Секрет его возлюбленной

Андреа Лоренс, 2014

Сабина Хейз в течение двух лет скрывала ребенка от отца-миллионера Кевина Брукса. Привыкший всегда и во всем добиваться своих целей, Кевин намеревается вернуть ее расположение, но решительная и смелая Сабина не собирается принимать его условия. Сможет ли она справиться со своей гордостью?

Глава 2

Кевин стоял, распахнув пассажирскую дверь своего «астона-мартина». Сабина чувствовала, что не хочет оказываться с ним наедине в машине. Это означало необходимость разговаривать, а к этому она была еще не готова.

— Просто садись. Чем дольше мы будем спорить, тем больше ты опоздаешь.

Сабина пронаблюдала, как автобус отъезжает от остановки, и еле слышно выругалась. Теперь она не успеет к началу занятия, если только он ее не отвезет. Вздохнув, она села в машину, Кевин закрыл за ней дверь и сел на место водителя.

— Один квартал прямо, и потом направо на светофоре, — сказала Сабина. Если сконцентрироваться на указаниях, возможно, не придется говорить о делах.

Она уже чувствовала себя виноватой. Каждый раз, когда она смотрела на Джареда, она вспоминала Кевина. Изначально она не собиралась ему лгать, но, как только узнала, что беременна, ее охватила жажда защитить своего ребенка. Она и Кевин были с разных планет. Он никогда не чувствовал к ней того же, что она к нему. И то же самое было бы справедливо по отношению к ребенку. Кевин просто купил бы его, как он покупал пакеты акций. А он заслуживал большего. Большего, чем имел сам Кевин.

Она сделала то, что считала нужным для защиты ребенка, и не будет за это извиняться.

— На втором светофоре поверни налево.

Кевин вел машину молча, и это все больше нервировало ее с каждой минутой. Ей была прекрасно знакома хватка, которой его пальцы охватывали кожаную обшивку руля. Все его мускулы были напряжены — это было видно по тому, как лежала ткань прекрасно сшитого костюма. Его гладкий квадратный подбородок тоже был напряжен, словно все его силы отнимали попытки держать под контролем эмоции и смотреть на дорогу.

Это было его характерной чертой. Когда они были вместе, он никогда не показывал эмоций. В тот вечер, когда она сообщила ему, что они расстаются, он тоже их не проявил. Ни гнева, ни печали, ни даже «не споткнись на пороге» — спокойный кивок, и всё. Он явно не испытывал к Сабине особых чувств, однако нынешняя ситуация могла наконец заставить его взорваться.

Он остановился у общественного центра, где она преподавала, и заглушил мотор. Затем взглянул на свой «ролекс»:

— Ты не опоздала.

У нее в итоге оставалось целых пятнадцать минут. Кевин ехал намного быстрее автобуса и не останавливался на каждом углу. И было бесполезно вылезать из машины — все равно придется ждать, пока закончится предыдущее занятие. Так что еще пятнадцать минут наедине с Кевином. Просто отлично.

Повисло тягостное молчание. Наконец он выговорил:

— Значит, я был таким ужасным? Плохо с тобой обходился?

Он говорил тихо и смотрел не на нее, а вперед сквозь стекло. Сабина почувствовала, что его крик нравился ей больше.

— Конечно нет.

Он повернулся и пронзительно посмотрел на нее темными глазами:

— Неужели я сделал что-то такое, что позволило тебе подумать, что я буду плохим отцом?

Плохим? О нет. Возможно, отвлеченным. Далеким. Отсутствующим. Никаким. Но не плохим, нет.

— Тогда почему, Сабина? Почему ты умолчала о таком важном событии? Почему спрятала Джареда от меня? Сейчас он маленький, но однажды он заметит, что у него нет папы, как у других детей. Господи, а что, если бы он подумал, что я его не хотел? Господи, Сабина. Я, конечно, этого не планировал, но все-таки он мой сын!

Когда он так говорил, все ее объяснения начинали выглядеть смешными. Как ей объяснить, что она не хотела, чтобы Джаред вырос богатым, но нелюбимым? Что она хотела, чтобы он был рядом, а не в какой-нибудь дорогой частной школе? Чтобы он не стал «успешным», а на деле абсолютно пустым, как его отец?

— Я боялась, что я его потеряю.

На его щеках все еще ходили желваки от подавленных эмоций.

— Ты подумала, что я его у тебя заберу?

— А разве ты бы этого не сделал? — Она посмотрела на него с вызовом. — Ты бы ворвался в палату в момент его рождения и заявил бы свои права. Твоя семья пришла бы в ужас от того, что такая, как я, будет воспитывать наследника «Экспресс-перевозок Брукса». Несложно было бы объявить меня неспособной матерью и найти нужного судью из круга твоего отца, который обеспечил бы тебе полную опеку.

— Я бы так никогда не поступил.

— Ты сделал бы то, что, с твоей точки зрения, было лучше для ребенка, и откуда мне было знать, что войдет в этот список? Что, если бы ты решил, что ему будет лучше с тобой, а я представляю проблему? У меня недостаточно денег и связей, чтобы противостоять тебе на этом поле.

Сабина чувствовала, как слезы подступают к глазам, но плакать перед Кевином не собиралась.

— Я не вынесла бы, если бы ты препоручил его заботам нянек и учителей. Покупал его расположение дорогими подарками, потому что у тебя не было бы на него времени. И отослал в частную школу, как только он бы достаточно подрос, — просто чтобы от него избавиться. Джаред не был запланирован. Не был золотым плодом твоего социально приемлемого брака. Я боялась, что ты захочешь забрать его из принципа, но не будешь его любить.

Кевин молча слушал ее гневную тираду. Его злость, казалось, ушла, и теперь он просто выглядел эмоционально опустошенным. Сейчас он был очень похож на Джареда после долгого дня, особенно если тому не удалось вздремнуть.

Сабине захотелось отбросить с его лица спадавшие на лоб темные волосы и провести ладонью по жесткой щеке. Но она не будет этого делать. Ее привязанность к нему ей пришлось преодолеть и в первый раз. Годы не притупили ее влечения, но сейчас это только создаст лишние сложности.

— Я не понимаю, почему ты так решила, — сказал он наконец более спокойным тоном.

— Потому что это именно то, что было с тобой, — ответила Сабина, тоже понизив голос. — Няни и пансионаты — это то, что тебе привычно. Ты мне сам говорил, что твои родители всегда были слишком заняты, чтобы уделять время тебе и твоим братьям и сестрам. Как воспитатели менялись у вас, словно перчатки. Помнишь, каким несчастным и одиноким ты себя чувствовал, когда родители отослали тебя в школу? Ты мне рассказывал. Я не хотела той же судьбы для Джареда, даже если это шло бы в комплекте со всеми богатствами мира. Я не собиралась отдавать его тебе, чтобы он жил той же пустой жизнью, что и ты. Чтобы его воспитывали как будущего директора «Экспресс-перевозок Брукса».

— А что в этом плохого? — спросил Кевин с вернувшейся злостью. — Есть вещи намного хуже того, чтобы быть богатым и управлять компанией, которую основал твой прапрапрадедушка. Например, быть бедным, расти в крошечной квартирке и носить одежду с чужого плеча.

— Его одежда не с чужого плеча! — воскликнула Сабина. — Конечно, тебе кажется, что мы живем в трущобах, но это не так. Наша квартира невелика, но она в тихом районе и рядом с парком, где мы играем. У него есть и еда, и игрушки, но самое главное — вся любовь, которую я могу ему дать. Он здоров и счастлив.

Сабина не хотела выглядеть так, как будто она защищается, но у нее не оставалось выбора. Она вспомнила, что часто говорила этим тоном, когда они были вместе. Люди из круга Кевина быстро замечали ее пристрастие к одежде в стиле бохо и неумение обращаться со слишком большим количеством столовых приборов. Они говорили, что это мило, но Сабина замечала насмешку в их глазах. Они считали, что она недостаточно хороша для него. И она не собиралась сносить насмешки Кевина над ее способом воспитывать ребенка.

— Я не сомневаюсь в том, что ты отлично справляешься, но зачем было так усложнять себе жизнь? Ты могла бы жить на Манхэттене. Джаред мог бы ходить в один из лучших детских садов города. Я бы мог купить тебе машину и нанять кого-нибудь для уборки, стирки и прочих мелочей. Я бы позаботился о том, чтобы у вас обоих было все необходимое, и не нужно было бы идти на такие жертвы.

— Я ничем не пожертвовала, у меня изначально не было ничего подобного.

Она понимала, что за эту помощь пришлось бы платить.

— Так уж и ничем? — Он посмотрел ей прямо в лицо. — А твои картины? Я не заметил в квартире ни кистей, ни красок. Мне кажется, что твоя бывшая студия теперь вся отдана на нужды Джареда, иначе куда все это девалось?

Сабина сглотнула. Наконец он ее задел. Она переехала в Нью-Йорк, чтобы следовать своей мечте стать художником, и даже достигла некоторого успеха. У нее была выставка в галерее, и она продала несколько картин, однако этого было недостаточно для пропитания и уж тем более для того, чтобы вырастить ребенка. Так что ее приоритеты изменились. Чтобы растить ребенка, нужно время, силы и деньги, так что рисованию пришлось потесниться. Иногда она скучала по живописи, но ни о чем не жалела.

— Они в шкафу, — признала Сабина, нахмурившись.

— А когда ты в последний раз рисовала?

— В субботу, — быстро ответила она, но под его пристальным взглядом созналась: — Ну ладно, мы с Джаредом. И пальцами. Но ты бы знал, как это было весело! — Она посмотрела на него в упор. — Джаред — самое важное в моей нынешней жизни. Более важное, чем рисование.

— Но необязательно было лишаться того, что ты любишь.

— Жизнь построена на компромиссах, Кевин. Ты прекрасно знаешь, что иногда приходится отложить в сторону то, что любишь, и заняться тем, чем должен.

Она заметила, как Кевин напрягся. Похоже, что им обоим пришлось отказаться от мечты, хотя и по разным причинам. Еще когда они встречались, его обязательства перед семейным бизнесом порядком ему докучали, а уж сейчас они, фигурально выражаясь, наверняка натерли до крови.

Казалось ненастоящим, что она сидит в машине с Кевином — спустя столько времени. Она почти физически чувствовала, как ее к нему тянет. Уходить от него было тяжело. Они встречались всего полтора месяца, однако каждая минута вместе была наполнена жизнью. Они в полной мере наслаждались всем — от пряной азиатской еды до политических споров, от прогулок по музеям до секса под открытым небом. Они могли разговаривать часами.

Их связь была такой сильной, что Сабина почти забывала, что они живут в разных мирах. И так же сильно, как Кевин был увлечен их несхожестью, она понимала, что долго это не продлится. Новизна отношений выветрится, и либо они расстанутся, либо он захочет, чтобы она изменилась для него. А Сабина этого не хотела. Она не изменилась ради своих родителей и общества провинциального городка в Небраске и уж тем более не стала бы этого делать ради него. Она приехала в Нью-Йорк, чтобы быть собой, а не стать одной из жен семейства Брукс.

Она видела некоторых членов его семьи, и это ее ужасно напугало. Они не очень долго были вместе, когда случайно встретились с родителями Кевина в ресторане. Эта встреча сильно повлияла на Сабину. Мать Кевина была просто очередным безупречным аксессуаром его отца. А Сабина, даже если бы хотела, не смогла бы стать ни безупречной, ни аксессуаром.

И было не важно, как сильно она ценила Кевина. Себя она ценила больше. Как и Джареда.

Однако, находясь рядом с Кевином, она чувствовала, как слабеет. Ее физические потребности, которые она так долго игнорировала, давали о себе знать.

— Что мы будем делать? — спросила она наконец.

Словно бы читая ее мысли, Кевин взял ее за руку. Его тепло окутало ее, по ее шее пробежали мурашки. Они продолжали расползаться по ее телу, словно зажигая каждый нерв. Она словно просыпалась от долгого сна, как принцесса в сказке. И все — от одного прикосновения. И она даже боялась вообразить, что случится, если прекрасный принц ее поцелует.

Что? Поцелует? Кевин вовсе не прекрасный принц, и она не просто так в панике сбежала от него три года назад. Он выследил ее, и теперь она была обязана впустить его в жизнь Джареда, но это не значило, что им стоит снова начинать с того места, где они остановились. Как раз наоборот, следовало держаться от него подальше. Однажды он уже позволил ей уйти, показав тем самым, как мало о ней печется. И все, что он делает сейчас, он делает из-за Джареда, а не из-за нее.

Он мягко погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Она помнила эту его привычку… и то, к чему это может привести. К тому, в чем она себе отказывала с тех пор, как стала матерью.

Кевин посмотрел на нее очень серьезно:

— Мы поженимся.

* * *

Кевин никогда не делал женщине предложения. Строго говоря, это и не было предложением, потому что он констатировал факт… Однако, несмотря на то, что все это происходило не при свечах и вообще без всякой романтики, он не ожидал подобного ответа.

Сабина рассмеялась. Громко и от души. И хохотала дольше, чем это позволяли приличия. Она явно не понимала, как трудно ему было решиться на это. Предложить стать постоянной частью его жизни — к тому же женщине, которая однажды уже от него ушла.

Он думал, сейчас подходящее время. Ее глаза заблестели и губы слегка приоткрылись, когда он к ней прикоснулся. Однако он ошибся.

— Я серьезно! — воскликнул он, однако этим только усилил ее смех.

Тогда он откинулся на сиденье и принялся ждать, пока она замолчит. Наконец она успокоилась и вытерла слезящиеся глаза кончиками пальцев.

— Выходи за меня, Сабина.

— Нет.

Лучше бы она снова рассмеялась. Этот серьезный ответ был намного хуже. Выражение ее лица напомнило ему вечер их расставания.

— Но почему? — Он не смог скрыть обиду. Он же был лакомым куском. Ей следовало быть польщенной, даже несмотря на неподобающие обстоятельства.

Сабина улыбнулась и ободряюще похлопала его по руке:

— Потому что ты не хочешь на мне жениться. Ты хочешь сделать то, что должно, и обеспечить семью для своего сына. И это благородно. Я правда ценю твой порыв, но я не выйду замуж за человека, который меня не любит.

— У нас есть сын.

— Этого мало.

— Сделать нашего сына законным тебе мало?

— Знаешь, это уже не так существенно, как пятьдесят лет назад. Мы же говорили не о наследнике британского трона. Мне будет вполне достаточно твоего «качественного времени» в обмен на то, что я допускаю тебя в жизнь Джареда.

— Качественного времени? — нахмурился Кевин. Похоже, просто пожениться было бы легче.

— Да. Ты должен вкладывать свое время. Джареду не нужен папа, который будет засиживаться на работе допоздна и не уделять ему внимания. Тебе придется присутствовать на школьных играх в бейсбол и на днях рождения. Выполнять свои обещания. Если ты собираешься хоть раз пообещать и не прийти, можешь даже не пытаться.

Ее слова были болезненны. У него самого были очень занятые родители, и он знал, каково быть на последнем месте в списке приоритетов. Он вспомнил, как он сидел на ступеньках и ждал родителей, которые так и не приходили. Как вглядывался в толпу во время школьных праздников, ожидая увидеть там кого-нибудь из семьи, но там никого не было.

Он было хотел воскликнуть, что никогда так не поступит со своим сыном, однако даже после встречи с ним все еще не до конца осознавал, что он есть. Он ощущал только примитивную жажду обладать — и ребенком, и его матерью. Чтобы в его жизни наконец появился кто-то, кто не уйдет.

Поэтому он рванулся в Бруклин сразу же, не придумав даже никакого плана. Сабина была права — он не знал, что делать с ребенком. Он бы рефлекторно препоручил его кому-нибудь, кто знает, а сам бы занялся своим делом — управлением бизнесом. Он не мог себе позволить отвлекаться, особенно на пороге крупной сделки.

У Сабины были причины опасаться. Во время их отношений он постоянно разрывался — то игнорировал ее из-за работы, то работу из-за нее. Он так и не смог найти баланс. А ребенок только углубил бы эту проблему. Одной из причин было то, что Кевин не мог позволить себе углубиться в семейную жизнь, потому что ему все равно пришлось бы отвлекаться на бизнес. Он ждал момента, когда процессы в компании слегка замедлятся и дадут ему время заняться своей жизнью. Его отец ждал этого всю жизнь, но не дождался.

Но у Кевина больше не было выбора. У него есть сын. Ему придется найти какой-то выход — лучший, чем избрал его отец, — чтобы продолжать успешно управлять компанией, и при этом не нарушить обязательств перед Джаредом и Сабиной. Он не знал как, но он это сделает.

— Если я пообещаю уделять ему время, ты позволишь мне тебе помочь?

— Помочь с чем?

— С жизнью, Сабина. Раз уж ты не хочешь выходить за меня, давай я хотя бы куплю тебе квартиру в центре — где захочешь. Позволь мне записать Джареда в престижный детский сад и заплатить за это. Нанять кого-нибудь, кто поможет с хозяйством.

— Почему ты хочешь это сделать? Все это ужасно дорого.

— Я считаю, что это того стоит. Я хочу вложить эти средства в своего ребенка. Ты будешь более отдохнувшей и радостной матерью, а Джаред сможет больше времени посвящать играм и учебе, чем по ездкам в метро. А если вы будете жить на Манхэттене, я смогу чаще с ним видеться.

Он видел протест в зеленых глазах Сабины. Она гордячка, но одной обеспечивать ребенка все-таки сложно, ей многим пришлось пожертвовать. Но все же убедить ее принять его предложение будет непросто.

Он знал Сабину лучше, чем она могла бы признаться. Она не хотела, чтобы о ней думали, что она вышла замуж по расчету, ради социального статуса. Джаред уж точно был незапланирован — в этом Кевин был совершенно уверен. И если судить по выражению лица Сабины, когда она открыла ему дверь, она бы предпочла родить ребенка от кого-нибудь другого.

— Давай продвигаться постепенно, — сказала Сабина, словно отвечая на его мысли. На ее лице было странное болезненное выражение, заставившее Кевина подумать, что дело не только в гордости. — За последние два часа ты обрел двухлетнего сына и практически невесту. Это большие изменения в жизни для всех нас. Давай не будем так быстро все переворачивать с ног на голову. — Она вздохнула и сжала его руку. — Дождемся результатов теста, а потом познакомим тебя с Джаредом уже в качестве отца и расскажем обо всём нашим семьям. И тогда, возможно, обсудим наш с Джаредом переезд, но не сейчас, ладно? — Она взглянула на часы. — Мне пора.

— Ладно. — Кевин вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и помог ей выбраться.

— У меня завтра выходной. Если сможешь назначить ДНК-тест на завтра, позвони мне, номер прежний. У тебя он сохранился?

Он сохранился. Кевин десяток раз чуть было не набрал его, когда она ушла. Он хотел позвонить ей и убедить, что она ошибается относительно их отношений. Но не стал этого делать: она хотела уйти, и он решил ее не удерживать.

Теперь он был готов себя проклясть за то, что этого не сделал. Он должен был сказать ей, что хочет быть с ней и ему наплевать, что другие об этом думают. Тогда бы он, возможно, присутствовал при рождении своего сына. И его мать не высмеяла бы его предложение о женитьбе.

Однако Кевин достал телефон и сделал вид, что проверяет:

— Да, сохранился.

Сабина кивнула и пошла прочь от машины. И несмотря на их расставание, было странно расходиться с ней вот так — без поцелуя или хотя бы объятия. Теперь ведь они связаны на всю жизнь.

— До завтра, — сказала она.

— До завтра.

Он проводил ее взглядом. На ее лице было печальное выражение, и оно ему не нравилось. Сабина, которую он помнил, была полна энергии и жажды жизни. Она всегда вытаскивала его из обыденности, делала так, что он жил, а не просто существовал. Сабина была запретным плодом, однако именно это было ему нужно. Он сожалел о ней каждый день с тех пор, как она ушла.

Теперь он сожалел о ней еще больше, и не только из-за сына. Эта грустная, усталая женщина была лишь тенью той Сабины, которую он знал. И ему это совсем не нравилось.

Свет над крыльцом автоматически включился, и Кевин увидел на ее глазах слезы.

— Прости меня, Кевин, — сказала Сабина, прежде чем повернуться на каблуках и исчезнуть за дверью. — Мне очень жаль.

Ей было жаль. Ему тоже.