Жестокий. В уплату долга

Анастасия Шерр, 2021

Я стала игрушкой бандита, его вещью, частью его мести и воплощением ненависти. Сама того не желая, ввязалась в жестокие игры влиятельных мужчин, при этом даже не подозревая, что их страсть и одержимость гораздо хуже самого страшного наказания. Серия «Жестокие игры». Книга первая. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 4

Я не могу сказать точно, сколько прошло времени с тех пор, как нас закрыли в подвале, но по ощущениям — целая вечность. Горло дерёт от жажды и сухости, а желудок выворачивает наизнанку от тошноты и голода. Кажется, ещё пару дней этого жуткого заключения, и я начну нападать на крыс.

На мужа стараюсь не смотреть. Я всё ещё зла на него и не имею понятия, чем закончится это ужасное приключение. Быть может, нас обоих и порешат в этом подвале. Хорошо, если обойдутся без пыток, но в этом как раз я совсем не уверена. Судя по тому, что нас маринуют здесь вторые сутки, пытки уже начались. Заморят голодом и заставят сказать, где деньги. А когда узнают, что у Антона их больше нет, так и прихлопнут нас, как мух.

Мы сидим на голом бетоне, и я отстранённо думаю, что даже если выживу, то до конца жизни буду лечить цистит, который здесь заработаю. Подстилка из ветровки мужа — так себе. Позволяю Антону обнять меня, потому что поодиночке мы загнёмся в этом проклятом бункере от холода. Даже не верится, что на улице весна.

Когда слышится скрип двери, вскакиваем, как по команде, прижимаемся к стене. Я отсчитываю тяжёлые шаги и даже по стуку туфель о железные ступени определяю, что идёт он… Тот тип, которого никогда больше не захотела бы видеть. Надвигается как расплата за грехи, которых я никогда не совершала. Нутро скручивает в тугой узел страха, начинает кружиться голова, и сердце колотится так сильно, что заглушает голос разума, который настойчиво советует залезть в уголок и там притихнуть до лучших времён.

Глупо, конечно. И бессмысленно. От бандита не спрятаться. Тем более на его территории.

Он появляется в сопровождении охранника, который приволок меня сюда. Мерзкий тип. До безобразия. А его хозяин обещал, что отдаст меня целой толпе таких. По телу снова озноб, и горло душит тошнота.

— Ну что, голубки, готовы вернуть мне мои деньги? — подаёт голос хозяин и медленно приближается. Свет падает на его смуглое лицо, а я читаю в чёрных глазах наш приговор. Наверное, именно там и зарождаются все муки ада.

— Я же говорил вам… У нас… У нас нет денег, — сбиваясь и заикаясь на негласных, лопочет мой муженёк. Чувствую, как из недр души поднимается нечто чёрное и нехорошее. Злоба, слепая и бессильная.

— Ваши деньги у его дружка! — выпаливаю бандиту в лицо, и тот медленно перетекает взглядом на меня. Муж глухо ругается, хватается за голову. Как будто его ложь могла нас спасти. Наивный дурак! Эти звери нас прихлопнут, раздавят и вышвырнут на помойку. Плевать они хотели на презумпцию невиновности и прочую лабуду. Им нужен результат. Только Антон, как настоящий идиот, ещё верит в то, что их можно облапошить. Я же не настолько наивна.

— Поподробнее, красавица, — черноглазый засовывает руки в карманы, принимает расслабленную позу.

— Его дружок украл деньги и сбежал. Давай, говори! — толкаю мужа в бок локтём, а тот тяжело вздыхает.

— Простите меня, Имран Валидович. Не знаю, как так вышло, — Антон опускает голову, всхлипывает. — Вы Златку отпустите, а я всё вам расскажу. Она ни в чём не виновата. Отпустите?

— Рожай, блядь. Не беси меня, — сквозь зубы цедит бандит, и Антон с силой сжимает мою руку. Сначала мне кажется, что это какой-то знак, а потом понимаю, что это он от страха. Становится гадко и противно. Хоть бы раз в жизни показал, что у него есть яйца.

Антон вполголоса рассказывает свою историю, а я не могу сдержаться от горькой усмешки. Как, скажите мне, как можно быть таким идиотом? Даже я, человек абсолютно не склонный к аферизму, провернула бы подобное дело раз в сто толковее.

Радует, что хотя бы сейчас он всё понял и больше не пытается выкрутиться. Всё-таки не стоит злить этих психов — кто знает, на что они способны.

Антон замолкает, с надеждой поглядывает на бандита. Тот не шевелится, сканирует мужа своим пробирающим до мяса взглядом. Резко и шумно выдыхает через нос и отходит к лестнице.

— Развлекайся, Ваха, — мимоходом бросает бугаю, и тот, гадко ухмыльнувшись, надвигается на меня.

Сам главарь садится на ступеньку, снова смотрит на мужа.

— Как насчёт порнушки с твоей женой в главной роли?

Антон вскидывается, бросается к бугаю:

— Нет! Стойте! Не надо! Она же не виновата!

Слышу испуганный всхлип, спустя несколько секунд понимаю, что принадлежит он мне. Вжимаюсь в стену. Бугай отшвыривает скулящего Антона в сторону и хватает меня за шкирку.

— Я же говорил, что выебу, — меня резко разворачивают лицом к стене и впечатывают в неё с такой силой, что на какое-то время я даже теряюсь. Прихожу в себя, когда урод наваливается на меня всей своей трехтонной тушей, и его рука быстро нащупывает грудь.

— Нет! Не трогайте! Прошу вас! Мы же всё рассказали! Вы не имеете права! — выкрикиваю первое, что приходит в голову, хотя и понимаю: это бессмысленно. Кому я тут о правах и законах ору? Плевать им на все мои права.

Слышу треск своей одежды — рвётся футболка, и тяжестью огромного туловища меня расплющивает о стену. Реву, обдирая ногти и кожу пальцев об кирпичи, и дёргаюсь из последних сил, пока ублюдок стаскивает с меня джинсы. Они свободные и, на мою беду, сползают быстро. Падают на пол, и громила приподнимает меня вверх, выдёргивая из штанин.

— Притормози, Ваха! — слышу приказ, только исходит он не от главаря. Это голос Егора. Кажется. Я сейчас в таком состоянии, что с трудом остаюсь в сознании. Лишь страх быть изнасилованной этими ублюдками не даёт отрубиться.

Громила нехотя отходит, но продолжает удерживать меня за руку, а я поворачиваюсь и пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь. Слёзы застилают глаза, в горле дерёт от криков.

Егор спускается по лестнице, останавливается позади сидящего на ступеньке главного подонка. Тот не поворачивается к нему, поигрывает своим браслетом, перебирая пальцами деревянные бусины.

— В чём дело, Егор? — голос вкрадчиво тихий, но в нём сквозит опасность до мурашек по коже.

— Оставь девушку. Она не при делах. Давай выйдем, поговорим.

Я всхлипываю слишком громко, и все взгляды вновь обращаются на меня. А мне этого ох как не хочется. Пусть лучше забудут о моём присутствии. Пусть уйдут!

Имран вздыхает, поднимается со ступеньки и медленно, практически прогулочным шагом идёт ко мне. Пока он приближается, я стараюсь слиться со стеной или хотя бы максимально вжаться в неё. Было бы здесь окно, я, не задумываясь, прыгнула бы в него.

Бандит отталкивает от меня громилу, хватает за лицо и, сжимая щёки до боли, поворачивает меня к Егору.

— Её хочешь?

Егор хмурится, поджимает губы и пару секунд молчит. Потом спускается по ступеням вниз и встаёт напротив.

— Да. Отдай её мне. А я верну тебе деньги за этих двоих из своего кармана.

Я хватаюсь за руку, что причиняет боль, испуганно взираю на мужа. А он… Он просто стоит чуть поодаль и молча наблюдает. Какой же слабак…

— Ладно. Забирай, — Имран отпускает моё лицо, разводит руки в стороны: мол, давай, вали, никто не держит.

Егор кивает мне, чтобы шла к нему, и, как только я заношу ногу вперёд, меня хватают за шею и с силой дёргают назад.

Я впечатываюсь в тело главаря, а он убирает руку с шеи и закидывает её на плечи, якобы обнимая. Прижимается своей щекой к моему виску и, осклабившись в жёсткой ухмылке, произносит негромко:

— Я передумал. Оставлю красавицу себе. Смотри, какая она сочная, — запускает руку мне за пазуху и хватает за грудь. Сжимает. Изодранная футболка не защищает, а, скорее, открывает всё. Я застываю, не в силах сопротивляться. Мысленно поскуливаю, пока бандит мнёт грудь и пощипывает пальцами сосок. Заходит мне за спину, вторая рука ныряет в мои трусики спереди. Всё это происходит на глазах у моего мужа, громилы Вахи и Егора. Все три пары глаз направлены вниз, туда, где главарь орудует пальцами. Он не церемонится, никаких нежностей. Грубо входит пальцами во влагалище и начинает меня ими трахать. — Тесная сука, — шипит мне в висок и жарко выдыхает. Задом я чувствую его стояк, а по моим щекам неконтролируемо льются слёзы.

Егор не отводит взгляда от моей промежности, а пальцы Имрана с позорным чавкающим звуком выходят из меня и тычутся мне в рот.

— Соси, — шепчет на ухо и вдирается этими пальцами в мой рот. Я чувствую свой вкус и теряюсь окончательно.

Меня сейчас изнасилуют. Все хором… Вот так вот, стоя. Как животные. И Егор… Он наблюдает за всем происходящим так же жадно, как и громила, что стоит в стороне и потирает свой член через штаны. Мирный не шевелится, но его глаза говорят за него. Он, как и остальные, хотел бы этого…

Подонки! Мрази!

Взвиваюсь и с визгом запускаю ногти в запястье Имрана. Верчу головой, пытаясь освободить рот, но он сжимает талию, обездвиживает.

— Ты глянь, какая, Егор? Хочешь, на двоих её поделим?

Мирный закрывает глаза, тут же открывает и теперь его взгляд направлен на Имрана.

— Ты не делишься женщинами.

Бандит хмыкает мне в ухо, наконец, отпускает, и я отбегаю в угол к мужу. Он порывисто обнимает меня.

— Правильно, Егор. Не делюсь. Так какого хера ты пришёл и что-то тут требуешь? Оборзел, что ли, щенок? — теперь уже надвигается на Мирного. — Или, может, это они по твоей наводке мой товар отработали?

— Ты же знаешь, что это не так. Я всего лишь хочу забрать девушку. С этим ушлёпком делай, что хочешь. Она не при делах. Я ручаюсь за неё.

Они стоят напротив, лицом к лицу, а я мечтаю, чтобы переубивали друг друга. Долбаные бандиты! И Егор такой же. А я ещё уши развесила, поверила ему.

— Иди работай, Егор. Тёлка остаётся у меня. Ваха! Наверх её! Запри где-нибудь.

***

Пока Ваха утаскивает брыкающуюся и орущую бабу, её муж тихо подвывает в углу, не особо-то, видать, и волнуясь за жену. Своя шкура поближе будет.

Вайнаху всегда нравилось наблюдать за людьми в такие моменты. Именно в подобных ситуациях можно увидеть, кто чем дышит. Кто рискнёт своей жизнью ради близкого человека, а кто свою жену без боя другому или даже другим отдаст.

Мразь одним словом. Вайнах не уважал таких. Считал их мусором, падалью. Грязью.

— Ну что ты решил, Антон? Отдашь мне свою женщину за долги или сам отработаешь?

— Я отработаю! Отработаю! А как? Нужно товар сбыть? Или что-то другое? Я всё сделаю, вы только Златку не трогайте. Она у меня дура дурой, но хорошая…

Имран прошёлся вдоль стены, сунув руки в карманы брюк. Дал время глисту отдышаться и, остановившись напротив, задумчиво посмотрел на него.

— Товар я тебе не доверю, разумеется. Да и другую более-менее нормальную работу. Будешь толчок мне чистить. До глубокой старости. Без выходных. Как тебе? Или, может, грушей для моих парней поработаешь? А что, работёнка не пыльная, болтаешься себе под потолком, иногда в себя приходишь. Так что выберешь?

Пыл работяги тут же подугас, а на роже явно проступило разочарование.

— Вы издеваетесь, да? Чего вы хотите на самом деле? Я могу дать вам имя моего напарника, и вы сможете его найти. Деньги у него.

— Ты, правда, думаешь, что дело в деньгах? Твоего подельника уже нашли и скоро привезут ко мне тёпленьким вместе с баблом. Тут дело в другом, Антоша. Видишь ли, раз у тебя хватило ума заглянуть в мой карман, то и ответить придётся. Я не прощаю оскорблений.

— Но я не понимаю…

— Дело не в деньгах. Дело в попытке кинуть меня. Так понятнее?

Пацан кивнул.

— Понятно. Но как мне загладить свою вину? Что вы намереваетесь…

— У меня есть к тебе предложение. Заметь, я делаю тебе предложение. Хотя должен бы замочить.

— Я слушаю вас, — с готовностью отозвался идиот, на что Имран улыбнулся.

— Отлично, Антоша.

***

Меня приволокли в какую-то полупустую комнату. Здесь кровать, кресло и пара тумбочек. Всё накрыто чехлами, видимо, чтобы не садилась пыль. Судя по всему, в этой комнате никто не живёт. Но пока меня тащили, я успела напридумывать всякого, и теперь страх не отпускал. Казалось, что вот-вот в комнату завалятся Ваха со своим шефом и начнут меня насиловать. А потом… Что будет потом, я не знала. Потому что с подобным никогда не сталкивалась. Только слышала, как заканчивают жертвы бандитов. И то, что слышала, совсем не успокаивало. Мне не хотелось послужить игрушкой для насильников, а потом погибнуть, замурованной в бетоне. Или быть закопанной живьём в лесополосе…

Спустя несколько часов, когда я уже порядком извелась и выдохлась, дверь открылась, и ко мне вошёл охранник, с которым я раньше не виделась. Уже лучше. Опять наблюдать уродливую рожу Вахи с сальными, узкими глазёнками вообще не улыбалось.

— На выход! — отошёл от двери, видимо, чтобы дать мне дорогу. А я зажалась в углу и сжала кулаки.

— Я никуда не пойду…

— Пошла, сказал! Ну? Быстро! Не заставляй меня подходить! — охранник явно угрожал, и я не решилась перечить. Быть избитой не хотелось.

— Куда? — проговорила негромко, выходя из своего укрытия.

— Узнаешь. Давай, пошла, — прикрикнул на меня как на животное, махнул рукой на дверь. — Бегом!

За время нашего пути я успела перебрать в голове все возможные в данной ситуации варианты. Представляла, как меня изобьют, покалечат, изнасилуют толпой, а потом выбросят в какую-нибудь канаву. Или как главарь бандитов возьмёт оружие и прострелит мне голову на глазах у Антона, чтобы наказать за деньги. В общем, мыслей куча и ни одной успокаивающей.

Меня втолкнули в комнату, где я была уже раньше. Он сидел в кресле, снова пялился в телевизор. Перед ним бар, а в руке бокал с выпивкой.

— Проходи, присаживайся, — звучит как-то равнодушно. Вот так он будет надо мной измываться? Похуистично и без эмоций?

Я не тороплюсь двигаться с места, осторожно завожу руку за спину и толкаю дверь. Делаю шаг назад, пытаясь выйти, но меня грубо заталкивают обратно. Разумеется. На что я только надеялась.

Имран со вздохом встаёт, но ко мне не приближается, что не может не радовать. Щёлкает пультом, выключая звук. Диктор новостей продолжает что-то рассказывать, немо отрывая рот.

Слежу взглядом за бандитом, который понемногу отпивает из бокала и разглядывает меня так же пристально.

— Испугалась?

А что, подонок ты эдакий, не видно? Да меня трясёт всю, как осиновый листочек. Сволочь мерзопакостная.

— Да, — каркаю севшим голосом.

— Я бы не позволил Вахе тебя выебать. Мне просто было интересно, как поведёт себя твой муж. В принципе, он подтвердил мои догадки. Бесхребетный червяк. Выпьешь? — показывает мне стакан, а я часто моргаю, сдерживая слёзы.

Ему была интересна реакция Антона! Только и всего! Поэтому он велел своему горилле напугать меня до трясучки. А теперь прибухнуть с ним предлагает. Вот так запросто.

— Ненормальный садист. Психопат, — сиплю сквозь зубы, на что подонок ухмыляется.

— Знаю. Мне уже говорили. Но все, кто пытался на меня вякать, остались без языка. Так что настоятельно тебе рекомендую следить за тем, что вылетает из твоего рта, — он склоняется к бару, наливает в чистый стакан своё пойло и протягивает его мне. — Подойди, выпей. Не бойся. Если бы я хотел причинить тебе зло, так и случилось бы. У меня к тебе предложение. Согласишься — получишь свободу и спасёшь своего червяка.

Я не очень-то верю этому уроду, но всё же на разговор решаюсь. Наверное, оттого что деваться мне всё равно некуда.

Пью его гадкое пойло, чтобы успокоиться, горло обжигает огнём, и я закашливаюсь. Бандит подаёт мне салфетку и наблюдает с ухмылкой своей проклятой. Ему, похоже, по кайфу мучения других людей. Что, в детстве обижали? Пиписька не выросла? В чём проблема этого мужика?

— Мы вернём вам деньги, которые просрал мой муж-идиот, — говорят, сор из избы выносить нельзя, но мне как-то похрену. Сил больше нет находиться в этом аду. Я здесь всего пару дней, а ощущение, будто целую вечность. Ну и алкоголь на пустой желудок, конечно, торкает моментально.

— Я уже их нашёл, — ухмыляется ещё шире, на что мне хочется ответить плевком в его самодовольную морду. Сдерживаюсь, потому что силы неравны, и за такое меня точно прибьют. Если не он, то его гориллы точно.

— Тогда… Что же вам от нас нужно?

Стучит пальцами по стакану, потом ставит его и, взяв бутылку, подливает себе и мне.

— Твой червяк должен ответить за оскорбление. Я не прощаю попыток кинуть меня. Я предложил ему поработать боксёрской грушей для моих парней, но он отказался. Даже когда я пригрозил ему сделать с тобой что-то нехорошее. Сказал, что ты отработаешь.

В жилах вскипает кровь от слепой ярости. Она так стремительно поднимается во мне, что я с силой сжимаю стакан, и не будь он из толстого стекла, уже треснул бы.

— Так вот зачем ты приволок меня сюда, а Антона оставил там? Решил, обвести нас вокруг пальца? — в голове начинает шуметь от злости, да и спиртное делает своё дело. — Мой муж ни за что не отказался бы от меня. Вы его заставили. Угрожали и били!

Бандит пару минут смотрит на меня с каким-то притворным сочувствием, а потом вздыхает, будто наш разговор и моя непроходимая тупость его, бедного, утомили. Так отпустил бы нас, и дело концом. Я бы с огромным удовольствием свалила бы отсюда подальше и больше никогда не увидела бы его небритую, нахальную рожу.

— Сбавь обороты, девочка. Я могу включить тебе запись с камеры наблюдения. Всё услышишь своими ушами.

— Не нужно, — я догадываюсь, с какой целью он всё это говорит. Хочет нас рассорить, чтобы поодиночке мы стали ещё уязвимее. Хотя… Мы и так поодиночке. Если бы мы были вместе, и Антон прислушивался бы ко мне, то всего этого не произошло бы. Я же предупреждала его, говорила ему! — Просто скажите, что я должна сделать, чтобы вы отпустили нас? Что? Переспать с тобой? — перехожу с «вы» на «ты» и наоборот, а язык уже заплетается. Накрыло, кажется… Надеюсь, это только алкоголь, и бандит ничего сюда не подсыпал.

Имран смеётся. Издевательски так, гадко. Будто на последних струнах моих нервов бренчит.

— Ты себя в зеркало видела? У меня на тебя не встанет. Но тему ты просекла правильно. Нужно кое-кого обработать. Ну, что-то вроде девочки-эскортницы. Сделаешь так, чтобы один мужик проигрался в моём казино, и получишь своего червяка обратно.

— И ты меня отпустишь? — его требование пропускаю мимо ушей, но обещаю себе задуматься чуть позже. Для начала я должна всё выяснить касательно нашей свободы. — Меня и моего мужа? Целыми и невредимыми?

— Отпущу.

Накатывает облегчение и опьянение. Я ставлю опустевший стакан на стол.

— Ладно… Что там нужно сделать? Пойти в казино и что?

Он медленно мотает головой из стороны в сторону, принимая мученический вид.

— Ты бухая. Проспись, завтра приведём тебя в порядок и поговорим. — Карим! — зовёт охранника, и тот тут же появляется на пороге. — Отведи её в гостевую спальню. Пусть отоспится. И пожрать барышне что-нибудь дай.