Марина из керосинки

Альма Лиджиева, 2023

«Марина из керосинки» – это дневники девушки по имени Ули. Раз страница, два страница, три страница, всё, как надо.

Свободное время

Я перечитываю свой дневник, те листы, которые я по-доброму называю «Моя верная толщина», и удивляюсь.

Иногда трудно читать, но как интересно.

Самое забавное это заметки.

О том, как ищу работу — хорошо. И главное, хорошо, что без эмоций.

О папе пишу.

А вот сейчас по-настоящему захотелось плакать.

Сегодня утром Марина была в дурном настроении. Я открывала дверь на этаж и наткнулась на неё.

«Кто-то вчера оставил открытое окно в туалете. А этого нельзя делать», говорит Марина.

Я пытаюсь что-то ответить, объяснить, но Марина перебивает: «Я ещё раз говорю».

На самом деле, это выражение «Я ещё раз говорю» означает много чего:

«Я говорю, а ты запоминай».

«Я устал тратить время на тупых».

«Мне с вами неинтересно, вы уступаете мне на много пунктов IQ».

«Я главнее».

Я промолчала. Она ушла.

Пименова Марина Виссарионовна.

Когда я впервые услышала её фамилию, у меня не было ощущения, что я её уже знаю. Я просто почувствовала какой-то интерес, а потом уже мне рассказали: «Пименова — знаменитость. Сейчас ей 84 года, а продолжает работать».

Но не сказали про деменцию.

Иногда она говорит и говорит безостановочно. Иногда отворачивается в сторону и голосом Нины Ургант произносит: «У меня был один случай такой».

Я в такие моменты просто смотрю на неё. Ей есть что вспомнить. Уж ей-то точно есть о чём вспомнить. И я жду историю. Но иногда эту зависшую историю она не то, что не договаривает, а придумывает сверху новую. Я всё слушаю. Потом мы идём смотреть её библиотеку. Она сама приглашает: «Вы видели мою библиотеку?». Иногда мы просто осматриваем этаж. Ходим, останавливаемся, кашляем от пыли. Там ремонт.

Я в институте недавно. Марина как будто проводит со мной Baddy Program. Конечно, она локомотив. Конечно, она меня тащит, потому что я могу быть для неё полезной.

Я заметила, что ей очень нужно просто говорить. И её темы, они как якорёчки — позволяют ей зацепиться за что-то, удерживать это что-то и продолжать. Короче, так ей удобно жить.

Я через неё лучше понимаю себя (двойной удар, понимаешь ли, видишь ли).

Трудно ведь одной ходить в эту тихую, тихую сторону (никого не хочу оскорбить).

Мы с ней выглядим странно, конечно, когда гуляем по этажу. Я в рабочей форме, она как обычно (в пуловере лакост, с заколкой на голове и с руками за спиной. Руки никогда не трясутся). Идём, значит, такие: Марина Виссарионовна в качестве доктора геолого-минералогических наук, я — в качестве уборщика служебных помещений.

Сегодня было на этаже несколько странностей.

За дверью с номером «320» две комнаты. Сначала идёт женская и следом открывается мужская.

Людмила сегодня встала, когда я к ней заглянула, и ответила, как ученица: «Я не знаю». И села она как ученица. А спросила я всего лишь о том, работает ли пылесос, лежащий тюленем между окном и столом у её соседей. Сложный вопрос, теперь до меня доходит.

Она поднялась и опустилась. Крупная эстрогенная Людмила. Может быть, я напугала её даже.

Рядом с Людмилиным столом стоит стол Елены Владимировны Точилиной — монитор оживает, когда двигаешь мышку, и вот оно имя. Я запоминаю имена лучше, чем СНиПы. На чистом столе Точилиной за королеву высокая кружка с фиолетовыми ирисами.

Марина однажды увидела эти ирисы (она ходит за мной по кабинетам, когда я мою, и это забавно) и сказала: «Здесь все люди милые, а вот кружка, видите, похожа на ведро». И засмеялась. И это было как-то жестоко. Единственный раз, когда мне показалось, что Марина несчастна.

Я сполоснула тряпку, повернулась — и да, кружка действительно формой походит на ведро.

Но что же Марина имела в виду. Как понимать.

У меня по утрам иногда бывает паника. И тогда появляются плохие мысли.

Я думаю, что они все вот занимаются не совсем работой, когда рано так вот приходят и открывают свои браузеры. Они смотрят новости, свои соцсети. Или как Артамонова Оксана и Ленивкина Елена с той высокой девушкой, которая приходит к ним каждое утро, всё время что-то обсуждают. Бездельничают.

Один раз с минуту стояла и смотрела, как Гриша (с бородой, в очках, баритон) и Лёша (с джинсовой обивкой кресло) несли ростки в машину. Они их потом куда-то увезли. Это было красиво. Необычно.

Несут зелёную красоту бережно, потом её укладывают, да так аккуратно — это и вправду было как-то незабываемо.

Не знаю, в чём тут фокус. Я разглядывала тут всех. И увидела у них два качества: закрытость и, это покажется странным, исключительность.

Поэтому я их запоминала и думала о них. Такое можно увидеть только здесь, в институте, который занимается природой, землёй, травами, ростками, горизонтами, почвой, геологоразведкой, нефтью, газом, а не человеческими отношениями, как в любом другом институте (я шучу). Тут природа — важнее. Я, конечно, сейчас так думаю, потому что хочу себя просто развеселить.

Веселиться прямо такая необходимость, когда ничего не понимаешь.

В каждой руке по лотку. Высокие зелёные листья на солнце очень яркие. И я до сих пор не знаю, что они такое вырастили. Но что-то красивое. У Лёши было весёлое, спокойное и немного детское выражение лица, потому что, видно, старался не выронить.

Я видела его почти таким же, когда был день его рождения (это всё мои догадки, если что. Когда я убираю их помещения, моя мысль работает на них), он тогда пришёл с пакетами, улыбчивый был.

В свободное время я думаю о всяком. Я замечаю, что те женщины, одна очень большая, другая низенькая и компактная, украсили свой кабинет после ремонта просто отлично. Им не дали новой мебели, но кабинет всё равно стал лучше.

Чем они занимаются, тоже не знаю. На столах старые справочники. Я читаю названия, но тут же их забываю, потому что (и тут лучше не спорить) — быт сильнее. Женщины поставили своих собачек из гжели на системный блок. Наверное, радостно поворачивать голову и видеть собачек, всех разом разного размера, — стоят и охраняют данные. На другом столе (у низенькой) весь стол в канцелярских мини-копиях: справа продуктовая коляска на колёсиках стоит полная стикеров, слева от стола большой горшок, а в нём маленькая огородная лейка прямо в земле. Всё придумали сами, заставили подоконник, вытерли шкафы, повесили портреты, установили зеркало. И кабинет теперь набит интересным.