Тень сбитого лайнера

Альберт Байкалов, 2015

С отставным спецназовцем Кириллом Булатниковым связывается бывший сослуживец, а ныне офицер Нацгвардии Украины Тарас Супруненко. Он сообщает, что Киевом готовится масштабная кровавая провокация, цель которой – дискредитировать Россию в глазах мировой общественности. Агенты Службы безопасности Украины захватили несколько российских офицеров и теперь планируют сбить пассажирский авиалайнер над территорией Новороссии, а пленников представить в качестве боевого расчета зенитного ракетного комплекса, которым якобы и был уничтожен самолет. Кириллу Булатникову приказано перейти границу Украины и с помощью Тараса и группы ополченцев отбить российских военных и вернуть их на родину…

Глава 2

Камень преткновения

Ильетас, укрытый звездным небом, спокойно спал. Самый тихий город Майорки не раздражал рекламой, здесь не было ресторанов и баров. Он удобно расположился между холмов, покрытых южными соснами, и притягивал к себе не только любителей одиночества и тихого семейного отдыха. Здесь можно было укрыться от преследования полиции и спецслужб.

Именно к этой категории людей относился хозяин роскошной виллы, пристроившейся на небольшом плато. На пятачке размером в половину футбольного поля, зажатом со всех сторон лесом, время словно остановилось. Аркадий Юрьевич Веселов, украинский олигарх русского происхождения, приготовил себе надежное убежище уже довольно давно. Это было заметно по разросшемуся саду, замшелым камням, позеленевшей бронзе небольших ангелочков в фонтане и особенному запаху, присущему только строениям, имеющим какую-то историю. Посреди кусочка рукотворного рая, утонувшего в темноте, стояла беседка. Ее ограждение представляло собой ажурное хитросплетение плюща, винограда и еще каких-то непонятных растений. За столом, ломившимся от экзотических закусок, сидели шестеро мужчин.

Федор Степанович Морочко обливался потом. Он то и дело утирал платком толстую шею и лоб, из-за залысин заканчивающийся где-то на макушке. Однако его мясистый нос и пухлые щеки тотчас снова покрывались бисеринками влаги.

Федор Степанович знал, что дискомфорт вызван не духотой и затянувшимся ужином. Главной причиной было беспокойство, повсюду преследующее его на протяжении последнего времени. Вдали от родины он особенно остро понимал, что за хаос, воцарившийся сейчас на Украине, его организаторам когда-то придется отвечать. В том числе и ему лично.

Депрессия стала усиливаться с конца февраля. Федора Степановича мучили бессонница и ночные кошмары. После каждого события, участником которого он становился, переживания охватывали его с новой силой. Вот и сейчас тремор рук, потливость. Все ли он сделал правильно?

Федор Степанович вновь посмотрел на Веселова, сидящего по другую сторону длинного стола. Олигарх не переставал заливать в себя вино, при этом практически не хмелел. План сделать из Веселова разоблачителя финансовой деятельности бывшего президента Украины был детищем Морочко. Но это только предлог.

Лишь бы Веселов выбрался из своего убежища и приехал в Киев. Тогда Федор Степанович найдет способ вернуть часть денег, похищенных так называемой семьей. Пусть не в казну, так хоть в карман своих покровителей. Глядишь, и ему что-то перепадет.

Недаром Веселова и его дружков по бизнесу знающие люди называли кошельками прежней власти. Они занимали ключевые посты в правительстве и министерствах, контролировали почти все денежные потоки.

Но круг обличителей, из которого предстояло выбрать надежных людей, негласно очертил Запад. Зарубежные покровители не велели арестовывать активы молодых олигархов, несмотря на требования Майдана их раскулачить.

— Что-то вы приуныли, — проговорил Веселов.

— Просто душновато тут. — Федор Степанович изобразил на лице улыбку и неловко развел руками.

С его вилки при этом свалилась оливка, упала на голову Бондаренко, отлетела и покатилась по столу между тарелок.

— Извините, — промямлил Федор Степанович и смутился.

— Я успел привыкнуть к духоте, — делая вид, будто ничего не заметил, сказал Веселов. — Кругом море. А вообще-то, конечно, у нас лучше.

— Это где? — спросил Федор Степанович. — В России или на Украине?

— Мне кажется, если иметь в виду климат, особой разницы нет. — Собираясь с мыслями, Веселов взял салфетку и прижал к губам.

Было заметно, что олигарх задет вопросом, который подчеркнул его русское происхождение.

«Зря я так! — следя за его реакцией, подумал Федор Степанович. — Вышло так, как будто я ему показал на его место».

— А почему с нами нет вашей супруги? — попытался он сменить тему.

— Надежда Николаевна лишь сегодня прибыла из Москвы в Мадрид и только утром будет здесь. — Олигарх отпил вина. — Да если бы и была, то в такой поздний час она предпочитает застолью сон.

— Ваша супруга находилась в Крыму, да? — спросил Хайкл.

Этот чопорный очкарик был сотрудником американского посольства в Испании и будто бы случайно оказался среди гостей. На самом деле все понимали, что таким образом Госдепартамент внимательно следит за всеми процессами, происходящими на Украине и вокруг нее.

Веселов изменился в лице. Такая осведомленность американца явно разозлила его.

— Меня настораживает, что вы об этом знаете, — заявил он.

— Ничего особенного, — ответил Хайкл от стола. — Просто мне не безразлична безопасность всей вашей семьи. Наверное, Надежда Николаевна решала какие-то вопросы, связанные с закрытием ваших проектов на полуострове?

— Почему я должен там что-то закрывать? — удивился Веселов. — Мои дела вне политики.

— Сейчас в Крыму нет условий для развития бизнеса, — заметил Федор Степанович.

— Я с вами не согласен, — заявил Веселов. — Скоро эта возня вокруг полуострова затихнет.

Федор Степанович вскипел. Он знал, что у Веселова в Крыму есть свои интересы. Еще в начале нулевых он выкупил там несколько курортов, приобрел акции маслобойного комбината и полным ходом вел работы по изучению газовых месторождений полуострова. Сейчас Веселов решил в очередной раз позлить украинцев, приехавших, по сути, с челобитной. Он не переставал наслаждаться своей исключительностью, чем просто бесил их.

— Бред! — Федор Степанович вскочил, но тут же сел на свое место.

— Вы мне не доверяете? — Брови Веселова взметнулись на середину лба.

— Доверяю, — сказал Федор Степанович, разъяренный словами олигарха. — Но что касается так называемого волеизъявления крымчан — это однозначно подтасовка! Я знаю, как проходил референдум. Могу представить, каким образом протолкнули это решение в парламенте.

— И каким же? — осведомился Веселов, склонив голову набок.

— Купила там Москва всех с потрохами, вот и все.

— Так или иначе, но Севастополь теперь наш.

— Помнится, Аркадий Юрьевич, в свое время русские вынудили вас покинуть страну. Почему вы говорите «наш»? — раздался голос Рахильского.

Все как один повернули головы в сторону худощавого мужчины, которого до этого момента словно не замечали. Бесцветные глаза, бледное морщинистое лицо и седина делали этого человека похожим на моль. Арон Александрович был историком, доктором наук и одним из сторонников идеи великих укров. В команду переговорщиков его рекомендовал Коломский, которого почему-то больше всех волновало возвращение олигарха в Украину.

— Хочу уточнить, меня никто не вынуждал. Я сам уехал, поскольку здесь мне комфортнее. — Веселов воткнул палец в стол. — К тому же часть моего бизнеса на Украине. Почему я так говорю? Все просто. Я чуточку патриот.

— Нельзя быть чуточку беременной, — с трудом сдерживая ярость, пробормотал Федор Степанович.

Веселов приподнял бокал, предлагая выпить.

Все нерешительно переглянулись.

— Не зря вы носите такую фамилию, — попытался увести разговор в другое русло Хайкл.

— Вы подумали, я шучу? — Веселов прищурился и покачал головой. — Нет, я сказал на полном серьезе. Севастополь — символ русской славы, и это нельзя не признать.

Напряжение, начавшее было спадать, обрело новую силу.

— Позвольте не согласиться, — проскрипел Рахильский.

— Позволяю, Арон Александрович, — великодушно разрешил Веселов. — Мне даже интересно услышать ваши доводы.

— Как вам известно, ваш покорный слуга еврей, выросший в Севастополе. То есть лицо своего рода нейтральное. Я не состою в родственных связях ни с украинцами, ни с русскими, а тем более с татарами.

— Почти как в Германии — истинный ариец, — пошутил Веселов. — Хотя ваше отчество указывает на русские корни.

— Вы глубоко заблуждаетесь. — Рахильский самодовольно улыбнулся. — Имя «Александр» лишь звучит по-гречески. Оно является чисто еврейским. Многих мальчиков в Израиле называют так в честь Александра Македонского, который не позволил своим воинам разрушать наши святыни.

— Удивлен, — признался Веселов.

— Я начинал свою карьеру на историческом факультете Львовского университета, — не обращая внимания на реплику, продолжал Рахильский. — Мне приходилось работать с историческими материалами, которые невозможно подвергнуть сомнениям. Севастополь прославился в середине девятнадцатого века, одновременно показал слабость России, начисто проигравшей Крымскую войну. Да будет вам известно, что обороной города тогда руководили адмирал Нахимов и простой матрос Петр Кошка. Это они, украинцы по национальности, как ни странно, сделали Севастополь городом русской славы.

— Но оба находились на государевой службе, — заметил Веселов.

— Дворянский род Нахимовых начался с выходца из Полтавы Мануила Тимофеевича Нахименко. — Рахильский пропустил слова Веселова мимо ушей. — Он был прадедом адмирала и сотником Ахтырского слободского украинского казачьего полка.

— Не верю. — Веселов мотнул головой. — Не надо делать из меня дурака. Я знаю, как на Украине с девяностых годов промывают мозги и пишут новую историю. Слышал я и про укров, которые выкопали Черное море и были предками ариев. Так и здесь! Нашли в церковных метриках похожую фамилию и объявили о родстве. Хотя зачем искать? — Он пожал плечами. — Тогда это была Русь. Помнится, что даже Тарас Бульба себя русским называл. Или Николай Васильевич Гоголь тоже врет?

За столом воцарилась тишина. Все ждали, чем парирует историк столь смелое высказывание олигарха.

— Смею поспорить. Потому как факт, упомянутый мною, доказал русский историк, специалист по геральдике и генеалогии Вадим Модзалевский, — стоял на своем Рахильский.

— Это он из пальца высосал, — продолжал упорствовать Веселов. — Да и фамилия у него польская.

— Но это ваш соотечественник! — с возмущением напомнил Рахильский.

— Ну и что? — изумился Веселов. — Сколько сейчас моих соотечественников, тех же российских депутатов, скачут на украинском Майдане? Предатели и провокаторы были во все времена.

— Теперь другой момент, — продолжил Рахильский. — Матрос Петр Кошка родился в крестьянской семье, в деревне под Винницей. Данных о численности белорусов, украинцев и русских, участвующих в обороне города, нет, потому как все они считались российскими воинами. Хотя различия в национальной принадлежности были по полкам. В составе крымской армии имелись Черниговский, Казанский, Донской казацкий и Одесский уланский полки. Там воевали гусары из Киева, а бастионы оборонял даже еврейский полк.

— Как же без них-то! — Олигарх повеселел и осведомился: — Так почему тогда Тель-Авив не предъявляет никаких притязаний Киеву?

— Работая над кандидатской диссертацией, я много времени провел в архивах и в Севастопольской морской библиотеке, где можно найти воинские журналы тех лет, — продолжал Рахильский уже с заметными нотками раздражения. — Едва ли не все фамилии в списках украинские. В них же указано место рождения каждого солдата и матроса. Это украинские города и села.

— Но они служили России! — заявил Веселов. — Вот если сейчас гастарбайтеры половину Москвы строят, они что, потом претендовать на нее могут?

— Это Нахимов гастарбайтер? — Рахильский с возмущением отодвинул от себя тарелку и положил руки на стол.

— Я просто сравнил. — Веселов тоже начал злиться. — Тогда было одно государство.

— По большому счету там и немцев было полно! — решил блеснуть познаниями истории Хайкл. — Эдуард Тотлебен, например, создавал фортификационные системы вокруг города. Генералы Бельгард и Даннерберг…

— И вы туда же! — выдал Веселов. — Тренером сборной России по футболу швед был! И что?

— А война с фашистами? — Рахильский подался вперед. — Кто сбил первый немецкий самолет? — Он выдержал паузу и сам ответил на свой вопрос: — Козовник. Это командир зенитной батареи, стоявшей на Херсонесе.

— Вы сейчас мне про героев, которые фашистов били, рассказываете, а посмотрите, что с ними теперь ваши националисты делают, — ловко поддел его Веселов. — На Девятое мая избивают, срывают награды, жгут дома, а за георгиевскую ленточку и вовсе убивают!

— Это совсем не то… — начал было Рахильский, но Веселов уже перехватил инициативу и заявил:

— Севастополь принадлежит Украине всего лишь шестьдесят последних лет, да и то по единоличному решению Хрущева.

Олигарх как будто специально готовился к такому разговору и сейчас просто издевался над своим оппонентом.

— Хрущев приехал в Крым и был ошарашен бедностью и разрухой этого края… — начал было Рахильский.

— Поэтому присоединил его к Украине, на которую работала вся страна, — издевательски закончил за него Веселов. — Не надо мне рассказывать, как и за счет чего восстанавливались республики, разрушенные войной. Из-за Урала везли все, от леса до гвоздей и продуктов. Там всех просили потерпеть, ведь сибирские деревни и города немец не бомбил. Моя бабушка тогда ходила в кирзовых сапогах и питалась травой, сваренной в воде. Кстати, по поводу Хрущева. Вы сказали, что он был поражен! Никита Сергеевич с Марса прилетел или все-таки был главой государства?

— Еще раз повторяю, Николаев и Севастополь — это города исконно украинские, — глядя в стол, процедил сквозь зубы Рахильский.

— А что было бы на месте этих городов, если бы не Екатерина и Потемкин? — не унимался Веселов. — Это они образовали Новороссию, присоединили Крым, Причерноморье и оттяпали восточную часть Речи Посполитой. После побед в войнах с турками к России отошли устья Днепра, Дона и Керченский пролив. Там построили крепости. Россия без войны, в результате развала Польши, получила Минскую, Волынскую, Подольскую, Гродненскую, Ковенскую губернии и часть Черной Руси с территориями вдоль Припяти. Сейчас это Украина. Почему украинская элита порывается снести памятники Екатерине в Херсоне, Одессе, Николаеве и Днепропетровске? Ведь эти города возникли благодаря ей и Потемкину. Это он заложил верфи для строительства судов в Николаеве. Вы вот вспомнили Нахимова, — зло продолжал Веселов. — А почему ничего не говорите о Румянцеве, Суворове, Кутузове, Ушакове? В результате побед этих полководцев украинцы и русские, жившие на тех территориях, перестали опасаться набегов с юга. Да что там! — Он в сердцах махнул рукой: — А сколько вам Ленин со Сталиным подарили?

Хозяин дома не дождался ответа на свой вопрос. Застолье на этом кончилось. Аркадий Юрьевич отправился к себе, а все прочие двинулись в гостевой домик.

— Федор Степанович, вам не кажется, что этот Веселов сильно русский? — расстроенно осведомился Рахильский.

После спора с олигархом он выглядел как побитый пес.

— Зачем вы спрашиваете меня? — Федор Степанович оглянулся.

Нет, сзади никто не шел.

— Сами посмотрите, как рьяно он вступил в спор. — Рахильский покачал головой. — Может, это проект Кремля?

— Бросьте выдумывать! — возразил Федор Степанович. — Вы же сами знаете, что он прав.

Рахильский замедлил шаг.

— Я слышу это от сотрудника СБУ?! Что позволило вам так смело говорить сейчас со мной на эту тему? Удаленность от Украины?

Федору Степановичу доставляло удовольствие видеть, как Арон Александрович выходит из себя. Он понимал, что причина его неприязни к этому сгорбившемуся и седому человеку заключается только в том, что он не украинец и даже не русский. Евреи для Федора Степановича были чем-то вроде инопланетян. По его глубокому убеждению, именно они являлись виновниками красного переворота в России, результатом которого стала вакханалия, растянувшаяся на целых семьдесят с лишним лет. Эти личности сначала прибрали к рукам весь большой бизнес на Украине, а сейчас умело раскачивали ситуацию. Зря, что ли, его Коломский продвигает? Вон как хорошо чешет. Готовился!..

— Вы пытались выдать за правду фальсификат, созданный лично вами и вашими коллегами. — Федор Степанович брезгливо посмотрел на Арона Александровича. — Вы задели самолюбие этого богатея. А ведь Веселов не быдло, которое может тупо стоять на Майдане.

— Вы считаете свой народ быдлом? — Рахильский рассвирепел.

— Но не ваш же, — успокоил его Федор Степанович. — Я всего лишь констатирую факт.

— Вам доверили столь ответственное дело! — возопил Арон Александрович. — К стенке таких!

— Вот! — со злорадством воскликнул Федор Степанович. — Вы так всегда. Еще со времен Троцкого, когда пришли во власть! Тогда все ключевые посты были заняты вашими людьми, сейчас творится то же самое. Это же надо! — Он вознес руки к небу. — Меня, коренного украинца, на переговорах, проводимых в интересах моей нации, почему-то опекают американец и еврей!

— Значит, вот вы куда завернули! — Линзы очков Рахильского вдруг хищно блеснули. — Хорошо!

— Ничего хорошего! — чувствуя, что не может остановиться, повысил голос Федор Степанович. — Везде, где вы приходите во власть, случается беда. Разве сейчас не так? Или вы будете отрицать, что, начиная от президента и заканчивая вами, идеологами националистических группировок, все как один потомки Авраама?!

Арон Александрович открывал и закрывал рот словно рыба, выброшенная на берег.

Федор Степанович вдруг понял, что совершил, возможно, самую страшную ошибку в своей жизни. Его язык прилип к небу, в горле пересохло. Он поперхнулся последней фразой, схватился за отворот рубашки, с трудом перевел дыхание и начал подниматься по лестнице.