны? — удивилась Ирина.

— Смерть сына обозлит его. Ты только представь себя на его месте…

— Не дай бог, — она постучала по стойке костяшками пальцев.

— Он знает убийцу и уверен, что это сделал Мартынов, а полиция будет вынуждена утверждать, что не он, — не обращая внимания на ее реакцию, увлеченно продолжал Сэм. — Самолюбие человека, внесшего огромный вклад в развитие оборонных систем, будет сильно затронуто. Он просто обязан возненавидеть свою страну.

— Сколько будет получать Тихонов, если согласится на твои условия? — спросила Ирина.

— Он ни в чем не будет нуждаться. — Сэм обошел стойку и положил ладонь на Ирино бедро. — Америка бережно относится к таким людям. Он гений.

Рука поползла выше.

— Не сейчас. — Она взяла его за запястье и отстранилась. — Нет настроения.

— Понимаю, — кивнул он. — Скоро это пройдет.

Дрон выглянул на дорогу. Чисто. Держа автомат направленным в гору, он перебежал на другую сторону, опустился на одно колено и поднял вверх сжатый кулак. Из зарослей поднялся Гайрбек Куциев и устремился следом. За ним — Гайнулин. Все происходило без единого звука. Как в немом кино.

Дрон надвинул нуристанку на лоб:

— Ну что, господа моджахеды, с богом?

Они стали быстро подниматься вверх по склону.

Со стороны могло показаться, что идут трое боевиков. Спецназовцы давно забыли про бритвы. Вместо привычного «вала» у Дрона был «АКМ». Голову Гайрбека, которого называли Габбро, украшала повязка с арабской вязью. Он был в самодельном разгрузочном жилете, надетом на кожаную безрукавку. Среди троих спецназовцев Габбро — единственный чеченец. Ринат Гайнулин, доктор группы, с позывным и кличкой «Москит», раздобыл для такого случая кепку с длинным козырьком и натовскую униформу. Вот с кроссовками — явный перебор, из-за молодой травы, покрывавшей склоны, они сильно скользили. Ничего не поделаешь, есть вероятность напороться на настоящих боевиков. Но больше спецназовцев волновало, чтобы свои не догадались, кто их обстрелял. Будут большие проблемы, если ответным огнем ранят, или того хуже, убьют кого-то. Цель «маскарада», как назвал эту операцию командир группы подполковник Филиппов, — убедительно сыграть роль боевиков, которые устранили находившихся в плену у русских полевого командира Салауддина Алиханова и его помощника Мухмата. Место выбрали не случайно. Они знали, что для следственных действий начавших давать показания бандитов привезут сюда. Рядом с блиндажом, в котором месяц назад пряталась банда, был устроен хитроумный тайник с взрывчаткой и тремя гранатометами. У него и было решено организовать ликвидацию ставших опасными свидетелями «братьев по оружию». Вся сложность заключалась в том, что, кроме офицеров спецназа, об этом никто не знал, поэтому на огонь наверняка ответят все, кто будет принимать участие в следственном эксперименте. А это — работники военной прокуратуры, комендантский взвод, сотрудники ФСБ и милиции…

— Пришли, — замедлил шаг шедший чуть сзади Габбро.

— Уверен? — зачем-то спросил Дрон и огляделся.

Москит посмотрел на часы:

— Осталось десять минут.

— Да, — кивнул Дрон и, нахмурившись, добавил по-чеченски: — Если ничего в пути не случится.

— Вася, у тебя такой акцент, что я с трудом понимаю, о чем ты говоришь, — не выдержал Габбро. — Еще ты слова меняешь местами. Лучше говори на русском.

— Хорошо, — улыбнулся Дрон.

Снизу раздался гул машин.

— Едут! — одними губами прошептал Москит.

— Ты туда, — показал ему рукой на заросли барбариса Дрон, — а я останусь здесь. Габбро, спустись ниже и правее. Сильно не маячьте на глазах и помните: у них патроны настоящие.

— Ты точно обоих успеешь положить? — недоверчиво спросил Габбро.

— С каких это пор ты мне не доверяешь? — Дрон ударил его в плечо: — Давай!

Они разошлись, каждый на свою позицию.

Дрон прошел к росшим от одного корня дубам, присел на корточки. До поляны, на окраине которой устроен тайник, не больше ста метров. Она с этого места хорошо просматривалась. Накануне, как только было решено, во избежание утечки информации, сразу после съемок уничтожить бандитов, он приезжал сюда с Филином. Они не только выбрали позиции для назначенных играть роль моджахедов спецназовцев, но и оговорили, на каких направлениях выставить охранение комендантского взвода, как в последний момент будут стоять Джин и Шаман относительно бандитов. Нужно было продумать каждую мелочь. Окажись кто-то на линии огня, и все пойдет насмарку. У Дрона почти нет шансов сменить позицию, его наверняка заметят. Нельзя было допустить, чтобы и за бандитами, которых он должен уничтожить, оказались свои.

Дрон вздохнул и лег на живот. Вынул из нагрудного кармана станцию, положил рядом и направил автомат на березку. Ее решили использовать как ориентир для Антона: он разместит бандитов и спецназовцев относительно этого дерева и тропы. Дрон прицелился, потом перевернулся на бок, убрал из-под себя веточку и снова лег.

Внизу захлопали дверцы, раздались голоса.

Вскоре на поляне появились двое бойцов. Озираясь по сторонам, они прошли выше по склону. Следом вышел Банкет. Оглядевшись, он задержал взгляд на деревьях, под которыми укрылся Дрон. Василий с трудом подавил в себе желание обозначить себя. Невысокого роста лейтенант с солдатом принялись разводить рядом с березой костер. Наконец Дрон увидел Антона. Командир был в маске. Стоя посреди поляны, он отдавал короткие команды, ни разу не посмотрев в его сторону. Вот появились и бандиты. Дружка Салауддина вели под руки. Дрон усмехнулся. Его усадили на прорезиненный коврик у костра, и Джин присел рядом.

Напротив опустился на одно колено офицер с фотоаппаратом и сфотографировал боевика в обществе переодетого спецназовца. Потом еще. Позади заставили встать Мухмата. Подошел Шамиль Батаев, черная борода капитана закрывала грудь.

Салауддин стал возмущаться:

— Зачем это? Вы хотите показать, какой трофей попал к вам в руки?

Мухмат спросил его о чем-то.

В этот момент Антон слегка приподнял край маски, открыв нижнюю часть лица. Это был условный сигнал. Дрон скосил взгляд на солдата, которого так некстати понесло в кустики. Он стоял между его позицией и ямой, в которой укрылся Габбро. Хорошо, если боец сразу после выстрела ляжет. А если нет? Тогда обязательно увидит Дрона.

Тем временем события принимали неожиданный оборот. Салауддин отбросил автомат и вскочил:

— Эти шакалы…

Дрону ничего не оставалось, как стрелять. Он прицелился в грудь и надавил на спуск. Короткая очередь заставила всех отшатнуться от бандитов в стороны. Салауддин полетел на спину…

Мухмат удивленно посмотрел Дрону прямо в глаза, и тот еще раз надавил на спуск. Автомат привычно ударил в плечо. Бандит упал.

— Противник со стороны ручья! — раздался вопль.

Ожила лежавшая рядом станция:

— Дрон, отработал, уходи!

— Аллах акбар! — крикнул Габбро.

Дрон вскочил и бросился вниз по склону. В этот момент треснули очередями автоматы Габбро и Москита.

Три, четыре…

Дрон прыгнул в сторону, упал на спину и стал разряжать автомат короткими очередями в небо.

Сбоку раздался шум бегущего вниз человека. Дрон повернул голову и увидел Москита.

— Олень! — улыбнулся он и оглянулся назад. Их никто не преследовал.

Дрон поднялся и устремился следом. Перебежав дорогу, они спустились к ручью и повернули вверх по распадку.

В течение часа быстрым шагом, стараясь не издавать ни звука, уходили на север. Потом повернули вправо, перевалили хребет, спустились вниз и двинули в обратном направлении, в сторону равнинной части.

— Кажется, ушли, — вытер рукавом пот со лба Габбро.

— Ага, — усмехнулся Дрон. — Ты про вертолеты забыл.

— Филин обещал, что не допустит этого, — напомнил Москит.

— Будем надеяться. — Дрон перепрыгнул яму.

— Не пойму, зачем понадобилось убивать Салауддина? — неожиданно спросил Габбро.

— Он мог рассказать про то, что его использовали для внедрения, — ответил Дрон. — К тому же видел Шамана и Джина.

— Можно было держать этого шакала отдельно от остальных заключенных, — продолжал стоять на своем Габбро.

— Везде люди работают, — цокнул языком Москит.

— Кроме того, не факт, что он сядет или не выйдет через год. — Дрон поднял автомат выше и перешагнул лежащее поперек дороги дерево.

— Разве такое может быть? — не поверил своим ушам Габбро.

— Ты хоть и бывший сотрудник милиции, а с правосудием нашим, видно, мало знаком, — усмехнулся Дрон.

— Это точно, — поддержал его Москит. — Педофилов через одного амнистируют…

— Еще неизвестно, когда этот материал понадобится. — Дрон придержал ветку, дождался, когда ее перехватит шедший следом Москит. — Столько времени прятать двоих бандитов тяжело.

— Тогда, конечно, лучше так, — согласился Габбро. — Списать на своих, и все… Но не по себе как-то… Другое дело — в бою…

— Пройдет, — заверил Дрон.

Они перешли через ручей и стали подниматься в гору.

Глеб Васильевич Тихонов сидел за дальним столиком бара и в одиночестве пил водку. Пузатый графинчик наполовину опустел, однако голова по-прежнему была ясной, а так хотелось забыться… Вообще подобные этому заведения он посещал исключительно редко. Глеб Васильевич не был любителем выпить, да и работа не позволяла. Просто сегодня позвонил человек, представился Эдуардом Аркадьевичем и сказал, что может помочь. Назначили встречу здесь.

Глеб Васильевич опрокинул внутрь еще одну рюмку и некоторое время сидел, размышляя, удобно или нет он поступил, напиваясь перед встречей.

Прошло три дня, как они с женой потеряли сон и покой. Их единственного сына, студента МАИ Сергея Тихонова, сбила машина. Несмотря на большое количество свидетелей, показания которых подтверждались записями нескольких видеокамер, следствие топталось на месте. А все потому, что за рулем злополучного «Хаммера» сидел не простой смертный, а сынок Мартынова, крутого бизнесмена и чиновника в одном лице. Нет, тот не отрицает, что машина принадлежит сыну. Более того, уверен, что наезд совершен именно на ней. Только не был его сын в этот вечер за рулем, а проводил время с такими же балбесами, как и он сам, в ночном клубе. Сразу придумали некую Таисию, которая будто бы была с ними и в этот период времени отсутствовала. На снимках, сделанных с записи камер видеонаблюдения, они все показали на одну и ту же девушку. Но она пришла в клуб задолго до того, как там появилась развеселая компания, а покинула его спустя час после трагедии. Молодые люди тоже пределов заведения не покидали. По крайней мере, об этом говорят факты. А они основаны опять же на показаниях свидетелей и видеоматериала службы безопасности клуба. Благо что на выходе из клуба видеокамеры. Но Глеб Васильевич не верил ни записи, ни заверениям Мартынова-младшего, ни показаниям «свидетелей», таких же «мажоров». Его давно удивляло отношение государства к так называемой элите. Дочь председателя избиркома сибирского города посреди дня сбивает на машине двух девушек — и получает условный срок. Сынок нефтяного магната, врезавшийся в стоявшую на перекрестке машину, которая отлетает и давит еще троих человек, становится в результате расследования всего лишь свидетелем дорожно-транспортного происшествия, а бедная девушка, оказавшаяся на его пути, получает срок и непомерные выплаты семьям погибших… Ни в одной стране мира нет такого. Даже в когда-то считавшейся дикой Африке.

Глеб Васильевич никогда не причислял себя даже к среднему классу, хотя был успешным инженером-конструктором секретного НИИ и имел в свои пятьдесят пять квартиру, дачу и машину. Правда, как выяснилось, до поры до времени.

«И как теперь жить дальше? Ради чего? — размышлял он. — Двадцать три года растили, лелеяли, учили быть порядочным, а какой-то Мартынов взял и покалечил. Просто так. Нет, я этого так не оставлю! — он стиснул зубы и ударил кулаком по столу, однако тут же сник. — А что я, собственно, могу? Только убить сына Мартынова. Разве это выход? Везде глухая стена. Сначала думал, что самая огромная беда — это сокращение штата лаборантов и помощников, в связи с оптимизацией бюджета на новые разработки. Оказывается, бывает еще хуже».

— Свободно? — раздался над головой чей-то голос.

— Занято, — покачал головой Глеб Васильевич.

— Кого-то ждете? — продолжал допытываться незнакомец.

— Какая разница? — Глеб Васильевич взял графинчик и налил себе водки.

— Есть разница, господин Тихонов, — сказал незнакомец, опускаясь напротив.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил Глеб Васильевич и тут же спохватился: — Так это вы?

Как он сразу не понял! Это и есть тот самый человек, который обещал помочь ему!

— С вашего позволения, я сяду, — уже расположившись на стуле, вздохнул незнакомец.

— Если мне не изменяет память, Курочкин Эдуард Аркадьевич? — Глеб Васильевич застыл в ожидании ответа.

— Не ошибаетесь, — кивнул мужчина и подозвал официанта.

Пока новый знакомый делал заказ, Глеб Васильевич пытался понять, что это за человек. Он опасался подвоха со стороны Мартынова, поэтому стал мнительным.

Курочкин не отличался ни ростом, ни комплекцией и носил очки. Сейчас их на нем не было, но об этом говорили два углубления на переносице и близорукий прищур.

— Мне очень жаль, — дождавшись, когда официант все запишет и уйдет, приятным голосом заговорил Эдуард Аркадьевич.

— Как все надоело, — кивнул Глеб Васильевич.

— Что именно? — Курочкин подался вперед, словно пытался заглянуть ему в рот.

Глеб Васильевич снова потянулся к стакану, но, вспомнив, что у собеседника даже нет рюмки, передумал:

— Одним — все, другим — ничего.

— Страна такая, — вздохнул Курочкин. — Сами виноваты, что сделали ее такой.

— Это точно, — согласился Глеб Васильевич.

— Ваш заказ. — Подошедший официант выставил перед Курочкиным тарелку с салатом и поставил на стол еще один графинчик с водкой.

— Вы говорили, что имеете желание помочь, — осторожно напомнил Глеб Васильевич. — Располагаете какой-то информацией?

— Давайте, за его здоровье, — вместо ответа проговорил Курочкин, плеснул себе, наполнил рюмку Глеба Васильевича.

Они выпили и немного помолчали.

— Глеб Васильевич, — снова заговорил Курочкин, — я в курсе всех несчастий, свалившихся на вашу семью. Наезду на сына предшествовал отказ от финансирования ваших разработок. На стадии чертежей и расчетов остались достаточно серьезные системы…

— А вы, простите, откуда знаете? — Глеб Васильевич уставился на собеседника захмелевшим взглядом.

— Ну, как? — Курочкин наколол вилкой оливку и отправил ее в рот. — Во многих зарубежных изданиях упоминается ваше решение по внедрению комбинированных схем запуска в систему «Коллапс» ракет «земля — воздух» и адаптации ее к кораблям.

— Что вы сказали? — У Тихонова от удивления даже нижняя челюсть отвисла. Он мотнул головой, решив, что ему показалось.

— Чем вы удивлены? — Брови Курочкина поползли вверх. — Я не ожидал такой реакции.

— Но, простите, ведь эти разработки засекречены… — прошептал Глеб Васильевич.

— Бросьте! — рассмеялся Курочкин. — Это для вас. По крайней мере, в этой стране они имеют такой гриф только потому, что руководство военного ведомства не заинтересовано в монополии России на производство изделий, подобных вашему. Они скрывают это от президента и народа. Поверьте, в Штатах и Европе пристально следят за работами гениального конструктора Тихонова. Более того, определенным кругам выгодно передавать информацию по работе над проектом иностранным разведкам. Как только там соберут и испытают ваше детище, Министерство обороны тут же заявит, что мы безнадежно отстали в этой области, и предложит закупать его у тех же американцев через Францию. Средств, как всегда, выделят в сорок раз больше, чем на собственные разработки. А что, должны же у наших чиновников из министерства жены отдыхать на хороших курортах, а дети ездить на достойных машинах?

— Ездить на дорогих тачках, — словно эхо повторил Глеб Васильевич, в глазах его блеснули слезы.

— Извините, если сказал что-то не так, — заволновался Курочкин.

На самом деле Сэм умышленно затронул эту тему. Он долго и тщательно планировал разговор. В его работе нельзя допускать ошибок. Он особенный человек, с особыми полномочиями, и в случае прокола ему придется тяжело. Любая спецслужба мира сочтет за огромную удачу заполучить в свои лапы секретного агента специального отдела ЦРУ. Что по сравнению с ним Джеймс Бонд? Сценаристам даже не снилось, какие парни есть в великой Америке. Конечно, Сэму не дала природа той физической силы и доблести во взгляде, как отцу, бывшему «зеленому берету», — он пошел в мать, имевшую большую склонность к точным наукам и искусству. Зато ее интеллект и отцовская тяга к приключениям полностью воплотились в Алексе — так его звали после рождения. Потом он стал Рональдом, Майклом, Ричардом… Теперь вот — Сэм. Для его страны наступают тяжелые времена: имея огромный долг, она должна удержать свои позиции супердержавы. На фоне Китая и той же Индии делать это все сложнее. У Кейро тоже свой небольшой участок в этом огромном мире противоречий.

— Все равно, я не понимаю причины вашего интереса к моей персоне, — тихо сказал Глеб Васильевич.

— Что же. — Собираясь с мыслями, Курочкин прижал к губам салфетку, скомкал ее и бросил в тарелку. — Я — представитель крупного международного фонда, оказывающего помощь людям, которые по каким-то причинам не могут самореализоваться у себя в стране.

— Значит, вот оно что! — задумчиво пробормотал Глеб Васильевич.

— Как дела с сыном? — неожиданно сменил тему Курочкин.

Вести разговор в этом русле становилось опасно. Все должно быть дозированно.

— Он в коме, — опустил взгляд Глеб Васильевич.

— Что говорят врачи? — продолжал участливо расспрашивать Курочкин.

— Шансы мизерны, — вздохнул Тихонов. — Жена слегла. Но можно попытаться перевезти его в Израиль. Только… — Он вдруг сник.

— Что? — нахмурился Курочкин.

— Как минимум, нужно сорок тысяч долларов, — выдохнул Глеб Васильевич.

— В чем же вопрос? — сделал вид, будто не понял, Курочкин.

— Как раз в них, — зло ответил Глеб Васильевич. — Разве не понятно?

— Значит, я не зря сегодня попросил вас прийти сюда, — оживился Курочкин.

— Почему? — удивленно протянул Глеб Васильевич.

— Есть люди, которые очень заинтересованы в продолжении вашей работы, — внимательно следя за реакцией Тихонова, заговорил Курочкин. — И чтобы вы не останавливались, они готовы взять финансирование лечения вашего сына на себя.

— Но проект закрыт! — воскликнул ученый.

— Вам дадут лабораторию и выделят деньги. Вы сами наберете себе штат сотрудников…

— Я понял, — помрачнел Глеб Васильевич. — Вы предлагаете мне стать предателем?

— Вы им не можете стать.

— Почему?

— Вас самих страна предала.

— Согласен, — кивнул Глеб Васильевич. — Но мне никто не даст возможности уехать из России.

— Это уже не ваша забота. Вы же не хотите зла своему единственному ребенку?

— Вы мне угрожаете?

— Позвольте, вы сами только что сказали, что без денег его крайне сложно спасти…

— Да, я именно так сказал. — Глеб Васильевич снова опустил голову.

Антон вошел в вестибюль санатория и огляделся. За стойкой, именуемой в новой России «ресепшн», никого не было. Гигантский фикус в деревянной кадке, раздвижная лестница у нелепой, обитой рейкой квадратной колонны и запах краски слегка портили первое впечатление.

— М-да! — вырвалось у вошедшего следом Дрона. — И это санаторий!

— Мы сюда не отдыхать приехали, — негромко напомнил Антон. — Да и не сезон еще.

— Кто-то пришел! — раздался откуда-то из глубины зала испуганный женский голос.

— Сиди, ты куда? — сказал второй, принадлежавший молодому мужчине.

— Я, вообще-то, на работе, — возмутилась девушка.

— Работа не волк, в лес не убежит! — хохотнул третий голос.

— Васька, руки! — строго одернула девушка.

Антон шагнул в сторону и увидел, как с одного из диванов, обтянутых черным кожзаменителем, поднялась молодая женщина в зеленом платье с белым воротничком. Двое солдат остались сидеть, причем у одного из них на коленях лежал автомат. Антон знал, что санаторий охраняется российскими патрулями, однако не ожидал, что так.

— Здравствуйте! — приветствовала их крашенная в рыжий цвет девушка с размазанной по щеке губной помадой.

Антон кивнул и перевел взгляд на солдат:

— Где начальник патруля?

— А что случилось? — Солдат с автоматом на коленях вскочил со своего места и водрузил кепку на покрытую рыжей шевелюрой голову.

— Пока ничего, — покачал головой Антон. — Но при такой организации службы наверняка должно случиться.

— Мы отдыхаем, — не вставая, бросил дружок рыжего. — На территории второй патруль. — У него было круглое лицо, маленькие глазки и неимоверно большая нижняя губа.

«Наверное, в детстве плаксивым был», — подумал Антон, а вслух спросил:

— Почему с оружием в помещении?

— Мы — охрана, — пояснил очевидное наглец.

Большинство отдыхающих здесь были либо военными пенсионерами, либо уволенными с военной службы по причине болезни или ранения. Антон с Дроном больше двух месяцев не стриглись, чтобы походить на эту категорию.

Антон оглянулся на Дрона.

Среднего роста, смуглолицый, с живым взглядом майор сразу понял командира. Василия хлебом не корми, дай поглумиться над людьми, тем более над теми, кто не до конца понимает, что поступает плохо.

— Василий! Тезка, не узнал? — Дрон бросил на пол баул, выпрямил перед собой руки и двинул к солдату с автоматом.

Недоумение на лице солдата сменилось радостью, потом снова недоумением. Он во все глаза смотрел на мужчину, явно лет на семь старше его.

— Ты что, не узнал? — продолжал Василий.

— Блин, нет, — смутился солдат.

— Но ты же Василий?

— Ну?

— Откуда родом?

— Смоленск.

— На какой улице живешь?

— На Школьной, — пробормотал вконец растерявшийся солдат.

— А я — на Гагарина. Ну, ты, Рыжий, даешь! А ну, вспоминай!

Дрон нагло врал. Про прозвище он догадался. Это легко, имя услышал, а улица Гагарина, как и Горького, Чкалова и многих других выдающихся людей, есть в любом областном центре.

— Вы с отцом работаете? — продолжал хлопать глазами парень.

— Нет. — Дрон положил ладонь правой руки на ствол автомата, левой отсоединил магазин и запустил им в голову сидящего на диване «плаксы». Раздался грохот и вскрик.

— Перебор, — поморщился Антон.

Тем временем, используя автомат в качестве рычага, Дрон опрокинул тезку на пол:

— Да не был я никогда в Смоленске, лох!

Со стороны показалось, что Дрон просто коснулся пальцами шеи припечатанного спиной к полу тезки, однако солдат словно умер. В это время опомнился «плакса» и вскочил с дивана. Держась за рассеченный магазином лоб, он бросился к колонне, у которой, как выяснилось, стоял его автомат. Однако Дрон оказался там быстрее и просто наступил ногой на ремень. Солдат схватил оружие за цевье, дернул и от неожиданности темечком врезался в колонну. Дрон не церемонился и в следующий момент двинул ему локтем в основание черепа.

Антон развернулся на звук неожиданно упавшего на пол тела.

— Этого нам еще не хватало!

Девушка от испуга рухнула в обморок.

— Нервы слабые, — констатировал Дрон, отсоединяя магазин от автомата «плаксы».

— Зря ты так. — Антон поставил на стойку свою дорожную сумку, подхватил девушку с пола и понес на диван.

Она открыла глаза и резко выпрямила руки, попав Антону в подбородок ногтями:

— Отпусти!

— Ожила! — обрадовался Антон и поставил ее на пол.

Девушка отскочила и испуганно уставилась на не подающих признаки жизни солдат.

— Вы их убили? — Ноги несчастной вновь подкосились.

Антон шагнул к ней и придержал за плечи.

— Они спят. — Дрон вынул документы «рыжего», быстро пролистал, сунул себе в карман. — Сама же слышала, что устали дежурить.

— Вы кто? — наконец догадалась спросить она. — Грузины?

— Угу, — подтвердил ее предположение Дрон. — Самые настоящие. — Он снял с ремня солдата подсумок и штык-нож. — Меня Гиви зовут, а его, — он показал взглядом на Антона, — Дато.

— В общем, так, — улыбнулся Антон, — скоро они придут в себя. Скажешь, что мы убежали. А пока дай нам ключи от номера. — И он протянул ей свое удостоверение.

— И не вздумай никуда сообщать, — предупредил Дрон.

Девушка с готовностью кивнула и бросилась за стойку.

Дрон закончил осматривать солдат, подошел к стойке и вывалил все изъятое.

— Девушка, вам нравится эта картина?

Она испуганно посмотрела ему через плечо и покачала головой:

— Нет.

— Так вот, если бы здесь появились те, от кого они охраняют это заведение, ты бы лежала рядом с ними, — перейдя на «ты», с нотками металла в голосе заговорил Дрон. — Только вы все были бы мертвы. Тебе нравится такая охрана?

— Нет.

— Поэтому сделай, как тебе сказали.

В отличие от фойе, где шел косметический ремонт, этажи уже сияли чистотой, везде, где только было возможно, стояли диковинные растения, звук шагов приглушали чисто пропылесосенные бордовые дорожки.

С трудом справившись с замком, дежурная по этажу пропустила Антона и Дрона вперед.

Номер был уютным. Две кровати с деревянными спинками, два стула, две небольшие тумбочки. У стены стол, на котором стоял чайный сервиз и электрический чайник. В углу, на холодильнике, телевизор. Обои с розовым рисунком, на паркетном полу ковер.

— Холодильник работает? — спросил Дрон и бросил сумку на пол.

— Конечно, — кивнула женщина.

— Нас все устраивает, — успокоил ее Антон. — Скажите, а когда официально начало купального сезона?

— Да есть уже смельчаки, — пожала она плечами. — Если погода хорошая, с середины апреля можно.

— Телевизор тоже работает? — спросил Дрон, заглядывая в душевую.

— Да, — сказала женщина и добавила: — Еще вопросы есть?

— Нет, — щелкнув выключателем, ответил Антон.

— Тогда приятного отдыха. — И с этими словами дежурная покинула номер.

Антон вышел на балкон, уперся руками в перила и посмотрел вниз. Перед входом в здание шаркала неким подобием метлы полная женщина. Асфальт был весь в глубоких трещинах, однако парковая зона выглядела ухоженной. После промозглой и слякотной Москвы радовало глаз обилие зелени: пальмы, кипарисы, вдоль дорожек подстриженные на одинаковую высоту акации. Ярко светило солнце. Со стороны моря дул легкий ветерок. Рай, да и только.

Неожиданно внизу раздался грохот и протяжный вопль, и женщина с метлой шарахнулась от крыльца. По ступенькам кубарем скатился «рыжий». Кепки на нем не было. Волоча за ствол автомат, он устремился в сторону ведущей к морю лестницы. Следом вылетел его дружок. Антон усмехнулся и вернулся в комнату.

Дрон сидел на кровати и вынимал из стоявшей на полу между ног сумки вещи, которые укладывал в тумбочку.

— С патрулем перебор, — сказал Антон.

— Я так не считаю. — Дрон бросил в выдвижной ящик пенал с туалетными принадлежностями. — Эти уроды должны обеспечивать безопасность, но не хотят. Таких учить надо.

— Я не против этого, — согласился Антон. — Только не забывай: мы не должны привлекать к себе внимание. И так приезд четверых здоровых мужиков, да еще задолго до сезона, выглядит нелепо.

— Может, у нас гей-конгресс здесь, — хохотнул Дрон.

— Дурак, — вздохнул Антон и тоже стал разбирать вещи.

Три дня назад группа спецназа ГРУ подполковника Филиппова получила задание скрытно пересечь границу с Абхазией и под разными предлогами обустроиться в районе Нового Афона. Поводом послужили участившиеся случаи нарушения со стороны Грузии границы, причем не одиночками, а целыми группами хорошо подготовленных диверсантов, которых готовили вблизи Зугдиди. Российские пограничники уступали подобным подразделениям, на стороне которых были внезапность, хорошее знание местности, скрытность. Они широко применяли засады, умело маскировались под местных жителей. Их численность, в десять-двенадцать человек, вдвое превосходила наряды и патрули. По уровню подготовки грузинские спецназовцы уже могли составить конкуренцию аналогичным подразделениям большинства европейских государств. В связи с этим командование приняло решение использовать одну из групп спецназа ГРУ.

Прошло около получаса. Дрон, держа в руках пульт дистанционного управления, «листал» телевизионные программы, когда снизу донесся звук подъезжающей машины и скрип тормозов. Захлопали дверцы, раздались крики.

— Началось, — проворчал Дрон и посмотрел на часы: — Однако быстро, почти тридцать семь минут. Можно всех отдыхающих два раза лишить жизни и спокойно уйти.

— Зря ты так, — возразил Антон. — Служба здесь организована нормально. Таких вот козлов — единицы. Остались без старшего и сразу расслабились.

— Не выходя на балкон, могу сказать, что приехал комендант или, как минимум, дежурный помощник военного коменданта, — не унимался Дрон. — За это время можно половину Абхазии проехать.

— Думаю, бойцы сначала привели себя в порядок, потом придумали легенду, а уже потом отправились докладывать, — отстаивал свою точку зрения Антон.

Послышались шаги сразу нескольких человек и торопливый женский голос, принадлежавший рыжей девушке с ресепшн. Тут же раздался стук в дверь.

— Кто? — не вставая с кровати, спросил Антон.

— Помощник военного коменданта Платонов.

— Чем обязаны?

— Это по поводу патруля. Предлагаю сдать оружие и выйти с поднятыми руками.

— Вот дают! — скорчил удивленную гримасу Дрон.

— У нас оружия нет, — ответил Антон, направляясь к дверям, — только боеприпасы, которые мы забрали у нерадивых солдат. Зачем им они? — И с этими словами открыл двери.

Отбросив его к стене, в комнату ворвались сразу четверо милиционеров и военный в полевой форме с погонами старшего лейтенанта. Антона ловко развернули лицом к стене и прижали.

— Глупо, — выдохнул он.

— Где магазины, штык-ножи и военные билеты? — строго спросил кто-то с кавказским акцентом.

— Вон, сзади тебя лежат в углу, — простонал Дрон.

Антон повернул голову. Двое милиционеров повалили Василия на кровать и завернули руки. Конечно, если он сейчас захочет, то легко освободится. Но только зачем? Они же сюда не приемы самообороны и нападения приехали показывать.

— Вы что, вместо отдыха хотите дебоширить? — Лейтенант замолчал, по-видимому, подумал, что до сих пор не знает, с кем разговаривает.

— Ой, как больно! — простонал Дрон, при этом на его лице не было ничего, кроме иронии.

— С какой целью приехали?

— Лечиться, — за двоих ответил Дрон. — У него вон с головой не в порядке, две контузии. Он, кстати, и солдат ваших разоружил. А у меня гастрит…

— Если у него так плохо с головой, пусть его в психушке сначала лечат, а уж потом в санаторий отправляют, — заметил один из милиционеров.

— Лечили, — закивал Дрон. — Теперь необходим реабилитационный период…

— Документы, пожалуйста, — уже более миролюбиво попросил лейтенант.

Дрона отпустили. Он протянул руку к тумбочке, однако один из сотрудников неожиданно снова схватил его за запястье и сам потянул за ручку выдвижного ящика.

— Слушайте, если бы мы были грузинскими диверсантами, то наверняка после всего уже давно бы ушли, — не выдержал Антон.

— А сколько времени прошло с того момента, как вы встретились с патрульными? — неожиданно оживился старлей.

— Вы приехали через тридцать восемь минут, — с готовностью ответил Дрон.

— Так, — протянул старлей. — А где эти два клоуна все это время были?

— Мы, как в себя пришли, сразу к вам, — раздался из коридора плаксивый голос.

— Не врать! — строго сказал Дрон, напоминая воспитателя детского сада. — Я засек время от того момента, как вы покинули территорию.

— Значит, инвалид второй группы? — с уважением протянул офицер, изучая пенсионное удостоверение Дрона.

— Да, — кивнул майор.

— Все равно, это не дает вам права так поступать. — Старлей вернул Дрону документы. — А вообще это было усиление. Оба солдата должны были еще утром отправиться в расположение части. Дежуривший с ними ночью прапорщик ушел, а они решили немного побалдеть.

— Побалдели, — констатировал Антон и с усилием обернулся: — Мне долго еще так стоять?

— Отпусти его, — приказал полный милиционер своему коллеге.

То ли на того подействовали слова Дрона о невменяемости, то ли просто туго доходило, но он еще некоторое время продолжал удерживать завернутую за спину руку.

— Может, хватит? — не выдержал Антон.

Сержант отступил на шаг.

— Хорошо, будем считать, инцидент исчерпан, — вздохнул старший лейтенант. — Только просьба: больше так не делайте. Есть телефон, если что не устраивает, звоните. Здесь прямая связь и с милицией, и с нами. Лечитесь. — И он с опаской посмотрел на Дрона, глупо таращившегося в стену.