Два шпиля

Анатолий Анатольевич Новгородцев, 2018

Он родился рабом, она – принцессой. Всё изменится – и наоборот. И вновь… Они встретят свирепых гигантов и таинственных карликов, Морскую Деву и Призрачную Всадницу, будут сражаться в степи и на море, в замке и на гладиаторской арене, изведают ярость боя и боль ран, чудо любви и ужас тяжких потерь. Главное – не потерять себя. Потому, что рано или поздно они должны встретиться. Ведь не зря к ним с детства проявляют внимание сверхъестественные силы, не напрасно даны от рождения замечательные способности. И недаром обеим снится один и тот же сон о двух гигантских шпилях, между которыми им однажды суждено встать – и изменить мир…

Часть 3

Глава 1

— Роктар, посмотри!

Ария держала в руках веточку, на конце которой медленно шевелился огромный жук. Роктар подошёл, и они, прижавшись плечами, некоторое время рассматривали насекомое, напоминающее бронзовое украшение. Впрочем, внимание Роктара почти сразу переключилось на исходящее от Арии тепло. Он поймал себя на мысли, как ему хочется обнять её и прижать к себе плотнее. Ещё год назад он бы сделал это, не задумываясь, но сейчас…

Неслышно подошедший Белемир остановился, глядя на детей. Впрочем, это были уже далеко не те малыши, которых он шесть лет назад взял в ученики. Подростки, почти что юноша и девушка. Роктар вытянулся вверх, но и в плечах раздался так, что его впору было принять за шестнадцатилетнего. Густые тёмно-русые волосы он собирал на затылке в длинный хвост. Лицо похудело, черты заострились и начали приобретать жёсткость, подчёркиваемую тонкогубым сильным ртом и волевым подбородком. Большие серые глаза, окружённые по-девичьи густыми ресницами, выделялись на загорелой, потемневшей от ветра коже.

Ария оставалась на голову ниже, но её фигура уже приобретала манящие мужской взгляд очертания расцветающей женственности. Тонкие черты лица казались ещё изящнее в обрамлении пышных каштановых кудрей, а в глазах во время улыбки всё чаще плясали искорки будущей погибели для мужских сердец.

Около года назад Белемир, безошибочно угадав время, пригласил, якобы для помощи по хозяйству, одну из женщин-рабынь и дал им с Арией уединиться для решения возникших женских вопросов. Мать Роктара, заменявшая маму и для Арии, умерла два года назад. Белемир успел довольно близко с ней подружиться, и знал, что причина смерти — простое нежелание жить в неволе без любимого мужчины. Это не лечится никакими бальзамами. Её долго удерживала лишь необходимость заботиться о детях; когда она поняла, что их будущее определено, и они надёжно и безопасно пристроены под крылом Белемира, нить, связующая её с жизнью, истлела. Правда, целитель мог бы побороться, ему были ведомы не только способы излечения тела, но и таинства исцеления души… но не стал этого делать. Он видел и знал больше, чем любой из живущих на острове; хотя завеса времени, скрывающая будущее, лишь изредка приобретала для него некоторую полупрозрачность, иногда он видел довольно ясные образы и картины. Роктара это касалось в особенно полной мере, всё же он не ошибся, разглядев в мальчике скрытый потенциал. Некоторые ближайшие вехи его судьбы Белемир видел достаточно ясно, и сейчас, при виде Роктара и Арии, он в который раз ощутил, как тяжело сжалось сердце.

Роктар оглянулся, почувствовав взгляд целителя. Белемир отметил, как он мигом отодвинулся от Арии. Уже второй год они спали отдельно, а до этого делили на двоих широкую лежанку в избе Белемира. Целитель видел реакцию Роктара на вид полуобнажённой Арии, который нет-нет, да и открывался ему в условиях совместного жительства, и чувствовал, что влечение взаимно. Из них со временем вышла бы отличная пара…

— Белемир! — Ария искренне обрадовалась при виде старика. Они работали на плантации целебного жив-корня с самого обеда, и за разговорами не заметили, что солнце уже скрывается за вершинами деревьев. — Мы всё сделали.

— Молодцы, — улыбнулся Белемир, — идёмте домой, стемнеет скоро. Да и ужин поспел.

Роктар подхватил корзины со спелыми кореньями, отмахнувшись от попытки Арии взяться хоть за одну ручку. Белемир помог Арии собрать инструменты, и они двинулись по вьющейся между деревьев тропинке к избушке целителя.

Белемир жил в настоящей бревенчатой избе, что для острова было невиданной роскошью. Сами гиганты, практически нечувствительные к холоду, обитали в огромных залах с переходами и галереями, вырубленных в скалах. Рабы жили в длинных общих домах со стенами из камня и глины, укрытых шкурами морских животных и отапливаемых тюленьим жиром, добываемым в штольнях горючим сланцем и не слишком многочисленным плавником. Дерево гиганты употребляли исключительно для изготовления оружия, мебели и резных украшений. Тем не менее, для бессменного смотрителя заповедного уголка выстроили деревянный домик.

В самом разгаре было недолгое на острове тёплое время года, поэтому поужинали у костра — настоящего костра из сухих веток, пышущего ароматным дымом, а не тяжёлым угаром сланца или вонью тлеющего жира. Пищу Белемир готовил сам, и сегодня он сварил густую рыбную похлёбку, испёк репу и поджарил над углями по большому куску мяса. Хлеб на острове был редкой роскошью в виде лепёшек либо привозимых торговцами-мореходами сухарей. После ужина некоторое время сидели, слушая рассказы Белемира о густо высыпавших звёздах, запоминая названия созвездий и картину ночного неба. Затем Ария привычно ушла в избушку спать, оставив старика и Роктара для ежевечерних занятий.

Роктар приготовился к обычному началу — долгому сосредоточенному вслушиванию в собственное тело, до тех пор, пока все мысли не растворятся в дыхании и биении сердца, затем слиянию с окружающей природой — пока сознание не сольётся в единое целое с сонными вздохами вечернего ветерка и едва слышным шёпотом листвы. Белемир говорил, что надо научиться чувствовать себя частичкой всего сущего, а это не только остров и океан, и даже не вся суша и вода, а бесконечное пространство, сотканное из тьмы и света, в котором несутся многие тысячи тысяч таких же миров…

Но сегодня Белемир заговорил о другом.

— Ты способный ученик, Роктар, — улыбнулся он сквозь белую бороду, — и достиг заметных успехов. Ты уже знаешь, что человек состоит из двух сущностей, и научился чувствовать и в некоторой степени контролировать обе — телесную и энергетическую. Сегодня я хочу приоткрыть перед тобой истоки новых путей.

Старый целитель помолчал, бросил в огонь очередную ветку и подождал, пока она вспыхнет.

— Предки моего рода — заговорил он, и Роктару показалось, что голос старика звучит необычно торжественно — в прежние времена считались настоящими хранителями своих земель и населяющих их людей. Они умели отогнать едва ли не всякую хворь, голыми руками отразить нападение десятков вооружённых врагов, укротить ураган и призвать дождь. Великое учение передавалось от отцов к детям, от дедов — к внукам. Но учиться следует всю жизнь, до самой смерти, и чем больше пытаешься постигнуть, тем больше неведомых тайн начинает будоражить твой разум.

— Твой род… Они были… колдунами?.. — нерешительно спросил Роктар.

— Нет, — покачал головой Белемир, — чародеями они себя не считали, и не никогда не имели ничего общего с магами, ищущими всё новые и новые источники могущества, создающими всё более и более сильные заклинания. Мои прадеды черпали силу в самой природе — в земле, воде, воздухе и огне, и всегда с лихвой возвращали миру одолженную на время энергию. Человек способен сам, собственной волей освободить внутри себя такие запасы мощи, по сравнению с которыми самый сильный ураган покажется детским вздохом.

Старик помолчал. Роктар изо всех сил прислушивался к себе, пытаясь почувствовать — где же внутри таится эта сила? Он употребил бы её на то, чтобы стать свободным, покинуть остров… вместе с Арией… повидать все земли, о которых так интересно рассказывал Белемир…

— Как я сказал, — вновь нарушил тишину целитель, — для этого нужно было учиться очень долго. К тому, что я хочу открыть тебе сейчас, лично я шёл несколько десятилетий. Но у меня нет времени тянуть твоё обучение; к тому же, если я не ошибаюсь, ты и способен гораздо на большее, чем я в своё время.

Старик часто говорил такими загадками, и никогда толком их не объяснял. Роктар привык уже по мере сил не обращать на них внимания, и всё же… Почему нет времени? На что такое способен он, Роктар, и откуда Белемиру это известно? И…

— То, что я сегодня буду тебе показывать — лишь подножие громадной горы, маленький ручеёк у истоков полноводной реки. Это умение изменять свои жизненные ритмы, налаживать собственную энергетическую составляющую определённым образом, в зависимости от потребности. Такое изменённое состояние души и разума само по себе приводит к изменению телесной составляющей человека и называется «всполохом», то-есть вспышкой.

Есть три его вида — алый, синий и зелёный. В состоянии алого всполоха человек обретает потрясающие физические качества. Он не чувствует боли и не обращает внимания на раны, в том числе даже смертельные; скорость его движений, быстрота реакции и физическая сила увеличиваются в разы. Это — очень опасное состояние, находясь в котором легко можно покалечить или убить человека одним движением, раньше, чем сам осмыслишь собственную агрессию. Но контролирующий себя становиться в моменты алого всполоха совершенным воином; к тому же, он распространяет вокруг себя такую угрозу, что все люди инстинктивно стараются убраться от него подальше; даже свирепых хищников такой человек может обращать в бегство одним лишь взглядом.

Роктар порывисто вздохнул. Вот это да, это он понимал. Нет, ему интересно было учиться у Белемира абсолютно всему, но вот так вот… стать непобедимым бойцом… Ух!

— Человек, вошедший в состояние синего всполоха, — продолжал Белемир, — обретает полнейшую чистоту сознания и абсолютный контроль над мыслями, вследствие чего становится буквально невидимым. Нет, он не растворяется в воздухе, но способен пройти рядом со ждущими его часовыми и их собаками, а они при этом не обратят на него никакого внимания. В синем всполохе люди могут сутками лежать, сидеть или даже стоять абсолютно неподвижно, не есть, не пить, не спать и не справлять нужду, не чувствовать ни холода, ни жара. Такого человека можно закопать в землю на несколько дней, он может стоять в пылающем костре или часами лежать голышом в снегу — и не потерпеть ни малейшего вреда для себя. В то же время, он обретает повышенную чувствительность к окружающим его живым существам, может слышать их эмоции, чувства и даже мысли.

Роктару казалось, что Белемир опять подбрасывает ему одну из своих мудрёных загадок, и не собирается объяснять ответ. Неужели такое возможно? А ещё говорит — мол, предки колдунами не были!

— И, наконец, зелёный всполох. Владеющий им может мгновенно, на подсознательном уровне расположить к себе любого человека. Он умеет сделать так, что даже стремящиеся уничтожить его смертельные враги вдруг проникнутся к нему едва ли не любовью. Любой человек будет рад выполнить его просьбы и приложит все усилия, чтобы ему угодить. В состоянии зелёного всполоха человек может укрощать диких животных, и они не только не станут его бояться или нападать, а будут слушаться и исполнять его волю.

Нет, это уж точно сказка! Но тут же Роктар вспомнил, что на Белемира никогда не повышали голоса даже самые строгие надсмотрщики, да и хозяева-гиганты обращались с ним весьма уважительно… А животные? Ни один из свирепых белых медведей ни разу не зарычал на старика. Значит, по крайней мере, этим самым зелёным всполохом Белемир владеет. Но тогда…

— Сколь бы невероятными не казались тебе такие способности, — говорил целитель, — это, как я уже сказал — лишь начало великого пути. Человек — удивительнейшее создание, и, совершенствуясь, он способен подчинять себе всё — даже время.

— Белемир, — не сдержался Роктар, — а ты… умеешь всё это?

Белемир улыбнулся.

— Скажем так, кое-чему я действительно успел научиться, хотя до вершин мастерства мне по-прежнему далеко.

— Но тогда ты мог бы… Ну, в состоянии зелёного… э-э… всполоха… Ты мог бы попросить гигантов, чтобы тебя отпустили на свободу! И они бы тебе не отказали, ведь так?

Белемир медленно покивал головой.

— Вполне возможно, мальчик мой… Вполне возможно…

Он замолчал, поднял лицо к звёздам, мерцающим в бездонных тёмных глубинах.

— Видишь ли, Роктар… — заговорил он, тщательно подбирая слова. — Я уже говорил тебе, что все понятия в мире относительны. Сила, добро… Свобода… Я оказался здесь, и занимаюсь тем, что умею. Я делаю лекарства и лечу людей; не подумай, что хвастаюсь, но лишь благодаря мне остров не выкосили моровые болезни; в последний раз это могло случиться не более сотни лет назад…

Он осёкся, осознав, что проговорился о своём необычайном для простого человека возрасте, но Роктар молча и напряжённо продолжал слушать.

— Здесь я приношу пользу точно так, как мог бы приносить её в любом другом месте. А рабство… Я знаю, что могу уйти в любой момент, поэтому не ощущаю себя рабом. Понимаешь?

Роктар подумал. Ну, в общем… Если человек остаётся где-то добровольно, имея возможность уйти… Наверное, он в самом деле не чувствует себя невольником. И всё же…

— А другие люди? Ты мог бы их освободить?

Вопрос повис в воздухе. Выражение лица Белемира неуловимо изменилось, стало строже. В его прищуренных глазах Роктару почудилась боль… Или это так залегли тени от угасающего костра?

— Возможно. — как то нехотя ответил Белемир. — Вполне возможно. Вопрос в том, нужно ли это делать?..

Роктар потрясённо молчал. В разговорах с Арией они часто касались этой темы. Свобода, возможность сесть на корабль, плыть, куда хочешь, жить там, где захочешь, и делать то, что хочешь… Разве это не великий дар, положенный любому человеку? Почему люди должны быть собственностью гигантов?

— Послушай меня, мальчик, послушай внимательно, — словно решившись, заговорил Белемир быстро и твёрдо, — я верю в то, что человек должен рождаться, жить и умирать свободным. Но свобода — это внутренняя потребность, она должна вызреть, стать осознанной и необходимой. Это — ответственность перед собой и перед другими. Посмотри на людей этого острова. Плохо ли им живётся? Все ли они горят желанием самим принимать важные решения, думать, как и чем заработать еду, самим защищаться от нападений варлангов и прочих опасностей окружающего мира?

Роктар открыл и молча закрыл рот.

— Мне довелось однажды видеть, как в огромном городе, стоящем в красных жарких песках, взбунтовавшиеся рабы свергли своих хозяев. Крови было так много, что земля перестала её впитывать. Убивали не только мужчин, но и детей, и стариков, а женщин перед смертью подвергали насилию… Затем начались грабежи и пьянство, поножовщина и пожары. К власти по очереди приходили то одни, то другие — их свергали, убивали, и всё начиналось по новой. Заразные болезни, вспыхивая то тут, то там, грозили перерасти в мор. Система водоснабжения, лелеемая веками, вышла из строя, поля высохли, оливковые и пальмовые рощи сгорели под палящими лучами солнца. Наступал голод. В конце концов, город возглавил жестокий, но достаточно умный человек с большим количеством сторонников. Кровавыми казнями и страшными наказаниями он восстановил порядок… и всё вернулось на круги своя. Опять возникли господа и рабы. И знаешь что? Многие люди, израненные, голодные и больные, сами ползли к новоявленным господам и умоляли принять их обратно в рабство, дать крышу над головой и каждодневную миску похлёбки. Вот так…

Прогоревшее полено рассыпалось с тихим шорохом. Роктар сидел неподвижно.

— К свободе люди должны прийти сами, — мягко улыбнувшись, сказал Белемир, — стать сильными духом, мудрыми, справедливыми и великодушными. Стать свободными внутри, свободными от бремени собственных плохих поступков, низменных желаний, недобрых мыслей. И тогда свобода придёт сама. Непременно. Обязательно.

— А я смогу?.. — спросил Роктар и затаил дыхание, ожидая ответа.

— Сможешь, — кивнул Белемир, и в глазах его уже не было улыбки, — но твой путь к свободе не будет лёгким. У тебя впереди сложная и извилистая дорога… И, возможно, именно тебе уготовано изменить что-то в сознании людей и улучшить этот мир.

Глава 2

Роктар шёл за Тахаком уже несколько минут, а тот, хоть и оглядывался часто, так его и не заметил. Это могло бы доставлять удовольствие, если бы не нарастающий гнев, от которого кровь шумела в ушах, и сердце колотилось в горле, мешая дышать.

Роктар знал, куда идёт юный надсмотрщик. Окружающий остров океан и в тёплое время года оставался по-прежнему холодным, как и ледяные ручьи, бегущие с гор, но в заповедной роще гигантов клана Теенг имелось несколько озёр, и в одном из них старый Белемир разрешал купаться Роктару и Арии. Именно он обучил их плавать — умение, недоступное большинству людей, рождённых на острове. Когда-то они весело плескались вместе, потом…

Роктар со стыдом вспоминал, как недавно решил подсмотреть за купающейся Арией. Девичья нагота ударила в глаза, как солнце, и в сознании не осталось воспоминаний; зато прекрасно помнил Роктар внезапно хлестнувшее осознание того, что вот сейчас он пытается украсть… предать… В общем, он твёрдо понял, что увидит Арию обнажённой лишь с её согласия… Если такое наступит… А если нет — что ж! но ни воровать, ни предавать он, Роктар, не будет никогда.

А сейчас смуглый Тахак, высокий, мускулистый и гибкий, крался по лесу как раз для того, чтобы своими узкими раскосыми глазами увидеть купающуюся Арию. Роктар шёл за ним, ещё не зная, что станет делать, лишь ощущал, что вновь подошёл к тому самому краю, отступать от которого не станет ни за что. Уже несколько раз ему везло, и конфликт с Тахаком разрешался сам по себе. Роктар знал, что бесконечно так не будет. Знал, что за нападение на надсмотрщика наказывают страшно. Но также он знал, что не даст ему глазеть на Арию, а тем более к ней приставать. Тахак неоднократно пытался наладить с Арией отношения, но всегда наталкивался на холодность девушки и враждебность Роктара. До этого всё решало присутствие Белемира, но сегодня старик ушёл на дальние плантации целебных трав.

Озерцо близилось, и Тахак стал двигаться осторожнее. Роктар скользил между кустов в нескольких шагах от него. Ему уже удавалось иногда делать «всполохи» — но пока лишь в течении нескольких мгновений, не больше. Зато постоянные тренировки выработали навыки быстро входить в состояние «тихого света», предшествующего «сильному свету» и, затем, «всполоху». Возможности «света» были куда ниже, чем у «всполоха», зато в нём Роктар мог находиться долго. Сейчас он уже был готов в любой миг «засветиться» алым вместо синего, и тогда…

Тахак, вытянув шею и вглядываясь вперёд, заспешил — и под ногой хрустнула ветка. Сидящая у бережка Ария вмиг скользнула на глубину, только вода плеснула. Надсмотрщик грязно выругался вполголоса, и, уже не скрываясь, пошёл к озеру. Ария, по шею сидя в воде, настороженно глядела на него снизу-вверх.

— Привет, Ария! — кривя губы в своей всегдашней, презрительной ухмылке, поздоровался Тахак. — Как водичка?

— Здравствуй, — не улыбаясь, отвечала девушка, — прохладная, я уже вылезать собиралась.

— Да? — гадкая ухмылка словно приклеилась к губам Тахака. — Жаль… а я думал, может, с тобой вместе искупнусь. А?

Ария не отвечала, поглядывая по сторонам. Меня ждёт, или Белемира, со стыдом и злостью подумал Роктар, конечно, Белемир бы мог всё уладить… А сам что? Так и будешь в кустах сидеть?!

— Но, если хочешь, вылезай, — засмеялся Тахак, трогая ногой аккуратно сложенную одежду девушки, — я тебе одеться помогу… Домой провожу. Вылезай, что же ты?

— Уйди, Тахак, — стиснула зубы Ария, — я пожалуюсь на тебя. Господа не велят надсмотрщикам напрасно обижать рабов.

— Не будь дурочкой, Ария, — скривился Тахак, — господа будут слушать в первую очередь баклака. А это мой отец.

— Твой отец — справедливый надсмотрщик, не зря его сделали старшиной, — отвечала Ария, — вряд ли он одобрит то, что ты делаешь.

— А что такого я делаю? — спросил Тахак. Голос его как-то странно изменился. Он медленно подошёл к воде, пристально вглядываясь в размытые очертания девичьей фигурки. Ария сжалась под этим взглядом, не решаясь смотреть в повлажневшие глаза надсмотрщика.

— Ты же знаешь, что нравишься мне, Ария, — хрипло проговорил Тахак, — всегда нравилась. Что, так и собираешься сидеть в этом лесу? Если я захочу жениться, мне дадут отдельное жильё. Через пару лет меня назначат одним из старшин, а затем я стану и баклаком, как отец. Выходи за меня, Ария, ты не пожалеешь, и не будешь ни в чём нуждаться. Жёны надсмотрщиков выполняют лишь домашнюю работу в своём посёлке, гнуть спину на грядках уже не придётся. Подумай…

— Перестань, Тахак, — замотала головой Ария, — я не люблю тебя, и я тебе не пара. Поищи девушку в семьях надсмотрщиков, многие будут рады…

— Мне не нужен никто, кроме тебя! — закричал Тахак. Кровь прилила к его лицу, на лбу вздулись вены. Ария со страхом глядела, как он трясущимися руками рвёт запутавшуюся шнуровку на рубахе, отбрасывает её в сторону. — Ты всё равно будешь моей — по согласию или без! Иди сюда!

Он сбросил сапоги, девушка в ужасе рванулась к противоположному бережку. Роктар преодолел разделявшее их с Тахаком расстояние за пару ударов сердца. Только что надсмотрщик один стоял на берегу — и уже в следующий миг сильная рука рывком отшвырнула его от воды. Тахак чуть не упал, извернулся, повёл вокруг безумным взглядом налитых кровью глаз. Узнал Роктара, и оскалился в страшной смеси улыбки и гримасы ярости.

— Ты, щенок, — прошипел он, — ты покойник! Понял? Ты уже труп, урод!

Одним движением от отстегнул от пояса кнут, и ременные кольца упруго развернулись, словно зловещий змеиный хвост. Роктар не шевельнулся, страха не было, лишь холодная решимость. Тахак шагнул вперёд, кнут метнулся гибкой молнией, стремясь захлестнуть шею и швырнуть на песок, раб чуть пригнулся, пропуская его над головой. Молодой надсмотрщик не зря помногу упражнялся со своим оружием; мгновенно перекинув над головой кнутовище он стеганул противника в лицо, конец кнута разорвал воздух с хлёстким хлопком. И вновь Роктар успел отклониться в сторону, и, кинувшись вперёд, успел перехватить туго скрученные в жгут тонкие ремешки. Тахак рванул кнутовище к себе, раб упёрся и ответным рывком едва не выдернул оружие. Скалясь, другой рукой Тахак выхватил вырезанную из кости короткую дубинку, шагнул ближе, примеряясь…

— Белемир!!! — изо всех сил закричала Ария. — Белемир!!!

Выругавшись, Тахак остановился. Роктар выпустил кнут, стоял спокойно, лишь лицо побледнело, и серые глаза налились кремневой непреклонностью. Надсмотрщик оглянулся, приходя в себя. Он уже понял, что ни испугать, ни легко победить раба не удастся… Спорить с Белемиром ему не хотелось, старик на особом счету у хозяев, отец такого не одобрит. Чёрт с ними, будет ещё время.

Тахак сунул за пояс дубинку, собрал в кольца кнут. Влез в сапоги и подобрал рубашку.

— Смотри, Ария, — всё ещё хрипло произнёс он, — тебе выбирать. Не ошибись, я упрашивать не стану!

— Нечего смотреть, — сквозь слёзы закричала девушка, — ты мне с детства противен! Не приближайся ко мне, я к хозяевам пойду! Мне Белемир поможет, его послушают! Отстань от меня, слышишь? Я никогда, ни за что твоей не буду!

Тахак дышал хрипло, как загнанный зверь, чёрная злоба плескалась в щёлках глаз.

— Ты слышал её, — глухо сказал Роктар, — уходи.

— Значит, его ты любишь? — не сказал, а прошипел Тахак. — Так знай, что если ты не будешь моей, то и его не будешь тоже! Запомни!

— Уходи. — по-прежнему ровно произнёс Роктар.

Грязные ругательства слетели с кривящихся губ надсмотрщика. Круто повернувшись, он бросился в чащу.

Довольно долго Роктар смотрел ему вслед, затем медленно повернулся к Арии, и его губы тронула лёгкая, чуть виноватая улыбка.

— Ушёл, — сказал он, — это точно. Не бойся. Вылезай, замёрзнешь совсем.

Юноша отвернулся, отошёл на несколько шагов от воды и остановился, бездумно скользя взглядом по окружающей лесное озерцо зелени кустов. Сегодня Тахак вновь отступил, но сколько это будет продолжаться? А ведь я не отдам ему Арию, внезапно подумал Роктар, ни за что не отдам! Даже, если мне придётся… Придётся…

Додумать страшную мысль юноша не успел. Позади раздались тихие шаги по песку, и Роктар вдруг подумал, что, кроме плеска воды, ничего не слышал… например, шороха одеваемой одежды…

А затем лёгкие девичьи руки легли ему на плечи, и он замер, отчаянно желая повернуться, и столь же сильно боясь.

— Роктар… — тихо-тихо позвала Ария, и в голосе, ещё дрожащем от пережитого страха, было столько нежности и беззащитности, что нерешительность юноши сняло, как рукой. Он резко обернулся и ощутил тело девушки в своих объятиях, словно живой огонь.

— Поцелуй меня… — так же тихо произнесла Ария. — Пожалуйста… Не отдавай меня никому. Я хочу быть лишь с тобой, понимаешь?

Каждый видел своё отражение в глазах другого. Они опустились на песок под шум вековых деревьев; кровь шумела в ушах Роктара и сердце колотилось так, что пульс грозил разорвать виски. Они ласкали друг друга неумело, медленно, но очень бережно, боясь обидеть, испугать, оттолкнуть… Оба не имели ни малейшего опыта, и поначалу Ария, подчиняясь врождённой женской мудрости, вела и направляла Роктара; затем горячий, трепет тела девушки разом вымел из души юноши все опасения и колебания, и он, подчиняясь природному зову, стал действовать решительнее. В миг первого слияния глаза Арии распахнулись широко-широко, как глядящее на них сверху небо. И всё растворилось в слитном дыхании и едином ритме, извечном, как сама жизнь…

Глава 3

Тёмная синева неба готовилась смениться ночной чернотой, сгустившиеся под сенью деревьев тени дышали прохладой. Роктар заканчивал наполнять корзину зелёными шишечками дай-плети, собирать которые нужно непременно на вечерней зорьке.

Стоял самый разгар мореходного времени года. Негостеприимные северные воды, изобилующие непредсказуемо меняющимися стремительными течениями, скрытыми под водой скалистыми грядами и коварными странствующими айсбергами не могли полностью отпугнуть мореплавателей. Северные пираты к острову синих гигантов захаживали регулярно; сейчас же кроме их крутобоких драккаров на якорь у южного побережья часто вставали изящные галеи купцов империи Йар. Многовесельные шлюпки доставляли на остров рабов, муку, сухари, специи, ткани, посуду, железные и стальные инструменты, оружие, утварь, а обратно уплывали тяжело загруженные свинцом, солью, тюленьим жиром, ворванью, китовым усом и моржовой костью.

Из года в год множество бухт и бухточек, на которые скалистыми, спускающимися прямо в волны гребнями разделялось всё восточное побережье острова, давали приют сотням тысяч морских котиков, тюленей и моржей, приплывающим сюда на брачный сезон. За считанные дни широкие галечные берега покрывались лоснящимися чёрными, бурыми и серыми тушами, и шум прибоя тонул в многоголосом хриплом реве дерущихся и спаривающихся животных. Гигантскими валунами среди них выделялись звероморжи, вдвое превосходящие размерами своих обычных сородичей. После нескольких дней гона звери исчезали в свинцовых волнах, чтобы уступить место второй, ещё более многочисленной волне. Третья волна была уже не столь обильна; её составляли более слабые животные, опоздавшие к первому и второму приплыву. Именно на них, по веками соблюдающемуся закону, синие гиганты и вели ежегодную охоту. Люди-рабы усеивали берег, свежуя и разделывая тысячи туш, растягивая для просушки и засаливая шкуры, наполняя бочки жиром и солониной. Отдельно обрабатывалась моржовая кость, представляющая основную меновую ценность; за клык звероморжа, длиной в человеческий рост, можно было купить дюжину рабов. На звероморжей гиганты охотились сами с помощью своих медведей.

После большой охоты наступало время китобоев, уходящих в море на небольших вельботах из тюленьих шкур. Бывало, что загарпуненный кит утаскивал вельбот далеко за пределы видимости, и он не возвращался более; иногда раненное животное бросалось на таран и ударом головы разносило вельбот в щепки. Но в основном мастерство китобоев, обучающихся с ранней юности, одерживало верх над дикой мощью подводного великана, и громадную тушу буксировали к берегу. Было время, когда Роктар удивлялся: почему китобои, отплыв от берега, не уходят в море, на свободу, к новым землям? Теперь он понимал, что шансов преодолеть тысячи миль бурлящих штормами волновых просторов на маленьких, беспарусных вельботах у людей, не умеющих ориентироваться в открытом океане и не имеющих запасов пресной воды, менее чем ничтожны. И всё же временами ему казалось, что сам он мог бы рискнуть…

Свобода всегда казалась Роктару прекрасной и непостижимой сказкой; жажда познать новую жизнь, новых людей, новые земли и возможности жила в нём с раннего детства. Белемир говорит, что свобода — осознанная, внутренняя потребность, и она нужна не всем и не всегда… Роктар раньше считал, что принял бы свободу на любых условиях, а сейчас вдруг понял, что не хочет покидать остров без Арии.

При воспоминании об Арии юноша в который раз почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Нечастые минуты телесной близости по-прежнему были исполнены для них того же душевного трепета и волнующей новизны; душой же и мыслями они, казалось, не расставались ни на миг.

Подхватив корзину, Роктар быстрым лёгким шагом двинулся по неприметным, петляющим тропкам сквозь быстро опускающуюся темноту. После охотничьего сезона синие гиганты отмечали праздники, посвящённые величию ушедших предков и возвышающие силу и мужество живущих ныне. В это время заключались нечастые для гигантов брачные союзы. Белемир как-то рассказал, что медленно, но неумолимо довлеющим над синекожими великанами проклятием уже несколько веков было то, что всё меньше и меньше рождалось у них детей, а среди родившихся всё меньше и меньше становилось девочек. Гиганты жили по три-четыре сотни лет, поэтому пока уменьшение их численности не слишком бросалось в глаза; однако каждая достигшая детородного возраста невеста становилась на острове причиной нешуточного соперничества.

Споры гигантов были отдельной историей. Когда вожди и старейшины кланов осознали опасность постепенного вымирания своей расы, они также поняли, что воевать друг с другом означает терять и без того редеющие ряды воинов, необходимых для постоянной борьбы с варлангами. С тех пор все конфликты, касающиеся разделения территории, спорных охотничьих владений либо оскорблений решались в поединках воинов-рабов. Каждый клан имел своих потомственных мастеров воинских искусств, воспитывающих поколения бойцов, которые проливали за своих хозяев в аренах-ямах. Со временем бои рабов стали не только средством решения спорных вопросов, но и просто зрелищем, возможностью пощекотать нервы и поиграть на ставках. Для рабов проводились свои турниры кулачных поединков, в которых могли участвовать все желающие; гиганты же наблюдали схватки на самых различных видах оружия в разнообразных вариантах. Бои проводились не реже одного раза в месяц; в основном для развлекательных поединков использовалось тупое либо вовсе деревянное оружие в сочетании с защитной одеждой. Это делало схватки более безопасными, хотя нередко такие потешные бои всё же заканчивались серьёзными увечьями, а иногда и смертью.

В смертельных схватках с настоящим оружием сходились избранные бойцы высокого класса мастерства. Такие бои проводились в обязательном порядке раз в году, в дни всеобщих праздников, а также в любое время при назревшем конфликте, требующем разрешения без пролития крови хозяев-гигантов.

Но за право жениться на вступивших в возраст синекожих красавицах гиганты соревновались сами: прыгали в длину и высоту, поднимали, носили и метали камни, боролись на руках и на выталкивание из круга.

После заключения своих брачных союзов синие гиганты разрешали жениться и рабам. Роктар надеялся, что на предстоящем празднике он тоже получит дозволение создать семью с Арией. Главное, что они будут вместе — а дальше он что-нибудь придумает. Юноша горячо верил, что их с Арией удел — свобода, и был исполнен решимости её добиться. Не зря же говорил Белемир, что главное — стремиться и совершенствоваться, а желаемый результат придёт сам, когда наступит на то своё время…

Увидев сквозь деревья отблески костра, Роктар улыбнулся, предчувствуя встречу с Арией. Днём она ходила к восточному побережью, относила заготовленные Белемиром эликсиры. Гиганты клана Теенг продавали их очень мало, и получали отличную цену; лишь некоторые торговцы с единственного на полушарии материка могли приобрести чудо-лекарства, и многие из них проделывали полный опасностей путь если и не только ради них, то в весьма значительной степени… Но сейчас Ария, уже, конечно, вернулась…

Но у костра сидел только Белемир. Внезапно сердце в груди Роктара пропустило удар, и он сбился с шага, ещё не понимая, почему вдруг навалилось предчувствие неотвратимой беды… Ведь ничего не могло случиться, Ария просто отлучилась… Или в хижину вошла… Но собаки, всегда встречающие Роктара радостным лаем, почему-то виновато жмутся к земле, пряча взгляд и смущённо виляя хвостами…

Белемир взгляд не прятал, смотрел твёрдо и прямо, как всегда, но именно в его глазах Роктар прочёл приговор всякой надежде.

Медленно подошёл, поставил корзину и сел на бревно, напротив учителя, на своё постоянное место. Он уже успел привыкнуть, что рядом сразу оказывается Ария, доверчиво устраивается под рукой, прислонившись щекой к груди.

— Что с ней?

Голос прозвучал глухо, слова вышли из горла, как кровь из пробитых лёгких.

— Её нет на острове, Роктар. — ответил Белемир. — Тахак продал её сегодня торговцам империи Йар.

И всё перестало иметь значение. Роктар молча и сосредоточенно разложил под навесом принесённые шишечки дай-плети, так же молча уселся на место, принял миску и стал есть, не ощущая не то, что вкуса — собственного тела, воздуха в лёгких, земли под ногами.

О случившемся Белемиру рассказала принёсшая продукты рабыня. Случайно увидевший Арию имперский торговец сразу положил на неё взгляд, уверяя, что она будет истинной жемчужиной в коллекции какого-то сенатора. Это услыхал Тахак. Он отвёл Арию в сторону и долго говорил с ней, под конец стал кричать, а затем в гневе схватил её, швырнул на землю и удалился на побережье. Когда Ария уже возвращалась в рощу, её встретили два молодых надсмотрщика, приятели Тахака. Арию связали, заткнули рот кляпом и унесли на берег, где её тут же отвезла на корабль специально подогнанная шлюпка. И корабль немедленно отплыл. А Тахак преподнёс своему отцу плату за рабыню — двух детёнышей зверобарсов в больших плетёных корзинах, самца и самку, для расплода. Таких зверей ни у кого из гигантов на острове ещё не было, так что нет сомнений в том, что хозяева похвалят и щедро отблагодарят баклака за удачную сделку. Да, клан Теенг старался поступать с рабами справедливо, но у Арии не осталось на острове ни родни, ни мужа, ни детей… Какая разница для безродной рабыни где жить и кому служить?..

Роктар продолжал сидеть долго после того, как догорели и медленно перестали светиться последние угольки. Тьма опустилась на рощу, заполнила душу и оплела чувства Роктара. Слёз не было, но отчаяния, как ни странно, не было тоже. Была боль, страшная боль, и была решимость.

— Думай, мальчик мой, думай хорошо. — сказал перед уходом в хижину Белемир. — Твой дух сейчас может сломаться или укрепиться; но и укрепившись, он может стать либо причиной будущего саморазрушения и смерти, либо инструментом совершенствования и оружием обретения свободы. Думай, Роктар… И слушай себя. Только себя.

Глава 4

Роктар продолжал выполнять наставление учителя и три дня спустя, когда смотрел, как на гладкие, вытертые ногами до блеска каменные плиты рабской боевой арены выходит Тахак. Роктар прислушивался к себе, пытаясь понять, что именно ждёт от настоящего момента, чего хочет достигнуть, как следует поступить — и не находил ответа. Видать, плохой он всё-таки ученик…

Тахак подвизался на арене, где проводились кулачные бои для зрителей-рабов уже второй год, и успел завоевать репутацию ловкого и беспощадного бойца. Он уже входил в число тех, кто выходит на арену по праву победителя многих поединков и вызывает всех желающих оспорить свой авторитет. Перед этим крепкий, как глыба, раб средних лет жёстко отделал по очереди троих смельчаков, и вновь ушёл гордым победителем. Сейчас настала очередь Тахака.

Роктар протолкнулся вперёд. В рабской арене не было сидячих мест, зрители рядами стояли на круто поднимающихся склонах круглой каменной чаши, упираясь подошвами в небрежно прорубленные круговые бороздки. Он спускался, откровенно не в силах окончательно понять, зачем это делает, но твёрдо зная, что жить иначе просто не сможет. «Я не стану отговаривать тебя, мальчик, — сказал накануне Белемир, — но я отношусь к тебе, как к сыну, и мой долг — предупредить тебя о том, что мне известно совершенно точно. Запомни, что месть ещё ни одному человеку не вернула утраченное счастье. Никому и никогда.» Но она может хоть немного успокоить душу, примирить меня с самим собой, ответил тогда Роктар, ты сам учишь, что внутреннее равновесие и своё собственное отношение к себе гораздо важнее любых внешних проявлений и мнений. Разве не так? «Всё так, — печально кивнул целитель, — просто, поверь, есть много способов достичь этого равновесия… Но я знаю, что не весь опыт можно передать, сколь бы великим не был учитель и талантлив ученик. Некоторые моменты человек должен пережить сам и самостоятельно сделать выводы. У тебя впереди свой путь, мальчик… И тебе по нему идти.»

— Явился, щенок? — прошипел Тахак. — А ведь я тебя ждал, знал, что ты придёшь!

Роктар молча сделал несколько шагов по каменным плитам арены, ощущая, как меняется настроение зрителей.

Развлекательные кулачные поединки для рабов посещались практически всеми незанятыми срочной и обязательной работой мужчинами и изрядной частью женщин. Это было одно из не столь уж многих доступных развлечений, а также возможность сыграть на ставках на немудрёные, специально выделяющиеся для этого призы — одежду, обувь, нехитрые украшения… Поэтому зрители азартно следили за всеми перипетиями схваток, увлечённо обсуждали силу и умение признанных бойцов и возможности претендентов, яростно болели и, не стесняясь, выражали чувства громким ором, свистом, аплодисментами и ругательствами.

Но сейчас, при виде оказавшихся в каменном кругу противников, шум толпы резко пошёл на убыль, и, постепенно, практически утих совсем. Многие были в курсе того, что случилось между этими двумя, а тем, кто ещё не знал, тут же быстро всё объясняли сведущие соседи. Боковым зрением Роктар увидел, как напрягся и нахмурился старшина надсмотрщиков, отец Тахака, стоящий в окружении собратьев по ремеслу на почётном южном склоне арены, который был вырублен ровными террасными площадками.

— Я думал, ты сразу прибежишь, чтобы в горло мне вцепиться за свою потаскуху, — продолжал Тахак, и в наступающей тишине его слова уже достигали слуха многих зрителей, — но ты, видно, слабак! Только сейчас решился, чтоб всё, значит, по закону… Наказания испугался, щенок! Ну, ты и так у меня схлопочешь, не сомневайся.

Баклак явно намеревался вмешаться и предотвратить бой, он решительно шагнул вперёд, открывая рот, но другие старшины придержали его, в чём-то убеждая. Он слушал, недовольно мотая головой, щуря и без того узкие глаза, досадливо кривя губы под тонкой полоской чёрных усов. Старшины были, вроде бы, правы — лучше дать посчитаться сейчас, в честном поединке по правилам, под присмотром судьи, на глазах у всего народа, чем ожидать убийства и, возможно, побега или бунта. Всё так… но…

Тем временем судья, немолодой, но крупный и увитый мощными мускулами мужчина, старшина кузнецов, подошёл к противникам, и тишина стала почти абсолютной.

— В глаза пальцами не тыкать, зубы в ход не пускать, в позвоночник локтями и коленями не бить, шею не скручивать, — громко произнёс он, — слушать мои команды, если скажу — сразу расходиться! Ясно?

— Ясно, ясно, давай уж! — нетерпеливо бросил Тахак. Роктар, не сводя глаз с противника, лишь молча кивнул головой.

— Начинайте! — махнул рукой судья и быстро отступил прочь.

Тахак провёл уже довольно много поединков, и стал вполне опытным и опасным кулачным бойцом. Он был мускулистым и сильным, но главным своим козырем считал безжалостность и быстроту, а также ловкость и гибкость. Надсмотрщик двинулся вперёд, подпрыгивая и пританцовывая, играя телом, раскачиваясь из стороны в сторону, сбивая противника с толку, мешая предугадать следующее движение; внезапно прыгнул, оторвал от камней ногу, словно для удара — и тут же поставил, одновременно бросая руки в россыпи хлёстких ударов. Нападал, не давая опомниться, бил с обеих рук, в голову и туловище, пинал ногами в живот и пах — так он, не дав толком и проявить себя, забивал противников гораздо крупнее и опытнее. Но сейчас что-то шло не так. Он не попадал. Совсем.

Белемир не учил Роктара драться, но каждодневные занятия со старым целителем научили юношу знать, чувствовать и понимать собственное тело, а также собирать в нужный миг все необходимые его качества и бросать их на достижение цели. С первого мгновения боя он понял, что чувствует, видит наперёд каждое движение Тахака. Оставалось лишь неторопливо сдвигаться, пропуская удары мимо себя, иногда подставляя под них руки. Тахак уже проиграл, проиграл в тот самый миг, как напал, но ещё не понял этого; переводил дух, вновь бросался вперёд, сыпал ударами, пытался хватать, бороться, терял дыхание и силы. Роктар отступал, кружил, заходил за спину противника, ощущая свою абсолютную власть над этим человеком; ему казалось, что силы, покидающие Тахака, вливаются в его жилы. Он понял, что не хочет даже его бить…

Зрители постепенно оживились, поднялся всеобщий гвалт. Тахак, не помня себя от бешенства, рвался вперёд, ему казалось, что все смеются над его беспомощностью. Судья посматривал на баклака, тот нервно крутил головой, разминая шею, но оснований для остановки боя не было…

— Что, сучонок, боишься схватиться грудь на грудь? — задыхаясь, страшно просипел Тахак. — Иди сюда, щенок, дерись честно, как мужчина! Невесту захотел? Твоя невеста скоро будет лежать под тем, под кем прикажут! И ногами от удовольствия дрыгать! Понял?!

И тихий алый свет полыхнул жарким всполохом…

Мало кто смог разглядеть движение Роктара — шаг навстречу и чуть в сторону, за плечо, короткое движение кулака сбоку к виску. Колени Тахака стукнулись о каменные плиты арены. Он смотрел на противника — но жизнь уже уходила из этого взгляда, руки дёрнулись и вновь бессильно повисли. В накрывшей арену гробовой тишине Тахак медленно повалился вперёд, ударившись о камни лицом с так и не закрывшимися глазами…

Глава 5

— Выходи! — рявкнул надсмотрщик. Роктар, пригнув голову, шагнул в низкий проём и остановился, щуря глаза. День выдался ясным, а светильник из фитилька, опущенного в плошку с тюленьим жиром, надсмотрщики в карцере «забывали» зажечь, так что за двое суток Роктар успел отвыкнуть от света. Лишь тьма, могильный, постепенно забирающийся внутрь костей холод каменного мешка и мысли. Уж для чего-чего, а для размышлений времени хватило, и Роктар в полной мере осознал правдивость слов Белемира. Смерть ненавистного прежде Тахака лишь сделала более пронзительным и беспощадным осознание того, что Ария для него потеряна. Навсегда.

И всё же Роктар был практически уверен в том, что будь у него возможность вернуться на два дня назад, он всё равно поступил бы точно так же. Вышел бы на поединок, а там… не нужно было Тахаку говорить то, что он сказал. Слова — не ветер. Словам человек сам хозяин, за них надо отвечать.

Было бы бравадой утверждать, что на своё будущее Роктару уже стало наплевать. Нет, конечно. И страшно было, и умирать не хотелось. Но он считал себя правым, а потому ни на миг не задумался о том, что следует просить пощады, взывать к справедливости хозяев, объяснять что-то про себя, Арию и Тахака. Тем более не станет он лгать, что убил юного надсмотрщика случайно. Пусть будет то, что будет.

Внезапно Роктара пронзило воспоминание о странном сне, привидевшемся ему во время полудрёмы-полубреда в каменном ледяном мешке. Ему открылся вид на небольшую долину, окружённую сизыми и бурыми остроконечными скалами; белоснежные шапки нетающих снегов и искрящиеся ледники словно плыли в пронзительной синеве безоблачного неба. Густо-белые языки тумана ползли на долину из узких ущелий, подчёркивая изумрудную зелень буйных, переливающихся волнами трав. А в самой середине долины высились два гигантских каменных шпиля, стремящиеся в небеса. Исполины стояли всего в паре шагов друг от друга, и между ними так же весело зеленела трава, но в обе стороны от столбов огромными правильными овалами расходились две мёртвые, лишённые растительности зоны. В одной голая земля растрескалась от жара, и воздух дрожал и плыл над ней, словно над костром в солнечный день; в другой землю сковал лютый мороз, и искры колючего инея сверкали на сколах и краях трещин…

И вот что странно: сейчас Роктар был уверен, что видел этот же сон уже много раз, с самого детства, но, просыпаясь, раньше он его тотчас же забывал. Откуда взялась такая уверенность, он понять, разумеется, не мог. Полудюжина надсмотрщиков расступилась по обе стороны каменной площадки перед железной дверью карцера, а прямо перед юным рабом в грозном величии замер Таанг-Баар, самый могущественный ныне воин клана Теенг. Хотя формально главой клана считался его отец, на деле он уже давно практически во всех важных вопросах доверял разбираться старшему сыну.

Роктар бестрепетно поднял взгляд навстречу глазам хозяина-гиганта.

Могуч был Таанг-Баар, могуч и дико, варварски прекрасен. Бугры мощных, рельефных мышц при каждом движении играли и перекатывались под ярко-синей кожей, на лице, словно высеченном из скалы резкими, но умелыми ударами рубила, горели под разлётом густых бровей глаза цвета тёмной меди. Буйная грива иссиня-чёрных волос спадала на спину, почти скрывая под собой плащ из тюленьих шкур. Кроме плаща лишь набедренную повязку и меховые сапоги-чуни носил гигант, да ещё браслеты из простого железа кольцами охватывали предплечья рук, свободно опирающихся на поставленную перед собой секиру.

Четыре громадных белых медведя полукольцом стояли позади хозяина, сверкая под солнцем полированными узорчатыми пластинами и шипами лат, прикрывающих голову, грудь и загривок. Роктар сразу узнал того, который был ранен в схватке с варлангом десять лет назад, благодаря чему он и Ария попали к Белемиру… Он и Ария…

— На колени, раб! — крикнул надсмотрщик. Роктар даже не посмотрел на него, стал твёрже, шире распрямив ноги, стараясь таить дрожь, сотрясающую скованное лютым холодом стылого камня тело. Пусть гигант сам прикажет… Надсмотрщик двинулся было к нему, берясь за дубинку, но гигант остановил его, мотнув головой.

— Говори, баклак. — коротко велел он старшине надсмотрщиков. Тот шагнул вперёд, темнея лицом при виде убийцы сына.

— Господин, этот раб убил надсмотрщика, твоего раба, моего сына Тахака. Позволь наказать его согласно закону.

Согласно закону, убийцу надсмотрщика следовало приковать к скале и поливать ледяной океанской водой, пока не остановиться дыхание. Роктар стиснул зубы, призывая всю свою гордость и мужество. Он убил Тахака за Арию, и во её же имя не станет унижаться.

— Как это произошло? — сдвинув брови, спросил Таанг-Баар. Баклак замялся, переступил с ноги на ногу.

— Они дрались на арене, господин. — наконец нехотя ответил он.

Гигант недоумённо поднял брови. Кулачные бои на рабской арене — дело добровольное, смертельные случаи в них достаточно редко, но всё же бывают…

— Он нарушил правила, не выполнил приказа судьи? — спросил Таанг-Баар.

— Нет, господин, — заторопился баклак, — но выслушай меня! Он убил специально, из мести! Он давно таит зло на моего сына!

— Объясни! — раздражённо потребовал гигант. Вожак своры Хуург, ощутив гнев хозяина, оскалил громадные клыки, остальные медведи тоже зашевелились, бряцая латами.

— Позволь говорить мне, господин! — раздался неожиданный голос.

На площадку, опираясь на привычный посох, шагнул Белемир. Взгляд его скользнул по Роктару, и он ощутил прилив сил и мужества, словно учитель передал ему часть своей энергии.

— Говори! — приказал гигант.

— Дело в том, — начал целитель, не обращая внимания на гнев старшины надсмотрщиков, — что этот юноша — мой ученик. Ты помнишь, что десять лет назад отдал его мне в помощники, его и ещё одну девочку, Арию. Так вот, он и та девочка, ставшая девушкой, собирались просить позволения жениться на нынешнем празднике. Но, на беду, сыну баклака, покойному Тахаку, тоже нравилась Ария. Он неоднократно оказывал ей знаки внимания, и порой бывал чрезмерно назойлив и груб…

— Не смей оскорблять моего мёртвого сына! — взревел баклак, но гигант остановил его коротким жестом. Хуург выдвинулся вперёд, скребя когтями по камнях, оглядывая всех маленькими злыми глазами.

— Но девушка сделала свой выбор в пользу этого юноши, Роктара. — продолжал целитель. — И тогда Тахак, потеряв голову от неразделённой любви, поступил вопреки закону: без вашего позволения обменял девушку на детёнышей зверобарсов…

— Это так? — хмурясь, спросил Таанг-Баар. Баклак побагровел.

— Они не были женаты, господин! — заявил он. — У девчонки не было никакой родни, так что закон не был нарушен. Мой сын хотел доставить радость своим господам, ведь зверобарсы…

— Но твой сын знал, что эта девушка хочет замуж за моего раба? — загремел Таанг-Баар. — Знал или нет?

— Этого нельзя утверждать наверняка, господин. — запинаясь, выдавил баклак.

— А что скажешь ты? — гигант указал на Роктара огромной секирой, словно прутиком.

— Мы с Арией любили друг друга. — ответил Роктар. Он не стал говорить ничего ни о Тахаке, ни о бое, и ощутил одобрение Белемира… и неожиданно Таанг-Баара.

Гигант задумался. Ситуация вышла неоднозначная, а клан Теенг славился справедливым отношением к рабам, предотвращающим недовольства и бунты. С одной стороны, раба можно понять, с другой… простить намеренное убийство надсмотрщика, по какой бы то ни было причине… У рабов всегда есть возможность обратиться за правым судом к хозяевам, нельзя допускать, чтобы у них возникали мысли о возможном самосуде.

Но Таанг-Баар был воином, и хотя его предки поколениями вытравливали любые проявления воинственности в душах людей-рабов, этот юноша был ему симпатичен. Он — мужчина, несмотря на то, что ещё почти ребёнок, к тому же раб. Как же поступить?

В принципе, бой есть бой, и наверняка нельзя сказать, что убийство было преднамеренным. Однако все рабы в курсе событий, и разговоры обязательно пойдут…

И тут в суд вновь вмешался сторонний человек.

— Разреши сказать мне, господин!

Взоры всех обратились к пожилому мужчине среднего роста, широкоплечему и жилистому, в простой лёгкой одежде. Никто не заметил, как он подошёл… кроме, разве что, Белемира. Роктару показалось, что учитель при появлении этого человека вздохнул облегчённо.

Роктар знал этого раба. Бранибор, мастер науки боя, воспитывающий лучших воинов для клана Теенг. В каждом его движении, взгляде глубоко сидящих карих глаз, даже в неброской мимике загорелого худощавого лица ощущалась уверенная сила.

Таанг-Баар согласно кивнул.

— Я наблюдал вчера за поединком, — сказал Бранибор, — позволь мне забрать этого юношу. У него отличные задатки, и я обещаю, что через несколько лет воспитаю из него нового грозного бойца для защиты чести и интересов клана Теенг в смертельных поединках на кровавых аренах.

Роктар глубоко вздохнул. В поединщики клана Теенг отбирали привезённых в рабство умелых воинов, молодых рабов и даже ещё мальчишек лишь по их согласию; в принципе, недостатка в желающих не было, наоборот, многих отсеивали в результате жёстких испытаний. У него, похоже, выбора не будет — вряд ли убийство надсмотрщика будет прощено, что бы ни говорил Белемир, и о чём бы ни задумывался Таанг-Баар… Но что в этом плохого? Он станет бойцом, обретёт силу — а всё обретённое, как учил Белемир, можно обращать для достижения своей цели. А цель — свобода! Но что скажет Таанг-Баар?

— Ты говоришь, баклак, — произнёс гигант, — что нельзя наверняка утверждать, что Тахак знал о любви Роктара и Арии, хотя о ней, как вижу, было известно многим. И, в то же время, наверняка утверждаешь, что Тахак был убит намеренно, хотя гибель в кулачном бою дело не столь уж и необычное…

Баклак засопел, потупив горящий взгляд.

— Забирай парня! — кивнул гигант Бранибору. — Рассчитываю через несколько лет увидеть его в смертельных поединках — разумеется, в качестве победителя.