Пять лепестков. Стихи и эмоции

Анатолий Корниенко

В книгу вошли избранные стихи из четырёх, ранее изданных сборников: «Живая вода», «Глас неба», «Солнце-бумеранг», «Ясные стихи» и стихи, написанные позже. Эта книга дополнена представлением автора о природе эмоций и их влиянием на здоровье человека. Впервые высказывается предположение о правильном и деструктивном движении эмоций. Такое движение согласуется с порядком изменения времён года.

СТИХИ О ЛЮБВИ

Лунный глаз

Когда из Леты лунный глаз

Блеснет как рыбка каплей света,

По строчкам унесет Пегас

Нас в сон, рожденный из сонета.

Настрою звездный ксилофон,

По бликам этим, выгнув шею,

И станешь ты играть на нем,

Аккомпанируя Орфею.

И серебристых пескарей

В бездонном лунном озерце

Я поскорей поймаю всех,

И будет долго на лице

Твоем улыбка отрешенья,

Что лучшее мне утешенье.

Урок любви

Когда в уста его вдыхают боги

Вкус жажды — пить из наслажденья струй,

Он к той губам спешит стелить дороги,

Чей встречный ему дорог поцелуй;

Когда притворной нежности не зная,

Лишь страсти выход дав и воле рук,

Все дальше заходя, в святых святая…

Любви урок дает подружке друг;

Когда, устав от напускного гнева

До томности в глазах доведена,

Еще в смущении пылает дева —

Дрожит в руках, желания полна;

То мы, кто испытал любви уроки —

Раздумьем лишь наполним вдох глубокий.

Любовь внутри

Мы носом тыркаемся в темноте

И ждем, словно котята поощренья…

Нам с детства похвалы привычны те,

Родительского шепот умиленья.

И удивляемся, лишь сделав верный шаг,

Что нет со стороны рукоплесканья —

Привыкшие к награде за пустяк,

Всеобщего не получив признанья.

Но понимаем, повзрослев настолько,

Что сами мы себя… оцениваем только:

Свой голос восхищенья вырос в нас

От той большой и искренней любви,

Что дали нам — любимые они,

Кто любящих всегда не сводят глаз.

Сонет о любви роботов

Батарейку взял мою бой-френд,

И свою мне вставил — так удачно.

А прикол весь в том, что сделал бренд:

Типа, чувств обмен неоднозначный.

Я люблю зарядку эту так —

Как безумная, чему не знаю рада!

Он меня зарядит, как дурак!

Нет, чтоб нам всё делать так, как надо.

И когда я отключу его

От питания, ну, вроде бы случайно,

Он меня отключит и — плывём,

Глючит в кайфе нас необычайно!

Вот не знаем мы: любовь иль нет —

Батарейками меняться тет-а-тет.

Сапфо

«Потом жарким я обливаюсь, дрожью члены все охвачены.

Зеленее становлюсь травы, и вот-вот как будто, с жизнью прощусь я.»

(из элегии Сапфо. 7 век до н. э.)

Пяльцами вод Эгейских

остров Лесбос распластан

Женское сердце — бейся

в ласках.

Дрожью любовной лебедя,

члены мои все охвачены!

Страстью Сапфо элегия

плачет:

Стану травою зелёною —

ты окунись в мои росы.

Тело моё затаённого

просит.

Стану налимом-окунем,

ты урони в реку перстень.

Я проплыву рядом, около

персей.

Степью цветистою лягу я,

нежно бутона

…коснутся уста.

Пить из очей твоих взгляда яд

не устать.

Буду любви воровкой

богу я слово молвить.

Пусть Зевс пронзит сердце робкое

молнией.

И Афродита — дочь его

вылечит страсти раны,

чтоб не болели ночью твои

вулканы.

***

Сожму ладонь — в ней женская рука,

И сразу пробивает током.

Она и невесома и легка,

Но в ней всю жизнь мою запрятал кто-то.

Сонетное сплетение о превратностях любви

И взгляда, проникающего сквозь

Я не боюсь. Ужели равнодушен?

В обёртку упакована любовь,

А бантик просто так, на всякий случай.

Иллюзия, что можно потянуть

За краешек атласной ленты время

И страсть опять наполнит стоном грудь,

И голос твой услышу в трубке — «верь мне!»

И буду обрывать я провода,

И набирать дрожащим пальцем слово…

В начале было слово — слово «да!»

«д» — «а»… и сращены тела.

Пустого звука не услышу боле.

Зачем мне жизнь тогда и эта воля…

***

Зачем мне жизнь тогда и эта воля?

Моим устам не обрести уста

Твои, не прорости от боли,

Чудесней нет которой. И, устав,

Нам не заснуть опять, как два в одном —

Сюрприз не повторится, как в рекламе.

Я пью всё залпом. Тоника со льдом

Абсент не терпит — холод между нами,

А не внутри. И тёплый мягкий зверь

Не спутал ноги лаской и уютом…

Ты крикнула мне в трубку: «я не верю!»

Творить и разрушать улыбки утром

Твои права. Захочешь.… А пока,

Несёт нас подсознания река.

***

Несёт нас подсознания река

Врозь друг от друга. Холод леденящий

Опутал мозг. Крутые берега,

Воздвигнутые отчужденьем нашим,

Росли как горе. Не было причин

Сопротивляться этому потоку.

И только сердца ком стоял один

Внутри, не уступая року.

И время сделало свой новый вдох

Из тела моего, без всяких граций,

Оставив бездыханным. Рук ни ног

Нет, чтобы оттолкнуться и цепляться.

И это был урок страшнее смерти…

И вот тогда звонок раздался: «Верь мне!»

***

И вот тогда звонок раздался: «Верь мне!»

И, словно спрятанный в мешок из кожи, я

Жизнь ощутил всем этим телом бренным,

В сознанье постепенно приходя.

Была весна. Земля вся ожила.

Вплетала из цветов гирлянды в косы.

И в воздухе опять любовь плыла.

И я не задавал уже вопроса —

Дышать мне, не дышать… Само собой —

Я мог теперь увидеться с тобой!

Я трубку прокричал: «Люблю и жду!».

И мне хотелось в небо на виду

У всех подняться и парить, вдвоём…

А ты сказала: « Мы куда пойдём?»

***

А ты сказала: « Мы куда пойдём?»

Я ощутил в твоих словах отвагу.

— Ты на край света хочешь за дождём?

Я соберу тебе букет из радуг.

Или давай под парус, в пену струй,

Телами бронзовыми рассекая воздух.

Губам потрескавшимся — поцелуй

Сердцам, в разлуке трепыхавшим — отдых.

А хочешь на молочной каше звёзд

Я маслом нарисую твоё имя,

И в обрамленье — фейерверк из роз?

Ну, как я расписал программу нашу?

— Ты слышишь? — Слышу, продолжай, валяй —

Сказала — Маслом не испортишь кашу.

***

Сказала: «Маслом не испортишь кашу».

Наверно губы красила уже.

Ах, эти губки! Где найти вас краше!

Ах, эти ножки, попка в неглиже.

— Я это не тебе, я просто так,

С собой болтаю — очумел от счастья.

Ну, почему так сразу и дурак?

Ты там готова? В душ сходила? Здрасьте!

Что значит «раскатал губу», скажи,

Мы что, уже не… а, тогда понятно.

Но, ты же понимаешь — миражи,

Фантазии! Они всегда приятны.

Ну, душу не томи и приходи.

Ну, вот ещё! Критические дни.

***

Ну, вот. Ещё критические дни,

Томление не нужных ожиданий

Когда бы наперёд всё знать, от них

Бежал бы я, от этих стен и зданий.

В поля, в леса, в космическую глушь,

Отпиливать у звёзд пяти-конечность,

И околачивать со звёздных груш,

Твой образ, на пути застывший

« Млечном»,

Твою любовь. Я так того хочу…

Но, голос в трубку: Ты чего застыл там?

— Нет, милая, я здесь, я не молчу,

Я просто, из контекста выбыл.

Ты знаешь, у меня почти идея:

Давай в театр пойдём, на самом деле?

С другой стороны эха

Ты гонялась за облаком горлинкой,

но оно превратилось в журавлика.

Я с другой стороны шёл мечтающим гоблином,

очень грустным, несчастным и маленьким.

Пропищала ты — эй, поиграй со мной!

Хочешь бегать за эхом блуждающим?

Ты с другой стороны на меня лай и вой —

обратись псом косматым и лающим.

Я подумал — косматым, а запросто!

Чем ловить только будешь, красавица?

И залаял, на задние лапы привстав,

побежали — какая нам разница.

Грусть прошла, я скакал по горам-долам,

ты ловила мой голос, старалась так.

Разделили потом мы его — пополам,

это эхо, и стало нам радостно.

Это эхо с тех пор у тебя и меня,

я брешу всё, и ты птица та ещё.

А с другой стороны, нам друг друга понять,

помогло это эхо блуждающее.

Это было, а может… наврал я вам.

Но, с другой стороны, нет же разницы,

что сказал, написал — верим мы не словам,

а сокрытому между строк празднику.

Во имя всего земного

(баллада об ангеле)

— Давай же начнём всё снова,

Уймём этот адский жар

Так ангел под ночи покровом

К девице в саду приставал.

— Богиня! Ну, будь смела!

Подвластно желанье одно нам,

Душа ведь у нас одна —

Во имя всего земного.

Любовным утехам не новым

И раньше служил этот сад.

— А помнишь, когда-то ты слово

Со стоном произнесла?

Мне больно не знать услад,

Но я не молю иного

Скажи его! Я буду рад!

Во имя всего земного!

Я был паренёк бескрылый,

А ты была так молода,

И этот же сад укрыл нас…

Со страстью взгляни назад.

«Ты бог!» мне сказала тогда.

Ты, можешь назвать меня снова?

Скажи я молю, те слова —

Во имя всего земного!

— Эх, ангел! Нельзя те слова.

Они были жизнь — не товар.