Я – Совесть злодея

Анастасия Сиалана, 2023

Прыжки с парашютом – это не мое. Шагнула из самолета, попала в другой мир! Местные фанатики призвали меня через портал как какого-то демона. Дали в руки священный меч и окрестили погибелью Темного владыки. Я – Федора Нежданая, девушка с Земли, должна была сразить великого и ужасного… Но меч не подняла. Темный посмеялся, но убить меня не смог. Оказалось, что я не его смерть, а его совесть. Вот и придется как-то нам уживаться в его дворце, пока я не вернусь домой. В книге есть:– нежная героиня с огоньком— наглый злодей без совести— нечисть и нежить— попаданцы— много юмора и нелепостей— связь между мирами— рост главного героя/героини – противостояние характеров— неугомонные родственники

Глава 2. Федорино горе

Федора Нежданая была из тех людей, что горячо любят своих родителей. Особенно отца. О таких говорят “папина дочка”. Вот и у Феди был прекрасный папа военный, по должности генерал, души не чаявший в своей девочке. С детства она получала все, чего бы ни пожелала ее юная душа. Малышка захотела покататься на ослике — рядовой, становись на четвереньки! Федору укачало в уазике — сержант, бегом в аптеку! Доча хочет увидеть подосиновик? Рота, становись в шеренгу! И-и-и пошли прочесывать лес! Что значит в феврале нет подосиновиков? Задача поставлена, выполнять!

И вот так наша героиня росла, ощущая на себе все прелести династии военных. К двадцати пяти она превратилась в невысокую, миловидную и женственную девушку с тремя высшими образованиями за спиной, двухкомнатной квартирой и дилеммой всей ее жизни. Являясь единственным ребенком семьи Нежданых, она подверглась моральному давлению со стороны деда и отца генералов.

— Федечка, а как же наследие? — охал и ахал дедушка, бросая расстроенные взгляды на свой китель с орденами, что бережно хранил в шкафу и доставал только на девятое мая. — Такая воинская порода, такая кровь в нас течет. Нельзя бросать армию, никак нельзя.

— Отец верно говорит, Федора. Где это видано, чтобы в девятом поколении Нежданых не было генерала? — напирал отец, стоя крепким тылом за спиной деда.

— Но я ведь учусь, — снова попыталась отбрехаться от армии девушка, но трюк был слишком заезжен к тому моменту.

— Да сколько ж можно! — вспылил генерал младшего поколения. — Три высших образования, Федора! Куда уж еще? Экономическое, филологическое и это… Как его?

— Юридическое, — помогла отцу девушка.

— Тьфу! Оно самое. Зачем вообще туда нужно было поступать? Чтобы отдавать и выполнять приказы юридическое образование не требуется, — как обычно, Павел Федорович Нежданый не выказывал любви к излишней образованности. Особенно когда из-за этой образованности дочь все время получала отсрочку.

— Пора, Федя, — прокряхтел дед и положил свою морщинистую ладонь поверх руки внучки. — Не будет у нас другого наследника в твоем поколении, это уже дело ясное. Тебе выпала честь продолжать славную военную карьеру Нежданых.

— Поэтому, доча, пакуй вещички и завтра же в учебку, — закончил за старика сын. — Откосить в этот раз не получится.

— Но, папа, я совсем не гожусь для военного дела. Что я там буду делать? — это была отчаянная попытка избежать семейного дела. Глупая, но отважная, каким и должен быть солдат.

— Бухгалтером будешь в части. На что еще тебе диплом экономиста, — усмехнулся отец и по-мужски хлопнул дочь по плечу.

Бедная Федора чуть не сложилась пополам от подобного жеста весьма крупного и высокого мужчины. Все сыновья ее рода были крепкими, как старорусские богатыри. Одна она мелочью уродилась. Дал бог наследницу, да еще и с ростом пожадничал.

— Не хочу в армию-у-у, — выла поутру девушка. — Все должно быть честно. Женщины страдают в родах, а мужчины в армии. Почему я должна испытать обе эти пытки за одну маленькую жи-и-изнь?

Но слово родителю было дано давно, еще при первом поступлении в университет. Девушка надеялась на рождение брата, даже получая второе высшее, а вот на третьем поняла, что кирзовые сапоги, портянки и хозяйственное мыло — это ее черно-белое будущее с запахом опостылости.

Полгода учебки пролетели довольно быстро. Не сказать, что Федя многому научилась, но и бездарностью не была. Все же генеральская дочка и внучка, кто ж ее посмеет так назвать. В воздушно-десантные войска ее приняли неохотно, но с распростертыми руками. Иначе никак, приказ свыше. Получила Нежданая старшего прапорщика, заняла место бухгалтера в части да так и прослужила еще полтора года.

К прыжкам ее не допускали еще со времен учебки. Ставили зачет на учениях и хвалили за выдающиеся навыки, а к вертолету и самолету на пушечный выстрел не подпускали. Прыгай, мол, с лавочки. Техника отличная, приземление идеальное. Первоклассный прапорщик! Кто ж возьмет на себя ответственность выкинуть с парашютом из самолета генеральскую дочь? Дураков нет. Лишиться должности и головы никто не хотел.

То же самое касалось и стрельбы. Инструктор так и не смирился, что генеральская дочка стала его единственным провалом за всю тридцатилетнюю карьеру. Даже ходила шутка, что когда стреляет Нежданая, то одна пуля уходит в небо, вторая в землю, третья по самому прапорщику, ибо больше на полигоне живых душ нет. Ищи дурака ее учить. Поэтому стрельбу ей закрывали автоматом. Не скажешь же генералу, что его доченька с оружием — преимущество противника: своих же положит.

А вот на марш-бросках девушке не было равных! Она отлично поддерживала боевой дух и настрой солдат, вечно разрывая форму в весьма интересных местах. То о проволоку кусок из штанины вырвет, то китель положит на землю, чтобы по грязи не ползти: больно брезгливая эта прапорщик. А бегает как красиво — все пышные формы так и колышутся. Вся часть просто бредила марш-бросками. Сама же Нежданая называла подобные тренировочные мероприятия просто — Федорино горе, ибо отмыться потом от камуфляжа, грязи и пыли было задачей посложнее самого марш-броска и полевых учений. Тогда она и напоминала себе чумазую героиню сказки, от которой сбежала вся утварь.

— Ну что, Нежданая. Завтра первый полет и первый прыжок, — сообщил майор Ситцев, когда вызвал прапорщика к себе.

— К-какой полет? Какой прыжок? — в ужасе переспросила Федора. — Разве у меня не прекрасная техника, разве не лучшая скорость по складыванию купола?

— Да, старший прапорщик, так и есть. Вот теперь генерал Нежданый лично хочет удостовериться в ваших “выдающихся” способностях. — Майор всегда любил подшутить над бухгалтером, но это не тот случай. — На учение прибудет ваш отец. Генерал выказал желание лицезреть прыжок дочери из первых рядов.

— Товарищ майор, это не я, — видя хмурый взгляд вояки, поспешила откреститься девушка. — Я не хочу прыгать.

— А придется. Теперь не отвертимся, старший прапорщик, — устало вздохнул Ситцев. — Иди попрактикуйся, Нежданая. Это мой последний приказ.

— Последний? — Федора побледнела. Неужели ее живую уже хоронят? Не настолько же все плохо?

— Завтра меня в части уже не будет. — И вопреки собственным принципам майор закурил. На вопросительный взгляд бухгалтера Ситцев пояснил: — Уволят меня со службы, Нежданая. Говорил же, что ты станешь закатом моей карьеры. Все, кыш прыгать с лавочки.

— Есть, товарищ майор, — отдала честь прапорщик и покинула кабинет старшего по званию.

— А я буду молиться, чтобы завтра ты себе шею не свернула. Тоже мне, Федорино горе, — фыркнул Ситцев и докурил в одну затяжку.

Нервы у майора уже полтора года как были не в порядке. Что с этих Нежданых взять. Всегда являются нежданно-негаданно и не сулят ничего хорошего. Прям проклятье всей армии какое-то, а Федора — секретное подрывное орудие.

***

— Ну что, смерть моя? Будешь нападать?

Я подняла голову с пола и уставилась в неверии на говорившего. Мужчина стоял возле внутреннего круга фанатиков, облокотившись на мраморную колонну, и сверкал на меня зеленым взглядом. От него разом отшатнулись все служители бога света с дикими криками. Однако удивило меня не его внезапное появление всего в пяти метрах от меня, а блондинистая шевелюра до плеч и приятные черты лица. Какой же это темный, когда он светлый? Разве что рубашка была черной, а вот штаны серые. Не знай я, что это та самая проказа этого мира, никогда бы не признала в нем темного владыку. Слишком уж он был нормальным.

— Что-то не хочется, — честно призналась, вставая на ноги.

Темный пожал плечами и одним взмахом руки материализовал длинный меч чернее самой ночи.

— Тогда нападу я. — А вот улыбка была поистине зловещей.

Только тогда до меня дошло, что передо мной матерый убийца. Видела я людей, что возвращались из горячих точек именно с таким взглядом. Вкусившие насилие никогда не вернут своему взгляду невинности, это навсегда останется с ними. Можно только приглушить. Однако темный даже не собирался этого делать. Наоборот, он с упоением демонстрировал эту свою часть.

— Погибель! Хватай меч! Срази демона! — снова оживились жрецы. И тут я вынуждена была с ними согласиться, оружие мне не помешает.

Я наклонилась, стараясь не спускать глаз с противника, схватилась за рукоять и с трудом подняла меч. Правда, он все еще смотрел острым концом в пол, но хотя бы не под прямым углом, что уже радовало. Нужно было только повернуть его на сто шестьдесят вверх — и все будет отлично!

Я поднапряглась, расставила пошире ноги и начала великий подъем меча Света.

— Мелковата погибель на этот раз, — фыркнул темный, опираясь на рукоять меча и скрестив ноги. Он просто воткнул оружие в пол, пробив мрамор. Не хотелось бы оказаться на пути этого меча. — Откормили бы хоть, прежде чем в бой пускать. Она же сейчас надорвется, а потом по миру байки будут ходить, что ужасный демонический владыка снова убил несчастного безоружного.

— Еще чуть-чуть! — Я уже почти подняла этого монстра на уровень своего живота.

— Ты сможешь! Ты справишься! — подбадривали меня служители, но меча опасались касаться, поэтому то дули на него снизу, надеясь, что это поможет, то искали доски, чтобы соорудить подпорку под лезвие. От подобных ухищрений мне уже даже было не смешно.

Отличное зрелище: великий воин и погибель демона кричит, что пронзит гнилое сердце темного, и держит за рукоять меч, который, в свою очередь, лежит на подставке. Просто карикатура какая-то. Я, кончено, не святой Михаил, сражающий мечом демона, но и не пустое место. Поэтому гнусненький смех со стороны темного ранил мою гордость. Это придало сил, и я рывком подняла оружие по кривой дуге, закинув себе на плечо. Не самое удачное решение, но хоть не унизительная подставка.

— Ших… — Что-то мягко упало у моих ног.

Я не хотела сводить глаза с противника, но все присутствующие, включая кару этого мира, смотрели на пол. Любопытство победило, поэтому я осторожно опустила взгляд. На камне передо мной лежала коса с резинкой в цветочек на конце. И если по цвету волос в свете свечей еще было сложно что-то понять, то вот резинку я узнала. Несмотря на устав и строгость в армейской форме, я позволяла себе носить милые резиночки в горошек или цветочки.

— Скажите, пожалуйста, что это не я только что отрубила себе косу, — помертвевшими губами тихо выдохнула я.

— Радовалась бы, что голову себе не снесла, — насмехался темный, даже не пытаясь приблизиться. Ему и не нужно было, я прекрасно справлялась с самоуничтожением сама.

— Мои волосы-ы-ы! — Слезы брызнули из глаз, меч полетел во второй раз на землю, а я упала на колени. — Я пять лет отращивала! Моя коса-а-а…

Я прижала растрепавшуюся косу к груди и начала укачивать, как ребенка.

— Воин, а как же темный? Сокруши противника! Отруби голову демону! — не сдавались жрецы.

— Да идите вы к черту со своим демоном! — рыкнула на разошедшихся фанатиков я. — Моя жизнь разрушена! Больше незачем жить! Уа-а-а! — И слезы градом.

— Да что ж это такое, о великий Ливас! Третий воин за год, а мечом не владеет! — сокрушался Плас.

— Сами виноваты, — хмыкнул темный. — Нужно было осветить в главном храме дополнительно копье или кинжал. Все удобнее обращаться. — Он откровенно насмехался над последователями бога света. — Ой, я ж его разрушил. Лет десять как.

Этот демон был крайне жесток в выражениях и не щадил психику старых жрецов.

— Ты все равно падешь! Мы не сдадимся! Настанет твой конец!

— Конечно. Только не сегодня, — и с этими словами мужчина одним ловким движением вырвал меч из каменного пола и рванул в мою сторону.

Только отработанные приемы правильного падения и перекаты спасли мою голову от встречи с черным лезвием. Сердце гулко билось в груди, в ушах зашумело, а коса отлетела бесформенной кучей к стене.

— Божечки! Ты что, совсем с ума сошел?! Ты меня чуть не убил! — в гневе закричала я, поднимаясь на ноги. Темный стоял ко мне спиной, держа меч острием вниз.

— Я этого и добивался, — хрипло выдохнул злодей.

— Но… Но-но-но зачем? — я начала заикаться. Убить всерьез меня еще не пытались.

— Это сейчас ты слабая. Дай тебе время, и эти чокнутые святоши натаскают тебя в короткие сроки. Неприятно признавать, но их вызовы всегда работают четко. Если не убить сейчас, ты убьешь меня позже. — Он обернулся и встал в стойку, держа меч двумя руками у правого плеча.

— Но я еще ничего не сделала. Так нельзя! Нельзя убивать невиновных!

— Ты забыла, с кем разговариваешь. С бессовестным и жестоким владыкой демонов и прочей нечисти, — сказал мужчина и сделал выпад в мою сторону.

Боль обожгла правое плечо. От локтя и до запястья начало растекаться тепло, пока не закапало с пальцев алыми каплями. Медленно, нехотя, но невероятно пугающе. Я успела увернуться, пусть и не вся. Темный умудрился задеть меня мечом, после чего занес оружие для смертельного удара. Его тень падала на меня, закрывая от тусклого света свечей. Бежать некуда: злодей загнал меня к самой стене.

Я посмотрела на фанатиков в ночнушках, которые сгрудились в кучку, как воробьи на проводах, и стало так обидно. Их же в храме целая маленькая армия, а они прячутся за спиной женщины и даже не помогают. Стиснув зубы и затолкав гордость подальше, закричала что есть мочи:

— Помогите! Спасите! Он же меня убьет! — Я уже почти плакала, зажимая плечо рукой изо всех сил, но жрецы не сдвинулись с места.

— На то воля Ливаса, воин. Такова твоя судьба, — высокопарно произнес Плас и сделал жест, смутно похожий на то, как крестятся у нас, только используя три точки, формирующие треугольник: рот, живот и сердце.

Это они меня уже списали в покойники? Вот же сволочи!

Я злилась так, что перестала чувствовать боль. Однако и новый удар не спешил обрушиваться на меня. Темный стоял очень близко, широко расставив ноги и держа меч над моей головой, но рубить не спешил. На лице его странным образом слились недоумение и ярость, а с правого запястья капала на каменный пол кровь. Не черная и не огненная, какая должна быть у средоточия зла, а самая обычная красная. Я пробежалась глазами вверх по руке до самого плеча и с удивлением увидела там длинный порез. Не глубокий, но довольно большой, чтобы кровь текла струйками, пусть и медленно.

— Но как? — Я перевела взгляд на свою руку и осторожно отняла ладонь от раны, внимательно разглядывая собственный порез, полностью идентичный тому, что на темном владыке.

— Вот же захрамники бледные! — выругался мужчина, опуская меч, после чего тот растворился в воздухе, оставляя после себя только черные искры. — И как только нашли?

Теперь правитель нечисти повернулся к святошам и обрушил весь свой нарастающий гнев на них. Жалко фанатиков не было. Мало того, что вытянули меня в свой мир, так еще и бросили на растерзание местному боссу сотого уровня. Я же максимум шут или лекарь, но никак не воин.

— Ваше святейшество! Что произошло? — один из жрецов стал дергать Пласа за подол ночнушки.

— Где книга Света? — гаркнул старик. Ему тут же служка подал небольшую книженцию, сильно потрепанную временем: даже страницы торчали во все стороны.

— Ваше счастье, что мне богом смерти запрещено трогать служителей Ливаса, иначе размазал бы ваши внутренности прямо по треугольнику жизни! — рычал темный, грозно наступая на дрожащих служителей храма. Под его ногами вздыбился камень, плавилась земля, трещал от напряжения воздух, которым он дышал.

— Драхен! — выругался Плас.

А разве ему можно нецензурно выражаться? Служитель бога все-таки.

— Не гневайтесь, старший жрец, — залепетали двое других стариков.

— Драхе — это смерть на языке Года, бога смерти. А вы читали заклинание призыва для “Драхен”! — Видно было, что он раздражен.

Ну, может, и не выругался.

— Что это значит? Что такое Драхен? Неужели жрецы ошиблись? — нервно зашептались служки.

— Совесть, — выдохнул Плас. — Мы все это время искали погибель не там, где она была.

Я ничегошеньки не понимала, разве что отметила про себя информацию о книге. С ее помощью меня вызвали, значит, теоретически и отозвать могли.

— Но что же теперь делать? — завизжал один из троих жрецов. Я по-прежнему знала имя только одного, главного.

Видеть спорящих я не могла, весь обзор закрывал собой темный. Он совершенно не боялся стоять ко мне спиной, даже наоборот, будто загораживал от чего-то. Ну, это, конечно, было полным бредом. Он мне чуть руку не оттяпал пять минут назад, а мне мерещится, что этот головорез меня защищает. Совсем голова не соображает.

— Убить девчонку! — голос отражается от стен храма, расходясь на эхо. Все замирает на доли секунды, после чего ночнушки оживляются и начинают галдеть, а Плас продолжает: — Они связаны!

— Смотрите! У них одинаковые раны, — соображают, наконец, младшие ночнушки. — Если убить ее, то и гнусный демон падет!

— Убить погибель! Убить совесть злодея!

— За что?! — Мне так обидно стало за себя, за косу, да даже за темного, что слезы сами навернулись на глаза.

— Ты нечиста! Ты связана с темным владыкой, значит, подлежишь очищению мечом света! — высокопарно вещали жрецы, науськивая свою армию полоумных ночнушек.

— Ну уж нет! Меч мой, вы сами мне его дали. — Я потянулась мысками кирзовых сапог к лезвию, пододвинула его к себе, после чего и вовсе спрятала оружие себе за спину. Если уж меня собирались проткнуть этим мечом, то пусть сперва его отберут.

— Я бы на вашем месте хорошенько подумал, прежде чем нападать. Я вас не могу убить, но вот покалечить — легко, — с рычащими нотками сказал мужчина передо мной, внезапно становясь больше и темнее.

Он что-то прошептал, сложил пальцами какие-то жесты, после чего выдохнул горячий воздух с пеплом прямо в лица служителей света. Это дезориентировало и, кажется, отравило последних, что дало нам время скрыться.

— Хватайся за меня, — приказал темный, поднимая меня на руки. Я не спешила обхватывать шею мужчины. Вместо этого я затянула на себя меч. На вопросительно поднятую бровь блондина коротко буркнула: “Пригодится”, после чего мы двинулись на выход из храма.

— Стой! — громко сказала, вынуждая темного остановиться.

— Ну что еще? Для совести ты слишком тяжелая и надоедливая, — недовольно произнес мужчина.

Я молча слезла с рук, шагнула к откашливающимся жрецам и одним ловким движением вырвала из рук Пласа ту самую книгу призывов, после чего вернулась к владыке демонов и грациозно запрыгнула обратно к нему на руки.

— И это пригодится. — Я устроилась поудобнее, отмечая, что меч света теперь висел на поясе мужчины. — Неси, чего стоишь? — поторопила замершего блондина.

— Нет, ты не совесть. Ты наглость, — прошипел темный и скинул меня на пол. — Сама топай, я тебе не ноги подрезал.

Возмутиться не успела, он схватил меня за руку (травмированную, между прочим!) и потянул прочь из храма, где все еще не могли прийти в себя служители света, заходясь диким кашлем и на этот раз отборной руганью с проклятьями.