Шах. Женщина бандита

Анастасия Шерр, 2020

– Здравствуйте, – взгляд, как и было велено, на него не поднимаю. Нервно мну в руках ремешок сумочки. – На «ты», – слышу его голос – грубый, с хриплыми нотками. Вздрагиваю. – И по имени. – Здравствуй, Беслан, – представляться не решаюсь. Он и так знает обо мне всё. – Теперь подойди и опустись на колени. Я задерживаю дыхание до тех пор, пока лёгкие не начинает жечь. А потом делаю то, чего делать не следовало. Поднимаю на него взгляд. Это получается неосознанно и так быстро, что я сама не понимаю, на что решилась. – Тебе же сказано, не смотреть! Зажмуриваюсь. Так по-детски глупо и, наверное, смешно. Только вот шутить здесь со мной никто не будет. Я видела его лицо… Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Дать обещание намного легче, чем сдержать его. Но я сейчас как сапёр, не имею права на ошибку.

— Весёлая, улыбчивая, нежная, — повторяю, глядя на себя в зеркало, расчёсываю волосы. — Подари ему немного ласки. Да легко! Вот сейчас пойду и подарю. Главное не смотреть. Не смотреть. И всё, — натянутая улыбка выглядит фальшиво, некрасиво. Нужно бы потренироваться, Шахбулатов ведь не идиот.

В брендовом платье я выгляжу очень необычно. Никогда не примеряла дорогую одежду, а теперь понимаю, что надеть на себя что-то из старья больше не захочу. Но не стоит забывать, зачем я здесь. Не ради тряпок и развлечений. Ради Сени. Ради нашего будущего.

Заработаю денег, верну долг, и мы уедем. Очень далеко, в какую-нибудь глухую деревню, чтобы подальше от бандитов и прочей грязи. Только смогу ли?.. Получится ли у меня всё забыть. Ведь просто так мне эти деньги никто не даст. Придётся спать с Шахбулатовым, а потом осмелиться посмотреть в глаза Сеньке. Моему хорошему, доброму, светлому Сенечке. Он даже не подозревает, на что я пошла, чтобы выплатить проклятые деньги.

Но в отражении своих глаз замечаю и гнев. Это он виноват! Он влез в долги перед бандитами. Так в чём же моя вина? В том, что хочу спасти наши шкуры? Нет уж. Я не стану испытывать чувство вины.

Добрых пятнадцать минут Нурлан терпеливо ждал, пока я закончу, а когда вышла за дверь, оттолкнулся от стены и, оглядев меня с головы до ног, присвистнул:

— Нормально так.

— Спасибо, — широко улыбнулась.

— Ты умница, Тата. Пойдём.

Проводив меня до уже знакомого кабинета, открыл дверь.

— До завтра и удачи.

И хоть этот прохиндей мне не нравится, но вдруг сильно захотелось уйти с ним. Я ещё не видела Шаха, но уже чувствовала его присутствие. Его аура давила на меня камнем, блокируя доступ кислороду в лёгкие.

Шагнув внутрь полумрака, прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Почему здесь всё время так темно? Даже днём шторы были задвинуты почти наглухо, а я разглядела его лицо, потому что на него падал свет лампы.

Заметив его силуэт, не повторяю прежней ошибки, сразу же опускаю глаза.

— Добрый вечер…

–…Беслан, — напоминает, что я должна назвать его по имени.

— Добрый вечер, Беслан.

— Проходи, — он сидит на диване, раскинув руки на спинке, и, конечно же, смотрит на меня. Мне необязательно его видеть, чтобы знать — это так. — Присаживайся.

В комнате обалденно пахнет едой, и мой желудок предательски урчит. Уверена, Шахбулатов слышит.

— Спасибо, — похожу к креслу напротив, намереваясь сесть в него, но Шаха это не устраивает.

— Сюда, — хлопает рукой по дивану рядом с собой, и моё и без того трепещущее сердце замирает.

Спокойно, Тата. Ты знала, что так будет. Знала, зачем шла сюда. У тебя всё получится.

Сажусь рядом с ним и слегка вздрагиваю, когда тяжёлая, большая рука соскальзывает со спинки дивана на мои лопатки. Слегка поглаживает, опускается вниз и останавливается на пояснице.

— Ты очень хорошо выглядишь. Тебе идёт это платье, — его рука согревает мою спину недолго. Взяв пальцами прядь моих волос, поднёс её к лицу, вдохнул. — Пахнешь сексом. — Мои щёки вспыхнули, будто их огнём опалило. Говорить с ним о сексе — ещё страшнее, чем им заниматься. Он заметил моё смущение, убрал руку. — Возьми, это тебе, — мне на колени легла продолговатая коробочка с фирменным золотым теснением. «Колибри» — очень известный бренд. И очень дорогой. Как-то я хотела их серёжки, но увидела цену и едва не поседела.

— Что это? — в руки коробочку не беру. Возникает стойкое ощущение, что стоит мне прикоснуться к ней, и больше вспять ничего не повернуть. Хотя понимаю, что уже и так влипла по самое не хочу.

— Подарок, — чувствую на себе его испытывающий взгляд. Ждёт, что я возьму?

А мне не хочется принимать подарок Шахбулатова, потому что так я окончательно предам Сеню. Продам за дорогие побрякушки. Это уже слишком.

— У меня есть жених. И то, что я здесь, ничего не значит. Мне просто нужны деньги, — сама не знаю, откуда во мне столько смелости.

Он как-то неопределённо хмыкает, запускает в мои волосы пятерню и слегка сжимает у корней. Губы касаются моего виска, а я покрываюсь гусиной кожей.

— Где же он? Твой жених? — шепчет, обжигая своим дыханием. — Где он сейчас? В то время, пока ты здесь, сидишь рядом, а я раздумываю, в какой позе буду тебя сегодня иметь? Он знает, что ты сейчас с другим мужчиной? Знает, как ты зарабатываешь деньги? Я могу сделать так, что тебя все посчитают погибшей или пропавшей без вести. Могу запереть тебя в своём доме, и ты не сможешь уйти. А где будет твой жених? Что он сделает? Думаешь, найдёт тебя? Спасёт?

Сглатываю слишком громко, но в горле по-прежнему жжёт. Нервно дёргается глаз, а я приказываю себе успокоиться. Он просто пугает меня. Подавляет своей властью и силой. Прогнуть хочет. Я справлюсь с этим.

— Зачем это вам? Вы можете купить себе любую женщину. Так зачем вам такая, как я?

— Я и сам не знаю, — задумчиво застывает, скользит взглядом по моему лицу, будто пытается что-то понять или угадать. — Только одно знаю… Хочу тебя до крошева зубов, — впивается губами в мою шею, заваливая на диван, а я широко распахиваю глаза и цепляюсь за его плечи…

* * *

— Беслан… Беслан… — шепчу сбивчиво, не решаясь оттолкнуть. Я не могу сказать, что мне неприятно, да и пришла я именно за этим… Но он такой тяжёлый и напористый, что во мне пробуждается паника. Я ведь не смогу остановить эту машину, если вдруг он начнёт делать больно. А он, скорей всего, начнёт. Вон какой… Страшный.

Он отрывается от меня. Приподнимает голову. С трудом — я это вижу по глазам. Они полыхают огнём, и даже радужка отливает золотом. Смотрю на его шрам, прикусываю губу. Как же больно ему было… Наверное, я идиотка, раз думаю о таком в этот самый момент.

— Я же говорил тебе, не смотреть, — дышит мне в губы, требовательно целует, снова отрывается. — Отвратителен я тебе? Говори! — как же он смотрит… Будто копьём, своим взглядом пронзает. Безумно, дико. Что не так с этим мужчиной?

— Нет, — отвечаю честно. Он, действительно, мне не противен, несмотря на жуткий шрам, уродующий его лицо. Но если не смотреть на рубцы, то Шахбулатов совсем не урод. Трудно сказать, сколько ему лет, потому что мужчина тщательно прячет своё лицо в густой бороде, но явно старше меня на много лет. Может, десять… Может, пятнадцать. Он производит впечатление человека, который повидал жизнь, и поэтому его не волнуют мои смущение и стыд. Однако он зачем-то спрашивает.

— Уверена?

— Да, — выдох в его губы, и они вновь набрасываются на меня. Он целует отнюдь не нежно, но не напирает. Будто ждёт, что я отвечу. Разумеется, ждёт. Ведь был такой уговор. Я должна радовать своего работодателя.

И я отвечаю. Пропускаю его язык внутрь, касаюсь своим и… Что-то внутри переворачивается. Что-то меняется во мне в тот же миг. Пронзает насквозь. Сильные руки крепко сжимает мою талию, впечатывают в его тело. А рот жадно исследует мой, будто захватывая новые территории. Я начинаю нервничать, потому что не успеваю за ним. Его напор пугает. Это происходит не так, как бывает у нас с Сеней. Всё другое.

От него пахнет дорогим парфюмом с нотками мускуса и табака, а уверенные движения и касания сбивают меня с толку. Он как захватчик, оккупирующий новые земли и подчиняющий себе.

Лишними движениями себя не утруждает. Приподнявшись, задирает подол платья и стаскивает с меня трусики. Кожу, ещё не зажившую после глубокой эпиляции жжёт, но я лишь прикусываю губу и, опираясь на локти, смотрю на него. Снова притягивает взгляд изувеченная сторона лица.

— Закрой глаза, — негромко, хрипло. Швыряет бельё на пол и начинает расстёгивать пуговицы своей рубашки. Глядя на меня, расстёгивает ширинку своих брюк, и я вижу налитый похотью, большой член. Очень большой… Я даже не знаю, смогу ли принять его в себя.

Зажмуриваюсь. Мелко дрожу, будто от холода, хотя по спине стекает капля пота. Жарко? Должно быть… Только я не чувствую ничего, кроме желания открыть глаза и снова посмотреть на его член. Он красивый. Идеальный. Ровный, с крупной, слегка побагровевшей от напряжения головкой.

Но я не должна забывать, зачем я здесь. Не для того, чтобы получать удовольствие. А для того, чтобы дарить его работодателю.

Меня касаются пальцы Шахбулатова. Сначала исследуют лицо, гладят, надавливают на губы, заставляя приоткрыть рот. Ныряют внутрь, нажимают на язык. Затем спускаются ниже, по скуле к шее. Каждое движение настолько выверенное, что возникает ощущение, будто он занимается сексом каждый день. Искушённый — да, это точно про Шаха.

Тем временем рука сползает ниже. Задевает мою грудь, чуть оттягивает платье, словно нечаянно прихватывает двумя пальцами сосок. Я вздрагиваю от прострелившего чувства, там, внизу. Яркого и какого-то неизведанного. Запретно-сладкого.

Странно. Даже не представляю, отчего может быть такая реакция. Я ничего не ела, соответственно мне не могли подмешать какой-нибудь наркотик или возбудитель. Но пила воду…

Хотя мне почему-то кажется, что Шах не стал бы этого делать. Это задело бы мужское самолюбие.

— Не открывай глаз, Тата. Чувствуй, — горячее дыхание на ушко заставляет откликнуться на его ласки, а рука Шаха опускается вниз. Пальцы уверенно протискиваются между складочек, нажимают на вход. — Уже готова, — шепчет как-то зло и вторгается в меня сразу двумя пальцами. — Ты всегда так течёшь, Тата? Или это особый случай? — его вопросы не праздные. Я чувствую, что он ждёт на них ответы. И не знаю, что сказать. Потому что такое у меня впервые.

Нет, я всегда была слишком чувственной, и Сеня в шутку называл меня нимфоманкой. Но с чужим мужчиной… Я не знала, что способна возбуждаться от прикосновений другого, взрослого, почти незнакомого мужика.

— Я… Да. Я всегда такая, — вру, потому что не хочу, чтобы он думал, будто заимел на меня какое-то влияние. Я здесь ради денег. Так и должно остаться.

Он хмыкает, быстро орудует пальцами, имитируя толчки члена, а я запрокидываю голову и широко открываю рот. Когда напряжение внизу живота становится невыносимым, и появляется постыдный, влажный звук, Шахбулатов отстраняется, шуршит пакетиком. В затуманенную голову приходит страшная мысль: а ведь я не подумала о защите! Я всегда покупала презервативы и заставляла Сеню ими пользоваться. Иногда даже до скандалов доходило, потому что мой парень считал, что если вовремя вытащить, то ничего не случится. Я же всегда была в этом плане ответственной, а теперь что? Так поплыла, что о самом главном забыла. Хорошо, что у Шаха голова на месте.

Звук раскатываемого по стволу латекса, и твёрдая головка упирается мне в промежность. Рваный выдох у виска и резкий толчок, но член не вошёл полностью, а я ощутила дискомфорт. Слишком большой для меня. Слишком.

— Ты такая маленькая… Даже здесь, — ему это, похоже, нравится, и плоть внутри меня двигается дальше. Растягивает, заставляет выгнуться и открыть глаза. — Закрой! — тут же приказывает Беслан, но я успеваю заметить выражение его лица. Совершенно безумное. От похоти перекошенное. Ноздри раздуваются, а челюсти плотно сжаты. Зверь. Яростный, дикий.

Он входит до основания, хотя я считала, что это невозможно. Вторгается, руша окончательно и бесповоротно все мои барьеры. Не только физически. Душа тоже сейчас нараспашку. Потому что глаза я так и не закрыла. Я смотрю на него. В его глаза. И в их отражении вижу себя. Раскрасневшуюся, с приоткрытым ртом и растрепанными волосами.

Толчок, и с моих губ срывается вскрик. Мне не больно, но чувствуется неприятное трение, однако то, что зарождается в самом низу живота и импульсами устремляется ещё ниже, с лихвой компенсирует неприспособленность моего тела к такому жесткому соитию.

Шах снова врезается в меня, отчего слышится шлепок тела о тело, и его мошонка ударяется о мои ягодицы. Ещё раз, и я вскрикиваю громче, цепляюсь за его предплечья, невольно царапаю их. Ещё и ещё. Одно движение сменяется другим, а Шах голодно набрасывается на мой рот. Не прекращая резких фрикций, прибивает меня к дивану своим телом, а губами и даже зубами истязает мой рот.

Тот самый страх, что заставлял меня дрожать вначале, теперь переродился и стал чем-то другим. Тем, что называют похотью. Только похоть разная бывает. Когда смотришь на красивого мужчину на улице или на обложке журнала. В кино, на худой конец. Когда твой парень нежно целует тебя в темном кинозале, а тебе хочется большего, но он не решается. Эта же похоть не похожа ни на одну из тех, которые мне приходилось чувствовать в своём теле. Она проникла в каждую клеточку, воспламенила кровь в венах. Как глоток огня. Как обжигающая кислота, омывающая плоть. И жар сильный. Я, кажется, начала гореть. Только Шаха это не остановило. Даже мой вскрик, когда взорвалась и рассыпалась под ним осколками.

Его движения на какое-то мгновение прекратились, а когда моё тело перестали сотрясать судороги, продолжились. Вбиваясь в меня с хриплым стоном, брал так, словно хотел этого годы. И пил меня своими губами, как погибающий от жажды, дорвавшийся до ручья.

Когда он замер, кончая, я была на краю сознания. Лишь холод, который вдруг заполнил душу, напомнил, где я и с кем. И кто я сама… Женщина, продавшая своё тело и предавшая любимого мужчину.

Он быстро освободил меня, поднялся. Не стесняясь своей наготы (в отличие от меня), прошёл к мусорной корзине, стащил презерватив.

Я смотрю на него сбоку, с той стороны, где его лицо не изуродовано, и нервно сглатываю. По мере того, как рассеивается в голове туман удовольствия, накрывает осознанием, что я сволочь. Пока я здесь занимаюсь сексом и испытываю оргазм под чужим мужиком, где-то там мой Сеня сидит в плену у бандитов.

И пока Шахбулатов надевает штаны, я решаюсь:

— Я хочу поговорить о… деньгах, — всё-таки выговариваю, хоть и даётся это очень нелегко. Я никогда раньше не занималась ничем подобным, и тот факт, что я переспала с мужчиной за деньги, меня дико смущает.

— Слушаю тебя, — накинув рубашку, поворачивается ко мне. Его лицо не выражает никаких эмоций и оттого абсолютно нечитаемо.

— Я хотела бы получить первую выплату пораньше… На этой неделе. Если, конечно, это возможно, — как же это гадко. Клянчить деньги, как какая-то попрошайка на паперти. Ужасно…

— Вот как? — его губы искажает презрительная усмешка, и это на данный момент худшее, что может быть. Мне не хочется выглядеть шлюхой, как бы смешно это не звучало. — Хорошо. Ты получишь деньги, — он садится на диван, закидывает одну руку на спинку. — Ты можешь идти, Тата. Ужин тебе принесут в комнату.

Я кивнула, не в силах сказать и слова. Да и что тут скажешь? Поблагодарить? Так вроде уже… Поправив смятое платье, поднялась с дивана и нетвердой походкой пошла к двери.

— Ты забыла свой подарок. Вернись и забери, — в спину прилетел строгий оклик, я остановилась. — И больше не смей отказываться от моих подарков.

* * *

— Доброе утро! Как ночка прошла? — Нур свалился в кресло, закинул ногу на ногу. Шах поморщился. Видеть сейчас довольную морду Лиса никакой радости не было. — Да ты, никак, уставший? Загоняла тебя наша Татка? Да, они, тихони, такие…

— Закрой свой рот и не называй мою женщину нашей.

Улыбка сползает с лица Нурлана, а взгляд опускается на стол со вчерашним ужином, к которому Шах так и не притронулся.

— Что-то не так?

Бес вздыхает, прохаживается по комнате. До сих пор адреналин в крови. Кипит всё, горит. Он как до её тела дорвался, так пропал. Как пацан пропал. Мало было. Готов был затрахать её, замучить. Голову потерял. А она смотрела на него. Смотрела на шрам и даже не поморщилась ни разу. А как кончала. Он никогда не брал такую чувствительную женщину. Думал, ей так же хорошо. Идиот. Возвысил её в своей безумной башке и поплыл, как сопливый Ромео.

Ради денег всё. Потекла за деньги. Кончила за деньги. На рожу его стрёмную смотрела тоже за бабло. А он её распробовал, и теперь не скоро отпустит. Так и будет платить за секс, за улыбку, за то, что дарит ему свои взгляды наигранно робкие.

— Ты зачем пришёл?

— Так о делах поговорить. Там дагестанцы междусобойчик какой-то затеяли. Оружие им нужно. Одну-две партии возьмут. Твоя отмашка нужна.

— Твои земляки, сам с ними и договаривайся. Я сегодня отдыхаю.

Нур шумно выдохнул, почесав затылок, поднялся.

— Как скажешь. Я пошёл тогда? С Татой всё хорошо? Может…

— Что «может»?! — шагнул вперёд, преграждая дорогу.

— Да расслабься ты… Ей ничего не нужно? Я бы привёз из города.

— Иди, Нур. Не беси меня, — распахнул дверь и сразу же за ним её захлопнул.

Было бы, конечно, неплохо отвлечься, но ему отчего-то захотелось её увидеть. А лучше завалиться с ней на весь день в кровать, и пусть отрабатывает свои паршивые деньги.

Она сидела в комнате, сложив ладони на худые коленки. Когда он вошёл, даже бровью не повела. Его ждала, значит. Прилежная работница.

— Здравствуй, Тата. Как тебе спалось на новом месте?

Она сглотнула, прочистила горло. И, не поднимая глаз, встала.

— Доброе утро, Беслан. Спалось хорошо, спасибо. Но я хотела поговорить, — ему показалось, что голос её дрогнул.

— Слушаю, Тата, — съехал взглядом вниз, туда, где распахнулся шелковый халат. Мазнул по стройным ногам, и член в штанах дрогнул, стоило вспомнить, как она вчера обнимала его ими.

— Наш… Наш договор заключён на два месяца. Я хочу, чтобы… Чтобы… — нервно сжала руки в кулаки, выдохнула, будто пытаясь успокоиться. — Я хочу продлить этот срок. Если такое возможно, конечно…

Ещё бы она не хотела. На трассе ведь столько не заплатят. Сжав челюсти, шагнул внутрь, закрывая за собой дверь, а она выровнялась, подняла взгляд.

— Нет никакой разницы, что там написано в этих бумажках, Тата. Всё равно эти документы не имеют никакой юридической силы. Их даже нотариус не заверил. Да и нет такого закона, который заставил бы тебя спать со мной. Хоть за деньги, хоть бесплатно. Насиловать тебя я не собираюсь. Но ведь и не придётся, да? Ты вот сама согласна на всё. Скажи мне, Тата… Ты приемлешь анальный секс? А минет? Что ты готова делать ради денег? Расскажи мне, насколько ты умелая? Потому что то, что я видел ночью, должного впечатления не произвело. Если ты так и будешь каждый раз лежать пластом, пока я тебя трахаю…

Он мог бы поклясться, что прочитал в её глазах ужас. Какая актриса погибает в шлюхе.

— Я буду делать всё, что вы скажете. Буду такой, какой вы хотите.

Сука. Такая же продажная, как все бабы. Стоит только поманить зелёной бумажкой, и она уже распахивает перед тобой ноги. И плевать им на страшную харю. За деньги хоть мутанту дадут ебать.

— Раз уж наши отношения построены на деньгах, я хочу, чтобы ты улыбалась и была радостной. Хочу получать за свои деньги качественное обслуживание, а не это кислое лицо.

Её брови сошлись на переносице, и на какое-то мгновение Шаху показалось, что сейчас девчонка его пошлёт. Ему этого хотелось бы. Увидеть, что ошибся. Но нет. Прошла пара секунд, и она заулыбалась.

— Как скажете.

* * *

Как скажете, блядь. Таких «как скажете» он мог бы иметь по десять штук на дню. И они выполняли бы все его прихоти. Кончали бы, как и когда нужно, выкрикивали его имя и заглатывали бы поглубже.

А её почему-то в роли послушной давалки видеть не хочется. Нет, не так. Хочется, разумеется. Но также хочется знать, что всё это настоящее.

Размечтался. Урод. Кому ты нужен с такой харей?

Сделала шаг к нему, подняла руки и осторожно положила их на его плечи. Хрупкая, маленькая. Как он не замучил её вчера? Наверное, из последних сил сдержался.

— Я никогда раньше этим не занималась. Я не умею этого делать. Если вы мне поможете…

— «Ты». Говори со мной на «ты». И по имени.

Как она выговаривает его имя. Твою же душу… Так ни у одной не получалось. Чтобы слышал своё имя и готов был спустить в штаны.

— Если ты поможешь… У меня получится.

— Почему ты это делаешь, Тата? — руки легли на её талию, не подчиняясь разуму. Когда она рядом, всё тело живёт отдельно от мозга. — Зачем продаёшь своё тело?

Она вздохнула, опустила взгляд вниз. Сложно, наверное, всё время делать вид, что он ей не противен.

— Устала жить в нищете. Мой жених мало зарабатывает, а я целыми днями вкалываю. На заводе на жизнь не заработаешь. Если только на существование. Не хочу, чтобы молодость прошла вот так… Бездарно. Ну, а вы… Ты? Почему ты покупаешь себе женщин? Разве это не так же мерзко? — вздёрнула подбородок, заглянула ему в глаза. Девочка пытается показать свой характер? Забавно. Даже слишком для шкуры, которая просто «устала жить в нищете».

— Ты права, Тата. Мы ничем с тобой не отличаемся. Я урод, а ты шлюха. Меня любят за деньги, ты любишь за деньги.

Она пошатнулась, отдёрнула руки.

— Я делаю со своей жизнью, что хочу. Это моё право.

* * *

Резко выбросив руку, схватил меня за шею и приблизил своё лицо к моему. Пальцы вдавились в мою кожу, а губы скривились в холодной ухмылке.

— Тогда смотри на меня. Всё время смотри. Смотри с обожанием. Играй свою роль так хорошо, чтобы я верил. А не то пойдёшь зарабатывать на безбедную жизнь на трассу. Там таких, как ты, толпами ебут. Всякий немытый сброд. Но ты ведь и на это пойдёшь, лишь бы не вкалывать на заводе, да? Мне искренне жаль то чмо, что зовётся твоим женихом. Будь ты моей женщиной, я бы тебя убил за подобное, — с презрением скривился, оттолкнул меня. Я отшатнулась назад, не в силах выдержать такое унижение, обняла себя руками. — И следи за своим языком, Тата. Со мной нужно говорить с уважением. Заруби себе это на носу.

Я облизнула пересохшие губы, плотно их сжала. Сама себя обрекла на это. С тех пор, как попросила у него денег, я признала себя шлюхой. Он прав. Во всём.

— И ещё. С сегодняшнего дня ты будешь готовить еду и убираться в доме. Потрудиться всё же придётся, но хорошее вознаграждение скрасит твою скорбь. Я жду тебя вечером. С ужином.

Проводив его взглядом, упала на кровать и, зажав рот ладонью, заплакала. На что ты меня толкнул, Сеня? Как ты мог? Как мне это выдержать? И как напоминание о том, что расслабляться рано, зазвонил мобильник.

Икая от удушающих рыданий, взяла телефон и, нажав на зелёную клавишу, приложила его к уху.

— Ну что, как у нас дела? Где мои денежки, красавица?

— Скоро… Скоро будут. Я привезу… Через несколько дней.

— Хм… Хорошо. До конца недели ещё есть время. Я надеюсь на твоё благоразумие, Тата. Иначе отрежу твоему женишку ухо. А потом выпущу кишки. Вам обоим. Всё поняла? — по мерзкому голосу бандита было слышно, что он улыбается. Проклятый ублюдок.

— Поняла. Деньги будут.