Феникс. Начало

Алёна Кулина, 2021

Что для девятнадцатилетней девушки может означать жизнь? Новые парни, безделушки, встречи с подругами? Или, может, ответственность, которую ей предстоит нести перед своими людьми, несмотря на всевозможные трудности перед ней? Тяжёлые и неожиданные повороты судьбы, встреча с ужасающими монстрами… Неужели это всё – лишь начало?

Меня зовут Эли. Полное имя Элизабет. Мне 19 и я хочу вернуть прежнюю жизнь…

Глава I

— Тише, — прошептала брюнетка, приложив палец к губам, — они нас услышат. Весь гомон тут же исчез, и воцарилась мёртвая тишина, уже доводившая до жути. Девушка осторожно выглянула из-за бачка и моментально спряталась назад. — Двигаемся в обратном направлении. Тут нам не пройти незамеченными. Только осторожно!

Вся толпа начала потихоньку передвигаться назад, слушаясь наставления брюнетки. Но из-за неосторожности или же ещё по какой причине с грохотом свалился один из рекламных щитов. Девушка тут же вскочила и громко, уже не таясь, закричала: — Бежим!!! Все в укрытие!!

Толпа с визгами начала разбегаться в разные стороны. Брюнетка достала ружьё, которое она прятала для первой необходимости, и с мыслью «Пришло время» встала лицом к лицу со зверем. Он был в несколько раз выше девушки и это только на своих четырёх, страшно было подумать, что было бы, если он встал бы на задние. Чёрный и огромный пёс захлёбывался своей слюной, видя перед собой аппетитный перекус. Но, желая поиграться с едой, сильно не торопился насладиться пищей. Она осмотрелась вокруг и увидела, что почти все успели спрятаться, кроме Бедного Джима. Его разорвали. Похоже, рыжий, чёртов пёс поступился принципами, теряя такую крупную добычу. Девушка невольно обернулась к ожидающему погони псу, прокричала: — Съешь, если поймаешь! — и кинулась в сторону открытого люка.

В данном случае, канализационный люк был одним из лучших убежищ от этих тварей. К тому же эти люки уже люками назвать-то сложно было. Спустя год, после того, как всё это началось, они начали пересыхать, и всё что осталось в них на тот уже момент — это подземный ход. Она бежала из-за всех сил, но вторая псина, не наевшись досыта Бедным Джимом, прыгнула на метров 20 от бегущей Элизабет, и чуть не откусила той голову. Но девушка во время пригнулась и со словами: — Проголодалась? Тогда подавись! — нажала на курок. Псина с простреленной головой тут же чвякнулась на землю, перегородив путь чёрной. Тут уже игры закончились. Чёрная псина разозлилась не на шутку и теперь, поступаясь своими принципами, желала отведать свежего мяса, бегущего наутёк.

«Осталось совсем немного», — промелькнуло у девушки в голове. Она обернулась, но псины и след простыл. Однако останавливаться она не собиралась. Оставалось каких-то метров пять. Но проход к спасению перекрыл тот самый чёрный пёс. Эли с разгону упала на землю и проехала под ним. От этой псины стоял такой вонизм, что даже глаза заслезились. Но им уже было не привыкать, и похлеще доводилось вдыхать запахи. Пришлось даже как-то обмазаться протухшими яйцами, когда кто-то из них заметил, что так можно перебить свой запах и пройти незаметно возле этих псов. Странно, но это, правда, действовало. Но только до тех пор, пока яйца не закончились: всех

кур поели эти создания Ада. Пропавшие продукты, развалины от когда-то ещё нормальных зданий и разлагающиеся человеческие останки, разбросанные почти по всей местности — и это только малая часть того, что приходилось на жизнь этих несчастных людей.

Девушка, наконец-таки, достигла люка и быстро постаралась влезть в него. Но при попытке прикрыть люк пёс умудрился задеть одним из своих клыков руку девушки, на что получил пулю в пасть.

Она спрыгнула с лестницы на давно засохшую землю и, присев, начала обрабатывать рану. В городе давно позаканчивались все антибактериальные продукты, в том числе и спирт, поэтому в ход пошли даже алкогольные напитки. Водку тоже было найти практически невозможно, но у Эли она осталась после бойни на Охотном. В тот день погибло много людей, в том числе и её родители… Чтобы спасти свою дочь они спрятали её в подсобку ближайшего магазина, где Лиза и подобрала те самые две бутылки. Она сразу прихватила их к себе в рюкзачок, прекрасно понимая, что в будущем они обязательно пригодятся. С тех пор прошло уже пять лет… Одна бутылка ушла давно на раненых и осталась половина второй. Девушка достала со своего рюкзака палку, обмотанную различными кусочками тканей, и прикусила. Хоть рана была невелика, она была глубокой. После прожига бактерий, Эли достала иглу, которая хранилась в небольшом пузырьке, наполненном той же водкой, чтобы хоть как-то продезинфицировать иглу. Девушка очень не хотела этого делать, но что если это очень важно? Прикусив ещё сильнее деревяшку, она начала зашивать. Брюнетка не могла ни о чём думать, кроме как о боли. Она была настолько сильной, что девушка едва не теряла сознание. Но всё же ей как-то удалось остаться при чувствах, и, покончив с этой ужасной пыткой, с лёгкостью выдохнула. Её глаза покраснели от слёз, катившихся по бледному лицу всю «операцию». На деревяшке остались даже следы, не смотря на то, что на ней было намотано всякого тряпья около 5 см. Лиза спрятала всё назад в сумочку и, ухватилась за лестницу, чтобы не упасть… Всё казалось каким-то размытым и танцевало, но вскоре всё прекратилось. Девушка постаралась взглянуть на местность, но люк под тяжестью чёрной псины не поддавался никаким усилиям Элизабет. Спустившись назад, она осмотрелась кругом: нет даже ни одной мыши, всё что есть — два туннеля.

«И куда идти»? — мысленно задалась вопросом Эли. Но после минутного раздумья она вспомнила, что говорил ей дядя Коля: — На Кузнецкой в люке справа есть выход на вышку. О нём никто не знал до этого времени. Запомни это. Думаю, это может тебе пригодиться.

— То, что мне надо, — с улыбкой произнесла Лиза и повернула на право. В туннеле было очень темно, хоть глаз выколи. Ногой она случайно нащупала какую-то небольшую деревяшку. «Как кстати», — подумала девушка и намотала на найденный клад свою фиолетовую кофточку, а затем подожгла. От света новоиспечённого факела всё стало как-то мило глазу, и Эли отправилась дальше. Где-то через полчаса, сказать точно не удастся, т.к. последние работающие часы были у того самого Бедного Джима, Эли нашла ещё одну лестницу. На этой «остановке» было не так светло, как на первой, но всё же факел уже не имел никакой потребности. Эли затушила недолго горящее бревно, впихнула рюкзак (на случай, если понадобится, как и другая древесинка) и полезла наверх, прислушиваясь. По ту сторону было тихо, что не вызывало никакого страха — ведь эта вышка заброшена уже лет десять, а о ходе, на данный момент, знала только она. Открывая крышку люка, ей послышался какой-то шорох позади, но обернувшись, она никого не увидела.

«Надеюсь, всё-таки, здесь мыши», — скептически пробежала мысль в голове, и Эли забралась наверх. Вышка, по крайней мере, то, что видела девушка, оправдывала свои десять лет одиночества: всё помещение было в пыли, везде паутина и где-то даже ещё бегали мыши. Пыльно было настолько, что казалось, пыль была и на пауках. Окна были забиты дощечками, но через небольшую щель ещё как-то можно было увидеть, что происходило снаружи. Положив рюкзак на ближайший столик, который стоял почти возле окна, Эли постаралась оторвать одну из дощечек, чтобы иметь больше кругозор, нежели в пару сантиметров. Дощечка сразу поддалась рукам девушки, особой силы прикладывать и не пришлось. Казалось, будто она просто рассыпалась в руках, уж настолько та отсырела за такой период забытости. Эли осторожно взглянула в открывшийся проём и подошла немного ближе, взяв на заметку, что сейчас опасаться не кого. «Ну, да, я же сейчас приблизительно где-то на восьмом этаже, а эти твари летать не умеют. И это до жути радует!» — размышляла девушка про себя. Внутри неё всё понимало, что сейчас она в безопасности и что трястись от каждого шороха не имело смысла, но всё же ей было не по себе: то ли из-за того, что она была здесь, а все остальные там, внизу, то ли она винила себя из-за смерти Бедного Джима. Ей было сложно понять всё это… до сих пор. Вся это каша начала происходить ровно пять лет назад. Тогда Эли было всего-навсего четырнадцать лет, и она была беззаботным ребёнком, но всё резко поменялось в одно мгновение. Всё приобрело катастрофически другой ракурс. В один миг небольшой городок, пропитанный радостью, дружелюбием и добротой, был окутан пеленой Ада. Напоминало попугая в клетке: пока он видит и купается в солнечных лучах — он игривый и крикливый, но стоит накрыть его клетку — он сразу же засыпает. Так было и здесь…

«Теперь мы уже не те, что были раньше…», — начала писать слегка трясущейся от боли рукой в своём дневнике Лиза. Но, не смотря на боль и пляшущую ручку по листу бумаги, почерк был весьма красив.

«Если раньше мои мама и папа говорили мне, что монстров не существует и всё это просто выдумки, то теперь перед нами сняли завесу. Мы — пища для этих тварей и выживать с каждым днём становится всё сложнее. Эти псы поели всю скотину, которая была на ближайших фермах, от магазинов остались осколки (утоляя свою жажду они даже разрушили супермаркеты). Все наши припасы подходят к концу. Осталось всего несколько пачек разных круп и уже давно зацветший хлеб. В живых осталось тоже не много. Сегодня ко всему погиб и Бедный Джим. Всё это время он сражался, как настоящий воин и старался найти пищу, чтобы прокормить таких, как мы. Маленькая Тома сегодня спрашивала у меня: «Почему мы должны сражаться? Почему они так не оставят нас?». Мне стало очень жаль девчушку. Ей всего девять, а она в эти года увидела такое, что и врагу не пожелаешь: на её глазах эти твари разорвали родителей. Мы не успели их спасти, но… мы спасли её. Эта девчушка теперь сирота. Нет того кому бы она могла поплакаться… Я её очень люблю, но она мне пока не доверяет до конца. Она боится.. боится, что если поверит, то потеряет меня, как своих родителей… Я обещала Томе, что скоро всё закончится и мы снова будем кушать всякие пряности, гулять по парку, жить… Жить, как все, а не как тараканы, которые бояться вылезти наружу потому, как их прихлопнут. С тех самых пор, как мы нашли её, я ни разу не видела улыбку на её лице. Да, ситуация не самая подходящая, но всё же… Женя пытается отвлечь детей, развеселить их. Ему это удаётся: Вика, Дима, Том и другие хоть редко, но улыбаются на шутки Жени, но только не Томочка. Правда, вчера я нашла у себя в кармане одну конфету и тайком дала ей. Не хотелось дразнить других детей, т.к. у меня больше не было… Тогда я впервые и увидела эту наивную, но вполне уже взрослую улыбку. Она так смотрела на эту конфету! Глаза сияли и радовались, но потом по ним пробежали слёзки… она сказала мне спасибо и поцеловала. Никогда не забуду! Как хочется всё быстрее прекратить. Я не могу больше этого терпеть: каждый день кто-то погибает и погибает на глазах у детей. Их детские годы сломаны. Они закрылись от всех и не подпускают близко к себе, выставляя колючки. Тома иногда даже меня видеть не хочет. Мне кажется, что она хочет подойти ко мне и поделиться всем тем камнем, который давит её детскую, невинную душу, но опять же… боится. Надеюсь, что вскоре, она поймёт, что мне можно доверять и что я не дам её в обиду…»

Эли оторвалась от записи и перевела взгляд к окну, услышав за ним какую-то возню. Перед ней предстала ужасная картина: штук десять этих кошмарных псов, которые дрались между собой за двух убитых Лизой. И не просто дрались, это была зверская битва насмерть. Что было не самым хорошим знаком. «Если они пожирают один одного, то вскоре могут найти наше убежище, если вдруг их чувства из-за голода обостряться ещё больше», — с ужасом рассуждала Элизабет. Девушка схватила рацию, которая была у неё в кармане, и постаралась наладить связь. Через некоторое время ей это удалось.

— Лиза, ты где? С тобой всё в порядке? — рация давала сильные сбои, и это было хорошо слышно по голосу, который постоянно перебивался шумами и всё время прерывался. Похоже, пора было менять батарейки, но где их достать?

— Да. Я скоро буду. Сейчас не могу прийти. Проход загражден псами. Нам надо будет срочно менять убежище. Они скоро найдут его. Надо искать убежище повыше.

— Хорошо. Но почему? Люди только привыкли и более-менее пришли в себя после очередной смены обстановки.

— Эти твари готовы горло друг другу перегрызть, чтобы сожрать тех псов, которых я пришила. Это не лучшая новость.

— Почему не лучшая? Если они поперегрызают друг дружке горло, то этот Ад, наконец-то, закончится.

— Когда они хотят насытиться мясом, а его нет, их чувства обостряются, и они становятся куда хитрее и опаснее. А наше убежище находить не вдалеке от Кузнецкой.

— Лиза, это Гриша. Мы ждём тебя. Как придёшь тогда и поговорим. А пока я не вижу смысла менять убежище.

Рация заглохла. Настала снова тишина. Эли не понимала их упрямства, особенно, этого Гришу. После того, как началась вся эта дребедень, он взял на себя вершинство… возомнил себя каким-то командиром. «Но какой с него, чёрт побери, командир? Если ему плевать на мнения окружающих, и он найдёт любую причину, чтобы не рисковать своей задницей… пока этой заднице не станет горячо, он не сдвинется с места, — рассуждая, раскладывала по полочкам она все моменты, вспоминая погибших людей по его вине, — и самое смешное, что народ всё равно ему верит!». Эли села за стол, и покрутив в руках ручку, дописала:

«Эти псы приблизительно в высоту — первый этаж дома. Если встанет — будет с двухэтажный дом. В длину метров пять и прыгает на все двадцать. Чтобы пожрать — готовы съесть одного своего. Кристи говорила, что это оборотни… но почему они тогда не перевоплощаются в свой истинный облик? Так было бы легче с ними войти в контакт. Чушь какая-то… но во что сейчас только не поверишь».

Элизабет отложила дневник с ручкой в сторону и присела на высокий табурет, чтобы можно было наблюдать за «цирком». Рука всё ещё болела, но уже не так сильно. Её мучили догадки, что сегодняшнее представление — это всего лишь задумка какого-то плана и эти псы — лишь начало.

Она начала углубляться в воспоминания. Эли вспомнила, что дядя Коля как-то проронил пару словечек о книгах про всяких мистических существ, и там что-то было об этих псах.

— Она по любому должна быть где-то здесь, — с надеждой сказала Эли и принялась за поиски. Хоть об этом месте никто и не знал, но хлама тут было всякого навалом. Поэтому об идее найти быстро нужную книгу, можно было позабыть. Просматривая четвёртый ящик, Эли нашла только какие-то кусочки порванных газет, старые башмаки, в которых очень удобно ходить на охоту «или дать дёру», — с лёгкой ноткой смеха подбадривала она себя, — а также давно забытый перстень (семейная реликвия у Колтаковых…но теперь эта реликвию уже семейной назвать было очень сложно. Дядя Коля был последним в их роде и тот погиб полгода назад), какие-то порванные мужские рубахи, верёвка и какой-то небольшой листочек. Именно эта небольшая вещица привлекла к себе всё внимание девушки. Она узнала этот листок. Николай всё время с ним ходил и часто его терял.

«Но почему он здесь? Он ведь сказал, что потерял его…». Девушка покрутила в руках листок, но ничего не нашла: ни какой зацепки, ни одного словечка или символа, пока на него не упал один маленький лучик солнца, выглядывающий с прорванной крыши. Тогда на листке едва вырисовалось небольшое слово «ubi» и начало следующего слова на «s». Девушка сразу догадалась, что ей нужен солнечный свет. Она подошла ближе к окну, за которым до сих пор дрались псы и, пытаясь подстроить лист под правильный угол, заметила, что погибших псов уже трое, а сама битва продолжается с ещё большей агрессивностью. Наконец, на листке появилось и продолжение, которое гласило: «Ubi sol oritur, semper vitae»¹. Элизабет немного растерялась, но прочитав ещё раз содержимое листка, моментально поняла его значение и направилась по ступенькам вверх, к крыше. Ступенек оказалась намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. И это, если не считать, что часть из них давно прогнила и обваливалась при лёгком дуновении ветерка. Крыша напоминала математический конус и была на половину разрушена. В некоторых местах даже вили гнёзда птицы и при виде незваной гостьи, моментально разлетались, оставляя свои дома на попечение Эли. Девушка осторожно пробралась к небольшому окошку в крыше, откуда был виден восход солнца, и провела рукой по раме. Её догадки были оправданы и, именно, там за рамой она нашла другой листок. Этот листок был намного меньше в размерах и тоже был пуст, как могло показаться неопытным взглядом. Только свет не помогал, лист каким был, таким и оставался. Эли понимала, что тут тоже скрыта какая-то информация, но понять, что нужно она не могла. Вместо этого у неё крутились в голове предметы, которыми часто пользовался дядя Коля и, на шестом, она, наконец, поняла, что это мог быть только спирт. «Чёрт! И что теперь? Ну, дядя Коля, даже после смерти вы не перестаёте всё скрывать!» На её лице промелькнуло разочарование, весь скептицизм пропал, как и солнце, которое успело уже скрыться за горизонт. В башне стало темно и что-либо разглядеть уже, без огня, было невозможно. Девушка достала новый коробок спичек, который она нашла на столе у окна, и одну свечу, которая была найдена так же там. Маленький огонёк раздал свой свет по всему помещению и сделал его ещё более загадочным. Эли поставила свечу в пол-литровую банку, из-под давно съеденного варенья, и облокотилась на холодную, как камень, стену. Ей было грустно от того, что она не может прочесть вторую запись, которая была у неё в руках, и ещё грустнее становилось от того, что она прекрасно понимала, что эти «шажки» ведут к какому-то очень важному тайнику. «Там, по любому, есть то, что нам нужно», — огорчённо подумала Эли и опустила взгляд на листок, лежащий рядом с пылающей свечой. Свет огня, падающий на листок, изображал что-то на нём. Эли сразу приободрилась и навела листок на огонь. Теперь девушка могла с лёгкостью прочесть и это письмо, но последнее слово было размазанным. «Semper detur deperditi. Forte cadat…» — как вихрь крутилось в голове.

— Что это может быть? — задалась Эли вопросом, внимательно вглядываясь в нечёткость. Она никогда не слышала ничего подобного, и поэтому сложно было верно предсказать последнее слово.

— «То, что потеряно всегда можно найти. Стоит упасть и…», — если бы не было второй части, то можно было быть уверенной, что это что-то можно найти перед носом, но для этого падать не надо, — рассуждала вслух девушка, наворачивая уже десятый круг, — так, что можно сделать после того как упал? Обтрусить, привстать, взглянуть… нет, нет. Это всё не то. Должна быть подсказка. Что-то что даст указание к следующему шагу. Может осмотреться? Оглянуться?

Она мысленно представила этот ключик на латинском: «Semper detur deperditi. Forte cadat et vide»² и с широкой улыбкой на лице прыгнула на канат, опущенный на самый низ вышки. Как оказалось, спуститься можно было гораздо быстрее, чем подняться по ста с лишним ступеням. А ещё, что поразило девушку, т.к. это то, что напротив каната находилось большое и длинное окно, достигающее почти земли вышки, которого до этого она не видела. «Странно. Думаю, я бы заметила», — подумала она, вглядываясь в окно. На улице была жуткая тьма, но образы псов всё же можно было разглядеть, особенно их светящиеся красным в темноте глаза. «И кошмаров не надо, когда живёшь так», — промелькнуло у неё в голове, хотя эти кошмары не оставляли её и во сне. Девушка не могла нормально спать, просыпаясь из-за мучающей её боли в области горла. Каждый раз один и тот же сон: непонятный образ пытается её задушить, используя какие-то необычные методы… магические что ли. Эли понимала, что это сон, но всё же иногда это её настораживало, особенно в тот раз, когда на её шее остался чей-то след руки. Удачно поспать ей удаётся всего часа три, а затем начинается этот кошмар. Сегодня ночью она не собиралась спать, желая потратить время в нужном направлении. Но подходя ближе ко второй отгадке, на неё с большей силой навеивал сон. Она пыталась бороться с ним и, поэтому, как только спустилась, обмыла своё лицо дождливой водой, которую ей повезло собрать на прошлой неделе. Вода была до сих пор холодная и моментально приводила в чувства: сон сняло, как рукой. Эли осмотрелась вокруг себя и увидела интересную вещицу: маленькую статуэточку без одной руки. Причём статуэтка была цела. «До чего странная задумка», — промчалось в голове у девушки, осматривая заинтересовавшую её вещицу. На основе, откуда брала своё начало однорукая девушка, была надпись «instant win»³, которая ещё больше заинтриговала девушку. Она решила взять её в руки и осмотреть получше, но это, как оказалось, был рычаг. Опустив его, Эли увидела потайной ход, где раньше был шкаф со всяким хламом. Не желая терять времени, она направилась туда с мыслью: «Ну, дядя. Вы, как всегда недооцениваете меня».

Перед ней открывался вид на огромную и светлую комнату с множеством разных книг. В отличие от другой комнаты она была просторная и оснащена электричеством. Как только она зашла, раздался какой-то щелчок и включился свет. Это было что-то, что очень напоминало школьную библиотеку, которую она так давно не видела. После смерти родителей она больше не ходила в школу. Всему, что она знает, её учил дядя Коля. Это был её единственный и выживший, на тот момент, родственник. Он был братом её мамы и очень любил свою племянницу. Эли после смерти родителей от всего отказывалась, не хотела никого видеть и то и дело, что постоянно плакала. Только родной дядя смог понять девочку и помочь ей. Он учил её многому и кроме школьных предметов обучал также латыни, владению оружием и вниманию. Если бы не он, то девчушка могла бы погибнуть ещё в пятнадцать, когда по не ловкости упала с дерева и вывернула ногу. Бежать куда-то она была не в состоянии, а псы уже практически дышали ей в лицо. Тогда она впервые использовала навык стрельбы из оружия. Псов было немного, поэтому отстреляться удалось быстро, а затем показался и дядя, прибежавший на услышанные выстрелы. Эли была очень расстроена, когда узнала о его гибели. Казалось, словно она потеряла родителей заново. Но всё же она смогла побороть в себе ту маленькую и плачущую Лизу, и собраться с силами.

Глаза разбегались в разные стороны: от одной полки к другой, от одной книги к другой. Каждая книга была уникальна по-своему: золотой или необычный переплёт с разными вышивками, мягкая, как пух или твёрдая, как древесина, обложка, толстая, где страниц от 1000, или тонкая книга, старые, уже давно пожелтевшие листы или совсем новенькие, от которых ещё остался запах печати. Но внимание Эли привлекла самая обычная, сильно затёсанная и давно позабытая книга, лежавшая под светильником. Девушка достала её и попыталась рассмотреть, но толстый слой пыли не давал даже прочесть название, на что она сдула её. Пыль быстро разлетелась и усела на пол. Книга оказалась не такой простой, как показалось сначала. Надпись была выведена из чистого золота на натуральной крокодильей коже, перекрашенной зачем-то в серый.

«И всё это для книги с таким нудным название?» — девушка явно огорчилась из-за неоправданных надежд, но ради любопытства решила заглянуть и на её содержание. Внутри книга ни чем особым не выделялась, была, как и все остальные обычные книги, но вот про что она — найдёшь не в каждой. Пролистав всю книгу, Эли принялась за оглавление и, отыскав, пункт «Оборотни», начала искать нужную страницу.

— Вот, блин! — огорчённо произнесла Лиза, увидев, что нужная ей страница вырвана и с разочарованным взглядом отложила ненужную книгу в сторону. Немного поколебавшись, она решила осмотреть и другие источники знаний. Но, к сожалению, ни в одной из них не было ничего про оборотней или о похожих псах. В огорчении девушка присела за стол, сделала печальный вздох, и уткнулась лицом в сложенные на столе руки. Понемногу её начал одолевать сон и, если бы не шорох, доносящийся откуда-то из кладовой, может быть, и удалось вздремнуть. Эли достала нож из ножен, которые когда-то сделала сама, и тихо кралась в направлении источника звука. Её шагов было не слышно, но чем она подходила ближе, тем быстрее затихал шорох. Она осмотрелась кругом перед тем, как отдёрнуть занавесу, разделяющую её и того, кто был за ней. За ширмой никого не оказалось, кроме маленького и до жути симпатичного щенка. Эли спрятала нож назад и подхватила жителя коморки, похоже, видящего человека впервые.

— Ути, лапочка! — с милой улыбкой прощебетала Лиза, гладя короткошёрстную псинку. — И как ты сюда попал? Где твои родители, семья?

Не отпуская милашку, обнюхивающего гостя, она осмотрела кладовку, но никого больше не нашла. Он был один, что привело её на мысль: «Наверное, его семью съели те псы, а он успел спрятаться. Но как он сюда попал»? С новым дружком Эли пошла в библиотеку, где достала из своего рюкзака, что-то похожее на небольшой кусочек колбасы и отдала её Джоржику. Щенок, впервые увидев такое лакомство, поначалу долго его изучал, а затем разделался в считанные секунды. Пока Джоржик пытался собрать все крошки, Эли пошла назад в кладовую. Ей показалось, что она увидела что-то съестное. Счастью девушки не было предела, когда это «показалось» было оправдано: вся коморка была напичкана продуктами, а в углу даже стоял холодильник! Эли очень давно не видела такой запас еды и поэтому первое, что ей пришло в голову, было: «Вот бы наши были здесь!». Но мысль сразу улетучилась из-за того, что она обещала своему дяди не раскрывать секретов. Поэтому она схватила большую сумку, повешенную на крючочек возле занавески, и начала всё вкладывать туда. Кроме обычной еды там можно было найти даже немного сладостей, которые она сразу положила себе в карман, чтобы потом раздать детям и Томочке. В небольшом затрёпанном холодильничке были припасы питьевой воды, а на нём, не поверите, стоял спирт:

«И почему я раньше сюда не заглядывала? Всё это время после смерти дяди мы бы могли нормально питаться…». Наконец, к Эли присоединился и щенок. Он нашёл на полочке небольшой детский мячик и начал с ним играть.

Когда Эли вышла в библиотеку, то увидела, как первые лучи солнца небрежно касались разрушенных домов на окраине. Схватив, две сумки: одну на плечи, вторую в руки, позвала с собой и щенка. Тот с разбегу запрыгнул ей на руки и ждал новых приключений. Как только Лиза вышла в обычную, полуразрушенную и тусклую, на фоне предыдущей комнаты, вышку, проход автоматически закрылся. И получив одобрительный рык на только что заданный вопрос: «Ну, что Джоржик готов?», отправилась к выходу, изначально подойдя к окнам. На улице уже было довольно светло и немного свежо, но оборотней, как называла их Кристи, не было видно. Эли не рискнула выйти на улицу, осознавая, что это может быть ловушкой, и решила вернуться, как пришла. Однако она не знала подземной дороги в их убежище, а блуждать не очень-то и хотелось. Поэтому, как бы ей не хотелось, выходить надо было как-то.

Вернувшись к началу, где вчера ещё зашивала себе левую руку, она решила посмотреть, куда ведёт левый туннель, но, к сожалению, там оказался обрыв и, скрипя зубами, отправилась назад. Щенок изредка ёрзал, и иногда Эли даже забывала о нём, пока тот не издавал какой-то странный звук, немного напоминающий лай. Тогда она с улыбкой смотрела на милый с доверяющими глазёнами комочек и чесала его за ушком.Засунув его в рюкзак, девушка оставила небольшой проём для любопытной мордашки. На всякий случай Эли достала пистолет и со словами: «Вперёд!», выбралась из тайника. Яркий свет ослепил девушку, но вскоре глаза свыклись и перестали щуриться. Псов нигде не было видно и трудно было сказать, что ещё недавно они были здесь. Странное чувство преследования до сих пор не покидало девушку, и поэтому Лиза прибавила скорость.

Глава II

Через пару минут Эли открывала дверь в их убежище, осторожно убирая из-под двери нить, прицепленную к гранате. Всё это было ради того, чтобы защититься от этих незваных псов. Если кто-то постарался бы проникнуть в здание, заранее не сняв рычажок с кольца, все здание рвануло бы. Остался бы только небольшой подвальчик, в котором собственно они все и были. Вы спросите, а, что если погибнет невинный человек? Кто плохо заметал следы или не мог покинуть свой дом по каким-то обстоятельствам — давно погиб. Оставшиеся жители города — все были в убежище и знали друг друга в лицо. Новых людей не было давно, то ли они знали, что здесь творилось, то ли все давно погибли, и эти выжившие — последние в своём роде. Почти с самого начала этой заварушки, город был полностью обесточен: ни связи, ни света (хотя в некоторых местах удавалось его починить), ни газет… Словом, ничего, что позволяло контактировать и поддерживать народ в курсе. Остались только две потрёпанные рации: одна — у Эли, а вторая — у остальных выживших. Эли больше предпочитала рисковать, нежели отсиживаться в клетке, но иногда по приказу Гриши приходилось оставаться за главную. Как только она вошла, увидела давно ждущих её Гришу и

Либи. Только первыми вопросами были не те, которые обычно нам задают наши родители, когда мы пропадаем неизвестно где:

— Что в мешках? — с недоверием и немалым любопытством поинтересовался Григорий, протягивая руку. Эли, сняв с плеча, только что освободившейся рукой, второй мешок, спокойным голосом ответила:

— Еда, — в ответ не послышалось ничего, кроме ворчливого сопения и угрюмой рожицы Гриши. И как только руки девушки были полностью свободны, а на спине до сих пор висел её рюкзачок с Джоржиком, который судя по всему спрятался, она открыла двери.

— Ты куда? — с опаской поинтересовалась Либи, сделав шаг вперёд.

— Я хочу похоронить Бедного Джима, как следует. По крайней мере, то, что от него осталось.

— Осторожней там, — едва прощебетала полу-африканочка, подавая рядом стоящую лопату. Эли улыбнулась своей искренней и неотразимой улыбкой и вышла, оставляя за собой чувство уверенности и мужества, которого так не хватало тогда многим.

Элизабет спокойно добралась до того самого места, где когда-то был ещё живой Джим и начала капать. То ли время летело быстро, то ли Эли много размышляла или и то, и то сразу, как яма была уже выкопана, и останки Бедного погружались на дно — такое пугающее и истязающее своей духотой и одиночеством. Рядом от только что закопанной могилы девушка нашла карманные часы, которые ещё к её удивлению работали. Вы, наверное, слышали про то, что после смерти человека часы останавливаются вместе с ним. Учёные говорят, что часы, которые мы носим, сливаются с нашим сердечным импульсом и во время смерти хозяина умирают и они. Есть и другая точка зрения: когда душа человека покидает этот мир, то время для них останавливается, что и приводит к остановке работы часов. Поэтому Лиза и была немного удивлена, найдя хорошо функционирующие часы. Если бы, не резко очнувшийся пёсик на спине у Эли, рычавший со всей силы, она бы и дальше рассматривала часы и поминала хорошим словом Бедного Джима.

На самом же деле, Бедный Джим не был бедным. Бедный — это что-то в своём роде прозвища. Его прозвали так из-за обречённой любви к Ольге Никифоровне, которая пропала ещё до всей этой войны. Всё это время он любил её, и каждый раз вспоминал, выпивая рюмку другую дорогого коньяка из его собственной подсобки. Как было сказано выше — он не был бедным и ни разу не жаловался на отсутствие денег. Наоборот, все свои деньги он жертвовал в приют «Солнышко», находящееся на окраине города и часто приезжал к её дяде с каким-нибудь сувениром. В общем, человеком он был очень добрым, милосердным и многоуважаемым. Все к нему относились, как к мэру, хоть был им и Арсений Иванович, который приходился Бедному хорошим другом. Стоит отметить и тот факт, что Джим считался отцом их небольшого городка. Говорили, что он был одним из первых жителей и хорошо знал основателя в лицо, хоть тогда был ещё ребёнком. Однако его настоящей фамилии не знал никто, даже Элизабет, потому как те, кто знали — давно покоились под мирным небом в соседском городке. На что первая мысль так и просилась: «Если уж чертовщина и началась, то неизбежное появление зомби им не грозит», что как-то Эли проговорила вслух при нескольких взрослых, начитавшись книг дяди. Она это очень хорошо помнила и помнила, как дядя стал весь багровый, а вокруг все смеялись, среди них был и покойный Бедный Джим. Тогда-то он и сказал, будто предчувствуя свою скорую кончину, что если он погибнет, то пусть похоронят его на том месте, где он в последний раз увидит пейзажи нашего необычайно милого городка, и вдохнёт наполненный ароматами цветов и жизни воздух, манящий пожить и подышать им ещё.

Вытирая, медленно катившуюся слезу, не резким движением Эли достала пистолет и, развернувшись, нажала на курок, в приближающуюся к ней псину. Эта тварь была только ранена и, похрамывая, продолжала идти на добычу. На выстрел прибежали и другие, заманив девушку в ловушку, из которой не было выхода. Через мгновение эта ловушка начала смыкаться и сужаться, словно с каждой секундой её что-то стягивало. Казалось, что всё кончено и можно копать себе могилу рядом с Бедным Джимом, но внимательность и быстрое соображение — не раз спасали Лизу из таких передряг. В отчаянии, она подняла свой взгляд, чтоб взглянуть на чистое со слегка завитыми облаками на концах небо, и заметила небольшой огрызок от штока, ранее держащего рекламную вывеску кафе Либи.

«А это может послужить хорошим турником», — умело рассуждала девушка, внимательно осматривая окружность. В это самое время к ней приближался большой, крупнее остальных, чёрный пёс с белыми, словно седыми, волосинками. По всей видимости, это был кто-то очень важный среди этих тварей, потому как остальные не двигались и, тяжело дыша, буравили преданным, но в то же время до жути голодным взглядом, землю вслед за Королём. «Ну, что ж, была — не была!» — с лёгкой ноткой уверенности промелькнуло у Эли. И она продолжала стоять, как приросшая к остаткам асфальта, ждала, придерживаясь своего плана. Король прибавил шагу, роняя вонючие и вязкие слюни, при виде загнанной в угол еды. Псы вокруг не шевелились, только порой сужали круг, но на девушку не нападали, хоть и очень хотели, судя по их отвисшим челюстям. Подпустив его ещё чуть ближе к себе, Эли мысленно перекрестившись, побежала к нему на встречу. Из хищного круга этой странной повадки явно никто не понял, но ради любопытства и скорейшего утоления жажды, их Король ускорился. Буквально через мгновение Эли, отпрыгнув от ужасной морды, висела на «турнике» и, со счастливыми глазами, прокричала:

— Ну что, съели? — Элизабет уже взобралась на крышу, куда и планировала, а псы всё, как обманутые акулы, кружили возле кафе. От этой крыши толку было мало, убежище то не в кафе, но спастись, как оказалось, можно было. Хотя, если учитывать, на сколько метров в длину прыгают эти монстры, то они с лёгкостью могли запрыгнуть и туда — кафе-то было невысоким. Но отбросив эти ужасающие мысли в сторону, Эли начала искать что-то, что помогло бы ей перебраться на другую крышу. Обыскав каждый сантиметр под собой, она нашла длинные и тонкие палки, которые ей как раз таки могли помочь. Став на край крыши, она с жалобными глазами посмотрела вниз, где её уже поджидали голодные твари, и, выдохнув, прыгнула. Палка оказалась ничуть не хуже шеста, и через мгновение Эли была уже на другой крыше. Псы, похоже, не поняли, что произошло, т.к. у второго здания их не уже было. И так ещё четыре крыши по востоку и Эли взобралась на ту самую, которая так была ей нужна. Осмотревшись, нет ли этих псов поблизости, Лиза спустилась в самое дно когда-то бывшего дома мэрии. Тут-то они и доживали последние пару недель…

На входе её встретил Гриша с очередными расспросами, но девушка не пожелала ему отвечать, т.к. не видела в этом смысла. Уединившись у себя на небольшой раскладушке, и задёрнув занавесу, Эли достала дневник и увидела щенка, который давно спал. Отыскав единственную пишущую ручку, она начала с того, что так терзало её душу:

«Только что чуть не погибла. Та царапина, про которую я уже забыла, по сравнению с этим — цветочки. Они меня заманили. Т.е. они очень умны и, скорее всего, рассудительны, но почему тогда они не запрыгнули за мной на крышу кафе? Здесь что-то не так…».

Эли не закончила свои мысли, увидев пробудившегося Джоржика. Она взяла его на руки, не доставая с рюкзака, и направилась к Томе.

Девочка сидела на небольшом порванном матрасе и смотрела на божью коровку, ползающую то по одной руке, то по другой. На её лице промелькнула едва заметная улыбка, как только она увидела, приближающуюся к ней Элизабет. И это девушку очень обрадовало.

— Ну, как ты тут? — поинтересовалась Эли, присев возле девочки.

— Хорошо, — в голосе Тамары слышалась нотка тоски и грусти, что было отчётливо видно и по её взгляду.

— Что такое? Что-то не так?

— Ничего, просто скучно.

— А ты смотри, что у меня есть, — сказала Эли, залезая к себе в рюкзачок. Тома присела поближе и пыталась разглядеть это что-то быстрее, чем его достанет Лиза. Уже скоро на руках Эли был милый Джоржик, осматривающий своими большими пуговками всё вокруг. Однако реакция девочки была не такой, какой себе представляла Эли. Тома забилась в уголок и, плача, говорила:

— Зачем ты его принесла??

Положив, рядом с собой Джоржика, Эли, вытирая слёзы у девчушки, начала её успокаивать:

— Ну, ты чего? Не плачь. Он хороший. Это же маленький и самый обычный щенок. Он тоже боится и тоже хочет жить. Посмотри на него. Он хоть и маленький, но будет тебя защищать, — ненадолго прервав свой монолог, Эли наклонилась к уху Томы и прошептала, — он даже спас мне жизнь. Только никому.

Девочка перевела свой плачущий взгляд на рассказчицу и тоже шёпотом спросила:

— Правда? — как только она получила кивок, начала понемногу успокаиваться, и, вытирая слегка дрожащими руками слёзки, посмотрела на щенка, который неуклюже бегал за своим хвостом. Она снова заулыбалась (похоже, с отсутствием Лизы, Тома поняла насколько привязалась к девушке, и теперь не боялась улыбаться; хотя и делала это только перед ней). Девочка достала из-под подушки небольшой кусочек хлеба, протянула его Джоржику. Тот, моментально позабыв о своём хвосте, подбежал к девочке.

— А вот ещё что: смотри, что у меня тут, — послышался голос Эли и в руке проблеснул небольшой пакетик с конфетами, — иди, угости других.

Мигом поднявшееся настроение Томы перешло и на других детей, давно позабывших о сладостях. Эли прекрасно понимала, что сейчас было не то время, когда можно скупать всякую всячину вкусных продуктов, но, всё же, она любила видеть эти детские и беззаботные улыбки. Только они могли сейчас дать возможность забыться.

Отряхиваясь от пыли, Лиза пожалела уже успокоившегося щенка и пошла медленным шагом, осматривая всё кругом. Ей хотелось быстрее прилечь и отдохнуть, оттолкнутся от этой кошмарной рутины хоть на пол часика.

— Лиза! — пронёсся по тишине недовольный голос Гриши, от которого пробежала дрожь по всей спине. Девушка, перекрестив пальцы, с опаской обернулась. Каким было её разочарование, когда в сильной мужской руке она увидела свой дневник. Не решаясь что-либо говорить, Эли ждала, пока начнёт кто-то другой.

— Эта рана… на твоей руке, — с жёстким, но запинающимся голосом пытался задать вопрос командир, — не от осколка, а тебя зацепили эти твари!?

Было не совсем понятно: то ли это вопрос, то ли утверждение, но под знойным и до жути отвратимым взглядом, пришлось отвечать, что первое взбрело на ум:

— Это всего лишь царапина. Я же не укушена! — на последнем слове все окружили разговаривающих, и пренебрежительно разглядывали перевязанную руку девушки. Эли чувствовала каждый взгляд на себе, словно по всей ней ползала большая и мерзкая змеюка, собиравшаяся ею вот-вот полакомиться.

— Это ничего не меняет! — от такого крика зашумело в ушах, всё немного расплылось, но увидеть красные от злости глаза и выпирающие вены по шее Гриши, можно было отчётливо. За считанные секунды девушка оказалась скована в крепких руках двух рослых мужчин, и как она только не отталкивалась, отбиться не получалось.

— Ты, — продолжал тот, нервно ходя мимо обезоруженной, — знаешь наши правила! Ты забыла, что было с Эрикой и Гошей? Так мы тебе напомним! Из-за них погибла половина наших людей и всё из-за укуса этих тварей!

— Но я ведь не укушена! — старалась докричаться до непробиваемого командира Лиза, но Григорий словно не слышал её или просто делал вид. Со стороны выглядело очень правдоподобно. Он настолько увлёкся своими разговорами, что не заметил, как нож мелькнул у Лизы в руках. Однако это не помогло. Её только сильнее прижали к полу, а затем и вовсе вырубили. Всё, что она смогла услышать: «… одна из них…»

Глава III

Поляна наводила один ужас, не было даже насекомых. Только где-то вдалеке слышался звук отдаляющегося мотора. Это была заброшенная околица на улице Свиридова. Опустошенные дома и бочки из-под воды валялись в разных местах. Потрескавшаяся земля от сильной жары, превышающей 50 градусов, что было непривычным для этого городка и его жителей. Посреди поляны был вбит кол, на котором висела ещё не очнувшаяся Элизабет. Лёгкое дуновение ветерка привело её в чувства. Открыв глаза, она ужаснулась. Это было то самое место, где Гриша оставлял подозреваемых на съедение псам. Она постаралась пошевелить руками, но они были крепко перевязаны. Ей хотелось кричать и звать на помощь, но от этого не было смысла. Поблизости, уже года два никто не жил, и крик только ускорил бы приближение её смерти.

«Что же делать?» — крутилось у неё в голове, но ответ и не думал приходить. Она осмотрелась и подметила, что уже вечерело, и скоро должны были заявиться незваные гости. Казалось, будто смерть дышала ей прямо в затылок, но посмотреть не удавалось. Это ужасное чувство наводило только больше страха и истерику.

«Выхода нет… нет выхода», — как заевшую пластинку прокручивал старенький граммофон, так часто повторяла про себя девушка эти слова. Катящиеся слёзы по окровавленной щеке сверкали, словно алмазы. Иногда пощипывали, как спирт, а иногда были такими горячими, словно капли кипятка из только что закипевшего чайника, попали на неё. Перед её глазами бежала вся её жизнь, мелькали хорошие моменты, затягивались обиды и тревоги. Сердце едва не выпрыгивало с едва опомнившейся Элизы. Она была очень зла на предательство со стороны своих соратников. Всё, что она сделала за все эти годы, они тут же забыли, и даже не постарались её выслушать. Об этом напоминала головная боль, отзывающаяся, как колокола, в висках.

Близился шестой час. Становилось немного прохладно, но это не заморачивало голову девушки, в отличие от приближающихся к ней псов. На горизонте, там, где когда-то была школа, показались адские псы. Их было штук двадцать, как минимум. И все они направлялись в сторону приготовленного ужина. Даже смотря на приближающихся псов, Лиза не могла поверить, что пришёл её конец. Да ещё и такой глупый….

Псы уже были очень близки к своей жертве. Эли чувствовала их дыхание и вонь из их пасти. Ей жутко хотелось отвести глаза, но она не могла: было куда страшнее отвести взгляд, чем продолжать смотреть глаза в глаза смерти. Она сделала последний вздох и была готова распрощаться с жизнью, вымаливая прощение у Всевышнего за свои ошибки и за погибших людей, которых она не смогла уберечь. Ещё чуть-чуть и псина могла бы спокойно откусить голову девушки, но её резко кто-то оттащил назад, словно ту затянуло в смерч. Это было даже смешно. Страшная машина убийца завизжала, как маленький щенок, который отстал от стаи и попал в плохие руки. На только что гаснувшем лице просияла улыбка со словами: «Подавись, тварь». Все адские подобия набросились на обидчика, и показалась высокая гора, которая то собиралась, то разлеталась от толчков неизвестного. Как не было интересно, кто же был этот инкогнито, но лица его не было видно из-за волнующегося моря адских псов, которые вскоре куда-то разбежались. Только тогда Эли удалось разглядеть милые, но в то же время мужские черты и клинок, похожий на клинок Эуна, о котором когда-то Лиза услышала от дяди.

Ходили слухи, что этим клинком можно развести облака и сдвинуть землю, что клинок подвластен только поистине честным и смелым людям. По легенде этот клинок принадлежал рыцарю Эуну из дворца Ластера. Он был самым сильным в округе и самым справедливым. Все королевства пытались перетянуть его на свою сторону, но никому это не удавалось. Он не хотел предавать того, кто поверил наивному и бедному мальчишке, вынужденного когда-то бегать и попрошайничать у всех прохожих. Король полюбил его, как сына, и воспитал в нём чувства доблести и милосердия. Но, когда в названного отца вселился демон, и погибла половина жителей деревни, считая других рыцарей королевства, Эуну ничего не оставалось и он, немного подбодрившись хорошим вином, убил короля. Не стерпев этой боли, он зарезал и себя. Так и погиб доблестный рыцарь Эун из королевства Ластера. А клинок после того попадал в разные руки, но не каждому он помогал, а наоборот — приносил невезение.

Не успела Эли опомниться, как инкогнито уже развязывал ей верёвки. Перед ней стоял очень симпатичный юноша с отчётливо голубыми глазами и хорошо заметными скулами, которые придавали ему ещё больше мужества. Его волосы были немного залохмачены, но стоило ему провести рукой, как они слушались его, как кошка, которую только что погладили.

— Спасибо, но я бы и сама справилась, — сморозила Эли, сама не догоняя того, что слетело с её языка. «Это я сказала?» — почти одновременно пронеслось в её голове, пока она гладила руки на которых остались, как браслеты, отметки от верёвок.

— Да, я вижу. Если бы не я, твои кишки были бы сейчас наизнанку, — слегка психанув, ответил парень, вытирая свежую кровь с холодного оружия. Эли немного потупила взгляд в землю, но недолго думая, обогнала спасителя и, заглянув в его милые глаза, виновато произнесла:

— Извини. Я не знаю, что на меня нашло. Спасибо тебе большое. Если бы не ты, то мои кишки, правда, красовались бы у всех на виду.

Парень улыбнулся, но не переставал идти, оттряхивая одежду. Эли продолжила, не дожидаясь ответа от явно не общительного парня:

— А как зовут моего спасителя? — на этот раз он поднял свои глаза и взглянул в её. Эли словно ударило током. Ей стало очень жарко, но оторваться от этого взгляда не удавалась. Его глубина и тайна, но в тоже время немного детский взор приковал к себе Эли.

— Что прости?

— Ну, как тебя зовут? Меня зовут Эли… Лиза.

— Мэтью. Можно просто Мэт.

— Приятно познакомиться, — с широкой улыбкой ответила Эли, протягивая руку. Рукопожатие вскоре состоялось, и девушка почувствовала всю мощь этого парня. Он вроде бы и не зажимал сильно её ладонь, но сила в его руках чувствовалась очень отчётливо.

— Скажи мне лучше, как ты здесь оказалась? И почему связана?

Эли ничего не оставалось, как поделиться всей этой ужасной историей. История оказалась и в правду ужасной, ведь предательство со стороны своих же — самый страшный кошмар любого живого существа. Парень, судя по всему, был немного шокирован. Его выдали глаза, которые резко изменились и увеличились, даже казалось, что они поменяли свой цвет — с ярких и запоминающихся голубых глаз в карие.

«Но ведь такого не может быть? — задавалась девушка вопросом, стараясь поймать взгляд парня снова, — наверное, это просто так тень упала. Да, точно! Тень».

Наконец, успокоившись и переубедив себя, что эта была игра света, девушка, прибавив шагу, направилась в обратную сторону.

— Стой! Ты куда? — поинтересовался парень, потеряв спутницу из виду.

— В укрытие.

— К ним что ли? — на его лице возникли не совсем понятные черты выражения, но скорее всего, как посчитала Эли, это было удивление.

— Да.

— Но они же предали тебя! Они оставили тебя на смерть в ужасных муках! И после этого ты идёшь к ним?!

— Да, я это прекрасно знаю, но всё же я не могу оставить Тому с ними. Мало ли что ещё можно от них ожидать?

— Тогда я с тобой, — ответил Мэт, натягивая какой-то непонятный портфель.

— Не надо. Я и сама справлюсь.

Но Мэтью, схватив за руку, идущую впереди, Элизабет, с полной серьёзностью сказал:

— Я не твой подчинённый. Я иду с тобой только потому, как это опасно. Ты не знаешь, что они могут опять вытворить. Так что показывай куда идти.

Элизабет ещё больше понравился Мэт, который не покидал её даже тогда, когда она показывала свои капризы. Ей показалось, что это принц. Тот самый, о котором мечтают все девушки, но, к сожалению, ни в такой ситуации. Из разговоров, длившихся всю дорогу до укрытия, Эли узнала, что он не здешний. Что переехал сюда с семьёй около шести лет назад на свадьбу его двоюродной сестры. Но свадьба так и не состоялась. Произошла трагедия и его сестра отправилась на другой свет, как и его дедушка с дядей и братом. Сейчас остались только он, его бабушка и сестра Карли, которая была младше его на семь лет. Они живут недалеко, за небольшим холмом в домике лесника. Их приютила к себе добрая женщина по имени — Даша. Но сейчас никто не знает где она. Как говорили, Даша ушла искать пищу, но так и не вернулась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Там где солнце восходит, там жизнь царит»

2

«То, что потеряно всегда можно найти. Стоит упасть и осмотреться».

3

«Мгновенная победа»