Психосоматия. Часть 1. Из прошлого

Альберт Савин

Психосоматия – производное от психосоматики, изучающей зависимость состояния (заболеваний) тела от состояния психики. Автор задался вопросом: от какой психики – мистической абстрактной или реальной нейрорефлексивной? Что равно ответу на извечный вопрос человечества – улетает ли душа в небытие или остаётся с нами, обновляясь от родителей к детям. И так – в потомственной бесконечности совершенства! (Версия неожиданной разгадки).

3. Как марксисты теснили мистиков?

Основной вопрос, вокруг которого разгорелись споры мировоззренческого уровня — из какого же материала состоит та самая «материя», которую сторонники идеализма вознесли до бесплотного занебесья. Ф. Энгельс, например, соглашался с тем, что материи как вещества не существует, она есть чистое создание мысли и абстракция.

Ленин-философ восторгался гениальной догадкой о неисчерпаемости электрона, но вслед за этим утверждал, что бессмысленно говорить о количестве золота, менее одного атома. Мог также думать о бесконечности материи в микро-направлении, а закончить тем, что вообще-то однозначного решения проблемы «конечного — бесконечного» — нет.

Был уверенным, что материя не может никуда исчезать и появляться ниоткуда и, значит, было время, когда не существовало ни молекул, ни атомов, но был фотонный газ (?). Что, в конечно счёте, к материи нужно относить всё, что находится вне сознания, а её биоматериальные ощющения могут превращаться в совершенно бесплотные не материальные мысли идеального толка, ибо вещественность сознания — есть «старое механистическое понимание» его сути.

Оговоримся сразу — все акты мыслительной и поведенческой, как сознательной, так и бессознательной деятельности осуществляются на основе живых рефлексов, экспериментально показанных отечественными учёными И. Павловым, С. Сеченовым и другими, за что первый из них удостоился Нобелевской премии.

И всё же марксисты, вскрыли именно материальную сущность нейронно-рефлексивных, то есть, тех самых психических процессов. Да, сознание признавалось вторичным по отношению к масс-материи, но не как дар от мирового Разума, а своей высшей формой отражения окружающей действительности.

Оно формировалось в результате взаимодействия материального мозга живого организма с материальным же внешним миром (реальной действительностью — в пределах её досягаемости) — за счёт биологической энергии ощющений через органы восприятия вполне реального и конкретного порядка. И всё выглядело вполне логичным, если бы не одно но….

А в этом «но» вся и соль! Поражают выводы, к которым приходят марксисты-материалисты. Они не отказываются от древних понятий о психологии, как науке о мистической душе и начинают утверждать: несмотря на то, что психика, включая мышление и сознание зависит от вполне материальных раздражений и ощущений — сама она не обладает никакими физическими или химическими характеристиками и не подчиняется никаким законам физиологического движения.

Более того — начинают «рисовать» грандиозную картину духовных ценностей, духовного производства (потребления), душевного вдохновения и энтузиазма, якобы, удесятеряющего силы человека.

По Ленину — вся нейронно-рефлексивная деятельность присуща лишь первоначальному этапу ощущений, и что роль их заканчивается с превращением энергии внешних раздражений в факт сознания. Что ощущения дают только внешнюю сторону, но никак не позволяют проникать во внутреннюю суть вещей, предметов и всей масс-материи. А эту суть только и можно познать исключительно посредством «мыслей-абстракций» — как неких эфемерно-бесплотных существ. Они-то, мол, и формируют суждения, умозаключения и понятия.

Но ведь речь не о готовом факте сознания, а о сути процесса перехода от раздражения к факту (сознания).Или (по Марксу) — о сути перехода от материального, каким-то образом пересаженнного в голову и преобразованного в ней. Каким?

И потом, суждения и понятия сами по себе — это великолепно. Но как эти самые абстракции заставляют человека не только мысленно фантазировать и мечтать, но и поднимать тяжести, катать круглое и кантовать квадратное, убегать от опасного и приближаться к комфортному — и всё стараться выполнять наиболее рациональным способом.

Не правда ли, знакомый, оказался, мотив — есть нечто не материальное, которое и управляет всем материальным миром во-плоти! У идеалистов это «нечто» ассоциируется с мировым Разумом.

Но если дух. — это философское понятие, отождествляемое с невещественным началом, то спрашивается — что невещественного найдено в структуре нашего земного мира и самого человека? Чем и как можно ощютить (познать, распознать) невещественное?

Зрением — оно невидимо. Слухом — оно беззвучно. Так ведь это же всё равно, что быть слепым и глухим в ориентации на препятствия из вещественных предметов, объектов и событий, с весьма плачевными последствиями.

Другое дело, когда в древние времена благозвучным словом «душа» обобщили всё, ещё неведомое про анатомию и физиологию человека, а просто сотворяемое неким высшим Духом. Но теперь-то мы знаем, что все душевные треволнения и переживания исходят из вполне реальной, нейронно-нервной системы, со вполне реальными ощущениями от вещественных предметов, объектов и событий.

Одним словом, проблема соотношения масс-материального и бесплотного идеального так и не была разрешена. Философы застопорились на физических полях и прочих аурах. Учёные остановились на очаровательных частицах, психологи никак не могут поймать в микроскоп «душу», а биологи-диетологи оказались так и не способными определять калорийность духовной пищи.

Однако, независимо от того, формируется сознание мировым ли Разумом или окружающей действительностью — результатом мозговой деятельности является идея, предлагающая людям мысленные варианты (модели) наиболее совершенного бытия, которые реализуются самими же людьми практическим приложением жизненной энергии, сил, средств и времени.

Идея, которая своей невесомой виртуальностью, направленной в лучшее будущее — становится магически завораживающей силой, а разница между идеальным мысленным трудом и реальным трудом по физическому воплощению идеи — оказалась самым универсальным источником прибыли от физического труда — труду мысленному.

При этом самая блестящая идея становится Маяком, освещающим единственный путь в хаосе бытия — на который стекается всё живое в устремлении постичь лучшую долю. Но только добравшись до Маяка, можно воочию убедиться, на чём он стоит — на прочном бетонном фундаменте или на возвышении из костей и черепов.