Старые крылья, новые паруса

Анастасия Ясенецкая

Пять лет прошло со дня освобождения Миринии. Но теперь стране угрожают новые враги – куда более древние и страшные, чем горюны. И теперь многое – если не всё – зависит от Александры. Которая слегка опечалена своим новым имиджем. А Рэй получает неожиданный привет из прошлого и возвращает одну свою старую потерю. И, как оказалось, не только капитан ван Оггенберг умеет возвращаться с того света. Да и Кристиана пока рано сбрасывать со счетов… Всё это – в продолжении книги «Живые и Железные».

Глава 1. Слабое место

Возле полуразрушенной опоры Дампфбургского купола стоял тощий сгорбленный человек, одетый в драный тёмно-серый плащ до земли. На голове у него красовалась мятая широкополая шляпа, глаза скрывались за массивными круглыми очками, а нижняя часть лица была замотана шарфом. Незнакомец нервно оглядывался по сторонам, словно ждал кого-то. Руки он держал в карманах.

— Господин Бертольд, извините! — раздался шорох, и из-за кустов быстрым шагом вышел полноватый лысеющий мужчина средних лет.

— Вы опоздали, Найр, — свистящим шёпотом ответил Бертольд.

— Ещё раз прошу прощения, — Найр тщетно пытался отдышаться. — Но этот чёртов лейтенант… Похоже, он что-то заподозрил. Будто следил за мной, еле получилось улизнуть.

— Вы принесли то, что я просил? — Бертольд вытащил из кармана левую руку. Вместо кисти у него был грубо сделанный металлический протез с тремя крючковатыми пальцами, больше похожими на птичьи когти.

— Да, конечно, — Найр достал из-за пазухи стеклянную колбочку с густой красной жидкостью и протянул её своему собеседнику. Бертольд аккуратно взял сосуд своей железной рукой и посмотрел сквозь него на свет.

— Очень хорошо, очень, — удовлетворённо произнёс он, и вдруг из его горла вырвался хриплый лающий смех.

— Что смешного, господин Бертольд? — Найр недоумённо уставился на него.

— Да я просто подумал, Найр, как это забавно. У Миринии всего одно слабое место. Одно-единственное. Его защищают, конечно, но совсем не от того, что представляет реальную опасность. А ведь если мы ударим по этому слабому месту, то Мириния в миг рухнет. Развалится, словно карточный домик, хе-хе…

— А вот теперь я понял, — Найр тоже заулыбался. — Даже у самых сильных есть свои слабости…

— Ладно, Найр, — Бертольд резко прекратил смеяться и убрал колбу в карман. — Завтра отправляйтесь в посольство. Там получите от Вирала дальнейшие указания. На сегодня всё, — с этими словами он развернулся и, заметно хромая, зашагал в сторону ферм. Найр рукавом вытер пот со лба и направился к дороге, ведущей в Дампфбург.

С дерева за разговором Найра и Бертольда наблюдал статный темноволосый мужчина. Он был одет в чёрную военную форму, за плечами у него покачивались сложенные крылья флюга. Солдат подозрительно сощурился:

— Кажется, они действительно что-то затеяли. Надо шефу доложить… Или сперва за этим, с железной рукой, проследить? Да, так и сделаю.

Он дважды сжал кулак, активируя флюг и, прячась в тени деревьев, быстро полетел в ту сторону, куда ушёл Бертольд. Лучи солнца на миг выхватили на шевроне бойца четыре золотых стрелы, направленных в одну точку…

*

Вита Ровенски, сидя за столом, подпёрла голову руками и со вздохом уставилась на стоявшие перед ней стройные ряды пробирок.

— Рика, это всё? — устало поинтересовалась она.

— Пока да, — Орика выглянула из лаборатории. — Остальные не готовы пока.

— Пресвятые купола, как же мне всё это надоело, — Вита сняла с руки перчатку и потёрла пальцами переносицу. — И никакого прогресса, никакого! Топчемся на месте уже который месяц…

…Примерно полгода назад по всей Миринии началась эпидемия некой неизвестной ранее болезни, получившей имя «кайт-чиинский синдром» — по названию местности, где недуг впервые обнаружили. Его симптомами были слабость, сильное истощение, резкое ухудшение координации, речи и зрения. Смертность от болезни оказалось невысокой, но большинство перенесших её оставались инвалидами. Люди либо слепли, либо глохли, либо получали паралич одной или нескольких конечностей. Лекарство было создано довольно быстро, но по невыясненной причине, действовало оно не на всех. Толком не удалось даже разобраться, как распространяется болезнь. Кто-то заражался воздушно-капельным путём и через прикосновения, кто-то — через еду и воду, а кто-то был невосприимчив к заразе вообще. И жителям Миринии ещё повезло. На соседнем континенте бушевала куда более тяжёлая форма заболевания, с очень высокой смертностью.

Вита — одна из лучших врачей Миринии — уже несколько месяцев билась над исследованием загадочного недуга. Но, научившись худо-бедно излечивать больных, дальше она продвинуться так и не смогла. Основной целью доктора Ровенски было создание вакцины, чтобы остановить эпидемию. Однако, все её опыты оказывались безуспешны.

— Доктор Вита, — Орика обеспокоенно посмотрела на свою начальницу. — Вам бы отдохнуть немного…

— Чуть позже, Рика, — Ровенски мотнула головой, снимая перчатку со второй руки. — Кстати, там реактивы не привозили?

— Да, ещё в обед. Аж двадцать ящиков. Но я их полдня сюда перетаскивать буду, они тяжёлые, как черти, — Орика нарочито тяжело вздохнула. — Ладно, сейчас займусь, если я вам тут не нужна.

— Пока не нужна. Только, умоляю, носи ящики по одному. Не хватало ещё твою сорванную спину лечить.

— Ага, — Рика кивнула. — О, там приехал кто-то, пойду гляну.

Она вышла на больничный двор, в ворота которого заехала простая неприметная повозка. Увидев человека, управляющего лошадьми, Рика просияла:

— Захарка! Вот ты мне и поможешь ящики перетаскать!

— И я рад тебя видеть, Рика, — сдержано, как и подобает канджиёновцу, улыбнулся лейтенант Захари Вэйл.

…Старший лейтенант Вэйл был личным помощником Рэя ван Оггенберга, Верховного правителя всех Миринийских земель. Так официально звучал королевский титул, но сам Рэй предпочитал, чтобы к нему по-прежнему обращались просто «капитан», и приучил к этому всех своих близких. Что же касается Захари, то он служил под началом ван Оггенберга — в ту пору звавшегося Кристианом Блэкторном — ещё в Канджиёне. По какой-то причине Вэйл оказался единственным, кому суровый кондактер хоть в какой-то мере доверял. Рэй-Кристиан даже стал для Захари своего рода наставником. И именно Вэйл — ещё до того, как Блэкторн раскрыл своё истинное «я» Андржею и его друзьям — первым догадался о том, кто на самом деле его начальник. Но он сохранил это в тайне. После того, как ван Оггенберг взошёл на трон, он взял бывшего ученика к себе в адъютанты. Лейтенант Вэйл остался канджиёновцем. Этот мрачная организация сохранилась, но была реформирована, по сути превратившись в отряд особого назначения. Из Канджиёна исчезли кондактеры: всем им извлекли устройства, вернув тем самым возможность испытывать эмоции. А обет безбрачия для бойцов сделали добровольным.

— Давай, давай! — Рика, подойдя к повозке, схватила Захари за рукав. — Ящики сами себя не унесут!

— Да погоди ты чуток, — снова улыбнулся Вэйл. Лейтенант был высоким подтянутым молодым человеком двадцати семи лет, с тёмными волосами чуть выше плеч, внимательными зелёными глазами, узким носом и тонкими губами. Чёрная форма Канджиёна сидела на нём как влитая. Женщины заглядывались на статного лейтенанта, но, хотя Вэйл был из тех канджиёновцев, что отказались от обета безбрачия, он не спешил отвечать кому-либо взаимностью…

Орика присела на ящик, подперев голову руками. Захари спрыгнул с облучка, открыл дверь повозки и почтительно протянул руку пассажирке.

— Сашка, ой, здрасьте, Ваше королевское Величество! — Рика подскочила и театрально раскланялась. Александра ван Оггенберг в ответ лишь покачала головой:

— Я, наверное, никогда не привыкну к этим церемониям…

За те пять лет, что прошли со дня её свадьбы, Саша почти не изменилась. Разве что стала ещё мягче, женственнее и нежнее. Несмотря на своё высокое положение, королева предпочитала одеваться скромно. Наряжалась она лишь на официальные мероприятия. Правда, их в Миринии не проводилось столько, чтобы Александра могла продемонстрировать весь свой — весьма обширный — гардероб. Ван Оггенберг завалил жену нарядами и украшениями, но она красовалась в них по большей части только для него одного. А на люди надевала что попроще. Вот и сейчас на Саше было обычное голубое платье чуть ниже колен, со светлым кружевом на воротнике, подоле и манжетах. Украшениями миринийской королеве служили лишь нежно-розовый шарфик, расшитый серебром, да изящная шпилька из белого металла, удерживающая её пышные волосы.

Александра с улыбкой пожала Орике обе руки и спросила:

— Вита у себя?

— Ага. Если ты к ней, то очень вовремя. Доктор Ровенски совсем замудохалась с этими исследованиями. Хоть ты отвлеки её маленько… И… это… можно Захарка… то есть старший лейтенант Вэйл мне ящики перетаскать поможет?

— Конечно, если он сам не против, — Александра повернулась к Захари. Тот вытянулся по струнке и склонил голову:

— Никак нет, Ваше Величество. Я помогу.

— Хорошо, — Саша кивнула и направилась к больнице. Войдя внутрь, она вдруг пошатнулась и ухватилась рукой за стену, чтобы не упасть. Некоторое время Александра стояла и тяжело дышала, пытаясь унять головокружение. Вскоре девушке полегчало, и она открыла дверь в лабораторию, где колдовала над пробирками Вита.

— Ну, и как дела у вас, доктор Ровенски? — Саша просунула голову в дверной проём.

— О, привет, твоё величество, — Вита встала из-за стола. — Хорошо, что зашла. Анализы как раз готовы.

— И что же там? — Александра, войдя в лабораторию, присела на стул и с лёгким беспокойством посмотрела на доктора.

— Вот знаешь, вроде бы всё в относительном порядке, — Ровенски, чуть замявшись, достала лист с результатами из конверта. — Ты по-прежнему невосприимчива к этой заразе. Антител к ней в твоей крови не обнаружено…

— Но? — Саша склонила голову.

— Но лейкоциты у тебя малость повышены. И это меня несколько беспокоит. Сдай на днях ещё раз кровь, хорошо? И… так странно… не могу твои предыдущие анализы найти… Пробирку куда-то задевала, не могу вспомнить, куда… Совсем заработалась, м-да…

— Так ты отдыхай почаще, Вита.

— Отдохнёшь тут с этой заразой, — доктор Ровенски устало махнула рукой. — Ты сама-то как вообще себя чувствуешь? Жалобы есть?

— Не-а, — Александра зевнула, прикрыв рукой ладонью. — Разве что не высыпаюсь постоянно. Но это у меня, сама знаешь, хроническое…

— Да уж, — Вита, стараясь скрыть ухмылку, убрала бумаги обратно в стол. — Его Величество в своём репертуаре.

— Рэй просто неисправим. Пять лет уже женаты, и ничего не меняется, — Саша снова зевнула. — И ведь каждый раз говорит мне: мол, одно твоё слово, и пальцем тебя не трону, спи, сколько пожелаешь. А потом как улыбнётся, да как посмотрит на меня глазом своим хитрющим, и… и вот. Рэю-то хорошо, он умеет за пару часов высыпаться, а мне страдать… Честно говоря, я иногда удивляюсь тому, что у нас всего-то двое детей.

— А где мелкие твои, кстати?

— Попросили в собор отвезти, к дяде Кассинию, — улыбнулась Александра. — Отец-настоятель у нас за няньку практически, любит с детьми возиться. Василинка тоже своего к нему приводит. Кассиний рядом с храмом сад обустроил, они там выращивают что-то, — Саша, уже не в силах совладать с зевотой, умоляюще посмотрела на доктора Ровенски. — Вита… можно я у тебя посплю полчасика?

— Да конечно, какой разговор. Иди в смотровую, — Вита встала и отодвинула шторку. Александра пошла вслед за доктором, села на кушетку и сняла с шеи свой розовый шарф. Ровенски нахмурилась:

— А это ещё что такое?

Между ключиц у Саши, чуть ниже ярёмной впадинки, виднелось неровное зелёное пятнышко размером с монету.

— Это? Да шарф полинял, наверное…

— Розовый шарф? Зелёным полинял? Мать, не смеши меня, — Вита наклонилась над Александрой и слегка надавила на подозрительное пятно. — Не болит?

— Нет, — мотнула головой Саша. — И вообще никак не беспокоит. В размере тоже не увеличивается. Как пару дней назад появилось, так и не меняется.

— Всё равно не нравится мне это, — Ровенски вздохнула, потерев пальцами подбородок. — Ладно, спи пока. А насчёт пятна… чуть что поменяется — немедленно ко мне! Поняла, твоё величество?

— Ага, — сонно кивнула Александра, устраиваясь на кушетке. Вита укрыла её простынёй и вернулась в лабораторию.

Рика и Захари тем временем перетаскивали коробки с реактивами со двора на склад. Точнее, таскал лейтенант, а Орика, сидя на скамейке, командовала. Вэйл не имел ничего против подобного распределения обязанностей. Он послушно носил коробки, украдкой бросая взгляды на Рику. Та в свои девятнадцать была весьма хороша собой. Бывшая охотница вытянулась, её угловатая прежде фигура исчезла, девушка обзавелась округлостями во всех нужных местах. Ярко-синие волосы Рики посветлели и стали нежно-голубыми. Витина ученица остригла их до плеч, что очень ей шло. В свободное от службы время Орика ходила в рубашке и брюках, что при прежнем правителе считалось для женщины жутко неприличным. Но при ван Оггенберге нравы стали посвободнее, чем девушка не преминула воспользоваться. Но сейчас, находясь при исполнении, Рика была одета в форменное белое платье военно-медицинской службы. На рукаве её поблескивал золотом крошечный крылатый кадуцей с короной наверху — знак лейтенантского звания. Пять лет назад всем бывшим жителям подземных поселений вернули право носить фамилии, и Рика теперь официально именовалась Орикой Риднэйр — в честь своего отца.

Когда примерно две трети коробок уже были перенесены на склад, в узком переулке, на который выходил больничный двор, раздалось цоканье копыт. Из-за угла показался всадник в бежевой военной форме и тёмно-зелёном маскировочном плаще с капюшоном, закрывающем лицо. На поясе его, постукивая по бедру, висел огнемеч. Въехав во двор, всадник быстро спешился и подошёл к сидевшей на ящике Рике.

— Привет, — широко улыбнулся гость, скидывая капюшон. Орика тут же подскочила и вытянулась по стойке смирно.

— Здравия желаю, капитан ван Оггенберг! — бодро выкрикнула она, отдавая честь.

— Да вольно, вольно, — засмеялся Рэй. Он, как и его жена, практически не изменился за последние годы. Лишь в уголке глаза теперь лучились весёлые морщинки, да в как всегда растрёпанной тёмно-каштановой шевелюре появилось несколько седых волосков.

…Свои королевские обязанности ван Оггенберг не очень-то любил, но справлялся с ними неплохо. Он успешно организовал переселение подземных жителей на поверхность, демонтаж куполов и расширение сельхозугодий. За пять лет его правления в Миринии произошёл небывалый промышленный подъём, и весь континент опутала сеть железных дорог. Гелайт сосредоточился на охране поездов от грабителей, которые время от времени объявлялись в отдалённых районах. Дирижабли продолжали курсировать между городами, но количество рейсов существенно сократилось. Удалось также наладить отношения с соседним континентом. Через пару недель после того, как Рэй убил короля Дэмерия, из Раттании в Штейнхоф приехал посланник и доставил письмо. Первосвященник Рудольф Китрэлл, ставший к тому времени правителем, написал, что очень доволен тем, как сложилась ситуация. С его слов выходило, что наместник Дэмерий совместно с Майнхеллем ввели его в заблуждение. Нападения на города, якобы, были их инициативой, о которой Китрэлл ничего не знал. Также Рудольф писал, что, поскольку Рэй — наследник королевского рода, то он безоговорочно принимает его в качестве нового правителя Миринии и готов сотрудничать. Ни у ван Оггенберга, ни у Ковальски это письмо особого доверия не вызвало — раттанийский лидер явно боялся, что миринийцы, обретя независимость, могут напасть и на него. Рэй, естественно, не собирался этого делать, но поначалу относился к соседям весьма настороженно. Но Китрэлл вёл себя на удивление дружелюбно и всячески способствовал развитию торговли между континентами.

Короля Рэя в народе фактически боготворили. Ему даже хотели поставить памятник, и инициативная группа (состоявшая по большей части из чиновников и знатных дампфбургцев) направила новому королю письмо с просьбой порекомендовать место. Рэй в ответ написал, что единственное, что он может порекомендовать, так это оставить затею с памятником и направить усердие на более важные дела. (В оригинале это было заключено в куда более ёмкое и краткое, но совершенно непечатное выражение). Ван Оггенберг оставался на редкость простым человеком. Он отказался от каких-либо титулов и званий, заявив, что до конца дней своих останется капитаном. Даже ближайший друг и советник Герман Ковальски не смог уговорить правителя надевать хотя бы по праздникам монаршее облачение. Максимум, что позволял себе Рэй — это парадная форма Гелайта. В остальное время он ходил либо в своей старой военной форме, либо в такой же старой гражданской одежде — ещё той, что привёз ему командор Корнелий на заброшенную базу Канджиёна. Гардероб Рэя не отличался разнообразием, разве что Саша время от времени втихую выбрасывала совсем уж потерявшие вид рубашки и меняла их на новые. По городу ван Оггенберг предпочитал передвигаться верхом, накинув маскировочный плащ, который скрывал его лицо и искалеченную правую руку…

— Вита сильно занята? — Рэй прикоснулся кончиками пальцев к Рикиному плечу. — У меня к ней разговор есть.

— Да вроде не особо…

— О, Захари, и ты тут? Очень хорошо. К тебе тоже дело имеется. Закончи то, чем ты тут занимаешься, и — ко мне.

— Так точно, шеф, — ответил Вэйл. Рэй коротко кивнул и вошёл в здание больницы. Вита, снова углубившаяся в свои опыты, удивлённо подняла голову:

— Рэй? А ты за женой приехал?

— Так и Санька здесь? Ей, что, нездоровится? — в голосе Рэя прозвучало беспокойство.

— Депривация сна у неё, — буркнула Вита.

— Чего?!

— Да недосып хронический, изверг ты этакий, — Ровенски расхохоталась.

— Я исправлюсь, честно, — с облегчением выдохнул ван Оггенберг. Он пододвинул к себе стул и сел на него верхом, опершись рукой на спинку

— Вита, — голос Рэя стал серьёзным. — Тебе в ближайшее время надо будет отправиться в Раттанию. Там затевается нечто нехорошее, и мне нужна твоя помощь.

— Но почему я? Я же врач, а не разведчик.

— Сейчас объясню.

*

Утром этого дня Рэй принимал посланца из Раттании — Файро Вирала. Тот был невысоким светловолосым мужчиной с жёлтыми — что было необычно для раттанийца — глазами, острыми чертами лица и длинными узловатыми пальцами. Говорил Файро странно — почти не размыкая тонких губ, но тем не менее речь его была вполне понятна.

— Ваше Величество, — посол, смущаясь и не глядя на своего собеседника, присел на стул напротив ван Оггенберга. — Мы просто в отчаянном положении. Как вы, наверное, знаете, кайт-чиинский синдром поразил и нас. Но то ли это другая форма болезни, то ли мы, раттанийцы, более восприимчивы к нему… Мы на грани катастрофы. Люди умирают сотнями, если не тысячами. Усилия наших врачей бесплодны. Я знаю, ваши медики преуспели в лечении этой заразы. По крайней мере, больше, чем наши… И от имени нашего Верховного лидера Рудольфа Китрэлла я прошу… нет, умоляю вас, Ваше Величество, помогите нам… Раттании не на кого больше надеяться.

— Вы хотите, чтобы я отправил к вам врачей, господин посол? — Рэй потёр ладонью щёку.

— Да, хотя бы одного, чтобы наших лекарей обучил…

— Думаю, это можно. Когда вы собираетесь возвращаться на родину?

— Через неделю, Ваше Величество.

— Хорошо, к этому времени будет вам врач. Что-то ещё?

— Если позволите, — Вирал замялся. — Меня очень интересует ваша история… Защитные купола, в частности… Могу я посмотреть на остатки конструкций… мне просто любопытно, не подумайте чего…

— Да я и не думаю ничего такого, — Рэй улыбнулся. — Не вижу причин отказать. Подождите немного снаружи, я пошлю к вам начальника стражи, он вас сопроводит.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — Файро встал и, почтительно поклонившись, вышел из комнаты…

*

… — То есть, ты хочешь, чтобы я поехала в Раттанию типа для помощи в лечении кайт-чиинского синдрома, а заодно разведала, что там творится? — Вита пристально посмотрела на ван Оггенберга.

— Да. Я тебе доверяю, как никому. Только возьми с собой кого-нибудь из солдат — охрана будет не лишней.

— Угу… Только ты мне скажи, почему ты так уверен, что в Раттании что-то затевается?

— Ну, во-первых, Захари пару дней назад обнаружил какого-то странного типа, который ошивался в окрестностях столицы. Он как-то связан с раттанийскими дипломатами, а также с одним из наших чиновников, который, похоже, выполняет роль связного. Судя по их разговорам, они что-то задумали. Пока предъявить этим ребятам нечего, но Захари за ними приглядывает. А что до самой Раттании… Наше посольство в тамошней столице охраняют канджиёновцы. Они периодически докладывают Вэйлу обо всём, что заслуживает внимания. Пару недель назад им передали письмо — специально для Захари. Очень странное, надо сказать, письмо. Да вот, возьми, сама почитай, — Рэй достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Вите. Та взяла письмо и принялась внимательно его изучать. А говорилось там следующее:

«Уважаемый старший лейтенант Вэйл! Зная, как вы близки с капитаном ван Оггенбергом, уверен, что вы доведёте эту информацию до его сведения. Я не могу писать ему лично и не могу обозначить проблему прямо, ибо моё послание может попасть не в те руки. Передайте ему: если железки в вашей спине целы — приведите их в рабочее состояние. Если нет — ищите другие способы. Вы должны быть готовы. Ваш друг, У. Гр.»

— Да уж, — Вита задумалась. — Действительно странно. И кто такой этот У. Гр.?

— Понятия не имею. Но он явно намекает на то, что придётся сражаться, — Рэй нахмурился. — Только вот с кем? И ведь, кстати, про мои «железки» знает не так уж и много людей. Ты, Санька с братом, Рейко с сестрой, Тиль, Рика, Кассиний, Герман, Никола и Захари. Ну и Шия ещё, если он вообще жив…

Ван Оггенберг задумался, рассеянно уставившись на пробирки на Витином столе. «Железок» у него в спине больше не было. Рэй не пожелал ставить их обратно, несмотря на то, что Ковальски полностью восстановил систему управления флюгом. «Я не хочу больше быть железным. Хочу быть полностью живым», — сказал капитан Герману. И по той же причине ван Оггенберг отказался от предложения Ковальски изготовить для него протез. Герман счёл это странным, но не стал настаивать, тем более что Рэй прекрасно научился обходиться одной рукой. По счастью, капитан родился левшой, и это несколько облегчило его участь. С большинством повседневных дел ван Оггенберг без особых проблем справлялся сам — даже шнурки наловчился завязывать. И лишь изредка прибегал к помощи Александры…

— А этого типа, который письмо передал, вообще видел кто-нибудь? — прервала его размышления Ровенски.

— Да. Мужчина, лет под пятьдесят, длинные светлые волосы, в очках. Но не факт, что это и был сам автор письма.

— Ладно уж… Поеду, попробую разобраться, что за фигня там творится. И Андржея с собой возьму, у него как раз к болезни иммунитет.

— Хорошо… Да, есть ещё одно к тебе дело. Государственной важности. Вот, — Рэй улыбнулся и протянул Вите ладонь. Чуть ниже большого пальца красовался небольшой свежий нарыв.

— Заноза, что ли? — доктор Ровенски склонилась над рукой ван Оггенберга. — Точно, заноза. Сейчас достану. И что ты там в Ойхене этом делаешь постоянно? Лес валишь?

Рэй в ответ лишь рассмеялся. В аримешский порт Ойхен, на свою историческую родину, ван Оггенберг наведывался с завидной регулярностью вот уже два года. Ездил он туда всегда один и всякий раз возвращался с рукой, покрытой ссадинами и царапинами. Капитан наотрез отказывался кому-либо рассказывать о том, чем он занимается в Ойхене. Вот и сейчас он отшутился:

— Государственная тайна, Витусь, — Рэй поморщился, когда Ровенски плеснула ему на ладонь дезинфицирующий раствор. — Скоро узнаете.

*

…Файро Вирал, задрав голову, с восхищением смотрел на уходящую в небо металлическую конструкцию.

— Это просто потрясающе, — пробормотал посол. — Я не видел ваших куполов, когда они ещё функционировали, но могу представить, какие это были грандиозные сооружения… Просто потрясающе.

— Ну, теперь-то они не нужны. Если только вы опять на нас горюнов не натравите, — усмехнулся сидящий на камне Ник Весник, начальник королевской стражи.

— Это была позорная страница раттанийской истории, — с искренним сожалением произнёс Файро. — Безумные амбиции Майнхелля и его учеников привели к такой трагедии для вас. Они запудрили мозги даже верховному правителю Китрэллу… Поверьте, мы от всей души сожалеем о всех тех бедах, что свалились на вас.

— Да ладно, — добродушно улыбнулся Ник. — Сейчас же у нас мир-дружба-жвачка… Фу, ну и жарища, — он вытер пот со лба.

— Вы, может, пить хотите? У меня вода с собой есть, — Вирал достал из сумки флягу.

— Было бы неплохо, — Весник взял её и сделал несколько глотков. Через пару минут он начал зевать и вскоре, негромко посапывая, заснул прямо на валуне, на котором сидел. Файро хищно улыбнулся и огляделся по сторонам. Кусты неподалёку зашевелились, и оттуда появился Бертольд.

— Ну как? — всё тем же хриплым шёпотом поинтересовался он вместо приветствия.

— Спит. Из пушки не добудишься. Вот, — Вирал извлёк из своей сумки небольшой мешочек и протянул его Бертольду. — Посылка от Рудольфа.

Бертольд молча взял мешочек, засунул туда свою металлическую клешню и извлёк несколько небольших яйцевидных предметов размером с лесной орех. «Яйца» были тёмно-серого цвета, на их боках красовались синие и зелёные крапины.

— Такие мелкие, — голос Бертольда прозвучал скептически.

— Всё в порядке, так и должно быть, — успокоил его Файро. — Десять дней — и дойдут до кондиции. Через неделю я отбываю обратно в Раттанию, а ты будь начеку. Встретишься с Найром незадолго до того, как всё начнётся, он проведёт тебя к нашей клиентке.

— Она должна быть нам благодарна, — рассмеялся Бертольд. — Мы же, наконец, поможем ей реализовать свой потенциал, так сказать.

— И тем самым уничтожим Миринию одним ударом, — Вирал расплылся в широченной улыбке, продемонстрировав тонкий раздвоенный язык и мелкие острые зубки. Бертольд кивнул и высыпал «яйца» обратно в мешок. Файро покосился на мирно спящего Ника и снова повернулся к своему собеседнику:

— Ты ближе к дороге их закопай, шагах так в пятидесяти друг от друга. Думаю, этого должно хватить.

Бертольд снова кивнул и скрылся в кустах.

*

Вита отправилась во двор — посмотреть, как идут дела у Рики и Захари. Рэй некоторое время сидел за столом, с любопытством изучая пробирки. Потом он встал и, осторожно ступая, пошёл в смотровую. Саша по-прежнему спала там, завернувшись в простынку. Ван Оггенберг тихонько присел на край кушетки. Александра тут же проснулась и, увидев мужа, заулыбалась.

— Я совсем тебя замучил, маленький мой? — Рэй погладил её кончиками пальцев по плечу.

— Ага, только у Виты и могу поспать, — Саша, потянувшись, села и принялась поправлять причёску.

— Да ну его, — ван Оггенберг быстрым движением вытащил серебряную шпильку из волос Александры, и они рассыпались по плечам. — Так лучше. Что, поедем в собор, за мелкими?

— Да, поехали. Сейчас там Захари с коробками закончит и…

— Это ещё минут десять минимум, — Рэй обхватил Сашу рукой за талию, усадил к себе на колени и подмигнул. — Хватайся.

— Вот скажи мне, капитан ван Оггенберг, — Александра положила руки мужу на плечи. — За что я вообще тебя так люблю?

— Ну как это за что? — Рэй невинно захлопал ресницами. — За красоту мою неземную, за что же ещё…

Сказав так, ван Оггенберг расстегнул пояс, на котором висел меч, и скинул его на пол. Когда клинок с грохотом ударился о доски, в голове Рэя почему-то возникла — буквально на миг — редкая для него философская мысль: «Всё в мире находится в равновесии. Что-то падает, что-то поднимается…»

…Вита, Орика и Захари тактично ждали, сидя за столом в лаборатории.

— Если и есть в этом мире что-то незыблемое, — доктор Ровенски, почистив пробирку крошечным ёршиком, посмотрела сквозь неё на свет, — так это любвеобильность нашего капитана. Хвала небесам, что он только на одну женщину глядит.

— Шефу очень повезло с женой, — одними уголками губ улыбнулся Вэйл. — Надеюсь, и мне когда-нибудь тоже так повезёт.

— А правда, чего ты не женишься, Захарка? — покосилась на него Рика. — Ты же высокий-красивый, да за тебя любая пойдёт!

— Так уж прямо и любая… — глядя куда-то в сторону, ответил Захари.

*

Кассиний и Василина сидели на лавке в саду, разбитом неподалёку от Из-Дармийского собора. Монах был одет в мешковатую светло-серую рясу, на шее у него висела расшитая серебром синяя епитрахиль с изображением Великого Змееборца и Однокрылого Избавителя. Длинные чёрные волосы Кассиния перехватывал обруч из белого металла. В свои неполные двадцать пять монах выглядел намного старше. Между его бровей пролегала глубокая морщина, взгляд тёмных глаз был задумчив и серьёзен… Перед Кассинием и Василиной прямо на траве играли трое детей — два мальчика и девочка.

— Знаешь, — монах, улыбаясь, посмотрел на свою собеседницу. — Эрвин всё больше становится похож на тебя. Только веснушек не хватает.

— Да уж, — вздохнула Василина. — И правда…

…Пятилетний Эрвин Готтентойл был приёмным сыном Тиля и Василины. Три года они пытались завести собственных детей, но безуспешно. Оба были абсолютно здоровы, и Василина видела причину лишь в одном: в том неестественном способе, которым она сама появилась на свет. Пару лет назад Готтентойлы усыновили мальчика. И сейчас те, кто не был близко знаком с парой, вряд ли смогли бы сказать, что Эрвин им не родной. Тёмными глазами и острыми чертами лица мальчик походил на Василину, а рассудительностью и тягой к знаниям — на Тиля…

…А вот сомнений в том, кому приходятся детьми товарищи Эрвина, ни у кого возникнуть не могло в принципе. Младшее поколение ван Оггенбергов — четырёхлетняя Майя и двухлетний Янек — были парой маленьких копий Рэя. Те же непослушные каштановые волосы, те же хитрые золотисто-карие глаза, тот же весёлый нрав… Саша как-то полушутя пожаловалась Василине: «Знаешь, как-то обидно даже. Я их вынашивала, я их рожала, и где хоть что-то от меня? Будто я и не участвовала, так — мимо проходила». На что Василина посоветовала набраться терпения и надеяться на то, что следующие дети — а неуёмный темперамент Рэя позволял смело рассчитывать на дальнейшее увеличение королевского семейства — будут-таки похожи и на Сашу…

— Мама, папа! — Майя вскочила на ноги и бросилась навстречу родителям. Но брат опередил её и подбежал к Рэю первым. Ван Оггенберг легко подхватил Янека и прижал к себе. Майя тут же надулась:

— Я тоже на ручки хочу!

— Ну, маленький мой, — Рэй наклонился к дочери. — У меня же одна рука всего. Я сразу не могу.

— Когда уже у тебя вторая рука вырастет, — обиженно пробурчала Майя. Ван Оггенберг в голос расхохотался. Саша подошла к девочке и обняла её:

— Чем недовольна, папина дочка? Давай, рассказывай, что вы тут с дядей Кассинием делали?

Рэй тем временем опустил сына на землю и, на ходу растрепав Майины волосы, подошёл к Кассинию и Василине. Взглянув на монаха, ван Оггенберг нахмурился:

— Что-то мрачный ты какой-то, отец-настоятель. Будто у тебя весь запас свечей из храма стырили…

— Эх, если бы… Капитан ван Оггенберг, можно вас на пару слов — с глазу на глаз?

— Хорошо, — Рэй кивнул. — Девочки и мальчики, прошу нас извинить. Мы сейчас с отцом Кассинием минуту-другую о духовном перетрём и сразу же вернёмся.

Капитан и монах вышли на площадь Великого Змееборца и встали в тени деревьев неподалёку от памятника победителю Древнего Змея.

— Знаете, капитан ван Оггенберг, — Кассиний задумчиво смерил взглядом бронзовую скульптуру всадника-змееборца, топчущего гада. — Есть версия, что этот памятник изображает героя ещё более древнего, чем Шеори. Когда-то очень давно, до того, как была построена даже Каменная Гавань, здесь был другой город, и эта скульптура осталась от него… Я читал древние книги… Понять в них можно немногое, язык-то сильно изменился… Но я смог разобрать, что на месте нашего Дампфбурга была мощная морская столица с большим и сильным флотом…

— Флотом, говоришь? — Рэй хитро улыбнулся, поглаживая повязку на руке. — Но всё же, отец Кассиний, ты ведь не об этом со мной побеседовать хотел?

— Да, не об этом, — монах кивнул. — До того, как встретить всех вас, я пять лет провёл в отдалённом монастыре. Наш настоятель — отец Лукаш — был необычным человеком. Господь наградил его даром прозорливости. К настоятелю приходили вещие сны и видения о будущем. Отец Лукаш и нашу с вами встречу предсказал, капитан ван Оггенберг… Так вот. Я всегда считал, что я — совсем не такой. У меня никогда ничего подобного не было… До вчерашнего дня. Господь послал мне видение… И там были вы…

— Я? — Рэй с недоверием посмотрел на Кассиния.

— Да. И у вас было две руки… Вы сражались с чем-то… чем-то мрачным и огромным. Ваше тело было защищено бронёй, но в этой броне имелось небольшое отверстие — прямо на груди. И противник поразил вас именно туда, — монах замолчал.

— А дальше что?

— Дальше? Дальше вы умерли, капитан ван Оггенберг, а вслед за вами погибла и Мириния…

— Знаешь, отец Кассиний, — Рэй положил ладонь монаху на плечо. — Что касается моей руки, то тут твой сон вряд ли вещий. Как бы Майя не хотела, но я, увы, — не ящерица, чтобы новые конечности себе отращивать… А в остальном… Меня уже давно мучают нехорошие предчувствия… Мирное время скоро кончится, и мне опять придётся сражаться. Только пока не знаю, с кем и за что…

— Если в вашей броне есть брешь, то не допускайте, чтобы враг ударил вас туда, Рэй.

— Я трижды умирал, — на лице ван Оггенберга появилась отрешённая улыбка. — И теперь со смертью — считай, что на «ты». Вряд ли со мной может случиться что-то хуже…