Ведающая Водой

Алёна Носова, 2021

Было время, когда лишь мудрые стихийные маги могли сохранить мир на равнинах. Но однажды они захотели большего… С тех пор вот уже тысячу лет стихийная магия предана забвению, и на страже нового порядка стоят могущественные жрецы Эндроса. Все изменилось, когда могилы древних магов коснулась юная Сайарадил Вэй. В тот же миг ее руки покрыли таинственные метки… Неужели она – стихийный маг? Вот только прикосновение к святыне карается смертью, и жрецы Первохрама уже готовы вынести приговор! Теперь Сайарадил придется доказать всем, что она не самозванка, а маг Воды. Найти ответы, спасти свою жизнь и обрести магию – все это предстоит девушке, на стороне которой будут лишь переменчивая Вода и человек, который ненавидит магию больше всего на свете.Вот только хотят ли древние, чтобы стихийная магия пробудилась вновь? Говорят, нет ничего хуже раскрытых тайн прошлого.

Глава 4

— Мама, мамочка!

В воздухе витал гнилостно-сладкий запах. Длинное помещение дровяного склада под низким потолком было заставлено двумя рядами наспех сколоченных коек. Возле каждой — лавка или табурет для тех, кто оставался здесь на ночь. Несколько недель назад склад был полон звуков: стоны, хриплое дыхание, бессвязное бормотание измученных жаром людей — сегодня же на голых койках не осталось даже скомканных одеял. За последние три дня переделанный под лазарет склад опустел. В дальнем от выхода углу лучина все еще разгоняла подступающую темноту — но надежда уже погасла и здесь. Чуда не произошло: этой ночью смерть опять победила, унося в царство мертвых молодую женщину, любимую жену и мать. Возле ее кровати замерли двое — муж и сын, оглушенные общим горем.

Наконец мальчишка не выдержал; ноги его подкосились, и он тяжело упал на колени, уткнувшись лицом в пропитанное уксусом одеяло.

— Мама! — стон потонул в сырой ткани.

Зараза появилась внезапно и спустя месяц охватила все северные провинции Эндросской республики. В отчетах, приходивших в Сенат, говорилось, что болезнь пришла из лесов к северу от реки Тиуры, по которой проходила граница земель Эндроса. Сенаторы не спешили ответить на призывы о помощи, посылая на север краткие отписки. Не отсутствие средств в городской казне, не даже страх перед болезнью — причиной был суеверный ужас, который нагоняли на жителей Эндроса северные леса.

Дикие земли.

Это название так прижилось, что его даже стали наносить на официальные карты. Там, к северу за руслом Тиуры, ни у сенаторов Эндроса, ни у чиновников Райгона, ни у кого другого в подлунном мире не было власти. Здесь правила иная сила, названия которой никто не хотел давать. Даже жрецы предпочитали молчать, всячески уходя от разговоров о Диких землях. Где же еще, как ни здесь, должна была появиться неведомая зараза? За считаные месяцы население северных провинций сократилось на четверть. Поселения по берегам Тиуры опустели. Большинство свято верил: проклятье пришло из чащи, потому что местные прогневали лесное божество. Другие — разумеется, шепотом! — винили Эндрос и его жрецов; впрочем, они виноватили столицу даже в засухе и ливнях. Третьи же уверяли, что причиной всему являются назары — народ из империи Райгон, расположенной в горах на востоке.

«Уже сколько лет прошло, а они все сыплются на наши головы! — стонали северяне. — С тех пор как убили Хайшэна, народу в империи жизни не стало! Новый властитель лютует, вырезает преданных старой династии людей, вот они и бегут… Можно подумать, в республике им удастся спрятаться! По роже-то сразу видно, что это назар, и если грамот дорожных нет, стражники их быстро сажают в темницу. А там только два пути: если кто-то важный — то на выдачу в Райгон, ну а шелупонь всякую — на каторгу… Кто поумнее, те прячутся в лесу».

Так и было. Пятнадцать лет назад в горной империи Райгон произошел переворот — один из военачальников сверг Хайшэна, последнего императора династии Назарда, и сам сел на трон. Началась затяжная гражданская война, которую сторонники старой династии проиграли. Настала пора лютых чисток, когда непокорных чиновников вырезали вместе с семьями. Все это разорило казну империи и обескровило императорский двор. Начались неурожаи из-за нехватки рабочей силы, голод, болезни… Назары целыми семьями пускались в бега из родных гор на равнины, в Эндросскую республику; самые отчаянные сбивались в шайки, устраивая набеги на маленькие деревушки по границе. Северяне, и без того не жаловавшие соседей-назаров, после вовсе набегов возненавидели их, обвиняя во всех своих бедах, включая проклятую заразу. Даже когда целители из Эндроса выступили с заявлением, что виной всему крысы, мнение народа не поменялось. Как бы там ни было, по городам стали рассыпать крысиную отраву, на изготовлении которой маги наверняка озолотились. Городским властям было велено сжигать трупы дохлых крыс и умерших людей, а народу — мыться чаще, для чего раздавалось бесплатное мыло. Почему-то первое указание выполнялось с большим рвением, чем последнее. Северные города и поселения заволокло домом; к несчастью, от тесного контакта с трупами и отсутствия гигиены заболевших стало еще больше. Мор шествовал по северным землям, не щадя ни местных, ни беглых назаров.

Зараза не миновала и неприметного поселения, спрятанного на лесной окраине у самой границы Диких земель. Жители называли себя не иначе как вольными людьми, а свой дом величали Убежищем.

Едва поползли первые слухи о болезни, старейшины Убежища под угрозой изгнания запретили покидать пределы поселения, обязали всех мыться каждый день и кипятить питьевую воду. Но эти меры оказались тщетны: зараза уже проникла внутрь и через три дня после первого заболевшего охватила все поселение. Поначалу больных помещали в дровяной склад, но вскоре там не оказалось свободных мест, и несчастные оставались дома, где за ними не было должного ухода. Рук не хватало, и те, кто был в силах, трудились день и ночь, не разгибая спин.

— Мама! — вновь простонал мальчик, отчаянно цепляясь за руку покойной.

Его отец, стоявший рядом, судорожно сжал ладони. Кулаки у него были огромные, как и рост, и разворот плеч — южанин по крови, он имел дикий вид из-за густой черной бороды, закрывающей нижнюю половину лица. Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, он с тоской смотрел на свою жену. Огонек лучины дрогнул, и тень от ресниц покойной затрепетала так, что на миг показалось — она улыбнулась. Страшная болезнь не тронула ее лица: высокий лоб, изящные скулы, тонкий нос и удивительные глаза, раскосые, как у всех назаров. Черные при жизни, теперь они были закрыты… Что ж, лучше сохранить в памяти смеющийся взгляд, чем остекленевшие зрачки.

Словно услышав эти мысли, мальчик зарыдал пуще прежнего. Отец посмотрел на сына со щемящей сердце нежностью. Тот был мал ростом и худ настолько, что сквозь тонкую сорочку торчали острые лопатки. Темные жесткие волосы закрывали шею, падали на глаза — пора было стричь, но кто станет беспокоиться об этом в такое время?

Тронув сына за худенькое плечо, отец сказал:

— Пойдем на улицу.

Мальчик дернулся, сбрасывая родительскую руку.

— Тут душно, — настаивал отец, взлохмачивая сыну непослушные вихры на затылке.

Упрямо мотнув головой, мальчик освободился от заботливой руки, продолжая всхлипывать в одеяло.

— Санта́р! — укоризненно промолвил отец.

Сын метнул на него злобный взгляд. Он походил на мать хрупким телосложением, но южная кровь тоже давала о себе знать — зачернила брови, округлила глаза. Прежде отец гордился этим, но сейчас вдруг пожалел.

Сантара пришлось уводить силой. Снаружи послышались голоса — мальчик, устыдившись своих слез, тщательно вытер щеки, прежде чем выйти на улицу.

— Пойдем к Чен-Ку, — предложил отец.

— Не надо! У тебя еще много дел, — выпалил Сантар и сорвался прочь, в темноту.

Отец проводил его взглядом и вернулся в лазарет: нужно было отнести тело на окраину — туда, где жгли костры.

***

Сантар бежал, пока от боли не закололо в боку. Продолжая идти, он вытащил из-за пазухи длинный грубый шнурок, с непривычки натерший шею. На шнурке висел крупный камень неправильной формы, в лучах лунного цвета кажущийся мутно-белым. А когда его носит мама, он становится прозрачным…

Носила.

Сантар опять бросился бежать — мимо темных опустевших домов, мимо склада с провизией и сеновала… Он начал задыхаться, но продолжал нестись вперед, пока не добрался до леса на окраине Убежища. Здесь стояли две сосны, сросшиеся стволами. Сантар лег на живот и, ловко извиваясь, пролез между крепких корней в узкую щель — глубокую нору, известную всем детям Убежища. Столько счастливых воспоминаний было связано у Сантара с этим местом! Ему казалось, что здесь можно спрятаться от страшных костров, грязных одеял и мерзкого сладкого запаха, витающего над ними… Сантар свернулся калачиком и закрыл глаза, отчаянно пытаясь забыться.

Вдруг его чуткий слух уловил среди привычных звуков посторонний шум. Кто-то крался в ночи, неумело скрадывая шаг, но Сантара, приученного к охоте в диком лесу, не так просто было обмануть. Он осторожно выглянул из-за переплетенных сосновых корней, пытаясь понять, насколько опасен враг.

В тени домов вырисовывалась приземистая фигура. Сантар подобрался, но тут незнакомец, споткнувшись и ойкнув, ступил на освещенный луной участок.

— Санта-ар! Ты где? — раздался жалобный голос.

Мальчик с досадой поморщился. Надо же было испугаться, и кого? Соседской девчонки!

— Чего тебе? — недовольно зашипел он.

Маленькая девочка, ниже Сантара на целую голову и младше на три года, пролезла сквозь корни; в норе сразу стало тесно.

— Чего тебе? — повторил Сантар.

У девочки задрожали губы. Мальчик умерил тон:

— Почему ты ходишь ночью одна?

— Я видела, как ты бежал, — шмыгнула носом девочка.

«Вот отчаянная! — подумал Сантар. — Не побоялась ночью сбежать из дома». Впрочем, отваги ей и в самом деле было не занимать. Девочку звали Райхана, и, несмотря на юный возраст, она всегда доставляла уйму хлопот окружающим.

— А где Лим и Мэй? — спросила девочка.

Это были их лучшие друзья — вечно смеющийся Лим и назарка Мэй-Ли с длинными, аж до колен, волосами.

— Лим лежит дома в лихорадке вместе с отцом. Их мама отошла к духам прошлой ночью… А Мэй — сегодня утром, — не стал обманывать он.

Райхана охнула, порывисто привстала и расцарапала локоть о торчащий корень. Сантар потянул носом и уловил соленый запах крови.

— Давай перевяжу, — вздохнул он, отрывая край от своей сорочки.

Райхана подползла ближе.

— Мой дядя ушел из дома разводить новый костер… Твоя мама умерла, да?

Сантар сжал зубы так, что у него свело челюсть. Райхана между тем протянула руку для перевязки и сказала с пугающим спокойствием:

— Ты был с ней до конца… А меня к маме даже попрощаться не пустили. И к папе тоже.

«И ведь не плачет», — отметил Сантар. Райхана рыдала, лишь когда хотела привлечь к себе внимание. Сантару захотелось ее подбодрить.

— Зато у тебя есть дядя! — напомнил он.

— При чем тут дядя? — неожиданно разозлилась Райхана, вырывая руку.

И правда, при чем тут он? В конце концов, у Сантара остался отец, а вот Райхана потеряла сначала двух старших братьев, потом отца, а последней — мать.

Девочка всхлипнула, глухо, по-настоящему.

— Мы тоже заболеем, да?

Сантар погладил ее по голове.

— Не волнуйся! Чен-Ку говорит, что тем, кто еще не болел, можно уже не бояться. Но даже если мы заболеем, то выживем! Лим тоже обязательно выздоровеет… Мы никогда не умрем! — твердо сказал он.

— Ни ты, ни я, ни Лим, ни твой папа, — подхватила Райхана. — Мы будем жить вечно! Только давайте уедем отсюда?

— Куда? — грустно улыбнулся Сантар.

— В Большой город? — подумав, Райхана предложила единственный из известных ей городов.

— Нет! — выпалил Сантар. — Там живут маги, которые называются жрецами. Все беды из-за них! Это они наслали черный мор, от которого умерла моя мама и твои родители… Вот увидишь, однажды я отомщу им!

Никогда прежде Райхана не слышала такой ненависти в голосе Сантара.

— Зачем они так с нами? — прошептала она.

— Жрецы хотят, чтобы мы их боялись, — Сантар повторил слово в слово за отцом. — Магия — самое мерзкое, что есть на свете! Бывает, маг щелкает пальцами — и полгорода умирает! Просто так, ради забавы.

Райханы испуганно сжала его руку.

— Нам не стоит их бояться, — успокоил ее Сантар. — Жрецы ведь думают, что мы все умерли от черного мора!

— Значит, они забудут про нас? — обрадовалась Райхана.

— Только я про них не забуду, — угрюмо сказал мальчик.

Ночная прохлада усилилась. Райхана придвинулась к Сантару, пытаясь согреться.

— Ты же не бросишь меня одну? — спросила она серьезно.

— Не брошу, — улыбнулся Сантар и потрепал ее по всклоченным волосам.

В темноте блеснули счастливые глаза.

Они еще долго сидели рядом, растирали друг другу озябшие ладошки и мечтали, что Лим выздоровеет, и вместе они отомстят подлым магам, а затем отправятся в путешествие — куда угодно, только бы подальше от дикого леса! Райхана уснула первой, вслед за ней уснул и Сантар. Это было к лучшему: они видели счастливые сны вместо костров, возносивших души мертвых к праотцам.