Фантазии без трусов. Мы – больше не мы

Анастасия Лисица

Фантазии существуют для того, чтобы не погрязнуть в привычном. Но когда фантазии переплетаются массово, происходит извержение. Мы живем в мире, где извержение происходит так регулярно, что не остается времени на восстановление. Тенденции, мода, стереотипы свисают с ушей, как лапша. Культ, который распространяется массово, словно Рифт-Валли. Нас сбивают с толку: «стограмная лента», «горючее яблоко», «витрина тщеславия». Индивид проживает жизнь под колпаком, практикую великую мастурбацию чувств.

© Анастасия Лисица, 2019

ISBN 978-5-4496-8945-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Старик и прошлое

С опущенной головой он стоял напротив яркого степного солнца. Старая палочка и мысли не позволяли смириться с тем, что есть сейчас. Он отказывался верить, что исход настолько близок. Его запах он ощущал каждое утро, которое перестало быть для него добрым однажды.

Старик смотрел на ее портрет и щурился, будто перестаёт узнавать женщину, которую полюбил однажды. Любовь, тоска, страх — его колесо человеческих чувств крутилось с привычной для него скоростью.

Он подошёл ближе, провёл рукой по портрету и закрыл глаза. Вокруг замерли даже птицы.

Военное время позади, позади и проблемы. Он молод, вся жизнь впереди. Ее руки опускаются ему на плечо, с нежностью и трепетом. Они парят на встречу будущему.

Он поддерживает ее за локоть, они идут по перрону, который заполонили толпы желающих покинуть землю безнадежности и нищеты.

Спешить не надо. Она слишком дорога ему, как и их будущее, не так давно зародившееся в ней.

Два чемодана — вся жизнь поместилась туда, запечатанная бережно на замок. Что дальше?

Глубокий сон и просторные степи возможностей. Новая квартира, молодые соседи и морская дорога за окном. Вот уже новый день, и он спешит на заработки, толкаясь в тесном автобусе. Дела наладились, есть что делать и куда идти дальше.

Первое счастье уже ползает и зовёт его, пускай неосознанно, но с глубокой надеждой для него. Она такая молодая, вызывает желание, обволакивает его мир.

Трудно поверить в прискорбную новость. В январский морозный вечер с бутылкой водки надежды утопали в градусах, всё представлялось не так. Первый раз в жизни соленые слезы прокатились по его лицу, сломав веру в себя. Она бледная, закрывает дверь перед лицом, впадая в депрессию чувств, забывая поделиться с ним. Выкидыш подрывает нажитое и такое привычное в их любви, заставляя его совокупляться с горючим каждый вечер.

Последующие будничные реалии убивают их былую романтику, превращая ее в повседневность.

— Моя нежная, родная Верочка, — что с тобой происходит?

Молчание убивает, дверь захлопывается, захлопывается и ее мир.

Каждый вечер их жизнь скрашивает ящик чужих мыслей, зашивая былой след их глубины. Она чувствует это, но боится признаться, прежде всего самой себе.

Гормоны, психологический сбой и новая беременность, создают искусственное дыхание их чувствам. И кажется мир наполнен, тем чем он желал, тогда.

И вот стеклянный стакан пролетает мимо ее светлой головы, страх наполняет все мягкое и ранимое нутро. Его храп и ее одиночество сдавливают горло, автоматически сокращая годы ее жизни.

Больничная палата, ее пожилые и нежные глаза теперь смотрят на единственную внучку, а его руки дотрагиваются до нее. Она старается не реагировать. Он забывает о том, что было сделано. Никто не виноват, просто однажды двое перестали слышать друг друга, полностью отключив ум от реальности, полагаясь на искусственно созданные мысли.

Двое детей и тринадцатилетняя внучка не могли не радовать. Он шутил, мечтая отвлечь ее от смерти, стоявшей за дверью. Сложно поверить, но не поверить — невозможно.

Утренний звонок переворачивает мою жизнь. Я стою в коридоре, мама суетится, а папа поддаётся настроению. И вот мы все в одной машине сливаемся с тишиной и мамиными слезами. Пока мне тяжело осознать, но я пытаюсь. Чувствую, как сжимается сердце от происходящего. Кусок земли принимает тело бабушки навсегда, слезы деда провожают ее в последний путь.

Его первая ночь одиночества. Холодная постель. Первое утро без неё. А что потом?

Деменция и отрочество. Смерть единственного сына. Осознание ненужности и ожидание.

Слезы хлынули по моим щекам, я подошла к нему ближе и внимательно посмотрела в эти родные, кристально-голубые глаза, впитав в себя все переживание.

Могильная доска не отражали ничего былого, что я ощущала от прикосновений бабушки. Но, это было неважно. Она осталась в наших сердцах навсегда, на одной мертвой территории с родным сыном и тайнами, которые она скрывала за сорокатрёхлетнюю совместную жизнь с дедушкой.

Я поцеловала его на прощанье. Понимая, как бесценно мгновение жизни, с которой он скоро расстанется, как и все мы когда-то.