Ловушка затерянного времени

Алёна Вадимовна Тихонова, 2019

Молодой человек по имени Кайто Аран путешествует по Вселенной в поисках материала для своей научной работы. К нему по очереди присоединяются Ра-Гор – самообучающийся андроид, который пытается разобраться в том, для чего нужны чувства и эмоции, и Рита – девушка, отстающая на несколько веков, затерянная в чужом времени. Девушка, в чьей голове хранится вся информация о более не существующей планете, Земле. Каждый из них найдёт ответы – но вовсе не на те вопросы, что ставил, отправляясь в этот путь.

Глава 2. Экстремальная посадка

— Что такое, в целом, личное имущество, как не фикция? Предположим, вы обронили на улице любую свою вещь, и она никак не отмечена, что принадлежит именно вам. Кто-то подберёт её из лужи, где всякий случайный прохожий мог наступить, сломать и не заметить, отчистит от всей налипшей грязи, привяжется к ней и будет считать уже своей. Вы придёте требовать её назад, но у него теперь тоже есть на неё права, это ведь вы позволили ей потеряться. Вы, конечно, можете отобрать силой, но индивид вполне способен дать отпор, а, пока вы препираетесь, или даже дерётесь, какой-нибудь третий, проходящий мимо ушлый вор, утянет предмет дискуссии с собой. Его хитрость, ловкость и смекалка тоже обеспечивают ему кое-какие права. Почему бы и нет? Он, вероятно, не из тех счастливчиков, у которых когда-либо найдётся достаточно средств на покупку такого же, но своего личного, даже если он проработает в поте лица весь век, но это вовсе не значит, что ему не хочется, и эту потребность он утоляет доступными ему возможностями. Да, это плохой и противозаконный поступок, но каждый вертится в меру своих способностей, талантов и того, что для него психологически приемлемо… А если вы умрёте, не оставив завещания? Или оставите, но его потеряют, или подделают?

— В нашем мире нет завещаний, процедура наследования одинакова для всех, без исключения, кроме тех, результаты чьих трудов имеют общенациональное значение, — негромко вставил порядком ошарашенный тем, что кто-то вообще посмел ему выговаривать, а также читать лекции, Ра-Гор.

О, боги, как вообще некоторым удаётся понимать всё настолько буквально! Хотя сведения, признаться, Кайто заинтриговали, но ситуация казалась ему неподходящей, чтобы выспрашивать. Он не из тех, кто легко и внезапно меняет тему на самом увлекательном месте.

— Неважно, вы поняли, что я имел в виду… А что, если вы чем-то заболеете и впадёте в слабоумие, сделавшись врагом самому себе? Или потеряете память не только об имуществе, но даже о том, как вас зовут? Мы ничем не владеем, и уж подавно — другими разумными. Невозможно просто запереть живое существо и заявить, что оно отныне принадлежит тебе! Природа создала и тебя, и его, и, конечно, заставляет конкурировать, но свободны от рождения вы оба!

Кайто Аран и золотокожий капитан, никак и ни в чём не находя ни компромисса, ни точек соприкосновения, беседовали уже второй час, неспешно прогуливаясь по каменной оранжерее с потолком, открывающим вид на космос. Миллионы цветов — алмазных, изумрудных, рубиновых, аметистовых, лазуритовых, сапфировых, агатовых, берилловых, малахитовых, мраморных… Названий половины Кайто не знал, равно как и где Ра-Гор добыл их. Да, подходит альмайя — вот это вместо настоящих, хрупких, дышащих, нежных цветов. Но великолепно, ничего не скажешь. Редчайшее собрание, проявление изысканнейшего вкуса. Всё блестит, переливается, глаз не отвести. А на поверку — мёртвый сад, где сердце молчит, а душа трепещет и остывает. Здесь словно бы панически боялись всего живого, естественного, чувствующего… неизбежно стареющего. Не в этом ли причина? Альмайя исключают из своего быта всё эфемерное, ненадёжное. Вот только, увы, это и есть вся жизнь — стремительная, трепещущая и не дающая ну совершенно никаких гарантий ни в чём! Даже горы не вечны, что вы!

Кайто остановился, чтобы взять передышку, и, запрокинув голову, вперился в искусственный небосвод. Купол выглядел таким тонким и начищенным, что возникало впечатление, будто между ними здесь, внутри, и холодной Вселенной вообще ничего нет. Никакой преграды, никакой защиты. Прямой выход на бескислородный ледяной вакуум, захватывающий воображение провал в абсолютную и вечную черноту. Иллюзия, конечно, а, вернее, оптический обман, достигнутый изящным расчётом проектировщика. Да, люди такое или планируют всю жизнь, или достигают случайно, гениальным наитием. Надо видеть и воспринимать мир кардинально иначе, чтобы подобное удалось. А звёзды, эти прекрасные и дикие, чуждые и недоступные, одновременно и ледяные, и раскалённые искры в черноте, далёкие-далёкие, молчали, не снисходя до микроскопических песчинок, любующихся ими.

— Ощущаете своё ничтожество и тщету бытия, глядя на подобное? — равнодушно спросил Ра-Гор, глядя на Кайто сверху вниз.

— Нет, скорее, величие.

— Что?

— Вы правы, мы очень малы, усилия не то, что отдельных индивидов, но даже целых наций порой пропадают втуне, и нет никого, кто бы вспомнил о них и передал в рассказах потомкам. Мы ничто, а против нас будто бы всё мироздание. Но мы стремимся вперёд и чего-то добиваемся вопреки этому чудовищному неравенству сил. Теряя одно, мы придумываем другое. Утрачивая прошлые навыки, приобретаем взамен куда более полезные. Мир дышит. У Вселенной есть пульс. И мы — её часть. А, значит, сталкиваясь с необъятным и непознаваемым целым, мы осознаём, какую важную роль играет. Что-то огромное состоит из почти незаметных мелочей. Возьмите одну строку из книги, один мазок красок на холсте. Сами по себе они не значат ничего, так, ерунда, отмахнуться и забыть. Но в общей картине или полной книге они обретают вторые и третьи смыслы, насыщенность и объём. Здесь то же самое.

Казалось, с каждой фразой Кайто Ра-Гор всё глубже замыкался в себе, хотя на первый взгляд при знакомстве с ним Кайто всерьёз думал, что дальше некуда. Как будто книга за семью замками и под двадцатью печатями. То ли Ра-Гор не питал ни малейшего расположения к незваному попутчику, что так беспардонно и дерзко навязал себя обузой ему на шею, то ли он в принципе всегда был такой. Исходя из того, что этот тип хотя и странный, но всё же альмайя, Кайто склонялся ко второму.

— Что интереснее всего, — не останавливался он, — так это как вы распорядитесь тем, что имеете. Сидя на добытых отовсюду сокровищах и ни с кем не делясь, никак их не тратя, будете ли вы счастливы или хотя бы довольны?

— Счастье переоценено. Оно не константа, на него нельзя положиться, — возразил Ра-Гор.

— Да, безусловно, но на него и ни к чему полагаться, его надлежит добывать, а затем — всеми силами удерживать. Счастье не падает с небес и не достаётся в подарок, оно — всегда труд, иногда очень долгий и кропотливый, где почти до самого конца не ясен результат.

Ра-Гор хмыкнул, мало впечатлённый риторикой Кайто.

— То есть, если личная собственность не имеет никакого значения, и прав у нас нет — я могу забрать ваш замечательный проектор, если захочу?

Ра-Гор уточнил это как бы между делом, обронил свысока. То ли он и впрямь не воспринимал Кайто равным, то ли умело притворялся, чтобы сразу поставить случайного, из милости подобранного спутника на место. Кайто, впрочем, не собирался принимать предложенные ему в ультимативной форме правила. Ещё чего, он и сам в этих играх всегда неплохо преуспевал!

— И если сможете. Да, безусловно. В этом всегда очевидное преимущество того, кто сильнее, к моему величайшему сожалению.

Кайто давно смирился с тем, что мир состоит из конкуренции, а такая банальность, как прямая и грубая сила — входит в список быстрых решений проблем. С теми, для кого лишь этот способ и доступен, Кайто научился общаться на их уровне, не ведая пощады, чётко и без сомнений. Сожаления да мечты о том, чтобы люди и все вообще разумные создания были хоть немного добрее и толерантнее друг к другу? Да, он отнюдь не был их лишён вовсе, но и отрицать реальность, пряча голову в песок от всего, что не по вкусу, не привык — даже ради достижения бледной тени такого итога им предстоит ещё работать и работать.

— Наша технология ушла далеко вперёд, так что я не заинтересован, но для вас это уникальное достижение. Вы мне весьма импонируете, вы рассуждаете несколько шире, чем большинство созданий вашего вида, — Ра-Гор склонил голову набок, Галактики, заточённые в недрах его ни на что не похожих тёмных, но невесть каким непостижимым светом сияющих глаз, померкли. — Прискорбно одинаковые. Каждый из вас познаёт окружающую среду и делится своими открытиями — и неизбежно обнаруживает, что они давным-давно устарели и никому не интересны. Толпа слишком зависима от себя же, легко подхватывает веяния, даже самые нелепые. Как галдящие наперебой птицы. Вашему же пониманию доступно чуть-чуть больше.

— Вы мне льстите, — фыркнул Кайто. Он отлично знал, что альмайя такое не умеют, не заложено в них, но и себя оценивал вполне здраво.

Будто оскорблённый в самых положительных чувствах и намерениях, Ра-Гор помрачнел, уже более тщательно выбирая аргументы.

— Зачем вам та закосневшая в невежестве и ложных увлечениях планета, с которой вы произошли? Зачем вам стадо полуразумных жвачных, способных лишь портить красками холсты да вздыхать по малейшему поводу?

— Не обесценивайте её лишь потому, что не понимаете. Эта планета полна жизни и ярких красок. Она очень дорога мне. Я люблю её белую звезду, люблю почти звенящий по утрам воздух и прозрачные небеса. А ещё там очень вкусные сладости. Гофра умеют радоваться жизни, как дети. Сначала они кажутся легкомысленными прожигателями и того короткого срока бытия, что им отведён, но понаблюдаешь — и восхитишься. Кроме того, у меня есть на Арделле кое-кто, находящийся под моей ответственностью. Я обязан вернуться.

— Это исключено. Мы не ходим в основные цивилизованные миры, там нас могут узнать.

Кайто криво усмехнулся.

— Вы принуждаете меня добиваться свободы всеми методами, что я сочту нужными?

На лице альмайя застыло выражение незаслуженной обиды. Точнее, не совсем обиды, а, скорее, того самого чувства, какое испытывает любой человеческий ребёнок, годами мечтавший о собаке, наконец-то купивший на кровно заработанные, с трудом накопленные, такие важные сбережения долгожданного щенка, и уже успевший напредставлять себе в ярчайших красках, как они станут товарищами не разлей вода, самыми близкими существами, кроме, разве что, родителей… А щенок взял, укусил за руку, да и сбежал. И ребёнок не понимает, что сделал не так, и почему питомец вообще проявил какую-то личную волю, он ведь лишь что-то, принадлежащее хозяину. Разве этот нелепый и смешной комок шерсти что-то может чувствовать, не чересчур ли большая это роскошь для того, кто обязан служить да развлекать? Мальчишке совершенно не ясно, что он пытался распоряжаться чужой душой, вовсе не заинтересованной в том, чтобы потакать его прихотям. Что там свои планы на жизнь, стремления, что, даже если мальчик не кричал, не отбирал еду и не делал больно — щенку он может просто не нравиться внешне, а голос — раздражать, и животное выражает протест.

— Мы обеспечим вам всё, что необходимо для комфортного существования человеческого существа, и вы всегда будете в безопасности. Мы увеличим срок вашей жизни и можем даже модифицировать тело, вы станете совершенством, господин Аран. Если вам интересны научные исследования — то у нас на борту огромная лаборатория и не менее обширное хранилище информации, мы выкачиваем её из самых закрытых и сверхсекретных баз данных по всей Вселенной. Оптимальнее условий у вас не будет никогда и нигде, господин Аран, так для чего же вам уходить с корабля? Никто здесь не желает причинить вам вред… Конечно, наш штатный учёный странноват, а иногда бывает и непредсказуем, но он никогда не пойдёт против моей воли, а вы мой желанный гость. Он к вам и не прикоснётся.

Конец ознакомительного фрагмента.