Если бы ты знал

Аля Кьют (2024)

Пять лет назад Илья бросил меня. Его родители узнали, что я беременна. Отец Ильи велел избавиться от ребенка. Он угрожал, давил, подкупал. Я согласилась сделать аборт, взяла деньги и уехала, чтобы никогда не возвращаться в родной город. Потому что никто не должен знать, что у меня есть сын. Но у судьбы совсем другие планы.

Глава 5. Заложники

Я вошла в темную тихую квартиру. Папа спал с Митей в кровати. Они выглядели очень мило.

Я бы стояла и любовалась ими до утра, но нужно было улепетывать и срочно. Мне не привыкать собирать вещи за десять минут. Пять лет на съемных квартирах научили аскетизму.

Я старалась не шуметь, чтобы дать папе и Мите поспать. Быстро сложила в сумку свои и Митькины шмотки, вскипятила и вылила в термокружку остатки супа. Главное, не забыть горшок и щетки.

Черт знает, почему они главные, если можно купить в любом супермаркете.

У папы есть ключи. Он сможет сам подать объявление и показывать квартиру всем желающим. Ну а на сделку я сама приеду на денек. Сейчас я разбужу сына и уеду, чтобы никогда больше не видеть Илью.

Он не найдет нас в Москве. Он вообще никогда нас не найдет. Старший Раевский не узнает, что я его обманула. Он не сможет нам навредить.

Сев на диван, я велела себе успокоиться. Подышав квадратом, чтобы избавиться от приступа паники, я немного пришла в себя.

Сумка, ночь, машина, брошенный отец и сонный ребенок.

Отличный план, Ева. Только в него совсем не вписывается текила, которую я глушила в баре.

Блин, я так отвыкла от алкоголя, что совсем забыла о несовместимости оного с вождением. Зато текила прекрасно помнила свои функции. Меня размазало. Я прилегла на минутку.

Убавив с помощью дыхательных практик адреналин, я ощутила ужасную усталость и головокружение.

Клянусь, я не закрывала глаза, а только моргнула. Но очнулась, когда на улице было уже светло.

— Мам. Мама.

Я разлепила глаз и увидела, что Митя стоит у дивана. Он просиял, заметив, что я ворочаюсь.

— Доброе утро. Включи мультики.

Резко сев, я уронила на пол плед. Похоже, папа меня укрыл.

— Уже утро? Сколько времени? Где дедушка? — забросала я ребёнка слишком сложными вопросами.

Митя предсказуемо пожал плечами.

— Я проснулся, пописал и вылил горшок, — все, что он мог мне ответить о ситуации в доме.

— Молодец, малыш, — похвалила я парня и чмокнула в щеку.

Отца дома не было. Похоже, он тихонько ушел, пока я дрыхла. Кошмар какой-то. Привычка спать без задних ног при любой возможности сегодня со мной сыграла злую шутку. Интересно, если меня будут этапировать на Колыму за похищение ребенка, я тоже не проснусь?

Идиотские мысли с похмелья. Митьку я родила, а не украла. Он мой. Даже Виктор Раевский не сможет упечь меня в тюрьму за вранье. Зато его сын точно намеревается влезть в мою жизнь.

Сегодня утром события в баре казались мне дурным сном. Но я не повелась на уловки разума и текилы. Сумка все еще стояла у двери. Я поспала и могу сесть за руль. Похмелья толком и не было. Голова не болела, только во рту вкус лайма и соли.

— Митя, мы уезжаем, — сообщила я сыну, который все еще стоял около меня с пультом.

— А мультики? — обиделся он.

Его губки сжались и кривились уголками вниз, подбородок дрожал, обещая мне скорую истерику.

— Нам нужно выехать быстрее, чтобы не попасть в пробки, — попыталась я объяснить.

Митя захныкал и стал хитрить.

— А завтрак?

— Ты же не завтракаешь так рано.

— Я мог бы посмотреть мультики за завтраком.

Я присела перед ним на колени и сжала плечики.

— Эй, малыш, мы с тобой должны быть заодно. Я очень тороплюсь в Москву. Помоги мне, пожалуйста. Или не мешай.

— Опять работа? — заворчал Митька.

Он передумал плакать, но все еще злился на меня.

— Дела, — туманно пояснила я, чтобы не обманывать.

— Ладно. Но мы заберем сухарики, которые деда нажарил вчера.

С таким ультиматумом нельзя было спорить.

— Согласна.

— И сок мне купишь. Я буду есть и пить по дороге. — Он не спрашивал, а уверенно ставил условия.

Меня немного покоробило его сходство с дедом в этот момент. Как будто мало, что он похож лицом на Раевских. Еще и характер диктаторов достался с паршивыми генами.

Но возражать я не стала. Сок и мультики — это не принципиальные уступки. В ответ я выдвинула свои условия.

— Если захочешь писать, скажешь.

— Скажу.

— Ладно. Тогда обещаю сок в дорогу и много мультиков по приезду.

— Урааааа!!! Ты лучшая мама в мире.

Митька вырвался и запрыгал на одной ножке.

Он слишком рано стал взрослым. Похоже, я его таким сделала. Баловать сына не было особенно возможностей. Я совсем недавно перестала выживать. Спасибо хорошей работе.

Митя совсем разбесился от радости, стал скакать на диване. Не хватало мне еще падения.

— Чистим зубы и поехали, молодой человек, — осадила я его и пошла в ванную.

Умывшись, я помогла Мите с зубами и одеждой. Буквально через полчаса мы вышли из дома, направились к машине. Я тащила сумку, а Митя деловито пер свой горшок. Он предлагал поменяться каждые пять секунд. Потому что он мужчина, а я девочка.

— Девочкам надо помогать, — настаивал хмурый сын.

Я забрала у него горшок и поставила в салон на всякий случай. Стратегические девайсы должны быть рядом. Следом в салон отправился Митька. Я пристегнула его в кресле под продолжение ворчания.

— Как я буду тебе помогать, если ты не даешь?

— Ты помог мне с горшком, — не согласилась я.

— Он легкий. Тебе было тяжело.

— Мне нормально. Я привыкла, родной.

Митя вздохнул и смирился. Я выдала ему сухарики, который мы собрали в контейнер с собой, и пообещала:

— Сейчас заедем на заправку и купим сок.

Настроение улучшилось. Митя снова улыбался. Я закрыла дверь и обошла машину. Но не успела взяться за ручку водительской двери, меня кто-то схватил за плечо и развернул.

Я оказалась прижата к капоту. Снова прижата, как несколько часов назад. И это опять был Илья.

Он все-таки догнал меня.

— Далеко собралась, Ева?

Я в очередной раз замерла и окаменела. Илья словно вылез из моих ночных кошмаров, где зомби с его обезображенным лицом утаскивал меня в преисподнюю. Я приготовилась, что сейчас под нами разверзнется земная твердь, и мы оба полетим в тартарары.

Но вместо треска земной коры я услыхала голос своего сына.

— Йо-хо-хо, придурок!

Скосив глаза, я увидела, как Митя замахивается в лучших традициях боевиков. Думаю, он хотел ударить в живот, но дотянулся только до паха. Маленький кулачок со всей силы врезал Илье по самому дорогому.

Раевский моментально отпустил меня и сложился пополам, заскулил от боли.

Мне стало жаль его. К тому же включилась мамка-воспиталка. Я на автомате отчитала сына.

— Митя! Ты что!!! Нельзя так.

Я скорее схватила сына за руки, потому что он намеревался добавить Илье.

— Тебя тоже нельзя хватать руками, — заявил мой маленький защитник. — Так что он первый начал.

— Неважно, кто первый начал, — продолжала я. — Главное, не устраивать драк. Насилие — не метод.

— Я должен был сидеть и смотреть, как мужик хватает мою маму?

— Ребенок дело говорит, — неожиданно похвалил Митьку Илья.

— А ты заткнись лучше! — Митя ткнул в него пальцем очень грозно.

Я начала косеть от богатой лексики моего сына. С одной стороны, он очень метко подбирал выражения, но все же не стоит это поощрять.

— Пожалуйста, следи за словами, молодой человек, — осадила я сына.

— Пусть он следит за руками. Еще неизвестно, на что среагирует металлоискатель: на свинец в его заднице или на дерьмо в башке.

Общий треш ситуации не помешал мне нервно хрюкнуть, подавляя смешок. Митя точно цитировал какой-то боевик. Поразительно, как быстро прилипают к ребёнку ругательные реплики.

Илья тоже усмехнулся и присел на колени, чтобы поговорить с Митей.

— Я извиняюсь за применение силы, — проговорил он очень серьезно. — Мне жаль, что я не сдержался.

Митя молчал насупившись. На его лице отражались муки выбора. Казнить Илью или принять извинения?

— Вы собирались уехать, и я вспылил. Мне очень нужно поговорить с твоей мамой. Я не могу позволить ей улизнуть от меня. — Илья глянул на меня и добавил: — Опять.

— Опять? — переспросил Митя.

Я думала, Илья уйдет от этого уточнения, но он пояснил.

— Да. Мы давно знакомы, и твоя мама все время ускользает от меня. Это неприятно. Поэтому я немного вышел из себя. Мне очень стыдно. Этого больше не повторится, обещаю. Мир?

Он протянул Мите руку. Тот выдержал драматичную паузу, оценивая открытую ладонь Ильи.

Я следила за ними как завороженная.

— Окей, извинения приняты, — сжалился Митя и крепко пожал руку Ильи. — Мама, мы от него ускользаем?

Вопрос сына поставил меня в тупик. Я хватала ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. Воспользовавшись этим, Митя начал сам отвечать на свои вопросы.

— Мы собирались остаться здесь на недельку, но мама сказала, что надо срочно ехать. Мне больше нравится летом у деды, чем в Москве. Я бы хотел побыть подольше.

Я поспешила закрыть ему рот рукой.

— Митя, ты слишком много болтаешь.

Он продолжал мычать мне в ладонь, елозя по ней губами.

— Нам срочно нужно уехать, Илья. У меня дела.

— В Москве? — уточнил Раевский. — Какие?

Он при этом довольно улыбался, словно выиграл в лотерею.

Я сжала губы и ничего не ответила.

— Я ждал всю ночь, чтобы поговорить, Ева. Давай обойдемся без сцен, спокойно поднимемся и обсудим наши дела. Я хочу знать…

— Нет! — выпалила я, перебивая его.

Вцепившись глазами в Илью, я умоляла его взглядом ничего не говорить при Мите.

— Пожалуйста, не здесь и не так, — простонала я, борясь со слезами в голосе.

Думаю, он все понял. Илья посмотрел на Митю, снова на меня и вполне мирно сказал:

— Я бы хотел поговорить наедине, но прямо сейчас. Если у тебя срочные дела, я поеду с вами.

— В Москву? — не поверила я.

— Хоть в Квебек, Ева. Я никуда не уйду, пока…

— Черт с тобой. Давай поднимемся.

Митька вырвался из моего захвата и потребовал объяснений.

— Мы не поедем?

— Пока нет, дорогой.

Он воспринял это удивительно легко.

— Я возьму горшок и сухарики, — сообщил Митя, дергая дверь машины. — И сок. Ты обещала сок!

Илья достал мою сумку из багажника и пошел за нами в магазин. Я быстренько взяла коробку сока, оплатила, и через минуту мы уже входили в подъезд.

Я следила за Ильей во все глаза, готовая закрыть ему рот, едва начнет говорить при Мите что-то шокирующее. Он помалкивал, слава богу, но доверия моего все равно не заслуживал. Мы вошли в квартиру, и Митя отправился относить горшок в спальню. Я сразу зашипела на Илью.

— Хоть слово при ребенке скажешь, и я придушу тебя.

— Я не собирался ничего обсуждать при Мите, — не менее зло зашептал Илья. — Думаешь, я ждал всю гребаную ночь, потому что обожаю сидеть в темноте на лавочке?

Я ахнула.

— Ты ждал всю ночь?

— Да, на скамье у подъезда. Как пес, — выплюнул Илья.

— Зачем?

Илья растолковал мне, как невменяемой:

— Чтобы не будить ребенка, разумеется.

— Зачем ты вообще пришел?

— Да, зачем ты пришел? — повторил за мной вернувшийся в прихожую Митя.

Мы с Ильёй стояли друг напротив друга у двери, пререкались, не разувшись, даже дверь я забыла запереть.

— Ты опять обижаешь маму? — с угрозой в голосе поинтересовался мой сын.

— Мы просто разговариваем, Митя.

— Я за тобой наблюдаю.

Митька направил два пальца на свои глаза, затем указал ими на Илью. Все было бы очень смешно, если бы это происходило не с Ильей. Зато сам Раевский вполне весело посмеивался.

— Ты очень болтливый парень, знаешь? — проговорил Илья, потешаясь над Митей.

— Знаю, — он пожал плечами. — Мама мне каждый день об этом говорит. И просит помолчать хоть минуту, чтобы она могла послушать свои мысли.

— Вчера тебе, наверное, было плохо. Поэтому ты больше помалкивал на приеме в моем кабинете?

Митя хлопнул себя по лбу и выпалил:

— Ты доктор! Из клиники. Я вспомнил, где мы виделись.

— Меня часто не узнают без формы. Я привык, — махнул рукой Илья.

— Значит, ты мамин знакомый, а не какой-то хрен с горы…

— Митя! — рявкнула я, окончательно сатанея. — Еще слово, и я запрещу тебе общаться с дедом.

— Но деда так и не говорит.

— «Крепкий» орешек, — влез Илья. — Они смотрели крепкий орешек. Джон Маклейн и Рождество.

— Йо-хо-хо, при… — начал восторженно цитировать Митька, но ругательство проглотил под моим суровым взглядом.

— Вы меня с ума сведете.

Я разулась и прошла в ванную помыть руки.

Илья последовал за мной и напомнил об этом же Мите. Парень растолкал нас, чтобы влезть первым. В тесной ванной я сразу же оказалась прижата к Илье. Он стоял позади, похоже, не возражал. Мы встретились глазами в зеркальном отражении. Меня затягивало в синий омут глаз Ильи. Голова шла кругом, подташнивало от нервов.

Митя намывал руки и ничего не замечал.

— Помыл два раза, — похвастался сын, показывая мне ладошки. — Раз мы никуда не едем, я могу посмотреть мультики?

— Да, — выдохнула я. — Сам включишь?

— Попробую. У меня получается.

Он умчался вихрем пробовать. Илья тотчас закрыл дверь в ванной и зашептал:

— Ты можешь бегать сколько угодно, Ева, но Митя — мой сын. Ведь так?

Он все понял сам, но требовал от меня подтверждения. Я опустила голову, пытаясь срочно что-то придумать. Илья не дал мне возможности спрятаться. Он развернул меня к себе лицом и приподнял мою голову за подбородок, смотрел прямо в душу. Его синие глаза снова заставляли меня бледнеть, краснеть, дрожать и таять.

— С чего ты взял? — жалко сопротивлялась я.

— У меня есть глаза, Ева. А еще я умею считать. Ему четыре года.

— Откуда ты знаешь?

Илья закатил глаза.

— Медицинская карта.

— Твою мать, — выругалась я в сердцах. — Это ничего не значит. Думаешь, я только с тобой спала? Очень самонадеянно, Раевский.

Конец ознакомительного фрагмента.