Во власти Падших: Предвестие

Анастасия Рикман (2024)

Пропавший так давно старейшина деревни Утар внезапно возвращается домой истерзанный пытками, принеся с собой ужасные вести о недалеком будущем. Успев рассказать, что он узнал своему приемному сыну, он умирает прямо у него на руках. Но поведал он далеко не все, и теперь ответственность за судьбу мира падает на плечи Верховного мастера Гераса — его приемного сына и ученика. Приняв отягощающее управление деревней на себя, он начинает действовать так, как велел ему отец, но понимает, что с каждым его новым шагом события обретают все худший поворот. Пока Герас занимается расследованием возможной гибели всего человечества, он не замечает, как на девочку, что жила с ним под одной крышей начинают охоту те, кто до смерти истерзал его отца.

Глава 5. Кошмар Верховного мастера

«Создавая феровую броню, умельцы кузнецы жесткую и неподатливую феровую нить нагревают огнем определенной температуры. Градусом выше и нить расплавится, градусом ниже и звено не примет нужной формы, что в последствии могло создать уязвимое место в защите.

Мастера своего дела ловко, словно паук паутину, плетут петлю за петлей размером не больше игольного ушка, создавая тончайшие цепочки, которые соединяют друг с другом, придавая нужную форму. После чего повторяют весь процесс заново и накладывают слой за слоем, добиваясь необходимой плотности, перебарщивать с которой или наоборот, не доделать, так же было опасно для жизни носителя.

Напоследок униформа украшается кожаными вставками. Узор выполняется на усмотрение кузнеца или по особому заказу. Подводя итог, не трудно догадаться, что право на такую форму нужно заслужить, доказав преданность деревне и немалую выносливость».

Заметки о феровой броне из учебника академии третьего курса.

— За пять лет я не приблизился ни на шаг, отец. Я побывал уже в стольких местах, прочел так много текстов, что и не счесть, — тихо проговаривал Герас, сидя на коленях возле могилы семнадцатого Верховного мастера Утар.

Вокруг стояла тишина. Даже ночные насекомые остановили свое стрекотание и замолкли, словно вслушивались в слова старейшины.

— Я боюсь, что ты совершил ошибку. Мне не по силам остановить это. — Он возложил свежий букет белых цветов, оставив его рядом с немногочисленными остальными, принесенными на днях жителями деревни. — Я совсем не понимаю, за что мне хвататься и что я должен сделать. Все так расплывчато… Как быть и за кем следить? Посмотри, сколько детей растет в деревне! И каждый по-своему уникален. Хоть мне и кажется, что ты говорил об одном ребенке, очень особенном и важном для меня, но, что если это только мои догадки и я всего лишь заблуждаюсь? Игнис сильна не по годам, — Герас утер влагу со лба. Несмотря на ночное время, воздух был теплым и душным. Приближалась сильная гроза. — Но все эти годы я никуда ее не выпускал дальше окрестностей нашей деревни, чтобы она ненароком не столкнулась с теми, о ком ты говорил. Старался обучать так, чтобы слухи об ее навыках не поползли по всей округе, привлекая лишнее внимание мастеров других деревень. Но она все равно старается сделать все наоборот. Пытается показать себя лучшей абсолютно во всем. Она так и хочет доказать мне, что на нее можно положиться. Мне так тяжело, отец. Я собственными руками сдерживаю бутон, трепетно старающийся раскрыться во всю свою красоту. Заставляю его расти так, как это нужно мне. Разве это честно? Но даже после всего этого, я все равно ощущаю, будто делаю что-то неправильно. Что даже это не сможет спасти ее от беды. Подскажи мне, отец, как уберечь Игнис от возможной угрозы? Прошу, дай мне какой-нибудь знак, подсказку, хоть что-нибудь, что поможет мне найти ответы! — Старейшина положил ладонь на плиту и та отозвалась ему лишь покалывающей кожу прохладой. — Почему же ты доверил это мне?

Так и не дождавшись ответа, Герас поднялся с колен. Забрав свой плащ, повешенный на ограду, он направился домой.

Старейшина вернулся уже далеко за полночь. На самом пороге его встретила безмолвная тьма. По привычке он легко повесил ключ на короткий, торчащий из стены, деревянный колышек и снял туго затянутую обувь. Пробравшись на ощупь по стенам сначала до своей небольшой спаленки, мастер повесил плащ, на высокую вешалку штатив в углу и снял броню, испачканную сажей, грязью и травой, оставшись в тканевой одежде против натирания жесткими краями феровой защиты.

Выйдя из своей спальни, он на цыпочках прокрался к двери по соседству, тихо ее приоткрыл и стал всматриваться в практически непроглядную черноту, которой тусклый лунный свет, льющийся из окна, не давал полностью захватить все пространство комнаты. Глаза его уже попривыкли к темноте, потому он с легкостью определил контуры невысокой покачивающийся в такт дыханию горки. Улыбнувшись и удовлетворенно кивнув самому себе, он так же тихо закрыл за собой дверь.

Верховный мастер, не принимая ванны, грузно упал в постель. События прошедших тяжелых дней заставили его тяжело вздохнуть.

Плавно проведя рукой, он зажег слабым огнем керосиновую лампу, стоявшую на прикроватной тумбе по левую сторону. Заплясавшее крохотное пламя едва ли могло осветить и половину комнаты. В темных неосвещенных углах ему то и дело мерещились расплывчатые призрачные лица, молча наблюдавшие за ним презренным и обвиняющим взглядом. Герас закрылся от них ладонями, указательными пальцами массируя пульсирующие виски. Во тьме закрытых глаз ему снова предстала картина того дня, когда он отправил прах своего отца со склона горы в последний путь. Пять насыщенных событиями лет прошло с тех пор, а Герас помнил все так отчетливо, словно это произошло только вчера.

«Одна единственная ошибка может привести к краху всего человечества» — каждый день, как надоедливая муха, сея тревогу в голове и порождая кучу вопросов, крутились слова Инсолиты. Что это за ошибка? Как ее избежать? Кто же эти они, о которых в жутком страхе поведал ему Инсолита перед смертью? Но в одном Герас был уверен, что если он узнает, кто стоит за страшными пытками старика, доведшими того до смерти, то обязательно ему отомстит, не оставив от него и мокрого места.

«Отец, ты оставил мне слишком мало подсказок» — за этими раздумьями утомленный Герас растворился в небытие.

С улицы сквозь окно донеслись отдаленные приглушенные крики. Мастер вскочил и быстро покинул свой дом, в одно мгновение оказавшись в центре деревни. Окружающая обстановка разительно переменилась. Все вокруг стало другим, каким-то призрачным, ненастоящим. Деревня заполыхала огнем. Пламя пожирало дом за домом; из-под образовавшихся завалов были слышны жуткие неразборчивые возгласы. Герас стоял в самом эпицентре событий. Вокруг него в поисках укрытия метались полупрозрачные тени с пустыми белыми глазницами. Они что-то истошно кричали, возможно, звали на помощь. Невидимый враг со всех сторон рубил их направо и налево оставляя на их месте лужи темной жидкости. Верховный мастер не понимал, что ему делать. Он пытался, он хотел помочь им, спасти любой ценой, но тени будто бы и не замечали его присутствия, пробегая сквозь него. Одно раненое создание остановилось и упало прямо перед ним. Судя по сгорбленной форме — это был старик. Герас подбежал к нему и попытался помочь ему подняться. Сейчас он смог дотронуться до едва живого существа, но то не желало принимать его помощь и вставать на ноги; вместо этого оно рухнуло в его руки и обернулось назад. Белые глаза без зрачков расширились в страхе; острым корявым пальцем оно указывало в сторону главных врат и что-то завизжало на непонятном языке. От его скрипящего и оглушающего визга все органы внутри съежились, по спине пробежал холодок, а чувства заиграли новыми красками. Мастер пристально всматривался в сторону, куда ему показывала тень. Что-то колыхалось прямо во вратах. Оно приближалось, и чем ближе подходило, тем яснее становилась его фигура. Черное, размытое, человекоподобное создание злорадно улыбалось и, склонив голову набок, смотрело прямо на Гераса. Глаза его горели неестественным, ярко-желтым цветом, за спиной развивался полупрозрачный теневой плащ; в руке лежал длинный, зазубренный, призрачный клинок, запачканный темной кровью существ. Завидев мастера, тварь уверенно двинулась вперед. В один момент ее окружило несколько других теней, вероятно — боевых мастеров, сражавшихся на стороне Гераса. Они приняли попытки преградить ей дальнейший путь и защитить мастера и простых жителей. Группа из трех существ работала слаженно и ловко, но никаких усилий им не хватило, чтобы противостоять твари. Ряд их выпадов она мастерски обошла и одного за другим повергла врагов наземь.

Двинувшись дальше в сторону старейшины, перешагивая через трупы, под ноги ей бросились пробегающие в панике три беспомощные и безоружные тени: одна высокая и две ростом едва выше колена. Большая и непростительная ошибка. Высокая тень попыталась заслонить собою тех, что поменьше, вцепившихся в ее ноги позади. Но озлобленная тварь не вздумала щадить и их. Доля секунды и тело высокого разделилось на две равные половины. Верхняя накренилась и завалилась назад, со шлепком упав на землю, нижняя согнулась в коленях и с подобным звуком упала вперед. Вторую свалившуюся с ног маленькую фигурку темное создание схватило за горло и подняло над землей. Фигурка беспомощно затрепыхалась, схватившись за руку противника и стуча по ней пытаясь выбраться. Довольная тварь сжала узкую шейку с такой силой, что даже с ужасом наблюдавшему Герасу, находящемся на достаточном расстоянии, послышался хруст костей. Полупрозрачная жертва издала последний кряхтящий звук и мешком сползла наземь, не подавая признаков жизни. Третье беззащитное маленькое существо, тщетно тянувшее ручки к Герасу, призрачное злобное создание придавило своей ногой, словно жука, после чего жестоко вонзило и повернуло в его спине острый клинок. Твари это явно пришлось по душе. Ее улыбка стала еще более злорадной. Не скрывая этого, она наслаждалась своим превосходством над беспомощными созданиями.

К горлу Гераса подступил ком. Мастер, скрипя зубами от нахлынувшей жажды мести и чувства отвращения к действиям своего врага, попытался бросить в приближавшуюся тень огненным шаром, оттолкнуть ее порывом ветра или сотворить под ней расщелину, но все, что бы он не делал, проходило сквозь, а после вообще все его способности разом пропали. Тогда он попробовал броситься на противника и вступить с ним в ближний бой, но ноги оказались прикованы к земле. Видя все его неудачные попытки броситься на рожон, тварь загоготала, становясь при этом все ближе и ближе. Она явно не спешила, шаг ее был размеренным и спокойным, — ее цель никуда не денется. Герасу стало не по себе. Создание подошло на дистанцию вытянутой руки и в этот момент старейшина почувствовал, как у него появились силы для сопротивления. Вытащив из ножен темное лезвие ферового клинка, доставшегося в подарок от Инсолиты, он попытался напасть на тень, но та искусно и с молниеносной реакцией отбив все его выпады, пронзила мастера насквозь собственным мечом. Острая боль сковала все его тело, внизу живота разлилось тепло, и Герас упал на колени. По подбородку потекли алые струйки крови, сознание стало покидать его. Тень уперлась ногой в плечо старейшины и вытащила свое окровавленное оружие, повалив того на спину. Полупрозрачная морда без каких-либо опознавательных черт сузила свои глаза, гневно таращась на Гераса сверху вниз. Вся ее радость и пылкость куда-то пропали. Герасу даже показалось, будто он увидел в желтых горящих глазах сожаление.

Старейшина прижимал ладонь к ране, из которой обильно вытекала кровь. Желтые огоньки над ним сверкнули и тень замахнулась, чтобы нанести последний удар. Герас же, следуя последнему из наставлений своего отца и учителя, отпрянул страх. Он попытался встать на ноги, чтобы оказаться лицом к лицу со своим врагом, но все, что у него получилось сделать, это только приподняться на одно колено. Этого было достаточно, чтобы без страха заглянуть в желтые глаза темного создания, показав, что он готов к смерти. Человекоподобная фигура занесла свой меч и сделала последний рывок.

***

Сквозь не менее тревожный кошмар до Игнис донеслось приглушенное мычание. Небо за окном было затянуто серыми облаками. В комнате было душно и темно. Стояло раннее утро.

Протерев сонные, покрасневшие от многодневных рыданий глаза, она медленно приняла сидячее положение, пытаясь осознать, что происходит.

Прижавшись спиной к чуть прохладной стене, Игнис потерла, а потом разомкнула один сонный глаз и осмотрела обстановку, стараясь понять, очередной ли это кошмар или реальность, граница меж которыми давно стерлась.

Метка, оставленная чужаком на ее шее все еще пылала словно огнем. Она провела по ней израненными осколками зеркала пальцами, но тут же отдернула руку, почувствовав подступающую тошноту.

Когда Игнис впервые увидела в зеркальном отражении знак, оставленный на ее шее чужеземцем, она безостановочно кричала не с одну минуту, привлекая внимание прохожих с улицы. Царапала кожу, делая и без того невыносимую жгучую боль еще сильнее, старалась содрать ее вместе с мясом, только бы избавиться от клейма. А когда все это не помогло, с силой ударила кулаком по зеркалу, разбив то в дребезги.

Под льняной повязкой Игнис спрятала от чужих глаз метку неприкосновенных и такой же обмотала окровавленные кисти рук.

Рана на груди, к ее удивлению, почти не беспокоила: она затянулась довольно быстро. Осталась лишь тонкая розовая полоска. Игнис не понимала, как это возможно за такой короткий срок, но это было последнее, о чем она сейчас усердно размышляла.

После проигранной битвы, в результате которой она лишь чудом осталась жива, прошло уже почти две недели. За все время Игнис ни разу не покидала свой дом, боясь нарваться на незнакомца вновь. Боялась, что если это случится, то он завершит начатое. Боялась, что люди сразу же поймут, что у нее спрятано под повязкой на шее. Страшилась возможной встречи с Аскеем и остальными, хотя волновалась за его состояние, желая сходить и проверить все ли с ним в порядке. Однако сам Аскей с тех пор ни разу не объявился. Игнис тревожилась, что он мог погибнуть на горном выступе. Или чувствовал себя настолько плохо, что не мог покинуть дом, или, что еще хуже, по сей день лежал в лазарете. Но если бы это было так, то соседи обязательно донесли такую весть до ее ушей, разгуливая под окнами ее дома. Отец Аскея лично бы наведался к ней, чтобы расспросить о случившемся. Но этого не произошло.

Как Игнис очутилась дома, она припоминала с трудом. Память напрочь была стерта, но некоторые отрывки иногда волнами накатывали на нее, вновь окуная в события того злосчастного дня. В такие моменты она впадала чуть ли не в истерику, бив себя по голове и старалась забыть произошедшее, как страшный сон. Молясь, чтобы все это оказалось просто кошмаром, а она вот-вот проснется и все будет так, как прежде. Однако один мучительный день шел за другим. Стараясь от них хоть как-то спастись, Игнис засыпала, но обрывки произошедшего настигали ее и во сне в виде кошмаров.

Все, что она помнила, это как вечером проснулась от жуткого холода и обнаружила себя лежавшей все на том же валуне на горном откосе. Уже позже она сообразила, что это был не «тот же вечер», а вечер следующего — или Боги его знают, какого — дня. Она помнила, как шла сквозь сумрак ночи, под огромными макушками деревьев, сквозь лес, каким-то чудом не убившись спускаясь с горного склона и не нарвавшись в кромешной тьме на что-либо острое или клыкастое. Следом шла по улицам меж домов и после короткой темноты в глазах отворила дверь в свою спальню. Сразу после этого рухнула в постель и проспала неведомо сколько часов или дней. Проснувшись, почувствовала себя выжатой, как лимон, словно вместо сна она тренировалась со стихиями неделю напролет. Лишь благодаря разговорам проходивших под окнами жителей, она знала, какой сегодня день.

До слуха вновь донеслось мычание. Игнис прислушалась. Звуки шли из комнаты Гераса. Она аккуратно встала с кровати и переоделась в свежую одежду.

Вздрогнув, Герас открыл глаза. Утренний свет с непривычки вызвал слезы. Приподнявшись в постели, он осмотрелся вокруг, соображая, что находится у себя дома. Ощупал живот и убедился, что никакой раны нет и все внутренности на месте. На лбу выступили маленькие капельки пота; его одежда, подушка и спина сильно взмокли. Мастер словил себя на том, что все еще учащенно дышит; тут же сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Сердце бешено колотилось, отдавая пульсом в уши. Через секунду из-за закрытой двери послышалось шуршание. Единственным ближайшим оружием оказалось пара ножичков, которые Герас обычно носил за поясом. Он выдохнул и зажал их меж пальцев, прислушиваясь.

В дверь осторожно постучали. Сразу же опомнившись, он рывком спрятал оружие под подушку и обвинил себя в излишней нервозности.

— Да?

— С тобой там все в порядке?

— Да. Ты можешь войти.

Дверь отворилась и в комнату зашла Игнис. Русые волосы неаккуратно и наспех были собраны в высокий хвост. Рубашка с поднятым воротником плохо скрывала белеющую льняную повязку на ее шее. Скорее даже привлекала к себе дополнительное внимание. На ногах были широкие заношенные штаны с кучей карманов. Игнис стояла босиком, ежась от утренней прохлады, вливавшейся сквозь открытое окно в спальне Гераса.

— Что случилось? Почему не спишь? — Обратился к ней Герас. — Который сейчас час?

— Уснешь тут, когда ты здесь так громко мычишь, — она говорила это безрадостно и с каким-то упреком. Но видя его встревоженность все-таки заволновалась за своего наставника. — Тебе приснился кошмар?

— Просто неприятный сон. Все нормально, — постарался заверить Герас, но тут рассмотрел ее потрепанный вид внимательнее: красные глаза, под которыми как два полумесяца выделялись темные круги, осунувшееся лицо, перебинтованная шея и сам пришел в сильное волнение. — Боги, Игнис, с тобой все в порядке? Что у тебя на шее?

Игнис с трудом сглотнула.

— В порядке все со мной. Неудачная тренировка была в академии, — едва выдавила она из себя. Верховного мастера было непросто обмануть, но сейчас, кажется, повезло. — А время пять утра.

Хорошо, что он еще ее руки не заметил, которые ученица заблаговременно спрятала в карманах штанов.

Поскольку Герас знал, что когда Игнис вела себя, мягко говоря, странно, то вероятнее всего у нее случилось что-нибудь на личном, о чем она ни за что не захочет с ним беседовать или делиться, как бы он ни выпытывал. Но бледность и впавшие щеки не давали ему покоя. Ученица явно плохо спала последние несколько дней и недостаточно хорошо питалась. Герас мысленно выругался, виня во всем Аскея. Если это так, то ему придется наведаться к нему.

— Ступай на кухню. Я скоро приду.

Игнис безмолвно затворила за собой дверь и выдохнула. Боги, как же она была благодарна за то, что Герас понимал ее подростковую жизнь и почти никогда не совал нос в ее дела!

Поднявшись с влажной от пота кровати, мастер достал из шкафа чистое полотенце и насухо утер им лицо и шею, затем переоделся в свежую одежду и сам покинул комнату.

Игнис в это время стояла над массивной чугунной раковиной в ванной комнате, всматриваясь в ее дно. Слабый свет раннего утра тянулся из гостиной узкой полосой, бледно освещая лишь кромку раковины и раму зеркала. В темном углу позади Игнис зловеще пыжился толстый и высокий бак с водой для ее нагрева к принятию горячей ванны. Справа стояла широкая древесная бочка с охлажденной водой для разбавления кипятка. В семьях, где домочадцы не имели навыка к управлению водной стихией, таких бочек всегда стояло несколько для самых разных нужд. Но в ее случае, Верховный мастер любил закаляться.

«Еще одна попытка. Я в это не верю. Не верю! Я не пустая!» — Игнис дрожала. Она провела рукой над свечой возле зеркала, но ничего не произошло. Ученица Гераса делала это вновь и вновь резкими и размашистыми движениями, пока случайно не задела ее рукой и та с грохотом не свалилась в раковину.

Тогда Игнис попыталась вытянуть воду из крана, чтобы умыться освежающей струей, но опять ничего. Сокрушающая безнадега в очередной раз накинулась на нее, как свора диких собак, разрывая на куски. Таким было не только каждое ее утро, но и день, и вечер, и ночь.

— Я не пустая… — жалобно проскулила она. Глаза защипали слезы и покатились по щекам обильным градом. — Что ты сделал со мной, подонок? — обратилась она к зеркалу, пристально всматриваясь в собственное отражение.

Игнис не узнавала девушку, которую видела там. Задорная искорка в глазах потухла. Под глазами даже в темноте зияли темные круги. Скулы выделялись из под кожи, словно их заточили.

Говоря об искрах в глазах, сердце Игнис пропустило удар, когда полоска света из соседней комнаты скользнула по ее лицу, задев левый глаз, в котором в этот момент блеснул слабый желтый огонек и тут же пропал.

Игнис отдернулась, испугавшись, что это незнакомец из таверны вернулся и каким-то магическим образом оказался прямо перед ней. Потом ей подумалось, что она видит его в отражении. Но присмотревшись внимательнее, поняла, что мелкая искорка слабо мерцает в ее собственном глазу, становясь яснее, когда она со света уходила во тьму.

— Что это такое? — шепотом спросила Игнис у пустоты.

Совершенно неожиданно распахнулась дверь. И Герас и Игнис ахнули от неожиданности.

— Ты до сих не умылась? — негодовал мастер. — Где же вы девчонки постоянно так пачкаетесь, что так долго отмываться приходится? — Возможно, шутка Гераса произвела бы на нее хоть какое-то впечатление, не будь она так напугана. — А почему в темноте? — учитель поставил свечу на место и от его пальца по воздуху в парном танце пронеслись две искры. Фитилек зажегся и в комнате стало светлее. — Ты уже все или мне подождать? — волнение в ее глазах не скрылось от мастера, но и сейчас он не стал допрашивать ученицу.

— Кажется, вода в колодце закончилась, — неуверенно показала она пальцем на сухую раковину. Герас подставил ладонь и освежающая прохладная вода тут же побежала по его конечности.

— Ты что, Игнис? Не выспалась что ли?

Она закивала:

— Да. Да, наверное так и есть.

Герас повелел ей поскорее заканчивать с умыванием и присоединяться к нему за завтраком.

Когда учитель вышел, вода перестала идти. Игнис не обратила на это внимания и еще раз внимательно всмотрелась в свое отражение. Все было как прежде. Глаза зеленые, только два выделяющихся полукруга делали ее вид болезненным. Она окуналась лицом в бочку с холодной водой и осталась стоять в таком положении на долгое время, надеясь, что сможет так задохнуться. Однако тело от нехватки воздуха само скомандовало ей вынырнуть с громким вдохом.

Мастер закинул в печь пару сухих дров. Силой стихии разжег огонь и принялся готовить завтрак на двоих. Хотя род его деятельности совершенно никак с этим не соприкасался, Верховный мастер был неплох в кулинарии.

Острый нож кончил отбивать ускоренный ритм. Недовольно прошипела тяжелая раскаленная сковорода. Герас что-то в нее поочередно выкладывал, от чего недовольство становилось все сильнее, но со временем смиренно утихло. По комнате разнесся приятный мясной запах с овощной примесью, к которым чуть погодя добавился и пряный аромат специй. Герас смачно чихнул. В этот момент в комнату вошла Игнис. Искоса глянув на мастера, она с хмурым видом, словно грозовая туча, заняла свое привычное место, даже не пожелав мастеру здоровья. Герас сделал обиженный вид, на что попытался обратить ее внимание тяжкими вздохами, но безрезультатно. Затем он отошел и несколько секунд шуршал в плетеной корзине.

— Ты хоть что-нибудь ела пока меня не было, Игнис? — обратился он к ученице, когда понял, что оставленные запасы были почти не тронуты.

— Какой там… — тихо шептала Игнис. — Меня от мысли о еде воротит.

— Что? — не расслышал мастер. Под рукой шипела сковорода, а ученица говорила слишком тихо.

— Я питалась в таверне! — громко выкрикнула она.

Вернувшись обратно к печи, раздался глухой треск. Затем еще один, и еще. Отсчитав восемь таких ударов, Игнис услышала, что повар накрыл содержимое крышкой, чтобы дать блюду напитаться.

В момент, когда еда была подана, аппетит так и не появился. Она лениво ковыряла кусок мяса, по которому растекся яичный желток. Герас пристально за ней наблюдал.

— Что-то не так? — в ответ лишь мотание головой. — Если ты хотела что-то другое, то могла бы сказать заранее.

— Все нормально, — отозвалась Игнис и положила в рот кусочек мяса.

Но от мысли, что она сейчас ест, ей вдруг стало дурно. Вновь молнией пронеслись воспоминания, как чужак держал ее за горло, проткнул кинжалом и просунул руку в образовавшуюся рану. Ее скрутил приступ, на глазах выступили слезы и она тут же зажала рот рукой, чтобы ее не вырвало.

— Игнис? — Герас выглядел очень обеспокоенно и даже привстал.

Мастер отошел за графином с водой.

Его переполошенный вид помог Игнис справиться с приступом. Еще чуть-чуть и начнет разузнавать подробности, которые она так и не продумала для подобного случая. Потому нужно было показать, что все в порядке. Тошнота отпустила и ученица проглотила кусок.

— Прости, я просто подавилась, — сказала она почти что правду.

— Ты не желаешь сходить к врачу?

— Нет, — коротко отрезала ученица и постаралась съесть еще один кусок. На этот раз овоща.

— Я про того что… — Герас немного покраснел. — К тому что… Ну, ты понимаешь, наверное.

Игнис вопросительно на него смотрела.

— К тому, что родами занимается, вот о чем я! — наконец выдавил из себя мастер.

Игнис так смутилась, что даже рассмеялась.

— Ты что, Герас, совсем что ли?! — щеки залил румянец, придав ей, наконец, нормальный человеческий вид. — Подумал же!

Старейшина и сам рассмеялся.

— Извини. Я ведь знаю, что вы с Аскеем уже давно дружите. Хоть я и не ободряю ваши с ним…

— Так, давай сменим тему, хорошо? — поспешила предложить Игнис, но сама все еще посмеивалась над излишней тревожностью наставника.

— Хорошо. На вот, вытри рот, малышка. — Он взял салфетку и попытался убрать остатки еды с уголков губ ученицы, но та не позволила ему этого сделать. Отняв салфетку, она продолжила дело сама.

— Перестань меня так называть, Герас! Давно не маленькая уже!

— Не маленькая… — с грустью вздохнул он, принимая данный факт. — Ты не думай, что из-за поездки я забыл о твоем дне рождения. Ни на минуту о нем не забывал. Даже подарок приготовил.

«Я знаю» — чуть было не сорвалось с ее языка. Однако вовремя спохватилась, вспомнив, в каком состоянии сейчас была броня, спрятанная уже в ее шкафу, подальше от глаз учителя.

— Сейчас принесу, — уже поднялся он, но Игнис его остановила, вовремя поймав за руку.

— Может потом? — предложила она. — Расскажи лучше, как прошла поездка.

Мастер присел обратно, с удивлением рассматривая ее.

— Действительно взрослая. Год назад ты едва меня не убила, когда я сказал, что забыл забрать твой подарок.

— Ну, на то это и было год назад, — улыбнулась она.

— Верно. А ведь действительно чуть не убила, когда швырнула в меня тот камень.

— Да разве тебя, Верховного мастера, может убить какой-то камушек? Не смеши.

— Обычный нет, но вот подхваченный стихией Воздуха на такой скорости вполне, отвлекись я хоть на мгновение.

Когда речь зашла о стихиях, Игнис вновь приуныла. За разговором с мастером она легко забывалась. Все проблемы рядом с ним уходили куда-то на задний план; она ощущала себя в некоем тепле и уюте. Как за каменной стеной. Но на самом деле, ничто никуда не исчезало.

— Так что там опять натворили эти пустые? — презренно прошипела она, думая о чужаке из таверны и его клейме, стараясь перевести разговор на другую тему.

— Обычный.

— Что? — переспросила Игнис не поняв, что он имел в виду.

— Это был обычный человек. Владеющий стихией, — во взгляде Игнис старейшина прочел недоверие и мысль, будто он над ней подшучивает. — Украл скот, принадлежавший другому Верховному мастеру и убил одного из его приближенных, — но Герас прекрасно знал, что все было немного по-другому, однако зачем-то рассказывал Игнис версию, которую истолковал Тайный Платаргиат. — Подозреваю, что кто-то его обманул, — старейшина так же намеренно упустил, что виновный собирал о нем сведения. Благо, там не было ни слова про нее. — Я не смог огласить приговор и его выбрала глава Платаргиата. Его отправили на пожизненное.

— Что ж… — удивленно произнесла она, никак не ожидая, что виновником окажется не пустой. — Наверняка он это заслужил. Иначе бы глава не выбрала такое решение, — Герас лишь хмыкнул. — Но ты ведь задержался не из-за суда, а опять куда-то сворачивал по пути домой, да?

— Как ты это поняла?

— По Коину.

— Это что, какая-то новая примета?

Игнис хохотнула.

— Нет, просто я встретила его полторы недели назад, пока шла на встречу в одно место. А раз он был уже в деревне, а ты нет, значит, опять уехал мимо.

— Не уезжал я мимо, — оправдывался наставник. — Пришлось свернуть кое-куда по дороге.

— Это не меняет того факта, что тебя не было на десять дней дольше запланированного.

Герас задумчиво взял с дальнего угла стопку писем, оставленных им на этом месте еще с ночи. Как обычно бывало, в его отсутствии письма приличной стопкой копились возле двери.

Открыв первое, почесывая порядком отросшие бороду и усы, он принялся за чтение, прищурив глаза. Большую их часть он лишь быстро окидывал взглядом и тут же откладывал в сторону.

— Опять они от меня людей требуют… где я им их возьму? Сто раз отвечал куда стоит пойти с такими просьбами… — бубнил Герас себе под нос.

— Ты опять это делаешь, — Игнис осматривала его сосредоточенное лицо, разжевывая кусок мяса.

— Делаю что? — не отрываясь от чтения спросил мастер.

— Бубнишь себе под нос.

Мастер ничего не ответил и дойдя до последнего письма в белоснежном конверте, без каких либо подписей и других опознавательных знаков, вдруг посерьезнел, пока прочитывал строчку за строчкой. Игнис это заметила и ее накрыло неприятное ощущение, будто читал он что-то связанное с ней. И ей вдруг вспомнилось как пустой хозяин таверны поклялся, что Герас обязательно обо всем узнает. «Только этого сейчас не хватало», — она не думала, что этот скользкий гад доложит обо всем в письме. Знала бы, проверяла бы почту сама.

— А это что еще такое? — показал он ей пергамент ближе. В голосе его послышались нотки злости и недовольства. Грядет хорошая взбучка. — Ограбила и побила владельца таверны? Ты в своем уме, Игнис?! Кем ты выставляешь себя? У тебя есть хоть немного стыда или совести? Что сделал тебе этот бедный человек?

— Как ты его назвал? «Бедный человек»?! — взорвалась она не меньше Гераса. — Вообще-то, я была там не одна. И первой крушить таверну принялась тоже не я, — попыталась оправдаться ученица.

— Здесь написано только о тебе!

— Как это, только обо мне? — Игнис выхватила письмо из рук старейшины и прочла его. — Я прибью этого засранца! Конечно, после такого письма у тебя возникнут вопросы только ко мне! Но на самом деле этот твой «бедный человек» сам виноват. Накручивал всем, кто со стихиями к нему по случайности заходил, сверх суммы! Он думал, что и мы, будучи выпившими, этого не поймем, — и тут же прикусила язык.

— Будучи какими? — старейшина поближе подставил ухо.

Он грузно выдохнул и прикрыл глаза ладонью. После чего принялся собирать пергаменты обратно по конвертам.

— Ты меня удивляешь, — раздосадовано проговорил он, попутно складывая прямоугольные бумажные изделия в ровную стопку, — постоянно твердишь мне, что уже взрослая, но на деле с тебя глаз сводить нельзя, как с малого ребенка в песочнице!

Игнис сидела тихо, не зная, как оправдаться. Да и нужно ли? Себя она виновной не считала. Была уверена, что толстый мерзавец сам виноват. Нечего было обманывать их, хватать ее за ворот и стараться силой затащить обратно в таверну. И вообще, его еда и алкоголь отдавали чем-то гадким. А еще и это письмо… Он точно у нее нарвется на новую расправу.

Старейшина отодвинул свою порцию и начал над чем-то размышлять. Неприятная тишина висела над ними еще долгое время, пока он, наконец, не обмолвился:

— Я боюсь представить, что здесь было еще пока я отсутствовал.

— Да ничего больше не было, — солгала она. Не только о схватке с чужаком, но и в целом об издевательствах над пустыми.

— Если ты не перестанешь вести себя подобным образом, то можешь забыть о месте приближенного ко мне мастера. Народ не оценит, что мой ближний круг будут составлять подобные тебе варвары.

Игнис отвернулась. Так ей казалось, что ругань мастера проносилась мимо нее.

— Так может ты уже начнешь меня брать с собой, чтобы я всегда была под твоим присмотром? Начнешь учить меня необходимой дисциплине и все в этом роде? — обида и ревность закипали с новой силой. — Вы с Коином вдвоем вечно куда-то пропадаете. Ты постоянно обучаешь его новым техниках и приемам. Отрабатываете все это на практике. Между прочим, я тоже твоя ученица! Но если ты не хочешь брать меня с собой, так хотя бы доверься мне и расскажи, что именно вы там ищете? Может быть я смогу тебе помочь отсюда? Буду сидеть в архивной и искать для тебя необходимые тексты!

Герас молчал. Игнис надавливала.

— Почему тебя иногда нет несколько недель подряд? — не унималась она, засыпая учителя градом вопросов и упреков. — А я, может быть, хочу быть рядом с тобой и помогать тебе! — Да, этого она бы хотела больше всего. Путешествовать вместе с ним и, возможно, с Коином. — Может быть, я переживаю, жив ли ты там вообще, — в уголках глаз выступили слезы, — а если вдруг нет? То где мне тогда искать твое тело, кого винить в твоей погибели?

Старейшина призадумался и понял, что в действительности Игнис была права, и он ни имел никакого права давить на нее, требуя вести себя правильно, как подобает ученице Верховного мастера. Все-таки это он был тем человеком, кто воспитывал ее, потому обязан был внимательно следить за каждым ее шагом, подсказывать там, где требовалась помощь, наставлять на правильный путь. Сейчас у Игнис был тот самый возраст, когда за ней был нужен глаз да глаз, и правильный совет. Во всех ее ошибках и неподобающем поведении Герас обвинил только себя. Но начать брать ее с собой в далекие путешествия он не мог. Боялся, что таким образом ее найдут и что тогда? Убьют или украдут? Этого он никогда не допустит.

— Прости, не могу.

Игнис недовольно фыркнула и отвернулась.

Герас же решил остаться при своем, дабы уберечь ученицу от возможных угроз. В деревне, как ему казалось, она будет в безопасности.

— Скоро все закончится, Игнис. Поверь мне, я сделаю все, чтобы мы как можно скорее остались вдвоем. Бросим здесь все и уедем к морю. Ты же хотела на него посмотреть?

Игнис мечтала жить у моря. Но не на острове. От него у нее тоже возникали неприятные ощущения, хоть она там не бывала.

Мастер вернул их полные еды тарелки на исходное место.

— Как ты там сказала? Ты волнуешься за меня? — Герас расплылся в приятной улыбке и свел брови, меж которыми образовалась морщинка. — Этого не может быть.

— Ну началось, — Игнис скрестила руки на груди. — Сейчас понесе-е-ет…

Старейшина деловито протер уголки рта краешком салфетки и возвел руки к потолку.

— О, Всемогущие силы Сакрариума! Неужто вы услышали мои мольбы и во всем самостоятельная Игнис начала переживать о ком-то кроме себя! Наверное после такого в наших краях снег пойдет, — Герас задорно подмигнул ей и принялся за еду.

— Перестань ерничать! — всплеснула руками она. — Кому тут из нас сорок семь? Твое дело вести себя по-взрослому.

— А твое?

— А мое — ерничать.

Опять наступила тишина и каждый принялся за свою еду. Заметив, что девчонка съела только кусок мяса, практически не притронувшись к остальному, мастер поделился оставшейся половинкой своего, чтобы она хоть как-то наелась. Бледное лицо наконец чуть-чуть порозовело, сделав круги под глазами менее темными.

— Для меня ты навсегда останешься маленькой мышкой.

— Ну и пожалуйста, — только и ответила ученица без единого намека на обиду. Дело было привычное.

Пока мастер витал в своих мыслях, Игнис выставила на стол горячий чайник, пару пиал для чая и высыпала поближе к себе горстку шоколадных конфет. Заедать так заедать.

Она заботливо попыталась разлить напиток по пиалам сама, но горячий пар, будто злое насекомое, ужалил ее за руку. Ахнув и отдернув руку назад, она чуть ли не уронила целый чайник. На помощь тут же подоспел ловкий Верховный мастер. Потряхивая покрасневшую руку, Игнис, молча посмотрела на Гераса и улыбнулась ему страдальческой улыбкой. Сев на место, она жадно, — будто бы те сейчас убегут, — схватила три шоколадные конфеты. Герас взял одну и медленно ее надкусил.

— Может прогуляемся? — внезапно предложил он.

Засунув в рот конфету целиком, Игнис растерялась в ответе. Почти две недели она не покидала дом и, разумеется, ей очень хотелось выйти на улицу. Еще и погода как на зло разгулялась. Яркие лучики утреннего солнца пробили серую пелену облаков, маня засидевшуюся ученицу выйти наружу. Но она боялась, что встретит чужака вновь. Или вдруг Аскей ей попадется на пути. «С другой стороны, — размышляла Игнис, — с Герасом будет безопасно. — Против второго он обязательно придумает ловкую отговорку, чтобы не вступать в беседу. А у первого при встрече с самим Верховым мастером у самого возникнут проблемы. В его присутствии он ее и пальцем не тронет».

— Ну, вообще-то можно, — решилась она.

— Вот и замечательно. И Игнис, — серьезно обратился старейшина к своей ученице, поднимаясь из-за стола, — только прошу тебя, обязательно извинись перед хозяином таверны. Он не заслужил того, что ты с ним сделала.

— Непременно, — сжав зубы, с недовольством пообещала она, задумывая план расправы.

Да, именно этим она займется пока учитель будет приводить себя в порядок после долгого отсутствия дома. Пойдет в таверну и поговорит с ее владельцем.